— Я лучше зачитаю, — ответил тот, и защелкал по клавиатуре, видимо, открывая нужную страницу.
История про «копателя» Костю впечатлила, и более того — в его голове начала складываться картина происходящего. Донельзя мистическая и бредовая, а все же в чем-то ужасающе логичная.
— Это он Ирину изнасиловал, — произнес он убежденно. — Только она его «археологом» называла… Как там бабка Алевтина сказала — от кого понесла, тот и забрал?
— Вы разговаривали с бабкой? — вскинулась одна из девиц, коротко стриженная и с агрессивным, ярким макияжем.
— Разговаривали… можно и так сказать, — усмехнулся Рогозин. — К бабке вы не лезьте, бесполезно. Во-первых, не сенс она, а оператор. Или универсал. Во-вторых, когда я при встрече первым делом ее «прощупать» попытался, щиты продавить, мне сначала показалось — она ненамного слабее меня. А потом понял — она поддалась. Специально. И пока я глазами хлопал, она мне взяла и выдала… как там гадалки говорят? Что было, что будет, чем сердце успокоится… Сформулировала, короче, одну важную проблему… В общем, ну ее нафиг, эту бабку.
— Так может, она все-таки замешана?— задумчиво спросил молчаливый Алик.
Майор покачал головой.
— У нее обет — живым существам не вредить. И не врет, вроде бы… уж это-то почувствовать мне компетенции хватит.
— Теперь по поводу Ирины, — продолжил Саша. — Оля?
— Что «Оля»? — огрызнулась полноватая девица с длинной косой, закутавшаяся в плед с головы до ног. — Я с первого дня предлагаю, давайте я ей кошмар какой-нибудь тематический подсуну, сразу все вспомнит… А так у нее не сны — болото беспросветное и бессмысленное.
— Нет, — твердо сказал Саша. — Ее и так долго мучили, кошмары насылали наяву. Нам такие методы не к лицу.
Костя еще не успел осознать до конца, верит ли он в саму возможность путешествия по чужим сновидениям, но успел возмутиться предложению Оли и мысленно поставить жирный «плюс» Саше. Похоже, майор все-таки знал, кого назначать руководителем.
— Ну и про старое кладбище. Фотки на ноуте, сейчас…
Несмотря на утверждение Саши, что информации они собрали мало, Миронову показалось — работа проделана огромная. И в фольклоре местном покопались, и бабку-знахарку вычислили, и кладбище исследовали… Не все в обсуждении ему было понятно — что за «рваная энергетическая структура» была на кладбище, почему все заговорили вдруг о некромантах, и Рогозин призвал сотрудников остыть и не пороть чушь, потому что в так называемой магии смерти девяносто процентов — байки шизофреников, и мертвое тело — это каша из продуктов распада белка, и не более того. Саша, кажется, все равно был недоволен результатами, предлагал какие-то дальнейшие планы исследования кладбища… Майор смотрел на него одобрительно, кивал, улыбался ему временами так, что даже Косте становилось как-то теплее изнутри. А потом становилось горько и обидно, потому что на него ни один начальник так не смотрел. Вообще никто в жизни на него так не смотрел, даже отец родной. И непонятно было, почему этим ребятам, на несколько лет младше его, так повезло, почему они работают с такими интересными вещами и замечательными людьми, а он вот, например, сидит и собирает целыми днями оригами из бумаги, выделенной для печати протоколов. Как та японская девочка, которая верила, что если соберет тысячу бумажных журавликов — вылечится от рака, или что там у нее было. А он, наверное, должен собрать тысячу фаллических гладиолусов, чтобы вырваться из этой трясины…
— Старое кладбище — это замечательно, а вот на новом вы были? — спросил Рогозин. Саша помотал головой.
— Мимо проходили, там ничего интересного…
— А вот, по сообщениям товарища участкового, там черти водятся, — довольным тоном сказал майор, и откинулся на спинку стула, вытягивая ноги. Окинул взглядом удивленные лица своих «агентов», и подытожил:
— Значит, так. Саша, ты молодец, но раз уж я здесь, с твоего позволения, возьму руководство на себя. Задание на сегодняшний вечер: идем на новое кладбище и разбираемся там с чертями. Костя, вы же пойдете с нами в засаду на черта?
«Глаза как бритвы, такой размажет и не поморщится» — почему-то вспомнилось участковому. Он бы сказал иначе — такой посмотрит, и хрен откажешься. Хоть за луной на небо, хоть за чертом на кладбище.
— Разумеется, — ответил он небрежно. — Патроны, как я понимаю, брать серебряные? Или освященные?
— Ну если есть выбор, то лучше освященные, — с непередаваемо серьезной миной сказал Рогозин. — Серебряные потом хрен проведешь по госбюджету.
Глава 6. Первый Аркан - Маг.
По мнению Саши, после совещания участковый вполне мог бы и свалить обратно домой. Или на работу. Или еще куда-нибудь, чем дальше, тем лучше. Но тот, конечно, остался — они с Рогозиным расположились на кухне, продолжая беседу, а остальные сотрудники разбежались кто куда, молчаливо признавая за шефом право устраивать себе «кабинет», где ему вздумается.
Что происходит, было совершенно очевидно — всем, кроме Кости, конечно. Это даже забавно - наблюдать процесс «вербовки» новичка со стороны. Участковый, можно сказать, проходил сей этап по ускоренной программе — пугать его было ни к чему, его обыденная картина мира уже успела разлететься на куски той памятной ночью, когда ему пришлось отбиваться от несуществующих змей. Самое время появиться какому-нибудь доброму дяденьке и объяснить, как оно все на самом деле устроено. Именно это сейчас на кухне и происходило, и народ тактично самоустранился, стараясь не мешать. И, кажется, одного лишь Сашу донимало неуместное желание усесться в углу и следить. А то как бы чего не вышло.
Иногда ему казалось, что Игорь просто не понимает, что делает с людьми. А иногда – что тот прекрасно все понимает, и от этого было еще хуже. К участковому претензий у Саши не было — с виду уравновешенный, крепкий парень, с живыми темными глазами и правильным, симпатичным лицом, по поведению видно, что человек прямолинейный и честный. Только почему-то тошно смотреть, как он восхищенно пялится на Игоря, ловит каждое слово, смущается, услышав похвалу… У Саши были все основания подозревать, что сам он выглядел со стороны примерно так же, когда только пришел в Отдел. Вот эта аналогия, собственно, и настораживала.
Он вытерпел минут пятнадцать, а потом демонстративно взял кружку и направился на кухню. В конце концов, могло же ему воды захотеться?
Предположения подтверждались — майор, удобно устроившись на диване, вдохновенно рассуждал о всяческой фольклорной деревенской нечисти — про леших, домовых и банников, и прочее в том же духе. Собственно, Саша уже знал из похожих «лекций», что, по сути, эти существа немногим отличались от твари, когда-то обосновавшейся на кухне его однокурсницы. Однако послушать снова все равно было интересно, и он завозился с чайником, затягивая время.
— А вот, кстати! То здание на отшибе, в конце двора, это что — баня? — спросил вдруг Игорь, повернувшись к нему.
— По-моему, да, — Саша пожал плечами. — Я туда не заходил…
— Баня — это же замечательно, — мечтательным тоном сказал майор. — Одно из главных удовольствий в деревенской жизни, я считаю! Из парной да в прорубь, благодать, а? Жаль, речка далеко. Костя, как вы смотрите на такую перспективу? Растопить несложно, дров ребята заготовили… сходим, попаримся?
Саша с удивлением смотрел на остатки кружки с водой, которая, пролетев как минимум метр, разлетелась от соприкосновения со стеной. Он что, и правда швырнул ее в стену?
— Извините, — пробормотал он. — Уронил.
И поспешно ретировался за дверь, в темное и влажное помещение, которое его товарищи упорно предпочитали называть допотопным словом «сени». Захлопнул дверь, прислонился к ней спиной — как раз вовремя, чтобы услышать с кухни насмешливый голос Рогозина:
— Простите, Костя, придется нам прервать беседу ненадолго. Кажется, мне сегодня будут закатывать настоящую сцену ревности, обалдеть, лет десять такого не было. Так что я пойду, не хочу пропустить столь знаменательное событие!
Саша проворно выскочил на улицу, пробежал несколько шагов по заснеженному двору, и только тогда сообразил, что он, вообще-то, в домашних тапочках и в легкой рубашке.
— Куда без куртки, с ума сошел? — Игорь едва ли не за шкирку втащил его обратно в сени.
— Не будет вам сцены ревности, не дождетесь, — сказал Саша с вызовом, и тут же понизил голос, вспомнив, что акустика тут аховская:
— Я все понимаю, это методы вербовки такие. Обязательно надо человека еще и эмоционально привязать. Надо вам — пожалуйста, идите с ним… в баню, делайте там, что угодно, да хоть трахайтесь!
«Что-то я перегнул», — подумал он с опаской, не решаясь взглянуть на Игоря. Ну, в конце концов, имеет он право если не возмущаться, то хотя бы называть вещи своими именами? Он и так терпел… все эти звонки Руслана, всех этих загадочных бывших сослуживцев… теперь вот с новичком у него на глазах заигрывают, или каким еще словом это можно назвать, интересно?
— Нет, теперь уже точно не будем, после такого-то «палева», — серьезно сказал Рогозин. И рассмеялся, когда Саша поднял на него изумленный взгляд, притянул парня к себе, ласково взъерошил волосы. — Сашка, ну что ты за чудо в перьях такое? Или это профессиональная деформация так называемая, и тебе, как дедушке Фрейду, везде подтекст мерещится? Наш участковый натурален как йогурт «Данон», поверь чутью старого пид… оперативника!
Оговорка, конечно, была намеренной и очень ненатуральной, но Саша все равно заржал.
— А в баню я, вообще-то, надеялся вас всех затащить, — продолжил майор. — Это ж для сосудов знаешь, как полезно? Веничком пропариться как следует…
— Ааа, — сказал Саша. — Веничком. Ну конечно, как я сразу не догадался.
— О чем? — с невинным, прямо-таки ангельским видом спросил Игорь. Саша обнял его за шею, прижался губами к уху и прошептал:
— Согласен. Давно мечтаю вас как следует отхлестать… хоть бы и веником.
И по вмиг участившемуся дыханию мужчины понял, что провокационная фраза достигла цели. Прошептав что-то про «маленькую заразу» и «полное отсутствие субординации», Рогозин поцеловал его, жарко и агрессивно, так, что коленки подгибались, и горячая волна пробежала вдоль позвоночника.
— Ну смотри, — сказал он тихо, отстранившись наконец. — Ловлю на слове! А пока — работать надо. Пойду дальше товарищу участковому глазки строить… Ну не хмурься ты так, а? Ничего я ему лишнего внушать не собираюсь. Говорю же, нормальный парень. Просто ему очень хочется у нас работать, даже если он пока этого сам не понимает. Я так считаю, подобный уникум нельзя упускать. Честный мент, это ж существо из Красной книги!
…А в большой спальне, где обитали парни, было неожиданно шумно и людно. Приезд начальства мистическим образом активизировал сотрудников, так что Алик со Светой перетряхивали большую сумку в поисках каких-то амулетов, Оля что-то быстро строчила в блокноте, сверяясь с экраном ноутбука, а Тим впервые с момента приезда вынул из чехла гитару и бренчал задумчиво некую сложную мелодию, создавая происходящему своеобразный «саундтрек».
Саша не знал, чем себя занять, поэтому уселся напротив Тима, слушая. Тот, обрадовавшись наличию внимательной аудитории, перехватил гитару поудобнее, и бодро изобразил несколько аккордов, вполне подходящих для пения частушек.
— Чего сыграть?
Саша пожал плечами.
— Что-то у тебя сегодня лирическое настроение, я смотрю…
— Не, — рассмеялся Тим. — Это еще не лирическое. В лирическом я вот такое исполняю… — и стал наигрывать что-то медленным перебором.
— А давай, — вдруг сказала Оля, подняв голову. — Клево же.
— Вот впаду в меланхолию, что вы со мной тогда делать будете? — хмыкнул парень, но играть начал. Мелодия была медленной и довольно минорной.
— Память — лист на ветру осеннем,
Беспощадно стирает лица
Время хищною черной птицей
Разрывает когтями тени…
— Не люблю подростковую готику, — тихо, но отчетливо сказала Света. Алик пихнул ее локтем, не мешай, мол.
Голос у Тима был неплохой, поставленный.
— Просто каждый из нас боится,
Что всего лишь кому-то снится;
И хотел бы уйти со сцены, но не сможет остановиться…
— Глагольная рифма. О боги, не будите во мне филолога... — пробормотала Света, и отвернулась, перебирая какие-то пакетики. — Можжевельник? Алик, не знала что ты тоже фанат хвойных пород…
«Каждый из нас боится, что всего лишь кому-то снится…» Саша смотрел на напряженное лицо Оли и мог бы поклясться, что девушка слышит в этой песне больше, чем все остальные, вместе взятые. Он не сразу заметил, что в дверях бесшумно появился Игорь и молча слушает, скрестив руки на груди.
— Давно я не слышал твоего творчества, — прокомментировал майор с легкой улыбкой, когда песня закончилась.
— Игорь Семеныч, а может… — Тим призывно махнул ему грифом гитары.
— Не-не-не, не в этой фазе луны, — очень натурально смутился тот и поспешно ретировался за дверь.
— А вы играете? — восхитилась Оля.
— Нет! — категорично ответил майор из-за двери.
— Пока трезвый, нет, — уточнил Тим, ухмыляясь.
На кладбище они отправились, едва стемнело окончательно. «Так что, нечисть действительно активизируется ночью?» — спросил по этому поводу Костя. «Нет, просто так наша деятельность выглядит романтичнее» — ответил ему Рогозин, и участковый, видимо, счел за лучшее не переспрашивать.
Со стороны они, наверное, выглядели веселой компанией на отдыхе. Разве что Костя портил картину своей чересчур серьезной физиономией, да Оля пребывала в странной задумчивости. Второе, впрочем, оказалось легко исправимо: выбрав подходящий момент, Игорь подкрался к ней сзади и совершенно по-мальчишески дернул за косу, а когда она обернулась возмущенно, ухватил за нос.
— Теряем концентрацию, агент, — сказал он и весело ей подмигнул. — Ты еще с нами?
— Да здесь я, здесь, отстаньте, — рассмеявшись, ответила сновидица.
«Любому другому человеку я бы уже руки оторвала за такое», явственно говорило ее выражение лица. Зато, надо отметить, она и вправду «проснулась».
Саша наблюдал за происходящим, отмечая про себя, как Рогозин незаметно, исподволь настраивает их на одну волну. Настраивает на себя, точно взвалив на свои плечи ответственную роль камертона для их специфического «ансамбля». В том разделе психологии, что зовется «нейролингвистическим программированием», и активно используется спецслужбами, вокзальными цыганками и продавцами пылесосов «Кирби», это называется установлением раппорта. Установление невербального «контакта» между двумя людьми… насколько же сложнее это сделать с целой группой? Но майор как-то умудрялся — кого-то зацепить словом, кого-то — жестом, прикоснуться, да хоть поправить воротник куртки с неожиданной заботой. Только на Сашу он почти не обращал внимания — и тот понимал, почему. Парень и так был на него «настроен» — чувствовал его, как стрелка компаса чувствует север, наверное — всем своим существом.
Десять минут дороги — и они уже шагают в едином ритме, даже дышат, кажется, так же.
— Особенности групповой работы, — тихо сказал Игорь, поравнявшись с ним. — Настройка. Ну, ты понял?
Саша кивнул.
— Да, я… почувствовал.
— Молодец, — и он снова исчез из поля зрения, заговорил о чем-то с идущим позади Аликом.
Новое кладбище не казалось опасным — ни при первой разведке, ни сейчас. Саша подозревал, что сегодняшняя «миссия», скорее всего, превратится в очередную увлекательную тренировку, отработку каких-нибудь приемов в условиях, приближенных к «боевым». Иначе зачем бы еще Игорь их сюда притащил? Разве только для того, чтоб показать участковому, что к его сообщениям относятся всерьез. Очередной то ли психологический, то ли педагогический прием.
С момента, как разношерстная команда охотников на чертей пересекла границу нового кладбища, Рогозин шел впереди, ступая, как водится, бесшумно. На кладбище было неожиданно светло и просторно – снег исправно отражал свет ночного неба, превращая самую темную ночь в картину в духе раннего сюрреализма. Черные тени на белом снегу… невысокие могилы, одинокие кресты. По протоптанным тропинкам легко определить, кто похоронен недавно, а кто уже забыт родственниками, если таковые вообще остались.