Начало заседания прошло без эксцессов.
Моя клиентка четко, как по шпаргалке, проговорила, что свои исковые требования поддерживает в полном объеме, а вот дальше понеслось…
— Прошу вас помочь, иначе наши пятеро деток останутся без крыши над головой! С таким-то отцом! — Утирая скупую слезу пушистым шарфиком, принялась жаловаться она. — Он же пропьет последнюю рубаху!
Я поморщилась: с надрывом Дваргия определенно переборщила. Вряд ли гном может допиться до такой степени, скорее всего клиентке просто хотелось отплатить мужу за все, а заодно и некоторой новизны в отношениях. Как она сама объясняла: — «Чтоб ему жизнь малиной не казалась».
Судья недовольно поморщилась и ее вечно кислое лицо стало совсем уксусным. Похоже, причитания истицы не произвели на нее желаемого впечатления.
Дальше Дваргия попыталась перейти к подробностям их не сложившейся семейной жизни, пришлось дергать ее за рукав и знаками показывать, что хватит уже подробностей. Знаками, потому что ведется звукозапись, а я не вправе затыкать рот собственной клиентке! Впрочем, результата я этим не добилась, пришлось применить решительные меры — нагло наступить ей на ногу. Иногда в нашем деле сапожки на шпильках — это большое подспорье…
Клиентка вздрогнула и оглянулась на меня. Я провела рукой поперек горла, недвусмысленно объясняя, что подробности излишни. Надо думать, подействовало, только она почему-то побледнела… Неужели у меня такое зверское выражение лица? Впрочем, не важно — главное, что подействовало.
Наконец мы перешли к пояснениям ответчика. Ожидаемо заявив, что исковые требования его клиент не признает, адвокат Дьюрин начал подробно перечислять имущество. Надо сказать, списки добра у истицы и ответчика не совпадали (к примеру, они не сошлись во мнениях о числе полотенец и спичечных коробков).
Если вы никогда не встречались с гномами-адвокатами, то могу сказать без преувеличения: вам очень повезло. Я и сама внимательна к мелочам (вполне положительное профессиональное качество), но коллеги этой расы рассматривают каждый документ буквально под микроскопом. Все эти бесконечные пререкания не имеют значения для дела, разве что демонстрируют клиентам, как много времени и сил уделяются их делу.
Пожалуй, когда речь идет о стоимости спорного имущества, я могу согласиться, но остальные возражения меня просто покорили.
— Хочу обратить внимание глубокоуважаемого суда, — гулко вещал коллега, — что черных кур, каковые указаны в пункте двенадцатом искового заявления, в действительности на тридцать две, а тридцать три. Без сомнений, истица пыталась скрыть от суда наличие тридцать третьей курицы, что вообще ставит под сомнение правдивость сведений, изложенных в исковом заявлении…
Тут он был вынужден прерваться, поскольку моя клиентка вскочила с места и возмущенно возопила:
— Неправда, у нас осталось только тридцать две курицы! Я же этому гаду, — она погрозила крепким кулаком сжавшемуся мужу, — суп из этой курицы еще месяц назад сварила. Ты что же, гад такой, последние мозги пропил?!
— Ответчик, признаете ли вы заявление истицы? — с трудом скрывая усмешку, подалась вперед судья.
Кажется, она начала находить в этом муторном деле светлые моменты.
Побуревший Свартальд Ломмсон только кивнул, но судью это не устраивало.
— Ответчик, напоминаю вам, что ведется звукозапись судебного процесса, а ваши жесты микрофон не воспринимает. — Строго сказала судья Мышкина, угрожающе постукивая трубкой телефона по столу. Вылитая учительница младших классов на уроке, ей бы только указку вместо мобильника!
Окончательно потемневший лицом ответчик вынужден был выдавить из себя «да».
Явно не слишком огорчившись, (с точки зрения гномов, главное — не выиграть дело, а сделать все по справедливости!), коллега продолжил:
— Полагаю несправедливым предложенный истицей вариант раздела имущества, указанного в пунктах сто двадцатом и сто двадцать шестом. На каком основании ответчику должны быть переданы трусы мужские, семь штук, а истице оставлены трусы женские, кружевные, двадцать пять штук? Мало того, что количество женских трусов намного больше, чем мужских, так они и по стоимости не равноценны! Кроме того, истица не указала в иске наличие у нее бюстгальтеров! Ваша честь, прошу вас истребовать данные предметы в качестве вещественных доказательств. Мы представим эти трусы — и мужские и женские — суду для ознакомления, чтобы вы сами в этом убедились.
Такое предложение судье пришлось не по вкусу — вон как брезгливо сморщила нос. Копаться в чужом грязном белье, причем в самом прямом смысле слова, у нее не было ни малейшего желания. Забавно, конечно, но я ведь тоже не фетишистка…
— Возражаю, ваша честь! — Вскочив, заявила я. — Истица не оспаривает, что ее белье дороже, чем белье ответчика. А согласно положениям гражданско-процессуального кодекса, обстоятельства, которые признают обе стороны, не требуют дальнейшего доказывания.
На лице судьи прорезалась робкая благодарность. Конечно, она формалистка, каких поискать, но ничто человеческое ей не чуждо…
Далее мы потрясающей скрупулезностью рассматривали каждый пункт, споря даже о запятых. Например, в нашем списке значилось тридцать девять вилок, а в списке ответчика — всего тридцать восемь. С точки зрения гномов, это вопиющая неточность, для устранения которой требовалось вызвать свидетелей.
Больше всего раздражало, что заседание все-таки было предварительное, а значит, в следующий раз вновь придется разбирать то же самое.
В конце концов коллега слегка выдохся, и судья на радостях попыталась на этом закончить. Но не тут-то было, он отдышался и продолжил.
— Ваша честь, у меня есть ходатайство! — Важно проговорил он, смешно выпячивая грудь. — Прошу приостановить производство по делу до осени.
Такого поворота событий не ожидал никто.
Мобильный судьи хриплым голосом запел «Мурку»…
— Обоснуйте заявленное ходатайство. С какой целью? — рявкнула судья, так грохнув по столу телефоном, что он жалобно пискнул и замолк.
За длительное рассмотрение дела ее по голове не погладят…
— Видите ли, в состав имущества входят цыплята. — Откашлявшись, важно пояснил Дьюрин. — Но они только вылупились, а общеизвестно, что цыплят по осени считают. Поэтому необходимо приостановить дело до сентября!
Высказав этот неотразимый аргумент, он торжествующе посмотрел на меня.
По-моему, судья уже сожалела не только о том, что приняла это дело к своему производству, а вообще о своем выборе профессии.
Впрочем, мне тоже не улыбалось растягивать это удовольствие.
— Ваша честь, разрешите возразить против ходатайства представителя ответчика? — мягко произнесла я.
Судья встрепенулась и с надеждой посмотрела на меня.
— Конечно! — и кивнула для верности.
Положим, мнение о самом ходатайстве высказывать не стоило, поскольку оно было не совсем цензурным, но возражения можно и нужно озвучить.
— Прошу обратить внимание, ваша честь, что в список имущества также включена свинья, одна штука. Поскольку свиней режут в августе, в случае приостановления дела она уже будет зарезана, и таким образом, часть спорного имущества будет утеряна. Поэтому полагаю, что это нецелесообразно и прошу суд отказать в удовлетворении заявленного ходатайства.
Высказавшись, я улыбнулась судье (клянусь Одином, она оскалилась в ответ!) и села на место.
Дьюрин тут же вскочил и попытался что-то сказать, но судья его решительно оборвала.
— Представитель ответчика, достаточно. — произнесла она, поднимая руку. Складывалось впечатление, что она готовится его отшлепать. — Суд, совещаясь на месте, постановил: в удовлетворении заявленного ходатайства отказать.
Вот теперь я с полным правом вернула коллеге торжествующую улыбку.
— А теперь давайте согласуем дату следующего заседания…
Судья торопилась поскорее закончить, чтобы представитель ответчика не успел еще что-нибудь отколоть.
В коридоре было пусто — обеденный перерыв давно вступил в свои права. Только дежурный милиционер гонял какую-то скрюченную бабку, которая с клюкой наперевес пыталась прорваться в канцелярию, несмотря на не приемное время. Бабка сыпала грязными проклятиями (вот вам и одуванчик!) и твердила что-то о былых заслугах. Милиционер морщился и упорно тащил ее к выходу, аккуратно придерживая под локоток… Пенсионеры — гроза любых государственных органов!
Оказавшись в коридоре, ответчик решил продолжить обсуждение, так сказать, в неформальной обстановке. Он рванулся к жене, вцепился в ее руку и взвыл:
— Дваргия, может, хватит, а? Ну что мне, уже немного расслабиться нельзя?! Я и так пашу, как Скинфакси! Домой прихожу — а там ты сидишь! Что ж я, даже с друзьями посидеть не могу? Ну, правда!
— Прекрати! — отрезала та, привычно отцепляя хваткую конечность мужа. — Будь мужчиной — отвечай за свои поступки!
Выдав эту сентенцию, она гордо вздернула подбородок и строевым шагом проследовала к выходу. Даже дежурный милиционер отвлекся, за что тут же поплатился: бабка врезала ему клюкой и с победным воплем рванула к канцелярии…
Выйдя на свежий воздух, клиентка слегка поостыла и принялась засыпать меня вопросами. Пришлось еще с полчаса отвечать, но конце концов я сочла, что спасаться в такой день спасаться бегством не зазорно, и улизнула, сославшись на крайнюю занятость…
Обед я проглотила впопыхах, даже не ощущая вкуса, а затем попросила чашку успокоительного настоя. Нат суетился вокруг, тревожно заглядывая мне в глаза, и потчевал самым крепким зельем из своего ассортимента. Домовой-травник — редкое сокровище, еще если бы он был не таким упрямым и самовольным! Впрочем, идеал недостижим…
Разбудил меня настойчивый звонок в дверь. Выглянув в коридор, я увидела замечательную сцену: с трудом удерживая роскошный букет с него величиной, Нат пытался закрыть дверь. Я поспешила на помощь. Любопытно, от кого эти чудесные янтарно-желтые розы?
Знакомая серебристая визитка, на обороте которой лишь два слова: «Будь счастлива», и размашистая подпись.
Я на мгновение прикрыла глаза, привычно пряча боль. Почему Артем не захотел оставить все по-прежнему, зачем разрушил дружбу? А теперь формальный букет по случаю торжества, как знакомой или коллеге. Желтые цветы — к разлуке…
В этом весь Артем — внимательный, спокойный, сдержанно-холодноватый, но умеющий профессионально точно попасть прямо в сердце…
Наверное, мы так привыкли быть всегда рядом, что не удосужились даже обсудить наши отношения. Оказалось, что у каждого из нас было свое видение, и несовпадение больно ударило по обоим. Наверное, Артем сейчас обижен и оскорблен. Но, в конце концов, мне тоже не сладко. Зачем же делать еще больнее? Неужели дружба — всего лишь способ подобраться поближе, заманить в свои сети?!
Бедные розы, им досталась роль моего личного Гьяллархорна…
После чашки кофе, подсунутой понимающим Натом, стало чуть полегче. Цветы домовой тут же выдворил куда-то подальше с глаз — на кухне они смотрелись неуместно. Это единственная комната в квартире, отделанная по его вкусу, а стиль хай-тек смотрится оригинально, но нетерпим практически ко всему живому.
Вдохнуть исходящий от напитка горьковатый аромат, задержать дыхание… И выдохнуть, пытаясь вместе с воздухом выплеснуть печаль. Какой смысл сожалеть? У меня все будет хорошо, и, надеюсь, у Артема тоже.
Дальше меня удачно отвлекли от грустных мыслей поздравлениями, ведь сложно искренне тосковать, когда на ухо кричат здравицы и грозят оттаскать за уши! Если каждый из знакомых по двадцать девять раз дернет мои несчастные ушные раковины, я стану похожа на слона — по крайней мере, уши достигнут столь же впечатляющих размеров. Правда, за нос по детской привычке меня дергает только Артем, так что обзавестись хоботом мне не грозит.
Да что такое, хватит думать об Артеме! Только не так-то просто вырвать из своей жизни такой значительный кусок…
Впрочем, запас неожиданностей, отмеренный на этот сумасшедший день, еще не иссяк.
Следующий курьер доставил охапку алых роз и небольшую коробочку. Под слоем блестящей бумаги и бантов обнаружился тисненый футляр, а в нем — роскошное колье из белого золота с сапфирами и бриллиантами. Боюсь даже предположить, сколько может стоить эта чудесная вещица!
Записка, приложенная к ювелирному шедевру, гласила:
«Ваши глаза сияют ярче этих сапфиров» и милая подпись «Н.»
Я хмыкнула: затерто, мягко говоря… С одной стороны, такая щедрость льстила (всем нравится получать подарки за красивые глаза), а с другой — за кого он меня принимает?
За юридическую помощь Наортэль (а кто еще из моих знакомых мог швыряться такими суммами?) со мной рассчитался, притом достаточно щедро. Следовательно, это… аванс? Хотелось бы знать, за какие услуги!
Впрочем, немыслимо принять подобный подарок от малознакомого мужчины — в таких вопросах я болезненно щепетильна. К тому же слишком похоже, что он намеревался меня тривиально купить. А я, знаете ли, предпочитаю зарабатывать на жизнь другими способами. Допустимо сделать вид, что я любовница Наортэля (в конце концов, на то были действительно веские причины), но я же адвокат, а не девушка легкого поведения!
Колье филигранной работы и столь топорное ухаживание… Забавно. Разумеется, я могла ошибаться в оценке намерений Наортэля, однако вряд ли их действительно можно понять превратно.
С невольным вздохом сожаления я уложила прекрасное ожерелье обратно в футляр, и села писать записку Наортэлю:
«Благодарю за подарок и проявленное внимание, но я не могу это принять.
С уважением, Анна Орлова».
По-моему, вышло нейтрально-вежливо.
Попросив Ната отослать подарок отправителю, я стала готовиться к приходу гостей. Больших компаний я не ждала, лишь по-настоящему близких людей (надо думать, за исключением Артема). В принципе, хозяйственными вопросами занимался мой бесценный домовой, я лишь утвердила меню и купила новый наряд. Теперь Нат в ритме вальса смахивал невидимые пылинки с мебели, а я принялась наводить лоск.
Любимые украшения, пара капель духов, неброский макияж… Теперь улыбнуться своему отражению и принимать поздравления.
В квартире витали запахи корицы, яблок и ванили, в гостиной таинственно мерцали свечи, домовой приплясывал возле духовки, источающей дивный аромат… Жизнь прекрасна и удивительна, даже если тебе уже пошел тридцатый год.
Родители, брат и сестра с порога осыпали меня поздравлениями и затискали в объятиях. Стирая со щеки следы двух отпечатков помады — сестры и мамы — я счастливо улыбнулась…
Я уже лет пять жила отдельно, с тех самых пор, как получила наследство от бабушки. Целый год посвятив ремонтной эпопее, я наконец перебралась в собственную квартиру и была чрезвычайно этим довольна. Только иногда жалела, что добираться в гости к родным приходилось через весь город, а стряпня Ната все равно не заменит мамины вареники. Впрочем, птенцы должны вылетать из гнезда, а любить и понимать родных проще на расстоянии — немудреные законы природы.
Зато я обожаю свою квартиру — уютную гавань после всех нервотрепок. Кстати, она напоминает сказочный цветик-семицветик: каждая комната отделана в собственном стиле и цвете. Спальней занималась я сама, гостиной — Артем, а кухней — Нат. Кроме того, имелся еще кабинет, где все осталось, как при дедушке, и подсобные помещения — плод наших совместных усилий. Впрочем, мне нравится этот винегрет стилей…
— Это тебе на вырост! — выразительно произнесла мама, вручая мне подарок — махровый халат «скользящего» размера (носить его смогли бы и дистрофик, и мамочка на девятом месяце).
Папа кивнул, выражая полную солидарность, а брат с сестрой насмешливо переглянулись. Мое безукоризненное взаимопонимание с родителями несколько отравляли лишь вечные вздохи об отсутствии внуков, поэтому на каждое торжество дарились вещи с намеком, и хоть один тост посвящался грядущему пополнению семейства. Я изображала полнейшее непонимание и мило улыбалась, пока Антон и Тоня спешно переводили разговор на другую тему. Им хорошо: брат студент, а сестра вообще школьница, так что пока старшее поколение считало, что заводить детей младшим рановато и сосредоточивало все усилия на мне.