- Стой, неверный, догоню - хуже будет, - кричу в захлопнутую дверь ванной. Удрал, зараза. Ну, ничего, я тебе еще отомщу.
Чтобы отвлечься, быстро собираюсь и еду в больницу. Максим звонил еще вчера, чтобы я заехал. Хочет мне что-то показать. Пишу Луке записку, что скоро буду, и если он попробует смыться, я его найду и поимею на том самом месте, где поймаю. Думаю, это его немного остановит, тем более я не шутил.
Максим как всегда весел, бодр и орет на все отделение:
- Привет, голожопик, - видимо, я никогда не избавлюсь от этой клички, доставшейся мне таким унизительным способом.
- Здравствуй, большой человек, - жму предоставленную мне руку и искренне радуюсь встрече.
- Пошли че покажу, - тянет он меня в сторону кабинета. - Ты вкусно пахнешь, - говорит он, принюхавшись.
Мимо проходящие беты-медсестры покраснели и стыдливо отвели глаза. Выдергиваю свою руку из его, а то как-то не однозначно получается. Он хохочет, ему-то что.
- Да не бойся, мой муж тут давно всех построил, меня теперь стороной обходят, - хохочет он.
- Я не понимаю, как вы живете вместе? Он же такой милый, а ты большой, - несу чушь, не в силах подобрать слова, чтобы описать их союз.
- Он у меня юрист. Мы познакомились, когда меня засудить хотели, да не вышло. Вступился он за меня. Ты бы видел, сколько в нем огня тогда было, когда он отстаивал свою точку зрения, как защищал меня. Это он на первый взгляд безобидный, но на самом деле за обманчивой внешностью скрывается настоящий хищник, которого лучше не злить, поверь мне. Я еще тогда влюбился в него и нажил себе проблему на всю жизнь, - хохотнул он.
Да уж, никогда бы не подумал.
- Смотри, - сказал он мне, когда мы разместились на уютном кожаном диванчике в его кабинете перед ноутбуком.
Смотрю, ничего странного не вижу.
- И? – спрашиваю, поворачиваясь к нему.
- Ничему-то тебя жизнь не учит, бестолочь. Внимательно смотри, может, узнаешь кого, - говорит он и забавно шевелит бровями, намекая на что-то.
Смотрю, перемотав запись обратно, и меня словно удар тока пронзил, выбив кислород из легких и вместо тела оставив пустую оболочку. Это же Лука. Его джинсы, та же походка, только куртка другая. Приближаю и вижу, как на его лице застыла холодная маска отчужденности. В его руках пакет, он передает его медсестре и подписывает какие-то бумаги, протягивает деньги. Медсестра кивает и провожает его к моей палате, я помню ее, это точно она. Дальше он заходит и вылетает оттуда через несколько секунд. На его лице слезы, а руки сжаты в кулаки. Вот же маленькая дрянь, и молчал.
Этот невыносимый парень, который умудряется вывести меня за долю секунды, был тем единственным, кто не отвернулся от меня. Это точно он, я готов поклясться, но почему он убежал? Видимо, ему стало больно видеть меня таким слабым. Боже, ну что я за идиот? Почему я раньше не замечал этого человечка в своей жизни? Он же был рядом, вот он, такой родной и домашний. Он не врал мне, всегда правду говорил. Даже денег вон дал. Аааа, у меня депрессия по поводу моего идиотизма. Интересно, это лечится?
- Узнал? – спрашивает Максим.
- Да, - не узнаю собственного голоса, он сел и стал глухим и чуть слышным.
- Это он договорился с нотариусом, чтобы твои средства перевели на лечение. Тебе препараты нужны были сильные, если бы не такой поворот, боюсь кормил бы ты сейчас червей своим мясцом, - игривые нотки пробивались в его голосе, но я ничего не замечал. Только кивнул.
- Аааа,- вскакиваю и хватаюсь за зад. - Сдурел? – ору на всю больницу.
Эта сволочь машет шприцом в руках и делает свое фирменное: «ТСССС».
- Не кричи. Ты был на зомби похож, а это успокоительное. Я смотрю, ты вообще личность ранимая, ты точно альфа? – спрашивает он серьезно.
С рыком бросаюсь на него, да не успеваю. Увернулся, собака. Задница ноет, руки трясутся, а я улыбаюсь как ненормальный.
- Домой вали, грехи замаливай, а то слиняет твой омежка, хрен найдешь, - хохотнул он и выпихнул меня за дверь.
Лечу домой, окрыленный неописуемым теплом и легким успокоительным. Залетаю в квартиру, в нос сразу ударяет запах моего омежки. Или мне только кажется? Как только течка прошла, запах, как он и говорил, полностью исчез, но я до сих пор помню сладковатые нотки с оттенком мяты, так сильно врезавшиеся в мое сознание.
- Лука, - ору с порога и сбрасываю туфли.
- Че орешь как потерпевший? – недовольно спрашивает меня это чудо, поедая мороженое, сидя на диване.
- Ты почему, сволочь рыжая, не сказал, что в больнице у меня был? Денег еще дал, нотариус там, - перечисляю и плюхаюсь рядом, сгребая его в объятья.
- Не понимаю, о чем ты, и, вообще, перестань меня нюхать, - взвился он и дал мне по лбу ложкой с мороженым.
Непонимающе смотрю на него. Он, повздыхав, слизнул мороженое с моего лба и пошло облизнувшись, продолжил активно набивать свой желудок, а у меня пальцы на ногах поджимаются, потому что вся кровь хлынула в одно известное место.
- Врешь, рыжик. Молчал почему? – тереблю его за ухо и дожидаюсь испепеляющего взгляда.
- А тебе было до этого какое-то дело? – скептически спрашивает он и изгибает тонкую бровь в знаке вопроса.
- Нет, - честно признаюсь и получаю второй раз по лбу, только теперь облизанной ложкой. - Раньше.
Отбираю посуду, которая в его руках превращается в смертельное оружие.
- Сейчас все иначе, - объясняю ему.
- Что иначе? – спрашивает он, не смотря на меня. - Ну, подумаешь, переспали, подумаешь, забеременел – это же ничего не меняет, - спокойно говорит он, а я перестаю его слышать.
Беременный? Он? И правда - запаха течки нет, закончилась за ночь, а вот собственный омежий запах остался на протяжении нескольких дней! Осознание собственной недальновидности бьет в голову точным ударом, вызывая на моем удивленно-глупом лице счастливую улыбку. Хватаю его в охапку, заваливаю на диван и начинаю целовать везде, исключая рот, который пытается меня укусить. Мороженное тает под нами, растекаясь противной лужицей по одежде, но это ничто по сравнению с тем, как я счастлив.
Полгода спустя…
- Лука, давай скорее, мы же опоздаем, - говорю ему из спальни и выхожу дабы подопнуть его в сторону гардероба.
На диване сидит и сверлит меня недовольным взглядом мое разобиженное создание и обнимает круглый животик, на который я не могу смотреть без улыбки. Что, кстати, его безумно бесит.
- Я не пойду, - выдает он.
- Чего это? – спрашиваю, предчувствую беду.
- Я толстый, - всхлипывает он, и начинает реветь в три ручья, размазывая слезы по щекам.
Вот что странно: живот растет, а он хоть бы на килограмм поправился. Разве что щечки появились.
- Ты не толстый, ты, эм… пухлый, - подбираю слова. - Как этот, - тыкаю в кота на полу.
Лука переводит взгляд на изрядно отожравшегося кота и начинает выть еще сильнее.
- Ну, я пошутил, - обнимаю его. - А я тебе рубашку красивую купил…
- Где? – перебивает Лука меня, и слёз как не бывало.
- Там, - показываю на спальню.
Маленький пузатый ураганчик улетел, чуть не растоптав рыжика. И как он умудряется с таким животом так активно передвигаться?
Через пятнадцать минут выходит и улыбается, улыбаюсь ему в ответ немного натянуто, время поджимает. Белые брюки и кремовая рубашка, идеально сидящая на плечах и более свободная на животе, делают его таким забавным и милым, что настроение поднимается с полпинка.
- Ну как? – спрашивает он, улыбаясь.
- Отвратительно-прекрасно, - отвечаю завуалировано, потому что любой вариант его чем-то да не устроит.
- Едем? – спрашиваю, пока он думает.
Лука кивает и скачет в сторону двери. Фух, пронесло.
Этот банкет - по случаю окончания удачной сделки и подписания выгодного контракта. Я таки поднял свой бизнес, несмотря на то, что это стоило просто титанических усилий и немереного терпения. Пришлось подавить несколько мелких фирм, принадлежащих моим так называемым друзьям, чтобы прочно закрепиться. Теперь у меня есть связи, в которых я уверен. И пусть они крепятся не на ложной дружбе, а чисто на деловых взаимоотношениях, но мне и этого достаточно.
Стоим. Лука как обычно что-то жует. С тех пор, как он узнал что беременный, он ест не переставая, иногда даже ночью, пока я сплю. И куда в него столько лезет? Но пусть лучше так, чем плачет. Несмотря на его боевой характер и неисчерпаемую наглость, он постоянно ноет по поводу и без, и, как обычно, виноват во всех смертных грехах я один, поэтому у меня с собой всегда есть конфетка и банка соленых огурцов, мало ли что ему захочется.
К нам медленно, но достаточно уверенно приближается пара в возрасте. Альфа и омега, из обеспеченного класса, о чем можно судить по их дорогой одежде и аксессуарам, идут прямо ко мне. Лука напрягся в моих объятьях и даже есть перестал.
- Здравствуй, Алан, - омега лет сорока пяти приветливо улыбнулся мне, а альфа, пожав руку, лишь отстраненно кивнул.
- Добрый день,- холодно отвечаю и смотрю на них в ожидании.
- Мы не могли бы поговорить наедине? – спрашивает отец-альфа.
- У меня от мужа нет секретов, - отвечаю спокойно и с вызовом смотрю в зеленые расчетливые глаза.
- Мужа? – хрипло переспрашивает папа-омега.
- Да. Вас что-то удивляет? – спрашиваю с явной иронией.
Кто бы знал, чего мне стоило затащить Луку в ЗАГС. Пришлось согласиться на просто расписаться и поставить штампы, а то так бы и ходил незамужний.
- Может то, что ты живой? – предполагает Лука, копируя мой тон.
- Скорее всего, - отвечаю ему уже мягче.
- Ну, это ничего, разведетесь, - бросает папа-альфа.
- С хуя ли? – это у моего омежки такой голос: жесткий, властный и дико сексуальный.
- Не встревай, - огрызнулся папа-омега, и я отчетливо вижу, как на его красивом лице проступает все то, что я когда-то видел у Рамиля. Фальшивка.
- Они, видимо, хотят тебя поставить в известность, что ты женишься. Твой отец обанкротился, и этот союз поможет ему вернуть прежнее влияние, а омега этот - последняя шлюха, которую поимело уже полгорода, включая самые низшие слои общества. Ты рад, дорогой? – интересуется у меня Лука, вскинув голову, и улыбается обманчиво ласково.
- Безумно, - копирую его интонацию, и целую в нос, который он тут же морщит. - А ты откуда знаешь?
- Я все знаю, что касается тебя, - огрызается он, а мне становится так тепло, так приятно, что стискиваю его в объятьях и начинаю целовать в губы со вкусом сгущенки и грибов.
- Мы вам не мешаем? – спрашивает папа-альфа, сделав шаг в нашу сторону и оглядев живот Луки, который парень тут же закрыл руками.
- Только тронь, и я уничтожу тебя! - рычу и делаю шаг вперед, готовый защищать свое сокровище до конца.
- Ты на отца решил голос повысить? – спрашивает он, гордо вскинув подбородок.
- Ты давно потерял право так себя называть. Ты и ты умерли для меня там, в больнице, вместе с тем наивным идиотом, который валялся в коме. Я уже нотариально отказался от наследства и от вас. Вы мне никто, так что покиньте это помещение, пока вас не вывели отсюда силой, - чеканю каждое слово, не повышая голоса. А зачем? Давно уже переболел, хватит об меня ноги вытирать. Не позволю.
Отец окинул меня нечитаемым взглядом и ушел, папа-омега задержал свой взгляд на секунду, и в его глазах полыхнуло что-то похожее на сожаление и тут же исчезло. Больше я их никогда не видел, но слышал, что они переехали в другую страну.
***
- Папа, папа, - раздается громко и очень требовательно над ухом.
- Я сплю, - отвечаю, отчаянно стараясь не проснуться.
- Вставай, давай, всю жизнь проспишь. Ты нас в парк обещал сводить, - два маленьких рыжих ураганчика залетели на кровать и начали скакать по кровати, и по мне, разумеется, тоже.
- Сходите с папой, - умоляю их оставить меня в покое.
- Он на работе, склероз у тебя, что ли? – чуть шепелявя, спрашивает другое чудо, точь-в-точь похожее на своего брата.
- Какой работе? – открываю глаза и резко сажусь, на шею тут же кидаются близнецы-альфы.
- Окна моет, совсем ты старый стал, не помнишь таких эламе... эниме... простых вещей, короче, - раздается от двери, и я вижу, как четырехлетний омежка (ну хоть он черненький, как я) тащит за пузо Малыша, причем Малыш идет сам на задних лапах, доставая мордой до головы ребенка.
- Лука! - ору в сторону гостиной. - Опять они от тебя нахватались. Ну кто так с отцом разговаривает? – пытаюсь показать, как я зол на него.