— А, я что-то говорил тебе о родственных посиделках? — повернувшись ко мне, Артур вновь опустил взгляд на мои колени. Непроизвольно, я сразу свела ноги вместе, опять попытавшись оттянуть юбку пониже. Артур только усмехнулся в ответ на мои действия. — Может, я тебя на свидания хочу пригласить?
Сначала я подумала, что это шутка, но по его взгляду мне стало вполне понятно, что он абсолютно серьёзно. И вот именно это отрезвило меня. Эти слова подействовали как хорошая пощёчина. Взгляды взглядами, шутки шутками, а этих косых намёков мне не нужно. Не знаю, что творится в голове у Артура, но я в его тараканах копаться не хочу. Свои имеются.
— Не смешно.
Дёрнув за ручку дверцы, я хотела вылезти из машины, но Артур резко перехватил меня за запястья. Это прикосновения вызвало во мне целый всплеск чувств. По телу пронеслась волна ослепительно дрожи. В ушах застучало. Воздуха стало катастрофически мало. Внизу живота вновь поселилась забытая за долгие годы воздержания истома. Дьявол. Да какого чёрта происходит?
— А я и не шутил, — голос хриплый, проникающий под кожу, в каждую клеточку моего обезумевшего тела.
На секунду мне захотелось захлопнуть дверцу машины, обернуться к Артуру и…даже от одной такой мысли, мои щёки залились краской стыда. Бред. В душ. Мне надо срочно в душ. Сниму напряжением традиционным способом для всех одиноких девушек.
— Удачного тебе вечера, Артур.
Тяжело вздохнув, я мигом выпрыгнула из машины.
* * *
Мчась по ночным улицам на бешеной скорости к загородному коттеджу, Артур, матерясь сквозь стиснутые зубы, ждал, когда из салона машины выветрится этот чёртов запах нежных женских духов. Запах, от которого у него сразу встал. От которого напрягся каждый мускул на его теле, и желание пробило мощным разрядом электрического тока. Нервно, выкуривая сигарету одну за другой, Артур пытался настроиться на важную встречу, но из головы никак не хотел выходить ЕЁ образ. Сегодня она выглядела иначе. Густые светлые волосы были собраны в высокую причёску. На ней была надета кремового цвета блузка, расстёгнутая на две пуговки. Если бы не кожаная чёрная куртка, Артур смог бы увидеть соблазнительную ложбинку. Обтягивающая, под цвет куртки юбка лишь до середины колен прикрывала идеально ровные стройные женские ноги. Стоило Артуру лишь увидеть кружево чёрных чулок как в горле начало драть. Появилось неимоверно желание прикоснуться к её бедру, ощутить на ладони гладкость её кожи, проскользнуть вверх, под юбку, посмотреть какие на ней трусики, а потом порвать их к чёртовой матери. Завалить её на задние сиденья. Развести ноги и всю ночь выбивать из неё дикие крики, заставлять её ломать ногти о его спину, кричать его имя. Первый раз он так сильно хотел девушку. Хотел так, что скулы сводило, и внутри всё колотило от дикого желания овладеть. И первый раз параллельно с этим он испытывал такие чувства как стыд, страх и ярость. Стыд, за то, что позволяет себе так думать о…сестре. Страх за то, что он уже совсем крышей поехал, раз ничего не может поделать со своими желаниями. И ярость, за то, что понимал, что первый раз в жизни, он не сможет получить того, что так сильно желает. Никогда не сможет.
С силой сжав ногу в педаль газа, Артур уже через полчаса притормозил машину возле дома Шаповала. Вспомнив о вчерашнем вечере, парень немного смог отрезвить свой рассудок. Не хило ему Шаповал вчера по морде съездил. Хорошо, что хоть наедине. Не хотелось перед пацанами позориться. Хотя из-за этих пацанов по харе и получил. На себя прокол Резвого взял. А как иначе? Ему Шаповал хоть шанс всё исправить дал. По морде съездил, это понятно. Но дал две недели на то, чтобы он дело с тачками разрулил. А Резвого бы слушать не стал. Пуля в башку и нет Кирюхи. Шаповал, конечно, мужик хитрый и проницательный. Сразу понял, что Бунтарь кого-то из своих выгораживает. Только вот копаться в этом не стал. Сказал: сам на себя дерьмо взял сам из него и выгребайся.
Узнав у охранника, где Шаповал, Артур быстро спустился в подвал. Сердце у него колотилось несколько быстрее, чем обычно. Что Старику от него сейчас понадобилось? Две недели ведь на дело с тачками дал.
— Ну, что Артур, вижу, ты исправляешься, — Шаповал сидел на диване в самом углу подвала, и курил свои любимые сигареты. Спокойный зараза. Бунтаря всегда бесило это вечное спокойствие. Никогда нельзя было узнать, о чём именно Шаповал сейчас думает, и что сделает в следующую секунду. Похвалит или дырку в башке проделает. — Вчера с тачками облажался, зато сегодня гниду вычислил.
Резвый…падла, чтоб его волки нахер разодрали. Говорил, ведь говорил сучаре, чтоб о сегодняшней встрече никакого базара не было. Чёрт подери, да на кой Артур вообще согласился на эту встречу? И хотя ничего кроме полетевшей системы Юля не увидела, засветил он её конкретно.
— Значит, всё-таки Программист нас сливает?
— Выходит, что так. По крайне мере с программами точно он подставил.
— Вот ведь мразь! Не один месяц нас за нос водил. Как думаешь, сколько ему Рушаевы отвалили?
— Думаю не мало, раз он решил против вас пойти.
Шаповалу ответ Бунтаря пришёлся по душе. Старик любил, когда его авторитет подчёркивали.
— Надеюсь, он успел на эти деньги перед смертью погулять.
— Вы его уже того…
— Пока ещё нет. Но для этого уже всё готово, — Шаповал окинул довольным взглядом помещение подвала. Больше всего ему нравился стул с закинутыми на него верёвками, в самом центре комнаты. Это было так называемое место казни. Кто на него садился, живым уже не вставал. Иногда, Артуру самому становилось жутко от того, что происходило в этом подвале. — Программера минут через тридцать сюда доставят. Говорят, вам одна милая девушка помогла, чтобы эту падаль вычислить?
— Они ничего не знает! Она не видела ни одного документа!
Артур почувствовал, как у него всё заледенело внутри. Первый раз он так боялся за кого-то. Нет, Юльку он тронуть не позволит! Ни кому. Даже Шаповалу.
— Да ладно тебе, Бунтарь! Что ты из меня монстра-то делаешь? Я вообще-то спасибо тебе хотел сказать. Правильно ты со своими пацанами сделал, что к левым ребятам не пошёл. Сейчас время такое никому из чужих доверять нельзя. А Юля, насколько мне известно, сестра твоя? Передай ей от меня благодарность. Видать хорошо твоя девчонка в компьютерах шарит, да? — Шаповал улыбнулся. По-настоящему вроде, без подвоха, но Артур знал, что за этой улыбкой всё равно что-то скрывается. — Через час освободиться место программера. Надо искать новую кандидатуру на эту должность. Мне кажется, я знаю, кто нам идеально подойдёт.
— Нет! — крик Артура, больше походил на рычания обезумевшего зверя. — Юля не будет во всё это вмешиваться!
— Неужели? И почему это? — усмехнувшись, Шаповал прикурил ещё одну сигарету.
— Потому что я не хочу, не позволю!
Медленно поднявшись с дивана, Шаповал сжал ладони в кулаки.
— Ты кто такой щенок, чтоб свои права выставлять? Твоё «хочу» меня к чертям не волнует. Здесь моё слово — закон. Ты знал это, когда ко мне в бригаду лез. Так что хорош, истереть, и думай объективно. Нам сейчас нужен свой человек, понимаешь, свой?! Я слышал, что у вас с сестрой отношения не самые гладкие, но думаю, что за пачку зелёных, она твою шкуру всё равно не сольёт, как Суслик наш. Кроме того в Норвегии же стажировалась, да? В компах шарит только так.
Дьявол! Сжав руки в кулаки, Артур медленно сосчитал про себя до десяти. Первый раз его ломило от острого желания пристрелить Шаповала. Раньше восхищался им, всегда в пример себе ставил, а теперь на куски его порезать хотелось. Подготовился мразь. За каких-то двадцать минут всю жизнь его сестры досконально изучил. Нет, Юльку он втянуть в это дело не позволит. Никогда!
— У неё нет никакого опыта работы. Она ещё совсем сырая как программист.
— Так мы её чуток поджарим, — расхохотался Шаповал, и Артур огромным усилием воли заставил себя сдержаться, и не пристрелить его прямо сейчас. Наверное, только теперь он понял, что Юля Шаповалу не только как программист нужна. Словно прочитав его мысли, Шаповал тут же перестал смеяться. — Ты чего Бунтарь, совсем мозгами двинулся? Не трону я твою сестру. И никто не тронет. А если и посмеет кто, так жизнью за это поплатиться. Если так тебе не имеется, то в самые ценные бумаги мы её посвящать не будем. Пусть основные дела крутит, а там посмотрим. Если и правда она у тебя «сырая», то пусть гуляет дальше. А если хоть что-то из себя представляет, то займёт место программиста. Я завтра по делам в Израиль уезжаю. Вернусь только через неделю в четверг. На следующий же день после возвращения мы в «Монреале» праздничный банкет устраиваем по случаю заключения удачной сделки и я хочу там видеть твою сестру. И это не обсуждается!
* * *
Пока мама колдовала над завтраком, я делала пометки в своей записной книжке. Прежде всего, я просматривала, а затем записывала адреса отелей расположенных в центре Москвы. Больше всего меня привлекла одна гостиница, находившаяся всего в двух шагах от филиала крупного компьютерного центра. Я уже отослала туда своё резюме. Если повезёт и мне назначат собеседование я смогу удержаться в столице, и надеюсь, без помощи родителей, которым моё решение со столь спешным отъездом пришлось не слишком-то по душе. Вчера вечером мы даже поругались по этому поводу. Мама упорно настаивала, чтобы я хоть на месяц задержалась дома. А что ещё лучше, осталась здесь насовсем. Нашла работу в своём городе. Папа в нашу перепалку предпочёл не вмешиваться. Точнее сначала он пытался поддержать маму, уговаривая меня хоть ещё немножечко побыть дома, но потом я смогла его разжалобить своими «раздувшимися» щенячьими глазами, и он во избежание крупного скандала, еле как смог успокоить маму. Поэтому теперь, я занималась жилищными вопросами и выясняла всё на счёт моего, сначала потерянного, а потом и украденного багажа, а мама в это время довольная, с новой шубой в гардеробе крутилась возле плиты. Правда сердиться она на меня не перестала, но уже и не пыталась отговорить от отъезда. Да и бесполезно это. Я уже всё решила. Разберусь со своим потерянным чемоданом, потом забронирую номер в гостинице и через три дня вылечу в Москву. Оставаться здесь я больше не могла. По многим причинам. И самой явной из всех являлся Артур. С того вечера в ресторане он больше не искал со мной встреч. Не звонил, не подкарауливал у подъезда. Просто исчез, что впрочем, всегда было в его духе. Я с одной стороны должна была радоваться. Наконец избавилась от надоедливого, чересчур наглого братца. А с другой…как-то паршиво мне было на душе. То ли из-за того, что произошло в машине, то ли из-за какого-то непонятного скверного предчувствия. Чем больше я думала об Артуре, тем сильнее во мне разгоралось чувство страха, какой-то приближающей опасности. Я на подсознательном уровне понимала, что мне надо оградиться от Артура. И чем скорее, тем лучше. Слишком свежи были воспоминания о том, что именно я испытала, когда он прикоснулся ко мне тогда в машине….когда глянул на вырез юбки….Всё это ужасно давило на меня. И хотя сейчас я не горела диким желанием увидеть брата, мне всё же было интересно, где он…и с кем.
— Завтрак готов, — из кухни послышался мамин голос, который видимо, шёл просто в пустоту. Папы дома не было, а значит, на завтрак мама позвала меня. Вот только имя моё она видимо забыла. Выходит всё ещё обижается.
— Ммм, как вкусно пахнет. Омлет с сыром — обожаю. Мам, ты настоящий повар.
Подлизаться к маме не удалось. Поставив передо мной тарелку с завтраком, она отвернулась обратно к плите. Значит бойкот. И зачем ей папа только шубу покупал? Надо будет сказать, чтобы сдал обратно в магазин. Мама не выполняет своё обещание.
Наверное, мне стоило и дальше продолжать пытаться найти путь к примирению. Но я слишком хорошо знала свою маму: чем больше идёшь ей на уступки, тем больше, она простите, начинает наглеть. Жаль только что папа, за все двадцать два года совместной жизни этого так и не понял.
— На родителей наплевать, так хоть бы о подруге подумала. Полинка вон все два года спрашивала, не собираешься ли ты пораньше вернуться.
Я знала, что мама не выдержит первой. Она не умеет молчать. Тишина в доме её раздражает. Поэтому с бойкотом она явно загнула.
— Мы с Полиной уже всё обсудили. Через три месяца она приедет ко мне. Вместе будем снимать квартиру. Так что расставаться нам не придётся.
Последовавшая за моими словами мамина реакция, меня нисколько не удивила. Наоборот я еле смогла подавить улыбку, когда мама начала втирать мне насколько я эгоистичный ребёнок, которому наплевать на своих родителей. Спокойно дослушав её нервную речь до конца, я привела в свою пользу самый весомый аргумент.
— Ты сама сразу после школы уехала в Москву. И, между прочим, бабушка говорила, что разрешения у неё ты не спрашивала.
— У меня были совсем другие обстоятельства. Я была в ссоре с твоей бабушкой, кроме того, университета, в котором я хотела учиться, в нашем городе не было. А вот зачем ты так бежишь в эту Москву, я совсем не могу понять. Ну чем тебе дома плохо? Здесь и друзья все рядом, и мы с папой всегда под боком. Я ещё могла понять твой побег в Норвегию. Первые чувства, первое разочарование. Но сейчас-то что? Или погоди…этот гад всё никак не утихнет? Он снова к тебе пристаёт?
Второй раз мама заговорила со мной о Борисе. Первый был, в тот самый день, когда я при всех влепила ему пощёчину. Я тогда прибежала домой вся зарёванная и ещё несколько часов тряслась в истерике. Мама ужасно перепугалась. Хотела сначала скорую вызвать, потом решила Полине позвонить, в общем, вдвоём им еле как удалось привести меня в чувства. Хорошо ещё, что папы не было. Иначе я просто не представляю, что могло произойти. В тот день я маме всё и рассказала. И мы договорились, что больше этой темы касаться не будем. А вот сегодня, спустя два года, всё-таки заговорили о ней снова.
— Нет, мама. Бориса больше нет в моей жизни. И давай закроем эту тему, ладно? — с трудом подавив в себе желание, накинуться на меня с вопросами, мама нехотя, но всё-таки замолчала.
— И спасибо за завтрак. Всё было очень вкусно.
— А ты уже уходишь? Куда?
Спохватившись, мама пошла вслед за мной в спальню. — В полицию. Надо, что-то всё-таки решать с моим чемоданом. Кто знает, может его уже нашли.
— Ага, нашли. Держи губу шире. Чёрт из два его найдут. А если даже и найдут, то к себе сразу притяпают. Там всё шмотьё эксклюзив.
Отвернувшись к шкафу, я искренне понадеялась, что мама не увидела моей улыбки. Смешная она у меня всё-таки. Хотя её всегда раздражало, когда кто-то над ней смеётся, пускай даже и по-доброму.
— Может мне тоже прогуляться? Схожу я, пожалуй, на работу к твоему папаше.
— Мам, у него сегодня совещание.
Натянув джинсы, я подумала, что если я всё равно на улицу иду, может мне заодно и к Артуру заглянуть? Узнать, всё ли с ним в порядке. Хотя эту безумную мысль, я подавила в себе так же быстро, как и она всплыла в моей голове. Что с ним может случиться? Это же Артур. Наверняка опять завис в какой-нибудь дурной компании. Да и адреса я его не знаю.
— Вот и проверим, с кем он там совещается. Заодно с коллективом его компании ознакомлюсь.
— Я так полагаю, с его женской частью.
— Ну, должна же я знать с кем проводит большую часть времени мой муж. Разве я не права?
— Мам, иди уже.
Спорить с мамой было бесполезно. Мне её затеи о внеплановом свидании с папой не очень нравились, но разве можно было её как-то переубедить? Уже минут через двадцать входная дверь захлопнулась. Всё-таки когда мама хочет, она может быть поразительно расторопной. Обычно не меньше часа куда-нибудь собирается.
Взяв с тумбочки завибрировавший телефон, я взглянула на дисплей. Номер высветившейся на нём, вызвал холодную волну дрожи во всём моём теле. Я давно удалила его из списков контактов, но всё ещё помнила каждую его цифру.
— Слушаю.
— Здравствуй, Стрекоза. Узнала?
Огромным усилием воли, заставив себя не сбрасывать вызов, я всё-таки продолжила разговор.
— Узнала. Зачем звонишь?
— Почему так грубо, милая? Так неприятно мой голос слышать?
Неприятно Борис, очень неприятно. Я вообще бы предпочла о нём забыть. Ничего кроме дурных воспоминаний он у меня не вызывал. Точнее раньше не вызывал. Сейчас ещё какое-то скверное предчувствие ко всему прочему приросло.
— Я уже давно для тебя не «милая». Что тебе нужно?
— Соскучился. Мы договаривались о встрече, помнишь?
Судя по голосу, он собирается меня в чём-то упрекнуть. Хотя ясно дело в чём. Только вот не получится. Возможно мне, конечно, самой стоило ему позвонить и извиниться за брата, но я не стала этого делать. И не жалею. Он ведь вроде ещё не развёлся. Да и кто знает, собирается ли вообще развестись. Не хочу снова во всё это болото ввязываться.