– Почему?
– Это не имеет значения. Будет так, как я сказала.
– А как же Марьянка?
– Она вполне устроена. Тебе я куплю однокомнатную в Москве, будем ее сдавать.
– Мама, что случилось с Марьянкой?
– Ничего, она вышла замуж и укатила во Францию.
– Как? А почему я ничего не знаю?
– Вот видишь, она даже не удосужилась ничего тебе сообщить! Очень в ее духе!
Варе тогда показалось, что в голосе матери прозвучала ненависть. Однако сколько Варя ни пыталась заводить разговоры о сестре, мать сразу их пресекала. Но когда она окончательно переселилась в Германию, то как-то в разговоре обронила:
– Как я счастлива, что живу здесь, подальше от этой подлой твари!
– Какой твари? – не поняла дочь.
– Твоя сестрица вернулась в Москву со своим муженьком!
– Мама, скажешь ты мне наконец, что случилось?
– Ничего неожиданного. Яблоко от яблони!
– Что?
– Она такая же гнусь, как ее папаша!
– Мама, но я ничего не понимаю… Ну, Валерий Палыч ушел от нас, такое бывает… Но Марьяна моя сестра, и я, в конце концов, имею право знать…
– Нет! Довольно, что я знаю! А тебе ни к чему! И сестра она тебе только наполовину. Короче, мы эту тему закрыли.
Кстати сказать, и Марьяна не делала попыток связаться с сестрой. Они никогда не были особенно дружны, но и не враждовали. Поэтому, когда зашла речь о поездке в Москву, Варя сразу решила, что разыщет сестру, не говоря матери ни слова. Анна Никитична тоже молчала. Втайне она надеялась, что Варю в Москву не позовут, и к десятому февраля уже успокоилась, хотя ей было жалко дочь, она видела, как та мучается. Ничего, время вылечит и эту рану. После гибели мужа казалось, Варя долго не оправится. Но уже через полгода она вернулась в косметический салон и за два года прошла путь от кассирши до администратора. Проданная за огромные деньги московская квартира в престижном доме позволила купить небольшой, но прелестный дом в маленьком курортном городке и однокомнатную квартиру в Москве. На всякий случай. Сама Анна Никитична возвращаться в Москву не собиралась. Слишком болезненными были воспоминания о последнем периоде жизни там. Все, хватит, с этим покончено!
Однако одиннадцатого февраля поздним вечером раздался звонок. Варя сняла трубку в полной уверенности, что звонит Эммерих.
– Алло! Варюша! – она сразу узнала Надежду Михайловну. – Варя, я вас не разбудила?
– Нет-нет, что вы! – дрожащим голосом отозвалась она.
– Варя, деточка, сможете приехать к двадцатому?
– Да, да, конечно!
– Простите, что пропустили все сроки, но так все складывалось, то одного в Москве не было, то другого. Но теперь все улажено. Продюсеры жаждут с вами познакомиться, Сеня им столько о вас напел! Значит, завтра же закажите билет. И сразу позвоните мне. Я вас встречу.
– Сколько дней мне понадобится?
– Ну, в принципе, я думаю, самое большее два дня.
– А три дня вы меня потерпите?
– Господи, что за вопрос, Варя! Так я жду вашего звонка!
– Да-да, я утром переговорю с хозяйкой и тут же позвоню! Спасибо вам огромное!
– Пока еще не за что!
– Ну что вы!
– Все, Варенька. Сеня вам кланяется, но он охрип, кстати, из-за вас. Так орал на продюсеров! Это надо было видеть и слышать. При встрече расскажу в лицах, обхохочетесь! Все, целую вас!
И она положила трубку.
– Варь, кто звонил? – с лестницы спросила Анна Никитична. Вид у нее был заспанный. – Конечно, Эммерих?
– Да, мамочка, Эммерих.
– Попробуй объяснить ему, что в такой час звонить в дом, где есть ребенок, невежливо.
– Ладно, мамуль!
– И чего он хотел?
– Мама!
– Все, прости, прости, это только твое дело. Не знаешь, он намерен развестись?
– Мама, я не собираюсь за него замуж!
– Ну и зря! Он хороший человек, и к тому же богатый!
– Мама, тебе чего-то не хватает?
– Да! Мне не хватает стабильности и хорошей жизни для моей единственной дочери! – с этими словами Анна Никитична стала подниматься по лестнице.
Вот даже как, единственная дочь! Не слабо! А ведь если мама узнает, что я все-таки еду в Москву, может начаться бог знает что! Как же быть? Если меня вдруг, паче чаяния, возьмут на роль, мама будет всячески ставить мне палки в колеса… Придется что-то придумывать, врать, что съемки будут проходить где-то далеко от Москвы… Кстати, и сейчас ей лучше не знать, что я лечу в Москву. Поговорю завтра с Гудрун, она сама страдала от деспотичной матери, она поймет! Скажу маме, что еду на три дня в командировку. А если мама что-то заподозрит и позвонит ей проверить, Гудрун все подтвердит… Или лучше попросить Эммериха? Ему, скорее всего, понравится, что меня хотят снимать в кино… Он сам не лишен авантюрной жилки… Да! Так лучше. Я уезжаю на три дня с Эммерихом, допустим, в Италию, и, кстати, то же самое я скажу Гудрун, а то поездка в Москву может ее встревожить, а зачем зря тревожить работодательницу, хоть мы с ней и подруги! Ведь, скорее всего, ничего не получится. Получится! Получится, я чувствую, все получится. На этот раз не может не получиться!
Утром она пораньше вышла из дома. И из машины позвонила Эммериху.
– С добрым утром, моя радость! – приветствовал он ее. – Ты хочешь меня увидеть?
– Мне просто необходимо тебя увидеть!
– О, у тебя голос так звенит! Случилось что-то хорошее?
– В общем, да, но… чтобы это хорошее случилось, мне нужна твоя помощь!
– Я готов! Где и когда встретимся?
– Давай в час дня в нашем кафе.
– Хорошо, договорились! Целую тебя. Но скажи, в субботу наше свидание не отменяется?
– Нет-нет, но ждать до субботы я не могу!
– Заметано! Целую!
Эммерих очень нравился ей. Их связь длилась уже два года. Он был успешным дизайнером, хозяином студии, сотрудничал со многими модными фирмами. Они познакомились на книжной ярмарке в Лейпциге, где оба оказались совершенно случайно. Роман был приятным, необременительным, никаких планов они не строили, просто им было хорошо вместе. И обоих такое положение вещей вполне устраивало.
– Ну, что стряслось, моя радость?
– Эмми, меня пригласили в Москву на кинопробы! – Серьезно? Это здорово! Поздравляю! А чем я могу помочь?
– Мне нужно алиби!
– Алиби? – рассмеялся он. – Ты намерена кого-то убить?
– Эмми, мне не до шуток!
– Я тебя внимательно слушаю!
Она все ему объяснила.
– Без проблем! Обеспечу я тебе алиби! А что скажешь, куда мы едем?
– В Италию, например!
– Не годится!
– Почему?
– Потому что в Москву надо брать теплые вещи, куда теплее, чем в Италию, а посему предлагаю Норвегию!
– Здорово! Спасибо, Эмми!
– Надеюсь, в субботу ты сможешь меня как следует отблагодарить! Послушай, но если дело выгорит, тогда как?
– Тогда и буду думать! А сейчас…
– Умная девочка! А как у тебя глаза горят… Обалдеть! Выходит, возможно, в дальнейшем у меня будет любовница кинодива? Или для кинодивы я недостаточно хорош?
– Это я пока недостаточно хороша для тебя, а вот если стану кинодивой…
– А ведь станешь… – вдруг очень серьезно сказал он. – Я уверен!
– Спасибо, Эмми! – растроганно проговорила Варя.
Он достал из сумки ноутбук.
– Давай немедленно закажем билет, я еще постараюсь найти рейс на Осло, подходящий по времени…
– Зачем?
– Ну мало ли… Вдруг фрау Анне придет в голову проверить?
– О, какой ты предусмотрительный! – радостно засмеялась Варя.
– А ты как думала? Врать тоже надо уметь, чтоб никого не обидеть, не возбуждать лишних подозрений. Такое вранье – ложь во спасение покоя ближних. Для достоверности я сам отвезу тебя в аэропорт.
– Эмми! – растрогалась Варя.
– Я хочу спать с кинозвездой!
– А тебе еще не приходилось?
– Нет, как-то не случалось.
– А вдруг ничего не выйдет, тогда ты меня бросишь?
– И не подумаю!
Через несколько минут билет в Москву был заказан и Варя позвонила Надежде Михайловне.
– Все в порядке, я прилечу девятнадцатого!
– Я вас встречу!
– Вас это не затруднит?
– Да нисколько! Ждем вас с нетерпением! Вы все уладили без особых проблем?
– Да-да, все хорошо! Спасибо вам!
– Что это ты так сияешь? – с подозрением спросила Анна Никитична.
– Мамочка, мы с Эммерихом летим на три дня в Норвегию!
– Зачем?
– Мама!
– Но почему именно в Норвегию?
– Потому что ни он, ни я там еще не были!
– Ну что ж, в Норвегию так в Норвегию! – пожала плечами мать. А про себя сказала: все лучше, чем в Москву!
Варя заметила, что мать испытала облегчение. Что же будет, если меня утвердят? Ладно, поживем – увидим!
Вечером восемнадцатого Анна Никитична спросила:
– Эммерих за тобой заедет?
– Конечно!
– А где вы там будете жить? В отеле?
– Нет, Эмми сказал, что какой-то его друг дает ему ключи от своей квартиры.
– В Осло?
– Нет, в Бергене!
Слава богу, подумала Анна Никитична, она так сияет, я думала ей будет грустно, что ее не взяли в кино. И не похоже, что она притворяется… Вот вышла бы она замуж за Эммериха, я была бы спокойна.
Утром девятнадцатого Эммерих и в самом деле заехал за Варей. Одет он был так, как будто и впрямь летел в Норвегию – спортивная куртка, толстый свитер.
– О, Эммерих, вам страшно идет спортивный стиль.
– Благодарю, фрау Анна! Дорогая, ты готова? Где твой чемодан? Все, поехали! Вчера снегу навалило, можем попасть в пробку! Едем, едем!
– Мамочка, пока! Никита вернется, скажи, что я его люблю!
– Не стану я говорить такие глупости! Он и так знает, что ты его любишь! Все, езжайте уже!
Они сели в машину.
– Господи, как же я ненавижу врать! Так тяжело!
– Ничего, ты же просто щадишь свои нервы и нервы матери, кстати, тоже.
Уже в самолете Варя начала дрожать. Рядом с Эммерихом ей было спокойно и весело, а едва она осталась одна, навалился давящий липкий страх. Куда я лезу, я же все забыла, я растренирована, у меня нет опыта, катастрофически нет опыта, что в моем возрасте совершенно непростительно… Допускаю, что Шилевич сможет сделать из меня то, что ему нужно, но продюсеры-то увидят меня, так сказать, в первозданном виде… И я не умею работать в кадре… Я вообще ничего не умею… И куда я лезу… Опозорюсь и все тут. Почему-то ведь меня никуда не брали… наверное, им было виднее… У меня просто нет таланта… Дура! Дурища! Нет, так нельзя… Если уж я полезла в эту авантюру, нельзя себя настраивать на провал… Шилевичу виднее… Он сумел открыть таких артистов! Может, и меня откроет?
– Варя! Наконец-то!
– Надежда Михайловна, дорогая, здравствуйте!
– Варечка, вы такая бледная, волнуетесь?
– Не то слово!
– Ничего, все будет хорошо! Сейчас приедем, пообедаем, дам вам сценарий, а завтра утречком поедем на студию.
– Ой, мамочки! Я же ничего не умею!
– Так, вот этого я больше слушать не желаю! Научитесь! И запомните – как бы вам ни было страшно, вы обязаны завтра сыграть перед продюсерами спокойную уверенность в своих силах, в своем несомненном обаянии, ну, легкое волнение допустимо, но только легкое, понимаете?
Сценарий привел Варю в восторг. Какая роль! Как все увлекательно! Она сразу влюбилась в свою героиню Марту. Сколько в ней всего! И женское обаяние, и редкое мужество, и лукавство, и даже некая умудренность – словом, мечта! Но как все это сыграть? И что придется играть завтра на пробах?
– Ну как? Прочли? – заглянула к ней Надежда Михайловна.
– Это просто чудо! Такая история и такая роль! Но у меня… поджилки трясутся!
– Варечка, не боги горшки обжигают!
– Нет, Надежда Михайловна, это ведь смотря какие горшки! Некоторые под силу только богам!
– О, я польщена, конечно, но мы с Сеней уверены, что вы отлично справитесь!
– Спасибо вам! А вы не знаете, что мне завтра надо будет играть? Какую сцену?
– Не думаю, что какую-то определенную… Сеня ничего не говорил, полагаю, завтра вы просто познакомитесь с продюсерами, с оператором, а там уж видно будет.
Надежда Михайловна лукавила. Она все знала, но они с мужем решили – если заранее сказать Варе, чтó ей предстоит завтра делать, она со страху может сильно пережать, переиграть или, наоборот, зажаться. «Бросим ее как щенка в воду, – говорил Семен Романович, – и поглядим, выплывет или потонет!» Однако оба были уверены, что непременно выплывет! И оба вспомнили, как она пела в ресторане. Тогда ведь она тоже была не готова, но, поняв, что от этого многое зависит, решилась и победила! И еще она не сказала Варе, что сегодня к ужину придет один из актеров, с которыми ей предстоит играть. Он был старым другом Шилевича и снимался во всех его фильмах. К тому же одним из продюсеров был его младший брат, всегда прислушивавшийся к мнению старшего. Визит был задуман как вполне неожиданный. Короче говоря, все было продумано до мелочей.
Они сели втроем за накрытый к ужину стол.
– Ну, Варя, Надя сказала, что вы в восторге от сценария? – начал Семен Романович.
– Не то слово! Если…
– Варя, забудьте слово «если». Только слово «когда»!
– Семен Романович!
– И не тряситесь так, завтра ничего страшного не будет. Просто познакомитесь кое с кем, фотопробы сделаем и вообще, я за вас уже поручился, а мое слово кое-что значит.
В дверь позвонили.
– Кого это черт принес? Надюш, откроешь?
– О, Леша! Привет!
– Надин, у вас в доме случайно нет пассатижей, я после переезда ничего не могу найти!
– Кажется, были. Леш, а не поужинаешь с нами?
– Честно говоря, я голодный, а дома хоть шаром покати, так что с удовольствием.
– Пошли, у нас очаровательная девушка в гостях. – Ну вот, а я в таком виде…
– Нормальный у тебя вид!
– Это мой друг и с недавних пор сосед, – сказал Варе Семен Романович. – Леха, привет! – поднялся он навстречу другу. – Варюша, познакомьтесь, это, кстати, ваш шеф, Леша, Алексей Иваныч, будет играть вашего шефа!
– О! Так это и есть моя Марта? – обаятельно улыбнулся Алексей Иваныч.
Варя узнала его в лицо, фамилии этого актера она не помнила, но он ей сразу понравился. Обаятельный, с доброй улыбкой.
– Здорово! Сенька, в ней есть изюмчик, ты бьешь без промаха! Да, девушка, знаете, Сенька мне все уши прожужжал, что нашел в Альпах чудодевушку, просто даже надоел! Надин, а у тебя супчику случайно не осталось? Так в разводе по супчику скучаю!
– Сейчас согрею! – рассмеялась Надежда Михайловна, сразу оценив брошенную вскользь фразу о разводе. Значит, Варя ему глянулась!
– Ну, девушка Варвара, как в Москве после Альпийщины?
– Я еще не успела понять… – застенчиво улыбнулась Варя. – Как-то не до того… Но я так рвалась в Москву… Это же мой родной город.
– А почему ж тогда в Питере учились?
Варя вдруг покраснела.
– За парнем небось поперлись в Питер? Точно, я угадал! А у кого там учились?
– У Ольги Зиновьевны Малкиной.
– У Ольки? Она классный педагог, вот как так получается, что человек сам играть не может, а других классно учит? Вот, говорят, Рихтер не мог учить, а как играл! И Плисецкая тоже не преподает… Вот и Олька, не вышло из нее актрисы, а педагог божьей милостью! А вы, Варвара, хорошо учились?
– Да.
– А потом что?
– А потом ничего! Глухо. И вот только Семен Романович…
– Счастливый случай, а ведь они собирались отдыхать в Таиланде. Это я их отговорил! Так что я в некотором роде тоже причастен…
– Леш, а есть что-нибудь на свете, к чему ты не причастен, а? – засмеялась Надежда Михайловна.
– Карибский кризис! – мгновенно отозвался гость. – Я тогда только родился, аккурат в Карибский кризис!
За столом все покатились.
А он славный, подумала Варя. Не очень умный, но это неважно. Актер хороший.
Ужин прошел весело. Варе было уютно. Она чувствовала, что хотя бы одному члену съемочной группы уже пришлась по душе. Конечно, от него вряд ли что-то зависит, но все равно, пустячок, а приятно. Семен Романович попросил Варю что-нибудь спеть. Она спела. У Алексея Ивановича сделались мечтательные глаза.