Но в телефоне – только несколько кадров из Неаполя - Спартак задумчиво слушает музыканта, Спартак ест мороженое, Спартак оглянулся через плечо и светло улыбнулся фотографу.
За ширмой слышался громкий смех, оживленные разговоры и звуки продолжающейся трапезы. Самое время вернуться к гостям.
Ашур, весело блестя глазами, начал расспрашивать Брайана, за какую меру серебра тот согласен расстаться с своими удивительными вещами, которые так красиво услаждают душу. «Мне серебро не нужно, мне нужен Спартак» - твердил Брайан. Ашур уговаривал, настаивал и предлагал другие римские товары для иноземного господина, от зерна до мраморных статуй, но Брайан отрицательно качал головой. И когда ассириец, наконец, произнес «Прекрасные римские железные мечи», Брайан протянул: «Ну, наверное, можно…», и они ударили по рукам.
Однако, в ходе дальнейших переговоров выяснилось, что хитрый Ашур и в состоянии измененного сознания умеет жестоко торговаться. Брайану пришлось отдать весь пакет марихуаны, все марки с веселыми слониками, все серебряные слитки прямо в красивой жестяной коробке из-под печенья и даже девять оставшихся шоколадных конфет. Взамен он получил подводу с 50 железными мечами, десятком боевых топоров и несколькими длинными копьями, а также – настойчивое увещевание убраться с этой подводой из Капуи не позднее завтрашнего вечера.
Бутылка виски, армейский нож и сигнальная ракета – вот и все, что осталось в рюкзаке у Брайана. И одна сигарета. А еще Ливия.
День 6
День 6. Утро, день.
- Братья! – взволнованным голосом начал Спартак - Человек, которого вы видите перед собой – вдохновитель и движущая сила нашего восстания. До него мы были бессловесными жертвами, сейчас – мы вольные люди. Он показал мне свободу. Он дал мне прозрение будущего и уверенность в том, что мир без унизительного рабства возможен. Я видел своими глазами и знаю, что наши потомки будут жить как свободные люди на свободной земле. После его появления Рим никогда не будет прежним!
Брайану было неловко. Он не чувствовал, что заслуживает такие громкие слова, он не находил в своих действиях ни героизма, ни особой духовности. Он пытался возразить, но натыкался на строгий предупреждающий взгляд Спартака и молчал.
Брайан стоял на песчаной площадке лудуса, его окружало несколько десятков гладиаторов с горящими факелами. Это были уже не те парни, которые позавчера устроили дня него показательную тренировку, чтобы гость мог выбрать себе любовника, они изменились. Они были одеты в туники и темные плащи, перепоясаны кожаными ремнями, все вооружены мечами и копьями, у некоторых на поясе Брайан заметил новенькие ножи морской пехоты США. Лица – серьезные, но воодушевленные и еще разгоряченные после захвата виллы жестокого Батиата. Среди гладиаторов Брайан увидел двух светлых мальчишек с деревянными тренировочными мечами – они примкнули к восставшим, как и большинство домашних рабов. Ливия тоже стояла в толпе женщин, которые выбрали судьбу повстанцев и собирались разделить все, что им предуготовано.
В темноту, сгущавшуюся за спинами гладиаторов и женщин, Брайан старался не вглядываться. Там было страшное и кровавое. Капуанские аристократы, пришедшие на праздник Батиата, первыми поплатились за свои преступления перед человечностью.
- Этот человек покинет нас не позднее полуночи, а мы отправимся по пути, предназначенному нам богами. Но прежде, чем это случится, я хочу обещать, что все мои победы будут посвящены ему. И я хотел бы, чтобы вы отдали дань уважения этому человеку. – Брайан совсем задергался, скривился.
- Мы благодарим тебя, чужеземец! Говори, чего ты хочешь? – послышались выкрики из толпы – Что мы можем сделать для тебя?
И тут Брайан понял, что есть одна вещь, которую эти повстанцы могли бы для него сделать. Он вспомнил слова историка Аппиана: «Тело Спартака найдено не было», он вспомнил, что победителю Крассу было отказано в триумфе, потому что он не смог соблюсти римскую формулу «habeas corpus» - «предъяви тело». Победитель не смог предъявить народу и сенату ни тело, ни меч Спартака, ни шлем, ни даже обрывок его одежды. Ты победитель, Красс? Так где же тогда побежденный Спартак?
- Парни! – обратился Брайан к толпе, – Обещайте мне одно – принести сюда, на черный жертвенный стол, тело своего вождя в его последний час.
- Мы тебе обещаем, чужеземец! Мы сделаем это! Так положено! – услышал Брайан и вдруг увидел рядом Эномая, который прижал его к своей могучей груди, грустно посмотрел черными блестящими глазами и покачал головой: «Этого никогда не случалось дважды».
- Ну, я вижу, вы договорились – беззаботно рассмеялся Спартак, - А теперь отдыхайте, ешьте и пейте перед походом, и позвольте мне попрощаться со своим близким другом. – С этими словами гладиатор взял американца за руку и увел в комнату лекаря, опустив за собой на дверном проеме тяжелый полог.
Впечатал Брайана в ближайшую стену и принялся исступленно целовать его губы.
Этим утром Брайан сказал Ливии, что сегодня они покинут гостиницу и вернутся на виллу. Ливия задумалась и ответила, что нужно выбить из хозяина деньги за непрожитое время. Брайан усмехнулся, вспомнив, как она торговалась с толстяком-хозяином при заселении, и разрешил рабыне разобраться с этим вопросом. И это было правильное решение, потому что вскоре Ливия вернулась с полной горстью серебряных и медных монеток, а также с двумя мисками ячменной каши. Брайан усадил женщину за стол, и они принялись за свой скромный завтрак.
На душе Брайана было очень тревожно. Он не мог не представлять, что сейчас происходит на вилле Батиата. Приготовления к празднику, суета на кухне, украшение балкона живыми цветами. На этом балконе гости ланисты будут любоваться сражением бойцов. Гости затем и приходят в этот не самый респектабельный дом, чтобы посмотреть на маленькие домашние гладиаторские игры. Брайана передернуло от отвращения. Он надеялся, что подрывные заряды уже установлены в необходимых местах, что в воду охранников в нужное время будет подсыпано снотворное, а стальные ножи, которые так удобно ложатся в тренированные пальцы, уже спрятаны в складках набедренных повязок. Тот факт, что оружейная комната виллы, в которой хранилось дополнительное оружие для охраны, опустошена жадным до удовольствий души Ашуром, очень успокаивала Брайана.
До условленного времени хотелось заняться чем-то более приятным, чем волнения о том, на что Брайан повлиять не мог.
- Ливия, хватит ли нам денег, чтобы посетить городские термы?
- Хватит, господин.
Брайан с рабыней покинули гостиницу, попрощавшись с хмурым хозяином, и направились к внушительной постройке из серого камня, украшенной колоннами и фонтанами. Невдалеке, на трибунах амфитеатра раздавался гул, гладиаторские сражения продолжались и сегодня. В годы, богатые захватом большого количества пленных народов, амфитеатры Древнего Рима давали представления до 200 дней в году…
Брайан направил Ливию в женское отделение, но она отказалась и пояснила, что рабам запрещено посещать термы. «Ёбаное рабство!» - выругался Брайан на английском. В голову пришла мысль остаться со Спартаком и помогать ему воевать с этой гребаной системой, насколько это в его силах. Не с мечом в руке, Брайан не воин, но у него есть знания… По сути – он единственный, кто ЗНАЕТ будущее.
Народу в термах было мало, несколько пожилых мужчин в разных концах огромного зала о чем-то переговаривались, но гулкое эхо искажало их слова. Служитель проводил нового посетителя к горячим ваннам, выдал большой кусок чистой ткани для обертывания и скребок для очистки кожи.
Брайан лежал в горячей воде и рассматривал живописные фрески на стенах бани. Сцены из древнегреческой мифологии сменялись сценами городского быта, и просто изображениями летящих во все стороны птиц. Яркая мозаика на полу создавала удивительный по красоте узор из цветов. Пожилые мужчины вели интеллигентную беседу о каком-то поэте, до Брайана доносились стихотворные отрывки. А иногда в широкие оконные проемы врывался людской рев из амфитеатра… «Спартак во всем прав.»
Когда солнце начало клониться к западной стороне небосклона, Брайан и Ливия сидели в повозке, запряженной все тем же осликом, под их телами и небольшим слоем сена были спрятаны мечи, топоры и копья, завернутые в старые тряпки. Повозка была укрыта в небольшой роще у подножия холма, на котором стояла вилла Батиата. На широкую Аппиеву дорогу, ведущую к главным воротам виллы, Брайан не счел нужным показываться. С этого места был прекрасный обзор, и Брайан не сомневался, что легко увидит сигнальную ракету.
Солнце припекало не по-осеннему жарко, птицы щебетали… «так же, как две тысячи лет вперед» - вдруг подумал Брайан. Он растянулся в повозке, мучимый беспокойством, нетерпением и потребностью выкурить последнюю сигарету, достал свою электронную книгу и, не в силах углубиться в чтение, перескакивал глазами с одной фразу на другую:
“Важным вкладом в римскую культуру была и так называемая "этрусская дисциплина" (Disciplina etrusca) - собственно философия этрусских жрецов-гаруспиков с их гаданиями, обрядами, религиозно-мифологическими представлениями об окружающем мире. Гаруспики имели огромное влияние в этрусском и раннем римском обществе. По внутренностям животных, преимущественно печени, они могли определять будущее.”
“Яркие краски и радость земной жизни лишь ненадолго отвлекают человека от неподдельного ужаса, который встретит его в мрачном царстве Аида. Загробный мир, в отличие от древнеегипетской религии, лишён у этрусков привлекательности. О нём лучше не думать при жизни, он кишит зловещими чудовищами.”
А слова Блаженного Августина поразили взволнованного Брайана:
“Пусть скажут мне, какой помог им бог из состояния маленькой и презренной шайки перейти в состояние государства, которого пришлось страшиться римлянам со столькими их войсками и крепостями? Уж не скажут ли мне, что они не пользовались помощью Свыше? Если же благодеяния должны быть приписаны помощи богов, то немалую помощь оказали они тем гладиаторам, которые свергли с себя оковы рабства. Одержавши множество побед, они предавались удовольствиям, делали, что внушала похоть, и жили подобно царям.”
Страшный грохот раздался на вершине холма. Первый, второй, третий. Брайан вскочил на ноги и тревожно посмотрел вверх. В небо взметнулись кучи каменных осколков, послышались далекие крики людей и звон оружия. Брайан закрыл лицо руками и опустился на землю рядом с испуганной, ничего не понимающей Ливией, которая в этот самый момент лишилась своего господина. Около часа с виллы доносились страшные звуки, но ворота, ведущие с внутреннего двора на склон холма, не распахнулись - никто не покинул это место, никто не избежал возмездия. Солнце уже зашло, когда звуки борьбы стихли. Брайан всматривался в прозрачные сумерки в ожидании сигнала и, наконец, спустя долгое время, в синее небо взметнулась ракета, за которой хвостом повалил густой красный дым. Мало того, ее полет сопровождался диким звуковым сигналом: «УУУИИИ – УУУИИИ – УУУ – ИИИ» Брайан недобро помянул парня из книжного магазина, который не предупредил о звуковых эффектах, достал свою ракету, направил соплом вверх и дернул за шнур.
Через полчаса в рощу спустились несколько гладиаторов во главе с мощным Криксом и помогли ослику с его поклажей взобраться по крутой тропинке к воротам виллы. Брайан вошел во двор, увидел множество воодушевленных людей с оружием и факелами, которые расступились широким коридором, пропуская высокого загорелого мужчину с синими глазами. Он на ходу вытирал мокрую короткостриженую голову белой тканью, затем ткнул ее в руки ближайшего парня и обратился к своим соратникам :
- Братья! Человек, которого вы видите перед собой – вдохновитель и движущая сила нашего восстания.
День 6. Вечер.
Жесткие губы Спартака сминали рот Брайана, язык проникал внутрь, облизывая и возбуждая. Его сильное тело вдавливало американца в стену, не позволяя уклониться от жадных рук, которые уже разрывали ткань туники, расстегивали ремень и гладили каждый сантиметр оголяющегося тела. Брайана повело. Он отвечал на каждый поцелуй Спартака, запустил руки под его тунику и, почувствовав обнаженное горячее тело, застонал в рот гладиатора и сжал крепкие ягодицы.
Не отрывая губ друг от друга, они избавились от одежды и прильнули, тесно соприкоснувшись стоящими членами. Терлись бедрами, продолжая исступленно целоваться, руки обоих потянулись к ложбинке между ягодицами. Брайан несколько раз проехался пальцами по тугой раскрывающейся плоти, прежде чем прикоснулся к маленькой дырочке, в которую он вторгался языком, пальцами и членом так недавно. В этот момент он почувствовал не самое деликатное вторжение в свой собственный задний проход. Брайан хотел возмутиться, но его протесты утонули в жарких поцелуях и были заглушены языком Спартака.
В мозгу Брайана пронеслось «Какого чёрта?», и он немного прогнулся в пояснице, облегчая гладиатору доступ к своему телу. Тот понял, гладил ягодицы круговыми движениями, сжимал и раскрывал их, легко тер вход, вставлял фалангу пальца. Ноги Брайана подкашивались, он уже не ласкал тело Спартака, он просто держался за его спину, возбужденный настолько, что опасался кончить прямо сейчас, от трения членов.
Спартак заметил состояние Брайана, подхватил за талию и перенес к рабочему столу лекаря; нагнул над ним, вынудив опереться руками о столешницу. Затем начал шарить среди склянок лекаря, одни из которых он быстро нюхал, а другие сбрасывал на пол. Наконец, найдя искомое, Спартак налил масла на свой член, ладонью растер по стволу, той же масляной ладонью смазал член Брайана, а потом кончиком пальца прикоснулся ко входу. Брайан сжал зубами обе губы и опустил голову между рук.
Никакого медленного и осторожного проникновения в этот раз не было. Спартак просто приставил свой член к отверстию, надавил и вошел до самого конца, сразу же начиная фрикции. Брайан задохнулся, замер, но мерные толчки в глубине его тела задевали настолько чувствительные места, что он едва успел сжать пальцами член, как начал кончать быстро и бурно. Капли спермы летели на склянки, оставляли белые лужицы на деревянной столешнице.
Спартак жарко дышал в затылок, гладил спину и грудь Брайана, затем вышел из него, подтащил к соседней лежанке, уложил на спину, высоко задрав ноги, и снова вошел в тесный проход. Его рука опустилась на слегка опавший член Брайана и начала ласкать, то крепко сжимая, то потирая только уздечку, то вкруговую поглаживая головку четырьмя скользкими пальцами. Член Спартака ритмично толкался в проход под правильным углом, не позволяя Брайану потерять возбуждение.
Брайан почувствовал, что его подхватывает вторая волна и открыл глаза. В багровом свете светильников он увидел Спартака, который трахал его сильно и жестко. Тонкое скуластое лицо, на одной скуле царапина, сжатые губы, мускулистая грудь со шрамами, по которой стекали капли пота. Загорелый живот, на котором сейчас работала каждая мышца. Фракиец, с сегодняшнего дня не раб и не жертва.
Тело Брайана сотрясалось от сильных толчков, ездило голой спиной по каменному ложу, внутри сжималась пружина будущего оргазма. Он громко стонал и сам не слышал своего голоса, и не смотрел больше на своего любовника, целиком погрузившись в наслаждение. Он только почувствовал, что движения Спартака стали особенно резкими и глубокими, член внутри начал пульсировать, изливая сперму, и в тот же момент рука фракийца совершила несколько совершенно фантастических движений, заставив закричавшего Брайана разделить оргазм на двоих.
Оба потные и расслабленные, они сидели на неудобном ложе; в дальнем конце помещения был виден стол из черного мрамора. Надписи на его боках были совсем не читаемы в мерцающем свете факелов.
- Брайан, тебе пора возвращаться.
- Я думаю, я останусь с тобой… на некоторое время. У меня каникулы, время есть. Ты теперь великий вождь и сможешь меня защитить. – Брайан нагло посмотрел на Спартака.
Тот засмеялся, спрыгнул с ложа и принес рюкзак Брайана, брошенный там, где их захватило желание.