— Да, совсем забыла! — сказал я, доставая из кармана брюк серьги. — Это Александр где-то достал для вас. Клейма на них нет, но это чистое золото и старинная работа. По каталогам они нигде не проходят, поэтому к вам претензий быть не должно. Подарок и память о брате, а где он их взял, вам неизвестно. Только спрячьте их хорошенько и здесь не носите. Таня, вы меня чаем не угостите?
— Сейчас сделаю! — засуетилась она. — Только у меня к чаю одни конфеты.
— Пойдут и конфеты, — заверил я. — Я сегодня улетаю из России и не знаю, когда вернусь.
Мы посидели за чаем минут двадцать, после чего я начал прощаться. Татьяна даже прослезилась и перешла на "ты".
— Ты сама не представляешь, как меня выручила! — сказала она, провожая меня в прихожую. — Жаль, что улетаешь! Мы могли бы дружить: ты мне прямо как сестра!
— Может быть, когда-нибудь вернусь, кто знает? — в утешение ответил я. — Адрес твоих стариков в Воронеже я знаю. Слушай, у Саши в серванте были темные очки. Не подаришь?
— Сейчас принесу! — сорвалась с места Таня.
Отсутствовала она целых пять минут, но вернулась со жменей темных очков в руках.
— Вот, забирай! Эти покупал брат, а остальные в разное время выбирала я. Вот это фотохромные, эти стекла поляризуют свет. А вот зеркальные — можно в упор смотреть на собеседника, и он не увидит твоих глаз. Бери все, я себе еще куплю.
Пожав плечами, я сложил оптику в боковое отделение сумки, поцеловал сестру и вышел из квартиры. Она была на третьем этаже, поэтому я не стал пользоваться лифтом. Остановившись между первым и вторым этажами, я вынул из сумки беретту и засунул ее сзади за пояс брюк, поставив перед этим пистолет на боевой взвод. Не слишком удобно, но это единственное место, где оружие прикрывал жакет и его можно было носить скрытно. Сумка для моих целей не подходила совершенно. Повесив ее через плечо и слегка выпятив грудь, чтобы не натягивать сзади жакет, я открыл дверь подъезда и пошел к выходу со двора. Страшно не хотелось встревать в какие бы то ни было разборки, но и бросить сестру я тоже не мог. К тому же, в отличие от прибытия сюда, уход требовал моего личного участия, времени и уединенного места. А вот и улица. Если это все мои фантазии, и соседка зашла просто почесать языком, меня сейчас никто не тронет, а если нет…
Стоявший в десяти метрах черный "Лексус" тронулся с места, чуть обогнал меня и остановился. Я был готов к тому что произойдет, поэтому уберег голову. Нет, бить меня по ней никто не собирался, просто открывший заднюю дверцу жлоб с такой силой вдернул меня в салон, что не нагни я вовремя голову, сотрясение мозга было бы обеспечено. Дверца тут же захлопнулась, машина устремилась вперед, а меня первым делом лишили сумки.
— Урод! — высказался я о сидевшем рядом здоровенном парне. — Ты мне чуть руку не оторвал.
— Закрой рот и помалкивай! — сказал мне пожилой тип, сидевший рядом с шофером. — Целее будешь. Споешь нам свою арию, а мы посмотрим, стоит ли тебя отпускать.
Пока он не заговорил, я его не узнал, хотя широченные плечи, отсутствующая шея и оттопыренные уши мне определенно кого-то напоминали.
— Насколько я помню, похищение людей очень далеки от твоей специализации, — сказал я ему в спину. — Или ты ее за последние полгода поменял?
— Ишь ты! — удивленно обернулся один из самых неприятных клиентов в моей практике. — Знакомая? Мишка, хватит возиться с этой сумкой! Сними с нее линзы!
— Шеф, у нее здесь камни! — взволнованно сказал добравшийся до алмазов Мишка. — Все понял, снимаю!
Бросив мою сумку на сидение рядом с собой, он протянул руку и сорвал с меня очки.
— Шеф! — прошептал он парой мгновений позже, боясь пошевелиться. — Эта инопланетная блядь воткнула в меня ствол! Без дураков. Ты, слушай, не вздумай выстрелить…
— Все спокойно сидят и не дергаются, — сказал я, поворачивая голову к бугру с водителем. — Дернетесь, и я кончу и его, и вас обоих: на это моего проворства хватит. А будете себя вести нормально, поговорим и разойдемся.
— Мы так и хотели, — дрожащим голосом ответил бугор. — Ничего бы тебе не сделали.
— И не сделаете, — заверил я его. — Вы, Никита Сергеевич, по-прежнему принципиально не носите ствола? Похвально. Тогда пусть ваш водила, пока нет ментов, прижмется к бордюру и осторожненько протянет мне свою пушку рукоятью вперед.
"Грач" перекочевал от водителя на заднее сидение.
— Больше ничего нет? — спросил я шофера. — Тогда давай сюда магазины. Все, какие есть.
— У меня тоже есть пушка, — напомнил о себе Мишка, вызвав бешеный взгляд бугра. — Парабеллум.
— Ты, голубь, сиди, — сказал я ему. — Сейчас будет твоя очередь. У тебя, кроме волыны, еще что-нибудь есть?
— Есть "авторучка" за сидением! — с готовностью ответил он. — Только она паленая.
— Мишка, падла, убью! — с ненавистью сказал бугор. — Дерьмо!
— Зря вы так, шеф! — убежденно сказал Мишка. — Посмотрите ей в глаза! Она же нас с вами насквозь видит. На фиг нужно связываться с пришельцами! Ну что для нас какой-то двухтысячный, тем более паленый!
— Зря вы так, Никита Сергеевич, — укоризненно сказал я двойному тезке уже почти всеми забытого генсека. — Нужно делиться! Вы даже не представляете, как вам всем повезло! Мало того, что я вас отпущу живыми и целыми, я вам на прощание дам очень ценный совет. Соваться к Татьяне Скворцовой — это последнее дело. Она ничего не знает, а в квартире нет никаких тайников. Зачем они, если есть я? Скворцов помог не только вам, но и мне, а я, в отличие от вас, ценю услуги. Так вот, если хоть кто-то из вас… Дальше продолжать? Мне ваши секреты до одного места, и их никто никогда не узнает. А ваша жизнь… Одним словом, попробуйте, и вам после этого и зона не поможет. Я ясно объяснила?
— Куда яснее, — мрачно сказал бугор. — Мы-то к ней не полезем, но кто нам поверит в этот бред?
— Она скоро избавится от квартиры и уедет к родителям, — пояснил я. — Вы ей уже в печенках сидите. Надеюсь, к ней туда никто не поедет. Это уже будет верхом идиотизма. А мне вас потом гонять по всей России.
— Что будешь делать дальше? — спросил он.
— Потерпи немного, сейчас расстанемся, — пообещал я. — Миша, доставай свою "авторучку".
Парень полез за сидение и вытащил брезентовую сумку, в которой что-то звякнуло.
— Клади туда же свой антиквариат, — скомандовал я. — Только осторожненько! Повернешь ко мне стволом, и ты покойник. Ясно? Магазины положи в сумку, и этот ствол с боеприпасами тоже. Мою сумку тоже положи в брезентовую. А теперь вы все трое, не делая резких движений, выйдете из машины и постоите вон в том месте. Не бойтесь, мне ваша тачка не нужна. Я сейчас займу место водителя, отъеду к входу в парк и там ее брошу. Из вас всех, я доверяю одному Мишане, а вы двое — люди нервные, а про честное слово только читали в сопливом детстве. Начнете дергаться, и мне придется стрелять. Вас-то я в любом случае прибью, но придется раньше времени уходить, а это нарушит мои планы. Ничего, вам здесь ходьбы на пять минут, а мне этого времени хватит. И помните о том, что я сказала.
Высадив криминальную троицу, я, как и обещал, доехал до одного из боковых входов в парк Горького, прихватил с заднего сидения брезентовую сумку и вышел из машины. В мире эльфов у меня было совершенно неопределенное положение, поэтому я посчитал, что захваченное оружие не помешает. Это решение чуть не стоило мне жизни, но кто же знал, что массы отправленного и возвращающегося тела не должны сильно отличаться! Мне, во всяком случае, ни один из магов об этом не обмолвился! Элегантно одетая дама с не слишком чистой брезентовой сумкой через плечо в другое время привлекла бы к себе больше внимания, но в самый разгар рабочего дня глазеть на меня было особенно некому. Денег на покупку билета у меня не было, поэтому я прошел так. Билетер на меня никак не отреагировал. Или он зачитался своей книгой, или у меня получилось отвлечь его с помощью хилых зачатков магии в теле принца. Хотя какой теперь принц! Захочет семья Повелителя оставлять это тело мне или нет, но другого обитателя в нем не будет! Стоп, что-то я не то подумал! Если кто-то однажды поменял в этом теле сознания, что мешает поступить так еще раз, вытурив из него теперь уже меня? По-моему, ничего. И что это меняет? Оставаться здесь и всю жизнь скрываться? Хрен это поможет! Оскар собирался вернуть принца, не спрашивая его желания, лишь бы тот был жив и в сознании! А это значит, что от меня вообще ничего не зависит. Останусь здесь и умру. Вряд ли маги эльфов побеспокоятся о наглеце, укравшем тело принца. Так, пора работать, пока до меня не добрались брошенные урки. Я бы очень удивился, если бы у них не осталось какого-нибудь ствола в загашнике, а пальнуть из-за кустов много ума не нужно. Они напуганы, но страх имеет обыкновение проходить. Оторвут сейчас за дурость яйца Мишане и пойдут смотреть, куда подевалась наглая инопланетянка. Вот будет весело! Положив на лавочку сумку, набитую оружием и боеприпасами, я достал из правого кармана брюк коробочку наподобие тех, в которых хранят кольца. В нем и лежало кольцо и блеклым невыразительным камнем. Надо было дать сигнал о том, что пора возвращаться. Чертыхаясь, я разрезал один из пальцев специально для этого заточенной кромкой кольца и капнул пару капель своей крови на камень. От его былой невыразительности не осталось и следа. Камень кольца засветился яркими красными вспышками, чем привлек ко мне внимание двух девушек с детскими колясками. Зажав кольцо в одной руке, а сумку с оружием — в другой, я закрыл глаза и в следующий миг сильный удар погрузил меня в беспамятство.
Очнулся я уже в постели Кирена. Никакой боли не было, даже когда я приподнялся и свесил ноги с кровати. Ковер с гантелями исчез, но все остальное было на месте, в том числе и столик, который я приволок из гостиной. Было утро, но я так и не удосужился узнать, как измеряют время здешние часы, поэтому положение их стрелок мне ни о чем не сказало.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил стоявший в дверях отец Кирена.
Я задумался и не заметил, как он вошел, поэтому вздрогнул от неожиданности и, вскочив на ноги, почтительно поклонился.
— Благодарю, Повелителя! — ответил я. — Вроде бы чувствую себя нормально.
— Недавно ты называл меня отцом, — горько сказал он. — Как умер Кирен?
— Он не пожелал принять правила чужого мира, за что и поплатился, — сказал я. — Моя сестра пыталась его уберечь, но что ему слова какой-то женщины! Его, а заодно и мое тело, убили двумя выстрелами в голову. Это случилось еще до того как мы попытались произвести обратный обмен. Извините, но большего для него никто не смог бы сделать.
— И что мне теперь с тобой делать? — спросил он. — Не подскажешь?
— Очень не хочется прожить чужую жизнь! — глядя ему в глаза, сказал я. — Но умирать мне не хочется еще больше. Не знаю, решайте сами.
— Я решу, — пообещал он. — Железо, которое было при тебе и привело к несчастью, это оружие?
— Это ручное оружие моего мира, — пояснил я. — Но мне никто не объяснил, что его нельзя брать с собой.
— Брать можно все, — ответил он. — Только маги должны знать, насколько изменился вес. Иначе получится, как с тобой. Тебе залечили восемь переломов. Ладно, ты изображал моего сына, вот и продолжай это делать дальше, пока я не решу иначе. Мой маг заложит в твою голову много нужных сведений, включая образы всех знатных дворян Ахрамии и краткую характеристику их родов. Потом еще отдельно пройдетесь по тем, с кем у сына были особые отношения. Заодно подучишь этикет, фехтование и все остальное. Я вижу, ты через боль немного развил это тело. Значит, в тебе есть то, чего не было у Кирена — настойчивость и воля. Трудись и дальше: это не будет забыто. Скорее всего, тебя привлекут к поиску заговорщиков. А оружие чужого мира принесут в твой арсенал. Нам оно без надобности, а ты умеешь им пользоваться и еще не скоро станешь полноценным бойцом. Может быть, оно тебе пригодится. Одевайся и иди завтракать, а то все окончательно остынет.
Он бросил на меня еще один взгляд, повернулся и ушел, а я быстро оделся и побежал в ванную облегчиться и привести себя в порядок. Восемь переломов! Какая бы ни была магия, такое мгновенно не срастется. Как же, интересно знать, за мной ухаживали во время лечения? Отложив все вопросы на потом, я начал с удовольствием уничтожать еще теплое содержимое судков.
— Да, у брата такого аппетита никогда не было, — задумчиво сказала зашедшая в гостиную Лара. — И слава Солнцу, потому что с его ленью и твоей прожорливостью из него получился бы сай-шар из сказки.
— Извините, принцесса! — встал и поклонился я. — Увлекся едой и не заметил, как вы зашли.
— Раньше ты не извинялся, — с грустью сказала она. — И иногда даже казалось, что ты и есть брат. Теперь уже не кажется.
— Раньше я здесь был гость, пусть и незваный, — возразил я. — А теперь я житель этого мира и всецело завишу от вашей семьи. С моей стороны было бы наглостью устанавливать рамки наших отношений. Делать это вправе только ваша семья.
— Я тебе помешала, — сказала Лара. — Ешь нормально, я уже ухожу. Теперь спешить некуда, а у нас еще будет время поговорить. Я и Сигару сказала тебя пока не беспокоить. Если захочешь поговорить, позвони в этот колокольчик. Он связан с таким же в моих покоях.
Положив на стол тихо звякнувший колокольчик размером с кулачок трехлетнего ребенка, она вышла из гостиной. В тот день я так и не взял его в руки. Меня больше никто не посещал, кроме слуг, которые приносили еду и убирали грязную посуду. А я, в очередной раз поев, забирался в кровать и лежал, вспоминая свою не такую уж короткую жизнь на Земле. Обычно в моем возрасте этим мало кто занимается, мысли об итогах приходят гораздо позже. Просмотрев свою жизнь, я не нашел в ней ничего особенного. Я не совершил чего-то такого, чем мог бы заслуженно гордиться, но и стыдиться было нечего… почти. Почти, потому что у каждого есть поступки, о которых стыдно вспомнить. Были они и у меня, но, к счастью, немного. А в остальном жил, как все. Были у меня и женщины, но до семейных отношений так ни разу и не дошло. Раньше это меня напрягало, теперь я был этому только рад. Не хватало еще навсегда потерять любимую жену и детей! За сестру я все же беспокоился, причем не из-за моих клиентов: им она и раньше была не нужна, а сейчас и подавно не станут связываться. Я опасался, что, получив большие по ее меркам деньги, ни к каким родителям она не поедет, а просто тупо начнет их тратить. Татьяна была из тех женщин, которым противопоказана самостоятельность. Но тут уже ничего не поделаешь. Я постарался сделать все что в моих силах, дальше пусть живет своим умом.
Вечером в мои комнаты пришел гвардейский лейтенант, который принес сумку с оружием. Я не стал с ним возиться, просто проверил, все ли на месте, и достал сумку Татьяны. Она почти не запачкалась, а все содержимое лежало в тех отделениях, куда я его положил. Наверное, никто в этой сумке не рылся. Я взял очки покрасивее и мешочек с алмазами, а остальное отнес в гардероб. Утром, дав мне время нормально позавтракать, пришла Лара.
— Если ты думаешь играть роль моего брата, ты и относиться ко мне должен так же, как он! — прервала она мои расшаркивания. — Причем не только на людях, но и наедине.
— Хорошо… сестра, — пожал я плечами. — Подойди, я тебе кое-что покажу.
— Что ты дергаешь плечами? — спросила она, садясь рядом со мной на кровать. — Последствие контузии? Зантор сказал, что ты должен быть абсолютно здоров.
— Это жест из моего мира, — объяснил я. — Постараюсь от него избавиться. Вы мотаете головой, я пожимаю плечами. Неважно, посмотри лучше, пригодятся где-нибудь эти камни? Я у вас вообще почему-то на дамах не видел украшений, поэтому не знаю, что здесь ценится. А эти камни в моем бывшем мире являются одними из самых дорогих. Они, правда, без огранки, а обрабатываются очень тяжело.
— Не знаю, — ответила Лара, рассматривая высыпанные на ладонь камни. — Я в них не вижу ничего красивого. А украшений ты и не мог видеть, разве что жемчуг. Мужчины, кроме золотых медальонов и фамильных перстней, ничего не носят, а женщины украшают себя только на праздниках и балах. Это как туфли на высоких каблуках: красиво, но неудобно. У нас добывают изумруды в Игримских горах, а в обоих проливах водятся жемчужницы. Но добыча жемчуга — это опасный промысел. Хоть и нечасто, но на ловцов нападают подводные твари. Поэтому в основном все украшения — это работа по золоту. Давай я возьму твои камни и покажу их Зантору?
— Конечно, возьми, — согласился я. — А кто такой этот Зантор?
— Это один из трех старших магов тройки дома Ольмингов, — ответила она. — Кроме того, это единственный маг, который пользуется безграничным доверием отца.
— Разумно ли так доверять магу? — спросил я. — Говорю не для передачи отцу, мне самому интересно знать.
— Еще раз скажешь то, что только что сказал насчет передачи отцу, я тебя так тресну! — пообещала Лара, отвесившая мне символический подзатыльник. — Для тебя вопрос нормальный, потому что ты у нас ничего не знаешь. Старику уже около трехсот, и власть его совершенно не интересует. Если бы Зантор захотел, нас бы уже никого не было, но он преданно служит семье и воспитал и моего деда, и отца. Он и тебя собирал по частям. И знания тебе даст тоже он. Это очень сложная операция — заносить новые знания в мозг уже зрелого человека. Чтобы ты не свихнулся, все необходимо распихать по нужным местам, а для этого, помимо силы, требуется огромный опыт, и у Зантора он есть.
— Может быть, я поучусь, как все остальные — по книгам? — испугался я. — Сумасшествие, по-моему, гораздо хуже смерти.