— Она всего лишь наша мама, — пренебрежительно высказался Мэтт. — Я не думаю, что она так уж хорошо лазает по деревьям.
— Ты же говорил, что она как Рэмбо, — напомнила брату Мэган, вставая на защиту матери.
— Залезть-то она залезла, а вот вниз вряд ли спустится, — ответил Мэтт и многозначительно посмотрел на Теда. — Вы же знаете, как это у мам бывает.
К тому времени они подошли к дереву.
— Миссис Берк?
— Добрый день, мистер Рэндольф. Как поживаете?
Ей показалось, что мужчина с трудом сдержал улыбку.
— Прекрасно. А вы?
— И я прекрасно, — ответила она, убирая с лица прядь волос. Подобную беседу они вполне могли бы вести, переговариваясь через живую изгородь из декоративного шиповника, разделявшую их владения.
— Вам нужна помощь?
— Думаю, что справлюсь сама, спасибо. Простите, что дети отвлекли вас от дел.
— Я был бы рад помочь.
Элизабет видела, как он нахмурился.
— Вы уверены, что сможете спуститься?
Она с опаской посмотрела вниз.
— Уверена…
Однако она его не убедила. Какое-то время сосед молча наблюдал, затем, приняв решение, сказал:
— Так, хватайте вон ту ветку, нет, не эту, другую, правой рукой. Отлично. Теперь делайте шаг левой ногой. Вот сюда, верно.
Рэндольф давал ей инструкции приятным рокочущим баритоном, звучавшим вполне миролюбиво. Следуя его указаниям, Элизабет почти спустилась вниз, она уже стояла на верхней площадке стремянки, когда раздался треск рвущейся материи.
— О! — воскликнула она.
— Что случилось? — спросил Тед.
— Я думаю, что-то зацепилось за ветку.
— Что именно?
— Какая-нибудь из этих маминых штучек с рюшами, — тут же объяснил Мэтт. — Она носит всякое кружевное барахло под одеждой.
— Мэтью! — Элизабет вспыхнула. Она безуспешно пыталась высвободить запутавшуюся нижнюю юбку.
— Дайте я помогу, — предложил Тед и залез на стремянку.
— Я сама.
— Нет, лучше покрепче ухватитесь обеими руками за ветку. Я боюсь, вы вот-вот упадете.
Элизабет посмотрела вниз, и ей показалось, что земля куда-то уплывает. Она изо всех сил вцепилась в ветку, в то время как импозантный неженатый сосед, с которым она так и не успела толком познакомиться, погрузил руки в пену тонкого льна и кружев, из которого была сделана нижняя юбка, в поисках сучка, за который она зацепилась.
— Вот, — объявил он наконец, — нашел. Видите, — добавил он, рассматривая прореху, — дырка небольшая, можно заштопать.
— Да, наверное, — согласилась Элизабет осторожно потянув на себя нижнюю юбку. — Спасибо.
Он стоял на ступеньке лестницы, и лицо его, поднятое кверху, было почти на одном уровне с ее глазами. Элизабет никогда еще не оказывалась к нему так близко. Раньше она не замечала, что волосы у него не совсем седые, а словно припорошенные солью. Перец и соль, но соли больше. Никогда еще она не имела возможности вдохнуть запах его одеколона, напоминавшего о кожаной упряжи, седлах и сексе. И лишь один взгляд на его пальцы, перебиравшие кружевное белье со злополучной дыркой, отчего-то вызвал у Элизабет странное головокружение. Во рту пересохло, в глазах вспыхнуло пламя, которое, возможно, заметил и этот красивый чужой человек.
— Пожалуйста, — тихо ответил он.
Тед не сводил с нее глаз.
— Знаете, вы дрожите. Позвольте помочь вам.
Он спрыгнул со стремянки и отодвинул ее от дерева. Затем протянул руки, сомкнув их у Элизабет на поясе. Он держал ее, плотно обхватив за талию.
— Опустите руки мне на плечи и нагнитесь вперед. Положитесь на меня.
Элизабет повиновалась. Ткань его рубашки показалась ей приятно гладкой и тонкой. От этого прикосновения ее исцарапанные ладони перестали болеть. Тед Рэндольф чуть приподнял ее с ветки. Она оперлась на него, он сделал пару шагов назад, держа ее на вытянутых руках.
Грудь его оказалась мощной, как стена. И сам он был крепок и силен, словно отлит из цельного куска металла. Нет, не из металла, он из плоти и крови. Странно, почему она не чувствует земли под ногами? Это потому, что Рэндольф все еще не опустил ее.
Тед нехотя поставил Элизабет на землю. Ноги ее коснулись прохладной травы, грудь скользнула по его груди. На какой-то краткий миг ее бедра прикоснулись к молнии на его джинсах.
Горячая волна прокатилась по телу Элизабет.
— Вы нормально себя чувствуете? — озабоченно спросил он.
Элизабет с трудом утвердительно кивнула.
Тед разжал руки. Элизабет поспешила отойти назад. Когда она отважилась поднять глаза, в его зрачках отразилась женщина, раскрасневшаяся от возбуждения.
И лишь мгновение спустя Элизабет поняла, что она и была той самой женщиной.
Глава 2
— Эй, мама, очнись! Ты выглядишь как-то странно.
Тонкий голосок Мэтта вывел Элизабет из транса. Нервничая, она поднесла руку к шее, поправляя цепочку.
— Я… Пожалуй, передвижение по деревьям оказалось более опасным занятием, чем я предполагала, — проговорила она. — Как Малышка?
— Ей гораздо лучше, — отозвалась Мэган. прижимая котенка к груди. — Она мурлычет.
Элизабет тоже хотелось замурлыкать. Она не помнила себя такой с тех пор, как… Как давно это было! Это необыкновенное состояние, похожее на опьянение, эта беспричинная радость. Но ведь с тех пор, как она в последний раз касалась мужчины, прошло немало времени.
Она избегала смотреть на соседа, но ей ничего не оставалось, как вновь обратиться к Теду Рэндольфу. Хотя сумерки уже сгустились, его глаза казались удивительно яркими — завораживающая синева под темным сводом бровей — темным, несмотря на то что волосы его поседели.
Элизабет с трудом сглотнула.
— Спасибо, что помогли мне спуститься с дерева, мистер Рэндольф.
Он улыбнулся. Элизабет успела подумать о том, какие у него красивые зубы: ровные, крупные и белые.
— Пожалуйста. И прошу вас, зовите меня просто Тед.
И вновь Элизабет увидела собственное отражение в его глазах. Выбившиеся из пучка волосы обрамляли ее лицо светлыми локонами, блузка безнадежно испачкана, грязный след на подбородке. Вид испуганный и глуповатый. Да уж, она действительно выставила себя перед ним круглой дурой. Без сомнения, он с удовольствием поделится впечатлениями с друзьями. Пикантный эпизод о слегка помешанной вдовушке, живущей по соседству. Можно представить, как он преподнесет высказывания Мэтта относительно ее пристрастия к кружевному «барахлу»! Пауза в нужном месте, улыбочка, ощущение недосказанности — и слушатель с легкостью дорисует остальное, решив, что поведать о продолжении истории Теду Рэндольфу не позволяет кодекс чести джентльмена.
— Пойдемте, дети, — строго сказала Элизабет. — Уже поздно, пора в дом. Мэтт, пожалуйста, занеси стремянку в гараж.
— Почему я? — завел обычную канитель мальчик. — Я нес стремянку из гаража, заставь Мэган отнести ее назад.
— Я занята Малышкой, — тут же нашлась девочка.
— Моя очередь заниматься Малышкой! С чего ты взяла, что она только твоя?
— Это я попросила у мамы разрешения взять ее к нам.
— Да, но она такая же твоя, как и моя.
— Моя больше!
— Фигушки! Она наша общая! Правда, мама?
Обычно у Элизабет хватало терпения, чтобы уладить подобные разногласия, но сейчас у нее не было ни сил, ни настроения на уговоры.
— Немедленно прекратите и делайте то, что вам говорят! — резко прикрикнула она на детей.
Неужели позорной истории со спасением котенка недостаточно? Мэган и Мэтт, видно, решили ее доконать, устраивая безобразную сцену перед посторонним человеком.
— Подождите ссориться. Я хочу вам кое-что показать, — миролюбиво предложил Тед Рэндольф. — У меня в гараже.
Он улыбнулся Элизабет, не забыв спросить у нее:
— Вы не против? Уверяю вас, детям это очень понравится.
— Щенки? — с замиранием сердца спросила Мэган, охрипнув от волнения. — Они уже родились?
— Да. Вчера ночью. Четверо.
— Мама, мама! Можно мы пойдем посмотрим?
Элизабет оказалась в безвыходном положении. Даже самая строгая мать не сможет лишить детей удовольствия взглянуть на новорожденных щенков, но она не хотела сдаваться без боя.
— Я разрешу вам посмотреть на них только после того, как уберете лестницу.
Мэтт без звука подхватил стремянку и понесся к гаражу. Мэган, к удивлению Элизабет, отправилась вместе с ним, чтобы открыть брату дверь.
— Вы на меня не сердитесь? — спросил у Элизабет Тед.
— Конечно нет. Дети рассказывали мне, что ваша собака ждет щенков.
До этого момента Элизабет как-то не замечала, насколько он высок. Она едва доставала ему до подбородка.
— Единственное, что меня беспокоит, — добавила Элизабет, — как бы они не потревожили собачье семейство.
— Пенни — самая добродушная мать на свете, к тому же ваших детей она обожает.
Элизабет невольно сжала кулаки. Она всегда так делала, когда нервничала.
— Они не очень вам досаждают? Похоже, дети не вылезают с вашего двора. Я говорила им, что так нельзя, но…
— Не волнуйтесь, они мне не мешают. Скажу больше: мне нравится наблюдать за их играми.
У Элизабет сразу возникло множество вопросов к загадочному мистеру Рэндольфу, вопросов, задавать которые она считала неприличным. Есть ли у него собственные дети? Если нет, то почему? Если да, то где они? Живут с его бывшей женой? И был ли он женат? А может, он, как и она, овдовел?
Однако она не успела ни о чем спросить, потому что Мэтт и Мэган уже летели назад с горящими от возбуждения глазами.
— Я оставила Малышку дома, чтобы она случайно не поцарапала щенков, — сообщила Мэган.
— Тогда пойдем.
Тед пошел первым, за ним Мэган и Мэтт. Все трое направились к гаражу, построенному в дальнем углу его двора. Все дома в их районе были довольно старыми, застройка велась в середине тридцатых годов. Последнее время среди молодых семей появилась мода покупать такие дома и перестраивать их на современный лад. Так же когда-то поступили Элизабет и Джон Берк. Дома были достаточно добротными, а дворы просторными. Деревья разрослись, и дети могли играть в прятки, скрываясь за толстыми стволами тенистых платанов.
— Осторожнее со щенками! — крикнула им вслед Элизабет. — И не задерживайтесь.
— А вы не пойдете? — Тед остановился на полпути и обернулся к ней.
— Я… А что, меня тоже приглашают? — неуверенно спросила Элизабет.
— Конечно, пойдемте. Кто может удержаться от искушения взглянуть на новорожденных сеттеров?
«И какая женщина устоит против твоих голубых глаз?» — добавила мысленно Элизабет.
Он протянул ей руку, но она не приняла ее. И все же пошла следом, пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы.
«Дурацкая ситуация», — думала Элизабет, глядя себе под ноги. Она так и не обулась, а шла в чулках. На траву легла вечерняя роса, ногам было холодно и мокро. На прошлой неделе ударили первые заморозки и начали опадать листья. Она чуть не поскользнулась, наступив на прелый лист. Солнце уходило за горизонт. Соседние дома и сады тонули в глубоких лиловых сумерках. Элизабет чувствовала себя обязанной поддержать разговор, но не могла найти тему, интересовавшую их обоих: ведь она так мало знала о новом соседе. Элизабет решила действовать наугад:
— Мне нравится цвет, в который вы покрасили фасад дома.
— Спасибо. Честно говоря, мне пришлось долго с этим возиться.
— Да, дом у вас довольно большой.
— И я терпеть не могу красить.
— Тогда вам повезло, что его хорошо отремонтировали перед продажей.
Сколько же времени он здесь живет? Месяцев шесть, если не больше. Элизабет так и не смогла вспомнить, когда Рэндольф появился у них в районе.
— Иначе я не стал бы покупать.
Они подошли к гаражу. Тед открыл дверь черного хода и отступил, пропуская ее вперед. Элизабет застенчиво протиснулась мимо него. Подол юбки задел его ноги. На ум пришло сравнение с волной, набегающей на берег и чуть лениво, как бы нехотя, откатывающейся назад.
В гараже было темно оттого, что главные ворота, выходящие на дорогу, были закрыты. Над ложем из соломы горела единственная электрическая лампочка. Тед постарался, устроив своей собаке, ирландскому сеттеру, и ее детенышам удобную постель. Запах был странный, но не сказать, чтобы неприятный: смесь чего-то кисловатого, чуть затхлого и отдающего плесенью с мускусным ароматом. Неожиданно Элизабет вспомнила свои фантазии.
Несмотря на запрет трогать щенков, Мэган и Мэтт тут же полезли на укрывавшее солому старое одеяло за маленькими кутятами. Элизабет испугалась, что от избытка чувств дети могут чересчур сильно стиснуть какого-нибудь малыша и погубить. В тревоге она напомнила им об осторожности.
— Все будет в порядке, — сказал Тед, успокаивая ее.
— Можно мы подержим одного, мама? Ну пожалуйста… — принялась упрашивать Мэган.
— Не знаю, — неуверенно ответила Элизабет.
Собака выглядела довольно добродушной, но кто знает, как она поведет себя, если решит, что щенков надо защищать?
— Не думаю, что Пенни будет возражать, — сказал Тед. — Но только если вы будете очень осторожны.
Дети бережно взяли по щенку. Новорожденные кутята ползали по их ладоням, Мэган и Мэтт охали и ахали, а Элизабет неожиданно для себя обнаружила, что ей и самой очень хочется потискать щеночка. Тед был прав: кто откажет себе в удовольствии полюбоваться трогательным созданием?
— Какие миленькие, правда? — прошептала Элизабет, опускаясь на колени, чтобы получше рассмотреть тех малышей, что остались рядом с матерью.
Пенни, сука ирландского сеттера, купалась в лучах славы. Согретая вниманием окружающих, она милостиво позволяла чужакам ласкать своих щенков и восхищаться ими.
— Хотите подержать одного?
Элизабет взглянула на Теда. Их разделяло импровизированное ложе, на котором покоилось собачье семейство. Тед опустился на колено, склонившись над Пенни. Одна рука его была согнута в локте, лампочка, свисавшая с потолка, освещала только половину лица, другая скрывалась в тени. Свет падал на его волосы, и они казались не седыми, а серебристыми. Лицо его уже не было по-мальчишески гладким, возле глаз и губ залегли морщинки. Тед действительно был хорош собой. Он казался честным, уверенным в себе человеком, с развитым чувством справедливости и собственного достоинства. Трудно было представить его зачинщиком драки, но он не производил и впечатления слабака, способного безропотно сносить оскорбления.
Что-то в его лице указывало на то, что ему пришлось испытать боль и страдание: скорбные складки у губ, затаенная грусть в глазах. Грусть и чувственность. Особенно чувственным показался Элизабет рот Теда: красиво очерченный, правильной формы. Его можно было бы назвать нежным, если бы не вертикальные складки, огрублявшие его. Сочетание нежности, чувственности и жизненного опыта оказалось неожиданно волнующим.
Элизабет чувствовала, как налилась и потяжелела грудь, во рту пересохло. Только сейчас ей пришло в голову кивнуть, отвечая на его вопрос. С величайшей осторожностью Тед поднял одного из щенков на своей широкой ладони, отодвинув его от материнского соска. Щенок выразил недовольство возмущенным писком. Все весело засмеялись. Тед положил мягкий теплый комочек в протянутые ладони Элизабет.
Она поднесла щенка к лицу и осторожно потерлась щекой о гладкую шкурку.
— Он… Это ведь он, не так ли?
Тед сдержанно засмеялся:
— Думаю, это кобелек. Три мальчика, одна девочка.
— Пол легко определить, если рассмотреть их животики, — со знающим видом пояснил Мэтт.
— О, как неприлично! — воскликнула Мэгги, передернув плечами от брезгливости.
Однако она перевернула щенка, которого держала в руках, на спинку и, убедившись, что у нее девочка, с удовлетворением погладила ее.
Элизабет деликатно покашляла. Она чувствовала на себе насмешливый взгляд Теда.
— Он такой мягонький, — пробормотала она, прижимая щенка к щеке.
— Они тебе понравились, мама? — спросил Мэтт.
— Конечно. Разве такие красавцы могут не понравиться?