Глава первая
Да-а-а... А бензин-то кончается. Лампочка уровня топлива как не горела, так и не горит. Хорошо, что заправка – вот она, совсем близко.
- Ну, давай, детка, давай, ещё немножко, – казалось, что это у меня бензин на исходе, что это я обессилив и едва дыша ползу последние сто метров.
Свернув, наконец, на заправку, я облегчённо выдохнул и расслабился. Сразу заломило плечи, захотелось наполнить лёгкие кислородом: даже не заметил, как сдерживал дыхание последние несколько минут и как сильно, оказывается, я вцепился руками в руль.
- Сейчас, детка, сейчас.
***
Когда он увидел её в автосалоне, то сразу решил, что купит только эту машину. Сашка привёл его в тот день посмотреть на свою мечту – синий, хромированный Land Cruiser 200.
- Красивая машина, сказать нечего! Но всё равно, поехали посмотрим?- уговаривал друг.
И они поехали.
Сергей всячески одобрил его выбор и достаточно красноречиво, как он думал, выразил это: посидел в салоне, уважительно покачал головой, обходя джип по периметру, со значением провёл рукой по капоту, даже присел около колеса и потрогал ослепительно блестящий диск.
Считая, что выполнил программу "Друг, оцени тачку", Сергей пошёл бродить по залу. И вот тут и состоялась эта судьбоносная встреча – BMW X5 серого цвета.
- Платиново-серый, – уточнил консультант, когда понял, что видит перед собой потенциального покупателя.
"Работаем!" – перед мысленным взором мальчика-продавца в идеальном костюме заплясали красивые цифры будущих комиссионных, на лице сама собой расцвела лучезарно-дежурная улыбка...
Сергей тогда замер напротив этой красоты и... забыл, зачем он тащился сюда через весь Новгород, сквозь мокрый снег. Сашкина машина? Не-е-ет! Он приехал исключительно для встречи со своей деткой – вот она! А другу отводилась роль судьбы, что привела его на встречу с этим невероятным строением немецкой автопромышленности.
"Она будет моей!" Это было решено.
Б ό льшая часть суммы у него была – много работал, почти не отдыхал, экономно тратил. За что был многократно избиваем (морально) Сашкой, что отнюдь не мешало им довольно регулярно отмечать сей воспитательный процесс вечерами, в любимом баре. Остальную часть – Сергей одолжил. Было у кого. Через полгода он уже ездил на своей детке.
Что сказать... Сергей всегда отличался железобетонным упорством. Если он ставил перед собой цель, то всегда достигал её.
Цели за всю его тридцатилетнюю жизнь бывали разные. Особенно хорошо Сергей помнил своё первую победу – новый рюкзак, взамен надоевшей, но вполне целой и, в общем-то, удобной сумки. На ту пору с такими ходило полшколы – престиж, опять же. Но Серёжа Звонарёв захотел рюкзак. Очень захотел. Затратив на разработку плана двадцать минут, что шёл домой со школы, он так тонко выстроил беседу с родителями, что с вожделенным рюкзаком он появился в своём 9 Б уже через несколько дней. Впрочем, и с сумкой не расстался – ходил с ней на тренировку. Карате.
Сергей уже тогда понимал, что главное в будущем разговоре, двигаться не от своих желаний, как ни странно, а от желаний родителей, тех людей, которые должны оплатить ему его мечту. Идя в тот стратегически важный день домой и пиная попадавшие под ноги камешки, он всё продумал: пара слов о неожиданно возникшем интересе к спорту, сказанных, между прочим, за ужином. Борьба, баскетбол или восточные единоборства, – это уже мечта родителей; Сергей до сегодняшнего дня яро ей сопротивлялся. Папа, на слова сына, тут же "сделал стойку" – обрадовался.
Следующий ход: чуть погодя, после чая, выразить сожаление, также, между прочим – "Может не получиться..." Мама уже представляла единственного сына в красивом белоснежном кимоно, папа подсчитывал будущие медали, а тут такое – "не получится". Как так? СЫночка хочет быть самостоятельным и начать зарабатывать? Даже ужё нашёл себе место? Это похвально, но как же спорт? Было ясно, что учиться, работать и серьёзно заниматься в секции одновременно не под силу. А зачем сЫночке деньги? Может, стоит немного повременить с финансовой независимостью? Совсем немного... Что? Хотел на первую зарплату, "пусть и смешную" (он так и сказал для пущего эффекта) в пару тысяч, купить рюкзак для школы? (Ай, какой молодец – для школы! Не копить на телефон новой модели, не на планшет, как его примитивные в своих желаниях сверстники!) Может, стоит разрешить им, не чужим ему людям, купить ему этот рюкзак, чтобы можно было сосредоточиться на учёбе и спорте? Зачёт!
Правда, пришлось всё-таки записаться в спортивную секцию. Но ведь за всё надо платить?!
Со временем, ему даже понравилось, и он прозанимался в ней до окончания школы. Главное было в другом – Сергей смог разработать поэтапный план беседы с двумя взрослыми людьми, успешный план. И ещё, не менее важное – он нашёл в себе силы не опуститься до банальной торговли, низкой и вульгарной – "Вы мне рюкзак, а я буду заниматься спортом". Всё было сделано красиво и почти профессионально, так, что родители потом ещё и гордились своим ребёнком за умение рассуждать "по-взрослому" – делать выводы и принимать верные решения. Они пребывали в счастливом неведении, думая, что это именно они предложили ему такой выход из ситуации.
После того случая Сергею было даровано право принимать участие во всех семейных советах, на которых обсуждали не только планы летних поездок и выбора обоев в комнату, но и, что было особенно ценно, вопросы, касающиеся его напрямую. Время прихода домой с улицы по вечерам, возможности оставаться с ночёвкой у друзей. На самом первом совете он получил право на полную неприкосновенность его комнаты. В дальнейшем Сергей вытребовал уважительного отношения ко всем своим друзьям без исключения (а в так называемых "друзьях", у него тогда ходили достаточно своеобразные личности) и много чего другого. Причём нередко получалось так, что последнее слово оказывалось за 14-летним на ту пору подростком.
Последняя из целей, заслуживающих внимания – покупка машины. Зачёт!
В ней всё было идеально. Был только один косяк – своенравная топливная лампочка. С ней вечно что-то было не так. Ни станция техобслуживания, ни умельцы в придорожных автомастерских, ни народные гаражные ремонтники (а вдруг помятый недавним похмельем кудесник отыщет причину неполадки?), – никто не мог понять, что с этой лампочкой происходит. И Сергей смирился. Так смиряются с единственным безобидным закидоном своей любимой идеальной женщины. Почти идеальной женщины, чьё совершенство было бы невозможно выдержать без милого незначительного брачка. Женщины...
В моей жизни только одна женщина – немка по происхождению, с глазами необычного серого цвета. Все другие, после того, как я встретил свою детку, неизменно проигрывают рядом с ней.
Хотя женщины проигрывали всегда. Даже не так – они не играли. Вовсе. Жизнь играла другими красками. Краской. Но уступать своим желаниям, уступать официально, не хотелось, поэтому для всех я – всеяден. А так – пробовал, знаю. Но через силу, через нутро, через себя. Другим знать не обязательно. Хотя... кто знает, может когда-нибудь... А пока мой цвет – один.
"...полюбил я с малых лет, с детства он мне означал синеву иных начал"*.
Диагноз? Жизнь.
- Сейчас, детка, заправимся. Машин мало – хорошо. Значит, успеваю на работу, а то начальство за опоздание может и по шее надавать.
Я подъехал сразу к колонке, третья была свободна, ну, и отлично. Заправщик – в фирменной жилетке, кепке с большим козырьком, на руках обрезанные перчатки.
Когда я понял, что моей детке не грозит смерть от "потери топлива" и меня не ждёт нагоняй за опоздание, то настроение скакнуло вверх. Вокруг всё стало как-то ярче, радостнее что ли... Задержавшись глазами на заправщике, я вдруг представил, как этот работяга, по ночам, при свете лучины (почему именно лучины?), низко склонившись над ножницами, обрезает нормальные человеческие перчатки до состояния называемого "рабочие, заправочные". От этой сюрреалистической картины, возникшей перед моими глазами, я даже рассмеялся. Но мне было мало, душа требовала продолжения...
А вот интересно, почему кепки у заправщиков с такими большими козырьками? Неудобно же – как ни крути, обзор-то маленький. Они не хотят видеть лиц, приезжающих водителей? Или не хотят, чтобы те их видели? Особенно, если так низко надвинуть её на лоб. Вот и сейчас – лица, ну, вообще, не видно. Да мне и не надо, собственно. Ну, просто Нильс с дикими гусями**!
Ладно, хорош веселиться. Сегодня новый зам будет представляться нашим, надо поторопиться.
- До полного, пожалуйста, - лезу в бумажник, набираю купюры.
- Доброе утро. Хорошо.
О, да тут вежливые люди трудятся. И без акцента совсем. Вот наблатыкался!
Обычно я пользовался другой заправкой, что была недалеко от моего дома, но сегодня возвращался от родителей – уговорили остаться ночевать. До сих пор удивлён – как согласился? Но на этой всё же пару раз был и точно знал, что здесь заправляют машины сплошь выходцы из наших недавних республик-соседок (видел-видел, не смотря на эти нильсовские кепки).
"Может закатиться сегодня к Сашке? Давно не виделись: посидим, может, что глянем из новенького или старенького" - размечтался я.
- Можно расплачиваться. Всего доброго.
Что? Расплачиваться? Выхожу из машины.
Да... работники тут, конечно, вежливые – это здорово. Но я что, должен платить сам – топать своими ножками? На моей заправке я деньги ребятам с пистолетом отдаю (звучит!). А почему здесь по-другому? И чего сюда поехал-то? А, бензин кончился...
В магазине с трудом нашёл, кто осчастливит меня и возьмёт, наконец, мои деньги – оказывается девушка отходила куда-то. Сдачу эта девица считала чуть ли не на пальцах. Как же ме-е-едленно всё!.. Моё настроение стало потихоньку опускаться – такими темпами опоздаю.
Пока шёл до машины, представлял, как мы с Сашкой оттянемся сегодня вечером. Заправщик, прислонясь спиной к столбу около своей колонки, кажется, задремал – новые страждущие за топливом не появились. Стало почему-то жалко парня. "Вежливый. Денег дам!" – решил я.
- Спасибо, – протягиваю ему тридцать рублей.
Парень, оттолкнувшись телом от опоры, подаётся ко мне и тянет руку, переворачивая её ладонью вверх. Надо же – перчатку свою недоделанную снял. Рука вспотела? Прицеливаюсь, чтобы не промахнуться и вложить в ладонь три монетки и зависаю...
Рука... То, что я сейчас увидел... Это просто произведение искусства какое-то: изящное запястье, с тоненько выступающим сухожилием, кисть правильной формы (ведь парень же, а ладонь не квадратная, без мозолей), длинные ровные пальцы, не слишком выступающие суставы аккуратной сглаженной формы, красивая форма ногтей.
В пальцах зажал, зацементировал несчастные монетки и никак не могу заставить себя выпустить их в подставленную ладонь. Рука заправщика чуть подпрыгивает: "Давай, мол".
"Ага, сейчас! – не двигаюсь. - Как только я отдам тебе деньги, так ты тут же нацепишь замызганную тряпку, по недоразумению называющуюся перчаткой, а потом, ещё и руку в карман запрячешь. Хочу ещё посмотреть..."
Судя по положению козырька, он смотрит мне на руку. Ждёт? Он немного ниже меня – лица не вижу совсем. Даже волос не видно, очень глубоко надвинута бейсболка.
Парень решив, что я передумал – ну, не вечно же ему стоять с протянутой рукой, не на паперти – начинает обратное движение. Сейчас он уберёт руку! Понимая, что остались считанные секунды до того момента, как моё видение исчезнет, резко дёргаюсь к нему и второй рукой хватаю его за ускользающее совершенство, придерживаю за запястье (зачем я схватил его за руку? Вот идиот!) и вкладываю всё-таки деньги, преодолевая его законное сопротивление.
"А вот теперь руку-то надо отпускать" – говорю я сам себе и, буквально отдёргиваю от него руки, разворачиваюсь, рву дверцу своей детки на себя, завожу двигатель и просто-напросто удираю с заправки.
"Сошёл с ума! Я сошёл с ума!" – и тут же – "Я держал его руку".
Заправка давно скрылась за поворотом, даже – тремя поворотами, а я всё никак не мог придти в себя. В голове – винегрет из мыслей, сверхзвуковое броуновское движение какое-то началось:
"Лампочка... Детка... Рука... Фильм и пиво с Сашкой... Заправщик... Лампочка... Нильс со своим Мартином... Я – Мартин?.. Опоздаю... Я держал его за руку... Сашке надо позвонить... Перчатки недоделанные... Приятно было держать его руку... Бейсболка... Тупая неумёха в магазине... А когда, собственно в последний раз я?.. Вроде не худой, а запястье – тонкое..."
Понимаю – перегруз, чувствую, головокружение начинается. Что со мной? Даже в тяжёлые дни на работе, в самый цейтнот что-то не припомню такого... Замотал головой – хватит! Всё! Что у меня сегодня: представление коллективу нового зама. Вот! И буду думать об этом. А рука, как рука. Ничего особенного.
Когда между мной и заправкой было километров двадцать, мне стало легче. Я успокоился и уже постукивал по рулевому колесу: "Руки... руки... привиделось всё. Что может быть такого в руках?"
Поразившее меня "прекрасное видение" постепенно меркло, замыливалось: новый, ещё никем не виденный зам, лампочку надо Эдику показать и Сашка сегодня вечером с пивом. Вечером – живём. Красота, а не жизнь! Если он, конечно, с очередной Сонечкой не укатит "на природу". А природа... это у него – секс на живописной полянке после лёгкого пикничка. И не так, чтобы уже было совсем тепло, но Сашку это не остановит.
*Стихи Бараташвили Николоза «Синий цвет», в переводе Бориса Пастернака.
**Мультфильм "Заколдованный мальчик". Режиссёр В.Полковников. Конечно, если детально, внимательно разглядывать мальчика, то понимаешь, что это всё-таки не козырёк у кепки, а волосы Нильса. Но самое первое впечатление – бейсболка (в те сказочные, давние времена!) с длиннющим козырьком.
Глава вторая
Анатолий Николаевич появился на пороге переговорной, только к одиннадцати.
Нас же с десяти утра мариновали в этой нашпигованной офисной мебелью комнате, чтобы представить новому заму (или его представить нам). Мы и посидели в креслах и полежали в них, поболтали ногами, взгромоздившись на подоконники, покрутились на креслах, потом устроили на них гонки. Устали. Полежали на столах. Дамы из другого отдела занимались своими ногтями, потом сходили за какими-то бумагами и засели за них. Короче, в ожидании начала собрания каждый развлекал себя как мог. Уйти шеф не разрешил, всё говорил: "Вот-вот будет, подождите".
Особенно нам понравилось склонять нашего будущего, но сейчас опаздывающего начальника на все лады, чаще всего выдумывая новые колкости от чудного слова "новопредставленный". Совершенно уверен – это от волнения...
В одиннадцать ноль семь всё было кончено: грузный, препротивным, хотя и не старый, а ещё нудный и правильный. Вот "повезло"... Уж лучше оставалось бы всё по-старому – над нами шеф и... никого более. Но, увы, Никодимыч (как мы его окрестили, а вообще он – Николай Дмитриевич) последнее время всё жаловался на свою тяжёлую начальственную долю, всё ныл и ныл: "вы дармоеды совсем ничего не хотите делать", "сладу нет с вами никакого", "не цените вы хорошего отношения", "дождётесь у меня", ну и прочую чепуху. Вот и подогнал нам этого Рубероида (Анатолий – Толь – Рубероид... в самый раз!).
Ладно, придётся как-то с ним справляться. Благо, что Никодимыч посадил Анатолия Николаевича в самый конец коридора, в тот кабинет, до которого ещё надо умудриться дойти – лесом часа два топать. Мы, кстати, узнали, что там за поворотом есть нормальный кабинет только тогда, когда тащили в кладовую огромный сломанный ксерокс – настоящий гроб. Никодимыч отказался его выбрасывать, говорит, жалко. И этот сквалыга нанял себе зама?! Да-а-а, не поскупился – платить-то ему придётся гораздо больше, чем нам. Неужели мы так его достали, что он пошёл на такие траты? А это особенно ощутимо, если учитывать, что в нашей фирме всего два отдела (технический персонал и уборщица – не в счёт).