Чёрт возьми. Баш был просто крут.
В то время как Дэвенпорт старший, казалось, готовился ударить, на губах Баша играла лёгкая улыбка, и затем его внимание переключилось на Джексона.
— Ты что-нибудь хотел к этому добавить?
Джексон кивнул Башу и сказал:
— Думаю, сейчас как никогда подходящее время.
Себастиан встал и открыл боковой ящик, и, достав папку, он постучал ею по своей руке и обратился к Джексону, выгнув бровь:
— Мне взять эту честь на себя или…?
— Позволь мне, — сказал Джексон, улыбаясь, когда забрал папку у Баша. — Видишь ли, у меня было время подумать обо всём и… — он остановился и посмотрел на меня, всё ещё стоящего у двери. — На самом деле, иди сюда, Лукас — это относится и к тебе тоже.
Его отец развернул голову, чтобы посмотреть в мою сторону, и когда его черты осветило осознание, он зарычал.
— Какого чёрта этот извращенец здесь делает?
— Здравствуйте, мистер Дэвенпорт, — сказал я, выходя вперёд. — Я бы сказал, что приятно видеть вас снова, но первая встреча была кошмаром. Сейчас ничуть не лучше.
— Тебе здесь не место…
— На самом деле, — заговорил Баш, — так как мистер Салливан, извращенец, один из первых инвесторов «АнаВог» и владеет акциями компании, я бы сказал, что он более чем уместен здесь для обсуждения любых деловых решений, которые мы принимаем. Ещё я бы сказал, что у него есть в этом какой-то… частный интерес.
— Да уж, уверен, что это так. Я знаю всё о его частных интересах. Он пытался развратить моего сына в школе, а теперь вцепился в вас, — Дэвенпорт старший в отвращении покачал головой.
— А вот здесь ты совсем не прав, — сказал Джексон, вставая рядом со мной. Когда он потянулся за моей рукой, на его губах играла маленькая улыбка. — Это я развратил его. И он мой, а не Баша. И никого другого.
Отец Джексона отпрянул, будто его ударили, и пока он переводил взгляд между нами двумя, его губа изогнулась.
— Это что такое?
— Мне предложили работу здесь, в «АнаВог», и я согласился. Считай это моим уведомлением, — сказал Джексон, а затем сжал мою руку и посмотрел на меня с вопросом в глазах. Это нормально?
Нормально ли это? Должно быть, он шутил, если думал, что я буду испытывать что-то помимо восторга по поводу того, что может заставить его остаться здесь. Кроме меня, конечно же.
— Но предложение Себастиана не единственное, что держит меня в Южном Хэйвене, — продолжал Джексон, и то, как он держал меня мёртвой хваткой, говорило, что вот-вот наступит момент «вот чёрт». — Я узнал несколько вещей, пока был здесь. Важных вещей. Жизненно важных. И ты знаешь, что у них у всех общее? Ты. Твоё вмешательство.
Джексон сделал шаг к своему отцу, но не отпустил мою руку.
— Ты следил за мной. Наблюдал. Ты утащил меня от единственного мужчины, которого я когда-либо любил — от этого мужчины, — сказал он, снова глядя на меня. — И только сейчас, годы спустя, я понял, что ты сделал. Как ты мог? Как ты мог вмешиваться в мою жизнь, решать всё за меня? Я был таким чертовски слепым, потому что это то же самое что ты делаешь с другими компаниями — ты вынуждаешь их подчиняться, делать всё по-твоему, а затем разбиваешь их на части. И ради чего? Ради денег и своего эго? Чтобы всё контролировать? Пожалуйста, скажи мне, что я сделал такого неправильного, что ты не мог любить меня таким, каким я был.
— Каким ты был? — огрызнулся он. — Имеешь в виду, какой ты есть?
Если эта реакция удивила Джексона, он не подал виду.
— Я доверял тебе, а ты мне врал. Насчёт всего. Я даже не знаю, кто ты.
— Таких нас двое, — огрызнулся Дэвенпорт старший. — Думаешь, мне хотелось, чтобы мой сын был грёбаным педиком?
В кабинете повисла мёртвая тишина, и я не был уверен, кто ударит его первым. Баш, извечный голос разума, сделал первый шаг, выходя из-за стола.
— Думаю, вам пора уходить, — сказал Баш.
Дэвенпорт старший собирался ответить, но, должно быть, его взгляд поймали красные шпильки Баша, потому что он посмотрел на них, а затем обратно на Баша, с ошеломлённым выражением лица.
— Какого… Что за местом вы тут управляете? «Педики среди нас»?
Терпение Баша подходило к концу, но у него этого всё равно было больше, чем у меня, потому что ему удалось натянуто улыбнуться.
— Место, которым я управляю, как вы красноречиво заметили, это мультимиллионный бизнес, которому завидует каждый старт-ап в стране и на который пускали слюнки вы. Но моя компания, сэр, останется именно такой — моей. И никакое количество денег или угроз не заставит меня продать её такому человеку, как вы. А теперь убирайтесь к чёртовой матери.
Отец Джексона смерил Баша взглядом, но затем, должно быть, решил, что оставаться не стоит, и повернулся обратно к Джексону.
— Ты не можешь говорить об этом серьёзно. Я дам тебе один последний шанс. Пойдём сейчас со мной, и я забуду, что это когда-либо было.
— Простите, мистер Дэвенпорт, — сказал Джексон. — Я получил более хорошее предложение.
По шее Дэвенпорта старшего поднялся румянец.
— Ты совершаешь ошибку.
— Ты не прав, — сказал Джексон. — Впервые в своей жизни я знаю, что я на правильном пути. И этот путь не твой. Он только мой, и знаешь что? Это чертовски приятно.
— Джекс. Ты всё, что у меня осталось. Ради бога, подумай об этом. Подумай о чести семьи. Если ты решишь быть с этим… мужчиной, то как ты сможешь продолжить свой род? Это эгоистично.
— Эгоистично? — Джексон с грустью покачал головой. — Не могу поверить, что ты только что мне это сказал. Это всё, что тебя волнует? Это всё, кто я для тебя? Фамилия?
— Хорошее имя — это единственное, что есть у человека. Я тебе это говорил.
Джексон сжал мою руку до боли, но я держал его в ответ так же крепко, давая ему необходимую поддержку.
— Ты знаешь, раньше я на тебя ровнялся. Я думал, раз ты хорошо одеваешься и зарабатываешь на своей работе много денег, это значит, что ты успешный, что ты хороший человек, который заслужил этого. Но ты просто идёшь по костям всех, кого поглотил, чтобы попасть на своё место. Однажды ты оглянешься вокруг и увидишь, что никого нет, и это потому, что ты просто жалкий, коварный ублюдок. И если бы я не ненавидел тебя так сильно, мне было бы тебя жаль.
От слов Джексона лицо Дэвенпорта старшего покраснело от злости, и его грудь вздымалась, будто он собирался в любую секунду наброситься на Джексона, но затем он разжал свой кулак и указал пальцем в лицо сына.
— Ты не получишь от меня больше ни единого грёбаного пенни.
— Я и не хочу.
— Я серьёзно. Не возвращайся. Тебе не рады. Ты для меня никто. Никто.
Челюсть Джексона сжалась.
— Я всё равно никогда не был для тебя кем-то, кроме разочарования. Считай это моим прощальным подарком.
Когда в кабинет зашли два огромных охранника, Баш сказал:
— Пожалуйста, сопроводите мистера Дэвенпорта — старшего — к выходу из здания…
— Это не понадобится, чёрт возьми, — выплюнул Дэвенпорт старший, но они схватили его за руки, пока он пытался высвободиться. — Отвалите от меня. Я сказал, что ухожу.
Баш кивнул, чтобы охранники отпустили его, и Дэвенпорт старший поправил свой пиджак. Затем, как истинный ублюдок, он задрал подбородок и не посмотрел в сторону Джексона, а тем более в мою, когда выходил из кабинета в холл, с охранниками позади.
Злость и напряжение из комнаты испарились, и когда плечи Джексона заметно опустились с облегчением, я обвил его руками, обещая, что никогда не отпущу.
— Я так горжусь тобой, — сказал я ему в шею, чтобы слышал меня только он. — Я бы его убил.
— Я чуть не убил. Если бы ты не держал меня за руку…
Затем Джексон поднял голову, и я с облегчением увидел там только твёрдую решительность, а не грусть из-за того, что только что произошло. Он наклонился, и грубый поцелуй, которым он наградил мои губы, пообещал, что таких будет ещё много.
— Что ж, не знаю как вы двое, — сказал Баш, подходя к окну и выглядывая на улицу, его дерзость проявилась снова, — но я немного разочарован. Я всегда думал, что это я самый скупой в нашей кучке.
Мы рассмеялись и закатили глаза, а затем наблюдали, как Дэвенпорт старший выходит из здания — и из жизни Джексона.
Эпилог
Три месяца спустя
Лукас
Три месяца, семь дней и двенадцать часов, если точно, и каждый чёртов день мне приходилось убеждать себя, что нам с Джексоном повезло достаточно, чтобы мы получили второй шанс, чего я никогда в жизни не ожидал, но был благодарен за это, даже если всё ещё не перестал тянуться по утрам к соседней подушке, чтобы убедиться, что Джексон по-прежнему там. Я знал, что на этот раз он никуда не денется, но от старых страхов тяжело избавиться.
Сегодня, под давлением Шоу и Баша, я пригласил домой несколько дюжин друзей, чтобы убить двух зайцев одним выстрелом — отметить двадцать седьмой день рождения Джексона и представить его на нашем официальном новоселье.
Да, я заманил Джексона переехать ко мне через пару месяцев после того, как он перебрался в Южный Хэйвен, но следует признать, что это произошло из-за очередного тропического шторма, который затопил его дом.
Спасибо, бабушка.
— Быстрее, прячься, кажется, будет тост, — сказал Джексон, подходя ко мне сзади. Его рука легла на мою поясницу, чтобы подтолкнуть меня к лестнице, но он немного припозднился, потому что Баш нашёл микрофон и указал на нас, прежде чем привлечь всеобщее внимание.
— Хорошо, хорошо, — сказал Баш, поднимаясь на один из двух стульев, которые притащил Шоу. Когда он щёлкнул пальцем тем, кто всё ещё разговаривал в углу, его майка приподнялась и открыла тонкую полоску его плоского живота. — Тише, шлюшки, мы хотели бы произнести тост.
Когда в комнате всё стихло, я взглянул на Джексона, и на его лице было выражение «я же тебе говорил».
— От имени Лукаса и Джексона, мы бы хотели извиниться перед всеми вами. Мне очень жаль, друзья, но наш давний местный бог секса официально выходит из игры, — когда стоны смешались с несколькими возгласами радости, Баш приложил руку к своему сердцу. — Я знаю. Это практически позор. Но не переживайте — мы с Шоу будем более чем счастливы помочь вам с любой грустью или сексуальным напряжением.
Раздались громкие возгласы, когда Баш и Шоу оба подняли свои напитки, и я обвил рукой талию Джексона, притягивая его ближе.
— Слышишь? Ты весь мой, — прошептал я, и он повернул голову, чтобы поцеловать меня.
Затем микрофон взял Шоу, и кто-то в толпе присвистнул.
— И на серьёзной ноте, потому что вы знаете, что она должна быть, и нам действительно следует разобраться с этим дерьмом, прежде чем мы все разденемся и займёмся боди-шотами, мы бы хотели поздравить с днём рождения парня, который сделал нашего друга меньшим придурком, чем обычно. Джексон, мы не думали, что это возможно, но последние несколько месяцев, что ты здесь, мы видели больше улыбок Лукаса, чем за всё время нашего с ним знакомства. Правда, он выглядит немного сумасшедшим, когда не хмурится, но плевать, это тебе с ним просыпаться.
— Пошёл в жопу, — крикнул я, поднимая средний палец в помощь своим добрым пожеланиям.
Шоу послал в ответ воздушный поцелуй и продолжил.
— Мы знаем, что вы, ребята, прошли до ада и обратно, так что тот факт, что вы здесь, вместе, и вы выбрали друг друга… ну, полагаю, это чертовски прекрасно. Что скажешь, Баш?
Баш наклонился к микрофону.
— Я скажу, не забывайте пользоваться презервативакми. Мы знаем, Джексон красавчик, но нам не нужно, чтобы всякие мини-Салли рушили наши оргии.
— И на этой ноте… — Шоу поднял вверх свой напито. — Поздравляем вас двоих. Мы вас любим, — когда толпа издала звуки умиления, Шоу добавил: — И те, кто готов к боди-шотам, можете встретиться со мной на кухне.
Затем он спрыгнул со стула, и группа жаждущих участников вечеринки пошла за ним к задней части дома, и они все останавливались по пути, чтобы сказать поздравления и чокнуться своими бокалами с нашими.
— Ладно, могло быть и хуже, — сказал я.
— Это как?
— Могло быть пение…
Как только слова вылетели у меня изо рта, кто-то включил музыку, и — помоги нам всем господь — Баш начал петь. Плохо.
— Выпьем? — произнёс я, приподнимая бровь и глядя на Джексона.
— Выпьем, — согласился он.
Джексон
— Полагаю, твои друзья не так уж плохи. Большинство из них, — поддразнил я Лукаса через пару часов, когда, наконец, сбежал от одного из парней, который хотел рассказать мне все уморительные истории о своей чихуахуа. В конце концов, мне пришлось сказать ему, что я ненавижу собак, просто чтобы уйти. Наверное, сейчас он бежал домой звонить в общество защиты животных.
— Я уж думал, куда ты сбежал. Вечеринка для нас, а я тебя даже не видел. Мне это совсем не нравится, — сказал он, притягивая меня к себе.
Послышался грохот, а затем с другого конца комнаты прозвучал голос Баша.
— Ох, я такой ужасно неуклюжий. Пожалуйста, простите меня, что я упал в ваши… — Баш провел руками по бицепсу парня, — большие, мускулистые руки.
— Ох, ради бога, — пробормотал Лукас, когда Баш последний раз похлопал парня, а затем подошёл к нам. — Как думаешь, ты сможешь провести один вечер без того, чтобы не домогаться наших гостей?
Положив одну руку на бедро, а другой потянувшись за стаканом шампанского на одном из подносов в углу, Баш изобразил шок.
— Ты намекаешь, что я упал в большие мускулистые руки этого прекрасного человека специально?
— Это вполне похоже на то, что сделал бы Баш.
— Что ж, какая жалость, всё в кругу друзей. Честно говоря, я удивлён, что все по-прежнему одеты. Ну, кроме мириад завоевателей Шоу.
Сделав приличный глоток шампанского, он слегка пошатнулся, и я схватил его за локоть, чтобы удержать.
— Ты сегодня в порядке? — хохотнул я, пока Баш выпрямлялся.
— О боже. Наверное, от кубиков сыра, которые я сегодня съел, у меня немного кружится голова, но как ещё я должен был влезть в эти штаны? — ответил он, скользя руками по натянутой коже, которая выглядела так, будто была нарисована на его тонкой фигуре.
— Баш — кухня. Еда. Сейчас же, — сказал Лукас.
— Ммм, он такой властный, — сказал Баш, а затем прильнул ближе, чтобы преувеличено прошептать мне: — Надеюсь, в кровати он тоже такой.
— Иди поешь, дурачина, — сказал Лукас, закатывая глаза и уводя меня прочь. — Ещё раз, почему мы согласились провести вечеринку здесь?
— Потому что ты хотел представить меня всем своим друзьям и похвастаться упорной работой, которую мы проделали в этом доме.
Как бы мы ни любили ностальгировать по тому, как всё устроила бабушка, когда была жива, пришло время перестроить дом изнутри с помощью краски и мебели, на выборе которой мы с Лукасом сошлись. Результатом стало уютное смешение мягкой коричневой кожи и оттенков синего, которые по утверждению Лукаса подходили к моим глазам.
Слащавый влюблённый дурак.
— В этом ты должен был мне отказать. Прямо сейчас мы могли бы быть в постели.
Когда Лукас прижался губами к моему уху, я игриво оттолкнул его.
— Но я даже не устал.
— Я говорил не о сне, — сказал он, возвращаясь, чтобы легонько прикусить мочку моего уха. — Идём. Никто нас не потеряет, если мы пойдём наверх.
— И пропустить собственную вечеринку?
— Я впервые не в настроении.
Эти слова из уст Лукаса Салливана заставили бы любого другого задуматься дважды, так что я ничего не мог поделать со своей реакцией.
— Что такое? Бывший бог секса Южного Хэйвена заскучал через два часа? Он начинает жизнь с нового листа? Скажи, что это не так.
— Не совсем… — Лукас скользнул руками в мои штаны сзади, чтобы схватить меня за зад и использовать его как упор, пока тёрся об меня.
Боже, эти его руки. Следует что-то сказать об отношениях с человеком, который зарабатывает на жизнь руками, потому что… чёрт возьми. Он мог спровоцировать мой член на действия без прикосновений, конечно, но с этими волшебными руками? Он мог разогнать всё на полную катушку за две секунды.