Когда Мадлен выглянул в кухонное окно, то увидел на лужайке сидящего на стуле Кайри. Он, как завороженный, смотрел на окна спальни. Мадлен только ухмыльнулся. Как же, «деловые отношения»! Не сидят с таким потерянным лицом под окнами омег, с которыми «только деловые отношения»!
Мадлен налил себе чай и опять подошел к окну. Альфа сидел в той же позе, даже не пошевелившись. Сверху донеслись звуки рояля. Мадлен посмотрел в проем лестницы. Судя по всему, Эмиль проснулся. И сразу за рояль? Ну что ж, возможно это его вариант снятия стресса. Мадлен, оставшись внизу, решил не мешать и дать впечатлительному ребенку возможность выплеснуть боль из себя. Ему намного интереснее было через тонкий тюль наблюдать за Кайри. Альфа подскочил при первых звуках рояля и зачарованно уставился на окна второго этажа, застыв на месте. Рояль плакал, как ребенок. Мадлен даже растерялся, услышав настолько эмоциональную музыку. На глазах невольно выступили слезы, но Мадлен решительно взял себя в руки, сейчас совсем не время для слез. Они мешали наблюдать за альфой, который смотрел вверх с такой болью, будто звуки, которые раздавались из окна, его просто убивали.
Следом раздались звуки вальса. Музыка была неожиданно глубокой и полной печали. Такой вальс мог написать только человек с разбитым вдребезги сердцем. Альфа под окнами обхватил себя за плечи, будто замерз и пытался согреться. А от выражения его лица, полного муки, Мадлен едва не уронил из рук чашку… Он что, на самом деле влюбился? Казанова, сердцеед, распутник и повеса - ВЛЮБИЛСЯ?? И в кого? В маленького, искреннего и чистого, как снег на Рождество, Эмиля? Ноги у Мадлена задрожали, и он рухнул на стул. Нет, такого не бывает.
Ну, может в омежьих сериалах или слезливых романах такое и бывает… Но в реальной жизни такие люди проходят мимо друг друга, не замечая друг друга. Они просто вращаются в разных кругах. Эмиль ложится спать, когда этот хищник выходит на охоту, и просыпается как раз тогда, когда охотник, насытившись в своих джунглях, засыпает. Да и, столкнись они на улице - Казанова просто не посмотрел бы на неприметного омегу, отводящего глаза. А Эмиль, даже столкнувшись с Кайри взглядом, постарался бы проигнорировать его существование как таковое. Они слишком разные…
Мадлен взял себя в руки и встал. Он опять посмотрел на Кайри, может, ему показалось? С чего бы Кайри так страдать под окном омеги, которого он совершенно не мог заинтересовать? А может, дело именно в этом? Натолкнувшись на крепость, которую не удалось занять с наскока, альфа теперь предпринял глухую осаду в надежде, что омега сам выкинет белый флаг? Но тогда почему у него на лице столько боли? Словно он страдает от того, что не в силах утешить страдающее сердце своего омеги? Когда это Кайри волновала чужая боль? Он всегда упивался собственной, как мазохист, расцарапывая день за днем свою рану…
Здесь стоило подумать. Мадлен сел и, сложив пальцы домиком, задумался. Если бы Мадлен не знал, что Кайри уже потерял свою пару раньше, то подумал бы, что он ведет себя, как альфа, которого отвергла истинная половинка. Может, Кайри почувствовал родственную душу, которая ему созвучна, как камертон? Но Эмиль не терял любимого. Он раньше был совершенно домашним ребенком под жестким папочкиным контролем. Тогда почему Кайри так прореагировал на этого маленького тихоню? Хотя, если судить по звукам музыки, звучащей сверху, Эмиль не такая уж и тихоня. Его музыка бьет по нервам просто наотмашь! А в исполнении столько огня… Может, он не заметил в нем то, что увидел Кайри? Мадлен налил чашку сладкого горячего чая для Эмиля и поднялся наверх.
Эмиль сидел за роялем в пижаме. Он сыграл последний аккорд и теперь в глазах его была вся скорбь Вселенной, словно хотел разрыдаться, а слезы внезапно пересохли. Мадлен подошел и погладил ребенка по голове.
- Ну, что ты, маленький, зачем же так убиваться? Все хорошо. Отца Оливера будут судить за покушение на убийство, и мы его больше никогда не увидим. Альфа, который заступился за тебя, жив. Врачи говорят, что он в порядке и через пару дней его выпишут из больницы. Надо радоваться, что все обошлось, а ты плачешь! А ну, улыбнись и, вообще, тебе надо развеяться. Решено, идем в театр! Там сегодня премьера оперы Руджеро Леонкавалло «Паяцы»!
- Ох, нет! - Эмиль даже подпрыгнул на стульчике. - Там ведь ножом убивают! Мадлен, пощадите, я и так от страха едва дышу. Как вспомню весь тот ужас, кровь на руках, так просто дыхание перехватывает!
- Будем лечить подобное подобным! - Мадлен очень решительно закрыл крышку рояля и потащил Эмиля переодеваться. - Если весь мир театр, то начнем искать в театре реальную жизнь! Нечего сидеть дома и накручивать себя. Пойдем в театр, посмотришь на все произошедшее со стороны, и тебе сразу станет легче, ты еще аплодировать будешь в конце! Вот помяни мое слово!
========== Часть 12 ==========
Мадлен развил бурную деятельность. Выдал Эмилю свой смокинг, который, как он уверял, был ему «маловат, а на малыше сидел как влитой», и обувь. Он даже уговорил заколоть бриллиантовой булавкой шейный платок, уверяя, что идти на премьеру совсем без драгоценностей неприлично. А так получится в самый раз - маленькая капелька света на шейном платке. Их ложа находилась выше директорской и поэтому надо «выглядеть в соответствии со статусом».
Открытие театрального сезона было значимым светским мероприятием. Когда пришло время отправляться в театр, Мадлен заявил, что сегодня его будет сопровождать сын, а то скоро появится Анджей и тогда уже «старенькому папе не удастся опереться на сыновнюю руку». Кавалером Эмиля ушлый интриган и знаток светских условностей определил своего мужа Генриха.
- Мне сегодня все обзавидуются, - альфа подкрутил воображаемый ус и подмигнул Эмилю. - Когда мне еще выпадет возможность сопровождать хорошенького омегу на премьеру в театр?
Вот так улыбаясь и дружески подшучивая друг над другом, они добрались до театра. Перед театром стояла вереница приехавших перед ними аристократов и влиятельных особ, ожидавших своей очереди ступить на красную ковровую дорожку. Журналисты фотографировали прибывающих, кто в ожидании новостей, а кто в надежде на скандал. Мадлен с Робертом шли первыми, Генрих с Эмилем - за ними. Альфа по-отечески поддерживал взволнованного омегу. Тот впервые шел по красной дорожке и ужасно смущался, когда журналисты окликали его, пытаясь привлечь к себе внимание и сделать удачный кадр. Мадлен хитро улыбался, довольный своей затеей. Он все сделал правильно! Сопровождать Эмиля должен был не жених брата, а именно солидный уважаемый альфа, чью репутацию никто не посмел бы оспорить. И не важно, какую игру затеял Кайри Ирвинг, но общество должно быть в курсе, что Эмиль пользуется поддержкой всей семьи Динлох, а не только Роберта, который будучи обрученным, все же пока оставался свободным альфой.
Эмиль впервые оказался так близко от сцены. Их ложа располагалась практически над оркестровой ямой, и он с большим интересом наблюдал за тем, как оркестранты рассаживались по своим местам и настраивали инструменты. Мадлен протянул Эмилю маленький театральный бинокль и с таинственным видом произнес:
- Ложа Ирвингов напротив. Они с тебя глаз не сводят. Хочешь на них взглянуть? - Эмиль отрицательно покачал головой. - Кайри передал тебе сообщение, что Маримото завтра свяжется с тобой по поводу оркестра. И детские мюзиклы тоже понравились руководству Мими-попс, и они собираются заключить с тобой контракт. Так какие у тебя отношения с самим Кайри? Он тебе нравится?
- У нас с ним только рабочие отношения, - Эмиль упрямо поджал губы. - Мне нравится другой человек. И потом, вы сами советовали мне держаться от Кайри подальше.
- Да. Я до сих пор считаю, что в качестве альфы Кайри тебе не подходит. Вы с ним слишком разные, но, похоже, у него есть некие чувства по отношению к тебе.
Эмиль отвел глаза и сделал вид, что не расслышал. Его больше заботило состояние Тая. Днем он позвонил лечащему врачу, и тот сообщил, что с альфой все в порядке, но его лучше пока не беспокоить, тем более Эмиля в палату не пустят, поскольку он ему не родственник. Мадлен внимательно посмотрел на омегу и решил закончить на этом допрос. Он понял, что Эмиль в Кайри не заинтересован, а желания и чувства самого Кайри были ему глубоко безразличны. В конце концов, пора уже этому серцееду отведать своего же горького лекарства! Мадлен донесет информацию до старших Ирвингов, чтобы они держали своего сына подальше от Эмиля.
- Все же возьми бинокль и посмотри на императорскую ложу, - Мадлен мягко улыбнулся. - Там в первом ряду сидит Теодор, а рядом с ним великолепная Ванесса Кантарини - мать Доминика. Вот ведь действительно - Снежная Королева, холодная и смертоносная. Вокруг нее все живое замерзает в радиусе трех метров!
Эмиль взял бинокль и посмотрел, куда показывал Мадлен. Там действительно сидел Тео. Эмиль кивнул, а Тео очень энергично замахал в ответ. Эмиль улыбнулся. Может, Ванесса и Снежная Королева, но Тео тот еще живчик, за ним не заржавеет наколоть для коктейля льда с ее ледяного панциря.
Мадлен сказал, что они смогут навестить Теодора и Доминика в антракте или после оперы. Директор театра всегда устраивал банкет для попечителя театра и меценатов. Для Эмиля, как начинающего композитора, подобное собрание будет очень интересно и полезно. Омега покраснел, он совсем не думал о себе, как о серьезном композиторе. Как-то все встречи с Томо и Мими-попс выглядели скорее, как дружеские посиделки, а не как серьезная работа. Вскоре погас свет и оркестр заиграл увертюру.
Нынешний театральный сезон открывали «Паяцы» Руджеро Леонкавалло. Эта опера была выбрана специально для приглашенных певцов - звездного дуэта братьев Коломбо. Старший брат Адольфо был бетой и имел сценический псевдоним Карузо в честь великого певца Энрике Карузо. Младший брат Адамо - был омегой, его называли Великолепной Коломбиной. Он, несмотря на свой зрелый возраст, сохранил юношескую нежность неповторимого контртенора. Его брат был тенор-диграция. Их дуэт был красив и совершенен. Любой услышавший их гармоничное пение становился их горячим поклонником. Заполучить их на весь театральный сезон было заветной мечтой любого театра.
Эмиль был совершенно очарован оперой. Когда сидишь так близко от сцены, все воспринимается совершенно иначе. Он умудрялся следить не только за действием на сцене, но за слаженной игрой оркестра. Одни только жесты и мимика дирижера чего стоили! Наблюдать за ним было просто сплошное удовольствие. Эмиль даже не заметил, как пролетело первое действие, а Коломбина уже очень трогательно и проникновенно пел, рассказывая о том, как ему надоела жизнь артиста, как хочется нормальной и спокойной жизни. Занавес опустился. Зрители овациями проводили артистов на антракт.
В зале загорелся свет, Эмиль посмотрел в бинокль на Тео и заметил, что тот похоже загрустил. Эмиль опять взмахнул ему рукой, Тео в ответ жестом пригласил его к себе. Эмиль спросил, не мог бы Генрих проводить его в ложу Кантарини. Но Мадлен с очень напряженным видом заметил, Ирвинги собрались навестить их, и попросил Роберта сопроводить Эмиля, пока они с Генрихом встретят «дорогих» гостей. Роберт с улыбкой предложил свою руку, и они отправились по шумным коридорам к императорской ложе.
По дороге им встретились Ирвинги, но Роберт по всей видимости получил строгие указания от папы. И стоило Эмилю только увидеть в толпе Кайри, как Роберт решительно затащил Эмиля в ближайшую открытую ложу. Там были какие-то знакомые Роберта и, обменявшись с ними коротким приветствием, альфа опять без всяких объяснений отправился с Эмилем дальше. Омега недоуменно посмотрел на него, но Роберт улыбнулся и задорно подмигнул. Эмиль так и не понял, что же произошло, но настроение у него неожиданно поднялось, и он почувствовал, как его душа наполняется радостью. Ну, действительно, чего он грустит? Тай жив, скоро будет здоров, и они обязательно встретятся и поговорят.
Вон, наконец, и ложа Кантарини. У дверей стоит охрана и цепко всех осматривает. Мужчина с жуткими шрамами на лице, узнав Роберта с Эмилем, без лишних слов пропустил их внутрь. Тео стоял рядом с Домиником и выглядел взволнованным, но увидев брата, он нежно улыбнулся. Роберт с Домиником, обменявшись крепким рукопожатием, договорились встретиться позже на банкете. Эмиль получил искренний комплимент и заверения в том, он сегодня выглядит прекрасно и светится изнутри. Доминик передал руку Тео Роберту, как бегун эстафетную палочку. Роберт заботливо кладет руку Тео на сгиб своего локтя, и они втроем выходят из ложи.
Они не успели отойти от ложи, как их обогнал всхлипывающий омега, явно выскочивший из ложи Кантарини. Тео сразу устремился за ним следом. Он так решительно бросился вниз по служебной лестнице, что Эмиль совершенно растерялся. Спускаясь с Робертом по крутой винтовой лестнице, они невольно услышали обрывки чужого разговора.
Оказывается это был тот самый знаменитый тенор Коломбина. Его история потрясла Эмиля до глубины души. Оказывается, омега, чтобы достичь успеха на сцене отказался от личного счастья и возможности иметь семью. И более того, он находился под контролем жестокой Ванессы, которая хотела удержать его на сцене любым способом.
Эмиль вспомнил, как Теодор готовился к музыкальному конкурсу и радовался, что выиграл. Тео так бредил Ла Скала, что, казалось, был готов заложить собственную душу, чтобы оказаться на знаменитой сцене. Коломбина, совсем как Тео искренний и целеустремленный в своей любви к музыке, после победы на конкурсе попался в руки Снежной Королевы. И та, хоть и исполнила его заветное желание добиться успеха, но взамен забрала горячее сердце. Как дорого он заплатил за успех!
Эмиль расплакался. Когда Тео поднялся наверх, он обнял младшего, пытаясь защитить. Увидев недоуменный взгляд брата, он пояснил:
- Ты тоже выиграл этот конкурс, ты тоже бредил Ла Скала, - он все крепче прижимал брата к себе. - Что, если бы первым после конкурса тебя нашла Ванесса, а не Доминик? Боги, какой кошмар! Это так чудовищно, что она заставила несовершеннолетнего пройти через такое? А куда смотрели их родители?
- Ну что, отвести тебя обратно к Доминику? - Роберт улыбался. - Ты всегда бросаешься помогать всем, даже незнакомым людям? Неприлично так навязывать свою помощь.
- Прости, я знаю, - Тео не выглядел виноватым, он рвался в бой. - Но Адамо мне не чужой! Первая оперная ария, которую я услышал, была Тоска в его исполнении, это было самым сильным моим детским воспоминанием. Я вырос с его голосом, нам в музыкальной школе всегда ставили братьев в пример! Победа на конкурсе и такой успех! Двое братьев благодаря своему трудолюбию достигли таких высот. Знали бы люди, какой ужасной ценой оплачен такой успех.
- Но ты ведь никому не расскажешь? - Эмиль насторожился.
- Нет, что ты, как можно! Человек доверил мне свою тайну, - Тео потряс головой.
- Ну, то, что он кастрат, это не тайна, - Роберт пропустил омег вперед по лестнице и пошел следом. - Просто об этом не принято говорить. А вот то, что за всем этим стоит Ванесса, я не знал. Я думал у них роман или что-то в этом роде, аристократы не оказывают просто так покровительство актерам.
- Теодор, - Роберт придержал Тео за локоть, - я прошу тебя не привлекать к этой истории внимания. Незамужнему омеге неприлично тайно общаться с актерами. Не надо давать обществу тем для пересудов. В лицо никто ничего не скажет, не посмеют, но за спиной будут зубоскалить. Пока для всех ты только воспитанник Доминика, и встречаться с Коломбиной до приема ты не можешь. Ты меня понимаешь? Будь аккуратнее, если не ради себя, то хотя бы ради Доминика. Люди все замечают, а за тобой присматривают особенно ревностно.
- Хорошо, - Теодор, сложив маску Коломбины, убрал её в карман. - Отведешь меня к Доминику?
Роберт кивнул, и они сразу же направились обратно в ложу к Кантарини. Доминик удивился, когда увидел, что Тео вернулся так быстро и с таким решительным видом сел в свое кресло. Но потом улыбнулся и, опять пожав руку Роберту, занялся своими гостями в ложе.
В этот раз Кайри все же удалось поймать Эмиля с Робертом в коридоре. Он церемонно раскланялся с Эмилем и дружески пожал руку Роберту. А потом спокойно и отстранено поинтересовался, передал ли Мадлен Эмилю его сообщения? Он не мог до него дозвониться, потому что у омеги со вчерашнего дня отключен коммуникатор. Эмиль растерянно вспыхнул. Он и правда вчера отключил связь, чтобы им с Таем никто не помешал, а включить его забыл после стольких волнений.