У тебя встает.
Конечно же у тебя, блять, встает.
После лошадиной дозы стресса, который и привел тебя сюда, подобный поворот событий здорово бьет по психике. Организм слишком легко отвечает на желанные прикосновения. Ты стараешься сдерживаться, дабы не потерять «лицо», но как же хочется расслабиться и просто окунуться с головой в неконтролируемый омут из эмоций. И будь что будет.
Мудила ослабляет хватку на шее в момент, когда подцепляет зубами горловину твоей футболки в явном намерении разорвать её. Этой заминкой ты и пользуешься. Одним легким движением ты подминаешь парня под себя, беззастенчиво упираясь стояком ему в пах. Вцепившись обеими руками в его скулы, впиваешься в его губы раньше, чем он успеет осознать, что вообще происходит. Теперь твоя очередь поддаваться эмоциям. Одной рукой упираешься в матрас, часть веса направляя на нее, чтобы не раздавить парня под собой. Пальцы второй руки пропускаешь через светлые пряди, сжимаешь волосы в кулак, не давая ему возможности остановить тебя. Языком проникаешь в горячий рот. Вкус сигарет не отталкивает, а лишь возбуждает сильнее. Несмотря на твои волнения, Мудила не торопится давать отпор. Наоборот, с явным желанием отвечает на поцелуй. Чувствуешь его руки на лопатках. Обгрызенные ногти, впивающиеся в кожу и оставляющие на ней рваные царапины. Поцелуй, кажется, длится целую вечность. Но ты не хочешь его прекращать. Воздуха не хватает, язык устаёт, но ты продолжаешь вылизывать его рот, ловить язык зубами, слегка покусывать податливые губы. Дразнить Мудилу. Рывок, и он вновь оказывается сверху. Даже в темноте ты видишь, как блестят его глаза, отражая уличные фонари. Он наклоняется ближе, касается губами твоего уха и явно что-то шепчет, но ты не слышишь. Легкий поцелуй в мочку. Затем скулы. Он начинает спускаться ниже. Задирает твою футболку и оставляет засос на солнечном сплетении. Затем чувствуешь его губы на животе. Лежишь абсолютно расслабленный, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть наваждение. Ведь все это реально, верно? Не очередной дурацкий сон?
Нет, это не сон.
Закрываешь глаза, впитывая кожей этот момент, вдыхая его, запечатляя в своей памяти навсегда и…
…Распахиваешь глаза и не сразу соображаешь, где находишься. В светлое время суток узнать квартиру Мудилы выходит не с первого раза.
«Что я здесь… Погодите-ка», — осознание произошедшего заставляет тебя подскочить с кровати и схватиться за голову.
Ты заснул.
«Серёга, ты дебил! Ты заснул! ТЫ ЗАСНУЛ, ИДИОТ!»
Бегаешь по квартире, но Мудилу не находишь. Его нет, зато есть послание, написанное на листке формата А4, который прикреплен к входной двери. На нем всего два слова: «Уёбывай, пенсионер».
Сука.
========== Встреча 7 ==========
В тот день ты проторчал в квартире Мудилы до вечера, но парня так и не дождался. Пришлось уйти, захлопнув за собой дверь и шансы на светлое будущее. На следующий день ты заехал к парню вновь, но его либо до сих пор не было дома, либо уже не было дома, либо дома он был, но сделал вид, будто это не так. В каком-то смысле ты его понимаешь. Не очень приятно, когда ты прижимаешь мужика к кровати, усиленно к нему пристаешь, а он внезапно вырубается.
«Серёга, надеюсь, ты не храпел?! — глумится внутренний голос. — Прикинь, если храпел?! Это полный отстой!»
Отстой, не то слово.
И почему ты раньше не замечал, как много у тебя работы. Обычно ты приходишь, концентрируешься на задачах, поставленных руководством, и не замечаешь, как пролетает рабочий день. Сегодняшний день исключение, ставшее из-за Мудилы обыденностью. Раз за разом перевариваешь, перекручиваешь, пережёвываешь случившееся и неустанно обвиняешь себя в произошедшем. Коришь со смаком, выворачивая душу наизнанку. Держишь себя в тонусе, балансируя на границе между отчаяньем и повсеместной апатией. Периодически к тебе подходят работники, задают вопросы. Отвечаешь на автомате, то и дело кидая взгляд на часы. Надо бы сегодня попытать счастье и снова съездить к Мудиле. А что если его опять не будет дома? Может быть поехать прямо сейчас? Сказать что плохо, заболел, умираешь, хоть что-нибудь?
Нет.
Одергиваешь себя.
Хватит психовать. После работы. А сейчас займись делом. Но дела не вяжутся. Цифры сливаются. Из рук всё валится. Лишь тебя чуть-чуть отпускает, ты тут же накручиваешь себя заново. Сильнее. Чтобы было настолько хреново, насколько возможно. Таким образом ты себя наказываешь за то, что все испортил.
«Всё равно бы ничего не получилось». — Непонятно, внутренний голос сжалился и решил тебя таким образом подбодрить, или все-таки стремится размазать по полу офиса окончательно? Так или иначе, выходит у него скорее второе, чем первое.
Сегодня стрелки часов особенно беспощадны. Если раньше они просто замедляли ход, то теперь тебе кажется, что они и вовсе идут в обратную сторону.
Но даже самый длинный день имеет свойство заканчиваться. Работники поднимаются со своих мест и торопливо собираются домой. Ты не двигаешься с места. Весь день ты мечтал поскорее уехать, а сейчас тебя будто к стулу прибивает страх перед неизбежным.
«Если его снова не будет, как мне поступить?» — вопрошаешь сам у себя. Гордыня шепчет «больше не приеду», но почти мгновенно затыкается. Конечно, блять, приедешь. Пути назад нет. Увяз в чувствах к этому парню, как в зыбучем песке. Сам виноват. Так тебе и надо.
Уходишь последним. Едешь в лифте в гордом одиночестве, бросая взгляд на отражение в зеркале. Всё тот же. Та же прическа. Тот же костюм. То же лицо. Вот только взгляд кажется тусклым. И виною всему отнюдь не усталость.
Еще и выйдя на стоянку, замечаешь подозрительную фигуру, наворачивающую круги вокруг твоей машины. Только этого для полного счастья и не хватало.
— Эй, — окликаешь ты, подходя ближе. — Вам что-то ну…
Замолкаешь на полуслове, так как фигура поворачивается в твою сторону. Это Мудила.
В неизменных драных штанах и кедах, явно не подходящих для ноябрьских холодов. В расстегнутой нараспашку куртке с накинутым на голову капюшоном. И в красной футболке с серпом и молотом.
— О… Привет, — выдыхаешь ты, не веря своим глазам.
— Ага, здрасте, — хмыкает он, усаживаясь на капот машины.
— Что… — пытаешься задать вопрос, но слова застревают в горле. — Как? Как ты узнал, где я?
— Сейчас не тот век, когда ещё можно удивляться, что тебя кто-то и где-то нашел. Социальные сети творят чудеса.
— Социальные сети? Ты нашел меня во вконтакте?
— Во вконтакте, в твиттере, который ты забросил, в инстаграмме, на аске. Вообще-то везде нашел. Но пропалил тебя инстаграмм. Ты туда скидывал вид из окна офиса, а сверху прописалось твое местонахождение. Короче Шерлоком Холмсом быть не обязательно.
Скажи это кто-то другой, и ты бы точно напрягся, но на Мудилу ты реагируешь иначе.
— Я думал, ты не хочешь меня видеть.
— Не хочу, — подтверждает он, ухмыляясь. — Я вообще-то пришел колеса тебе проколоть, — заявляет он, вытаскивая из кармана маленький перочинный нож.
— Я тебе помешал? Мне уйти?
— Да нет, раз уж пришел, что поделать. Проколю в другой раз, — скорбно вздыхает Мудила, убирает нож обратно в карман, но уходить не торопится. — А ты сейчас куда? — как бы между прочим задает он вопрос, смотря в противоположную от тебя сторону.
— Домой, — отвечаешь ты, нажимая на сигналку и открывая машину. — Хочешь, чтобы я тебя подвез домой?
— Нет, — отказывается Мудила, после чего невозмутимо плюхается на место пассажира. Ты садишься за руль, не понимая его поведения. Может у тебя со слуховым аппаратом какие-то проблемы? Или его слова и действия действительно противоположны друг другу. Заводишь машину и ждешь, когда она прогреется.
— Так тебе домой?
— Нет.
— А куда?
— А ты куда?
Ваш разговор тебе напоминает стендапы, в которых изображают беседы рекордно тупых людей.
— Я домой, — повторяешь ты, чувствуя подвох.
— Ну вот и я туда же, — кидает он, рисуя загогулины на запотевшем окне.
Ты сразу напрягаешься, пытаясь переварить услышанное. Руки сжимают руль слишком сильно.
— То есть ты ко мне домой? — вновь уточняешь ты.
— А ты против? — он, наконец, поворачивается к тебе, чуть сощурившись.
— Нет. — Конечно не против! К черту всё, переезжай!
— Ох, но если ты боишься заснуть или пойти дальше и помереть со скуки в моей компании, лучше предупреди сразу, — едко бросает он. Ты раздражённо морщишься. Вот поганец. Умеет он в одно мгновение превратить чувство вины в ярость.
— В ту ночь я просто был слишком уставшим.
— Да-да. Никогда такого не было и вот опять, — фыркает Мудила. В голосе проскальзывает уязвленная гордость. Обиделся, значит. Принял на свой счет. Вот же глупый мальчишка.
— Извини, — тихо выговариваешь ты. Сперва ты подумывал долго и красочно расписывать, что действительно устал, и он на самом деле не имеет отношения к данному конфузу. Но чем больше слов произносит человек, тем сложнее в них поверить.
— Я подумаю. — Загогулин на окне становится больше.
Сидите в напряженном молчании под тихий рокот двигателя.
— Слушай, а как тебя зовут? — внезапно спрашиваешь ты, только сейчас осознавая, что до сих пор не знаешь его имени.
— Кот.
— Да нет же, настоящее имя.
— Не твоего ума дело, — рычит парень. — А тебя как? — чуть подумав, интересуется он.
— Я первый спросил, — улыбаешься ты.
— А я не засыпаю во время прелюдии.
— Если нашел меня в ВК, то прекрасно знаешь мое имя, — замечаешь ты, с усилием подавляя волны бешенства.
— Не факт, что оно настоящее. Но если ты переломишься подтвердить…
— Сергей. Меня зовут Сергей, — торопливо представляешься ты, чувствуя, что Мудила в любой момент может психануть, передумать и уйти. По этой же причине выкатываешь не до конца прогретую машину с подземной стоянки, обрубая ему путь к бегству. Мудила продолжает молчать.
— Ответишь на мой вопрос? Или имя такое же милое, как и фамилия?
— Вот еще, — он раздражен. — Иван Андреевич, — представляется с отчеством явно чтобы повыпендриваться.
— То бишь Ваня Котиков? — ты стараешься сохранять спокойствие, но очень хочется рассмеяться. Ты ничего не имеешь против имени Иван, но этому парню оно абсолютно не идет. Фамилия, впрочем, тоже.
— Ты не расслышал, как я представился? — тут же вскипает он. — Иван Андреевич и никак иначе.
— Хорошо-хорошо, — поспешно соглашаешься ты. — В таком случае, Иван Андреевич, большая просьба, пристегните ремень безопасности, иначе штраф будете платить сами.
Мудила пристегивается с таким видом, будто делает тебе одолжение. Он продолжает смотреть в окно, в котором сквозь нарисованные им вензеля мелькают огни вечернего ноябрьского города. Интересно, что в этот момент творится в его голове? И не сомневается ли он? Не хочет ли повернуть назад? А если захочет, будут ли у тебя силы вновь отпустить его?
Нет.
****
Мудила осматривает твою двухкомнатную квартиру с таким выражением лица, будто попал в притон, хотя твое жилье на порядок лучше его собственного. На несколько порядков.
— Я рассчитывал на большее, — не стесняется он признаться. — Ходишь весь из себя щеголь, а живешь в обычной хате. Не интересно.
— Да что ты говоришь, — хмуришься ты. — Квартира как квартира.
— Своя хоть?
— Своя.
— И сколько лет ты должен за «свою» хату платить? — издевается он.
— Лет до восьмидесяти управлюсь. А что, появилось неуёмное желание помочь мне с ипотекой? — отвечаешь Мудиле в его стиле. Он лишь неопределенно морщится, направляясь прямиком на кухню и начиная рыться в холодильнике.
— Не густо, — сообщает он тебе, выуживая единственную куриную ножку, которая там хранится еще, кажется, с прошлого столетия.
— Не рекомендую тебе это есть, — поспешно бормочешь ты. Знал бы, что Мудила придет к тебе, ты бы обязательно убрал все доказательства одинокой жизни. А так…
— Я и не собирался, — отмахивается парень. — Зеленое мясо не в моем вкусе.
Куриная ножка летит в мусорное ведро. Мудила продолжает копаться в холодильнике в надежде найти что-то съедобное.
— Можем что-нибудь заказать. Часа за полтора привезут, — предлагаешь ты, извлекая из холодильника бутылку молока и садясь за кухонную стойку с внешней ее стороны. Мудила задумывается, а потом тихо выдает:
— Нет. Не успеем.
«Чего не успеем? С голоду помереть?»
— Знаешь, — Мудила отвлекается от созерцания содержимого холодильника и поворачивается к тебе. Ты ждешь продолжения, но оно не настает. Тогда ты отхлебываешь молоко, и Мудила выдает:
— Я никогда не трахался с мужиком.
Молоко попадает не в то горло, и ты начинаешь судорожно кашлять, подавившись.
— Ты специально ждал, когда я отопью?! — сипишь ты, стуча себе по груди.
— Ага, — кивает парень, вытаскивая из, как оказалось, огромного внутреннего кармана куртки три банки Жигулевского. — Выпьем что ли?
— У меня коньяк есть, — предлагаешь ты.
— Предпочитаю пиво, — с этими словами он открывает одну банку и залпом выпивает сразу половину её содержимого.
— А в куртке тебе не жарковато? — задаешь резонный вопрос. Ты пальто скинул как нормальный человек еще в коридоре, а Мудила начал гулять по квартире в верхней одежде. Спасибо хоть разулся. Хотя тот факт, что носит он в ноябре кеды на босу ногу, в очередной раз заставляет тебя задаться вопросом, как глупый мальчишка всё ещё не слег с жестокой простудой. Ему будто бы всё нипочем. Или дело заключалось в том, что он, будучи ноябрьским, именно в этом месяце ощущает себя на улице комфортнее всего?
— А что, так хочется поскорее меня раздеть?
— Хорошо, ходи — жарься, — отмахиваешься ты. Ситуация не из простых. В те редкие случаи, когда к тебе кто-то приходил, страсть зашкаливала еще на пороге и происходило всё само собой. Сейчас ты в смятении. Для начала, как бы откровенно Мудила не намекал на секс, тот факт, что он действительно пришел ради него, подвергался сомнениям. Мальчишка мог просто издеваться или мстить за прошлый раз или, хрен знает, что еще там крутится у него в голове. Ты его абсолютно не понимаешь, а потому не можешь просчитать ни его действий, ни того, как лучше вести себя с ним. Мудила уходит и возвращается уже без куртки. Допивает первую банку. Берется за вторую. Смотрит на тебя не мигая. Испытующе. Ждёт.
Ты к этому времени уже успеваешь приголубить порцию коньяка. Тепло растекается по телу, но на этом эффект заканчивается. Легкое опьянение не наступает, ты продолжаешь являть собой сгусток нервов, впервые на своей шкуре понимая пословицу: «И хочется, и колется». Эта его свободная футболка, под которую «хочется» просунуть руку. Растрепанные волосы, в которые вновь «хочется» вцепиться. Пальцы, которые «хочется» вновь ощущать на своей спине. Но «колется» от страха отпугнуть от себя. «Колется» от мысли, что после этой ночи он решит, что всё это не для него. «Колется» ужас перед тем, что он для тебя стал практически всем, а ты для него всё ещё можешь оставаться любопытным экспериментом.
Мудила заходит за стойку с противоположной от тебя стороны, какое-то время рассматривает кухонные ящики, будто они действительно достойны внимания. Затем поворачивается к тебе. Ты следишь за каждым его движением, не отрывая взгляда.
— Послушай, — говорит он. — А дома ты тоже ходишь со слуховым аппаратом?
Ты вздрагиваешь. Вопрос стряхивает с тебя наваждение.
— Когда как. Но чаще нет, — наливаешь себе еще коньяку.
— А не стрёмно? — продолжает допытываться Мудила.
— Не стрёмно что? — не понимаешь ты.
— Ничего не слышать?
— Наоборот. Спокойно, — пожимаешь ты плечами. — Ничего не отвлекает от собственных мыслей.
— В этом и весь кошмар. Оставаться один на один с собой разве не жутко?
— Бывают вещи и пострашнее, — кидаешь ты.
— Что, например?
— Остаться наедине с тобой, — шепчешь ты, — не понимая, что у тебя на уме.