Сергей и Рафик молча пили вино, и думали каждый о своем. Рафик попыхивал трубкой, Сергей откровенно наслаждался вином в бокале и смотрел на пейзаж за окном. Рафик улыбнулся в усы, ему нравился этот альфа, он был явно не прост и, похоже, знал о жизни не понаслышке. Но при этом вел себя достаточно просто. Рафик тоже был не прост, и знал людей. Он понимал, что альфа приехал, может и за книгой Лали, но вот уехать собирается явно не один. Может и не сегодня, но было видно, что он не отступится, если решил и считает это важным.
- Зачем он тебе? – Рафик закончил дымить и бережно положил трубку на подставку, чтобы та остыла.
- У него настоящий талант. – Сергей смотрел спокойно, он уже принял решение. – Он достоин лучшей доли.
Сергей достал из рюкзака папку, там возле договора лежал листок, исписанный рукой Лали. Сергей протянул его Рафику. Пожилой альфа повернул лист к окну и стал внимательно и неторопливо читать. Закончив чтение, он бережно положил лист на стол и, посмотрев в окно, задумался.
- Красиво. Лали красивый, и мысли у него красивые. – Рафик вздохнул. - Люди с чистой душой видят мир как через чистое стекло, они видят его красоту.
- Только не каждый может эту красоту показать другим людям. Лали может. – Сергей положил лист с сочинением омеги в папку и сурово посмотрел на Рафика. – Он талант, а таланту надо помогать.
Рафик только хмыкнул и пошевели усами как морж.
- Мы ему помогаем, ровно настолько, насколько он согласен принимать нашу помощь. Я дал ему работу, и присматриваю, чтобы в городе к нему не цеплялись альфы. Все знают, что он под моей защитой. Мои повара подкармливают его, как только могут. Но это все, что этот гордый ребенок согласен принять. Он не берет ни денег, ни вещей, и любую попытку навязать ему помощь встречает «в штыки», а потом еще обходит десятой дорогой такого человека.
- Неужели нельзя найти ему хотя бы дом поприличней, он же живет в какой-то землянке. – Не удержался Сергей.
- Мне проще выдать его замуж, чем найти дом, где бы его приняли, или где бы ему было бы комфортно. - Рафик, увидев, как недоверчиво посмотрел на него приезжий, решил объясниться. - К нему уже сватались, и вдовцы и одинокие альфы. Он хороший и порядочный омега, а то, что ошибся по молодости, так бывает… но он оставил ребенка, а не сделал аборт. Он не побоялся ответственности за свою ошибку, и это искупает его вину. Я рассказал ему о сватовстве, но он отказал всем. Он все еще любит того альфу, который с ним так поступил.
У нас маленький городок, и все знают все и обо всех. Никто не захочет взять чужого младенца в дом, да еще и свободного, немеченого омегу впридачу. В каждом доме есть альфа, а то и не один. Отец, муж, сын, а еще соседи. Рано или поздно у Лали начнется течка, и что тогда? Если бы он был бы меченый, и пусть даже разведенный, то можно было бы найти семью, где бы о нем позаботились. Но сейчас каждый хозяин понимает, что это мина замедленного действия и, конечно, никто не хочет ждать, когда гром грянет.
У бабушки Гули ему спокойно, она одинокая старуха, вредная, но справедливая. Кстати помощь от нее Лали принимает, ты сам видел и кофты и платок. А вот дальше никак. В свой дом Гуля его не пустит, у нее странные принципы. Даже за большие деньги. А когда он родит, то может сам захочет замуж, там будет видно.
Сергей задумался. Да, запах карамели от Лали полностью забивал запах омеги, и сейчас любой альфа видел в Лали ребенка, которого надо оберегать и защищать, и страшно подумать, что случится, когда Лали перестанет кормить грудью и обретет свой запах. Сергей вздохнул и посмотрел на часы.
- У меня поезд через два часа. - Сергей увидел, как удивление в глазах Рафика сменилось понимающей улыбкой. - По стечению обстоятельств там едут мои друзья, они помогут мне попасть на поезд.
Рафик окликнул кого-то кухне и им принесли тарелку с инжиром и миндалем и тарелку с мясной нарезкой. Они два часа вели неспешную беседу обо всем и ни о чем. Под конец Сергей заручился, что Рафик будет держать его в курсе дел Лали. А Рафик получил обещание, что получит книгу Лали, как только ее напечатают. Потом перед ними на стол поставили такую же пузатую бутылку, оплетенную поверху ивовыми прутьями как корзина.
- Тебе и твоим друзьям подарок в дорогу.
Рафик с улыбкой смотрел, как сработал коммуникатор на руке альфы, и тот вышел на перрон. Вскоре скорый поезд опять стал притормаживать. В последнем вагоне открылась дверь и туда запрыгнул Сергей, блеснув напоследок белозубой улыбкой.
========== Часть 5 ==========
На следующее утро Лали проснулся знаменитым. Буквально все в городе знали, что к нему приезжали из столицы. По рассказам людей выходило, что ради одного очень важного господина поезд остановился и все ждали, пока он соизволит выйти из вагона. С Лали теперь все здоровались. И знакомые и совершенно незнакомые люди. В ресторане у Рафика был аншлаг, совсем как летом. Все столики были полны народу. И Рафик попросил уважить людей и посидеть в зале, чтобы все могли посмотреть на знаменитого писателя. Все люди усиленно делали вид, что зашли в ресторан только потому, что соскучились по стряпне поваров Рафика.
Лали ужасно стеснялся такого пристального разглядывания и согласился дать Рафику ключ от своего домика, чтобы тот мог сгонять туда кого-то из своей многочисленной родни за ноутом Лали. После этого Лали сидел за столом, уткнувшись в ноут, и пытался придумать хоть что-нибудь, чтобы печатать и выглядеть как «настоящий писатель». А когда Лали пришел домой, то обнаружил у себя дома большую корзину с фруктами. И он даже не знал, кому ее вернуть, он пометался немного, а потом бабушка Гуля накричала на него, что, мол, нечего обижать добрых людей отказом. Подумаешь, местные фрукты! Было бы из-за чего паниковать!
А еще через день в ресторан Рафика пришел банковский служащий и, важно поблескивая стеклышками очков, сообщил, что на счет Лали пришел перевод, аванс за работу. Но он никому не скажет, какая это СУММА, потому что это банковская тайна! Судя по тому, как мелкий служащий важно надулся, Лали понял, что еще к обеду все в городе будут знать его счет в банке вплоть до копейки. Рафик отрядил своего повара, чтобы он сопроводил Лали до банка.
Счет в банке счастливо порадовал, денег теперь на нем было даже больше, чем после сезона работы у Рафика! Лали только перевел дух. Может, когда с ним рассчитаются до конца, он сможет купить маленький домик и обустроить его печкой, так, чтобы следующую зиму перезимовать с большим комфортом? Но пока он все равно решил не расслабляться и не тратить лишнего, еще непонятно, что его ожидает впереди! Но сегодня он обязательно зайдет в магазин и купит чая и курицу! А еще лаваш и чурчхелу!
***
В конце декабря живот у Лали опустился и бабушка Гуля сказала: «Пора!». Лали безропотно собрал в единственную сумку все необходимое и отправился в больницу. Она была старенькая, но очень добротно построенная. Лали там отдохнул от всех забот. Его там кормили больничной едой, простой, но очень сытной. А еще там было тепло, но самое главное, там был теплый душ. Лали от души намылся в горячей воде. Это было просто восхитительно! Лали за столько времени уже привык мыться в тазике, так что просто стоять под струями горячей воды было настоящим блаженством. Бабушка Гуля мылась зимой в городской бане и не раз звала Лали с собой, но ему было стыдно даже подумать о том, чтобы раздеться перед чужими людьми.
В палате его соседями вначале были двое омег, которые лежали на сохранении. Каждый день к ним прибегали из дома и приносили домашнюю еду. Иногда угощали и Лали, но он предпочитал выходить из палаты. Было очень не по себе, когда его пытались подкармливать, при этом вздыхая и говоря «бедняжечка». Просто кусок поперек горла вставал. А перед самым Новым годом он остался в палате один, тех, кто лежал с ним рядом, отпустили домой под честное слово родственников.
Вечером его посмотрела акушерка и сказала, что у него есть еще пару дней, и довольная убежала домой. Стоило только за ней закрыться двери, и Лали почувствовал, как внутри что-то сжалось. Это была первая схватка. Омега постарался успокоиться, и уговорить себя, что это все от богатого воображения. Ему ведь ясно сказали, что у него есть еще пару дней. Он ходил по коридору практически пустой больницы. Всех, и взрослых и детей поразобрали по домам, остался только Лали, и еще двое в инфекционном отделении. Но они были в другом крыле здания.
А здесь Лали ходил по коридору неприкаянной тенью и пытался дышать, как учили в интернете. С боем курантов у него отошли воды. Больница стояла на горе, и в окно был прекрасно виден город. Над домами взмывали красивые фейерверки. Было слышно, как люди кричат от радости и почему-то стреляют в воздух. Наверное те, кому фейерверков показалось мало. Но потом все угомонились. И город, казалось, заснул.
Заснули и дежурные врачи, которые «напраздновались» на работе. Каждый раз, когда Лали заглядывал к ним в подсобку, они ему предлагали выпить домашнего вина и лечь отдохнуть до утра. Утром придет акушерка, а сейчас нечего их бедных дергать, им и так приходится здесь дежурить в ожидании новогодних травм и отравлений.
А еще из окна в конце коридора было видно море, и Лали стоял возле него и смотрел, как медленно встает зимнее солнце. Но на рассвете ближе к берегу подплыла пара дельфинов. Они резвились и играли в солнечных лучах. Это было очень красиво. Дельфины выпрыгивали из воды и «становились на хвост», совсем как на выступлении в дельфинарии, где однажды побывал Лали.
Когда боль стала просто невыносима, Лали пошел в операционную. Он разобрался, как включать свет. Разделся. Нашел скальпель и, зажав его в зубах, полез на стол рожать. Он имел общее представление о том, что и как должно происходить, но предположил, что жизнь дама умная и сама сделает все, что надо.
Его совершенно случайно нашла санитарка, которая пошла посмотреть, почему в операционной горит свет. Она так визжала, что у Лали даже заложило уши. Ему хотелось сказать, чтобы она заткнулась, но тогда пришлось бы вытащить изо рта скальпель, а омега боялся его потерять.
На визг санитарки прибежали врачи, они хоть и пошатывались и разило от них, как из винной бочки, но свое дело они знали хорошо. Они как раз успели подхватить ребенка, а потом пытались выяснить у омеги, почему он им не сказал, что рожает? Лали много чего хотел бы им сказать в тот момент, но у него челюсти свело судорогой, так сильно он сжимал скальпель.
Лали родил омежку. Мальчик был крепенький и беловолосый, как отец. Он только один раз закричал, когда родился, а потом только кряхтел и молчал, как папочка во время родов. Лали, несмотря на все переживания, родил легко и без проблем. И скоро его отвезли в ту же палату, где он и лежал до родов. Возле кровати поставили металлическую кроватку для малышей и вскоре туда положили туго спелёнутого младенца.
Лали проспал до обеда, пока ребенок не стал кряхтеть, оповещая, что ему надо папино внимание. Лали благополучно проспал то время, когда его приходил поздравить с Новым годом Рафик. Пожилой альфа, узнав, что утром омега родил, и узнав, как именно, строил весь медперсонал своим грозным голосом, пока у них колени не затряслись.
На рождество Лали с ребенком выписали. Когда он пришел в домик, то обнаружил, что у него был полный сундук угля и мелко порубленные на растопку дрова. А еще в комнатке стояла детская кроватка с полным приданым для новорожденного в подарок от Рафика. И переносная люлька–рюкзак в подарок от Сергея и громадный пуховый платок. Платок был большой и теплый. Он был для омеги и одеждой и пледом и дополнительным одеялом для ребенка.
Сергей вообще очень странно проник в жизнь Лали и как-то в ней задержался. Все началось с переписки, потом альфа попросил аудиосвязь. Лали был занят ребенком и не всегда мог писать сообщения, а вот говорить мог. И теперь они почти целыми днями разговаривали обо всем на свете. Лали рассказывал о погоде и о малыше-омежке, о том, что думает, и о чем планирует написать. Он даже начал писать новую работу.
Сергей присылал ему файлы с музыкой и фильмы, которые они смотрели одновременно. Лали тогда даже казалось, что альфа сидит где-то в углу и комментирует происходящее на экране. Они договорились не включать видеосвязь, и Лали даже на всякий случай заклеил глазок камеры жвачкой, чтобы его точно нельзя было увидеть. Лали готовил кушать, кормил ребенка, топил печку, или писал наброски к новой работе. А Сергей незримо присутствовал рядом. Порой Лали слышал, как альфа с кем-то разговаривает или включает музыку. Лали выключал связь только вечером, когда начинал купать ребенка, или когда уходил из домика в магазин или за водой. Но стоило только включить ноут и выйти в сеть, как альфа сразу появлялся рядом.
Омега сам не заметил, как привык к его присутствию в своей жизни. Но то, что он не видел его, а только слышал его голос, давало чувство покоя. Его внешний вид не давил и не напрягал, Сергей просто был рядом, как друг, как родственник. Он был хорошим рассказчиком. Он умел рассказывать истории так, что их хотелось слушать как сказки Шахерезады, еще и еще.
В марте скорый поезд замедлил свою скорость и оттуда упала объемная посылка. Это была обещанная посылка для Рафика, в ней было десять экземпляров книги Лали. Сергей попросил, чтобы парочку передали автору, а остальными Рафик мог распоряжаться по своему усмотрению. Лали расплакался, когда Рафик принес ему три книги. Одну книгу он подписал и подарил самому Рафику, одну книгу подарил бабушке Гуле. А одну оставил себе.
Он время от времени открывал ее и принюхивался. Она пахла замечательно: новой бумагой, типографской краской и книжным магазином. Он остро вспоминал Сашеньку, как они познакомились, как альфа красиво ухаживал и как нелепо бросил. Лали даже набрался смелости и заглянул на страничку Александра. Альфа выглядел на фото здоровым и довольным, возле него было много друзей, часть из них Лали знал по прошлой жизни. Часто возле Сашеньки мелькал лучший друг Лали. Они учились вместе в одной группе и дружили еще со времен ухаживания альфы.
Лали смотрел на сынишку и думал, что стоит все же рассказать Александру, что у него есть ребенок, который вдобавок очень сильно похож на него. Лали назвал его Арман, что значит мечта. Так звали папу Лали, а теперь еще это имя стало литературным псевдонимом самого Лали. Омега не знал, как это сделать правильно. Написать письмо? А если оно потеряется в дороге? А он потом будет гадать, увидел его альфа или нет. Или написать сообщение и оставить в интернете? А вдруг оно попадет не в те руки? Помучившись в очередной раз, он откладывал решение на потом.
Сынишка прекрасно кушал и рос. Он был крепеньким омежкой, спокойным и на удивление молчаливым. Может потому, что Лали никуда не уходил от него, и стоило ребенку только начать кряхтеть, как омега был уже рядом, внимательно выискивая причину неудовольствия ребенка. На ночь Лали забирал его к себе в кровать. Ему так было самому спокойней, и потом домик к утру успевал выхолаживаться. И пока печка не прогреется, в домике было холодно. Хорошо, что дров и угля теперь было вдоволь, и омега всегда следил, чтобы печка не прогорала до конца. Но бывало, он так сладко засыпал под утро, что просыпался только от того, что нос замерз.
В апреле стало намного теплее и зимние ветра стали стихать. А во дворе бабушки Гули зацвело старое миндальное дерево. Цветы были розовые и сладко пахли. Бабушка расстелила во дворе старые простыни и собирала упавшие цветы. Она их высушивала и добавляла зимой в чай для запаха. Весенние шторма вскоре закончились, и город стал оживать, люди стали готовить яхты для спуска на воду.
Лали вовсю взялся за новую работу. Они даже пару раз с Сергеем сцепились из-за главных героев. Но омегу это не раздражало, а наоборот, раззадоривало, чтобы писать быстрее. Все было хорошо до тех пор, пока однажды вечером Лали не открыл страницу Саши и не увидел объявление, что у альфы будет свадьба. Женихом оказался бывший лучший друг Лали, тот, кто всегда крутился рядом и часто приходил в гости. Лали сам не знал, зачем он постоянно лазил рассматривать новые фото Саши. Это было сродни расчесыванию заживающей ранки. Хоть и больно, но каждый раз руки сами тянулись оторвать подживающие корочки.
Сережа понял, что что-то случилось, потому что Лали вдруг замолчал посредине фразы и часто задышал.
- Лали, что случилось? – В голосе альфы звучала тревога. – Ударился? Чего ты молчишь? Ты себя хорошо чувствуешь?