Карл недовольно поднял на них глаза от газеты, которую читал. Мальчики мешали ему сосредоточиться. Том показал ему язык, когда тот снова опустил глаза вниз, вызвав этим у Билла новый приступ хохота. К счастью, этот жест никто кроме них не засёк, и очередной лекции о поведении удалось избежать.
Симона проводила ребят удивлённым взглядом, заметив, как её сын перекидывает руку через плечо друга, прижимая его к себе. Билл в ответ тоже придвинул его за талию. И они ушли, оставляя за собой звенящую тишину. Симона с Карлом переглянулись. Пожав плечами, оба вернулись к домашним делам, решив, что мальчики просто хорошо провели время. Симона не очень хотела сейчас подозревать, что её сын снова употреблял легкие наркотики. Она устала от всего этого — от постоянных загулов Тома, от его сомнительных экспериментов со свободой и своей внешностью. Сегодня дети выглядели счастливыми, и миссис МакГрат не хотела вспоминать, что сказал ей доктор Брайтман. Она уже обдумала его слова и решила для себя, что предпримет решительный шаг, если случится ещё что-нибудь, хоть что-нибудь…
Пока же Том, казалось, образумился, насколько это могло быть применимо в его отношении. Однако скоро ему предстояло поступать в институт, а с его способностями жизнь в маленьком городке могла оказаться стопором для карьеры. Симона задумчиво потерла подбородок. Подобные идеи всё чаще захватывали её. Она нахмурилась и снова углубилась в чтение.
***
Том и Билл завалились домой к Мёрфи, продолжая смеяться и бросать друг на друга долгие говорящие взгляды. В них сквозила теплота и понимание, разделенный секрет, который больше никто не знал.
Одни. В целом мире, который рождался только в объятиях друг друга. Гордона и Тайлера не было дома, и Том почувствовал, что атмосфера стала на удивление свободной. Никто не кричал, никто не срывался и не врывался в комнату, не угрожал и не дразнил их педиками. Билл и Том были свободны.
— Хочешь поиграем в Супер-Марио? Тайлер новую версию принес… — прошептал Билл, когда Том обнял его и затолкнул в комнату, покрывая поцелуями его шею.
— А давай ты поиграешь… А я на тебя посмотрю, — так же тихо отозвался Том.
— Тогда, может, кино включим? Тебе же будет скучно.
— Не будет. Я буду с тобой рядом.
Билл ответил на поцелуй. Они повалились на его кровать перед большим телевизором. Продолжая улыбаться блуждающей улыбкой, старший мальчик включил приставку.
Сиреневый густой вечер медленно накрывал дом плотным покрывалом. За окном была весна, она врывалась в открытое окно нетипичной для этого штата духотой, сладостью и птичьим щебетом. И в такие моменты верилось, что всё будет хорошо — не могло не быть.
Том положил голову на живот Билла, радуясь, что он мог позволить себе подобную вольность. Теперь. Теперь было много нового, что ему ещё только предстояло освоить в вопросе сокращения дистанции. Тонкие пальцы брюнета ворошились в его дредах, вызывая мурашки на шее. Том наблюдал за тем, как Билл ловко управлял джойстиком от приставки одной рукой. Тот не отрывал глаза от экрана, а Том, как и обещал, не отрывал глаз от Билла.
Через минуту пристального взгляда Мёрфи не смог больше игнорировать его. Он поставил игру на паузу и взглянул вниз.
— Том, серьёзно, перестань на меня так смотреть… Я сбиваюсь.
— Я не могу. Мне нравится на тебя смотреть. Впервые за много лет говорю тебе это открыто, — прошептал в ответ Том, устраиваясь поудобнее на мягком, плоском животе.
Билл закатил глаза. Отложил джойстик. И сполз вниз. Пришлось, правда, немного подвинуть Тома. Тот сначала недовольно запротестовал, но когда он понял, что его собираются обнимать, ворчание тут же смолкло. Билл лег рядом с ним, поедая его любопытным взглядом. Кончик его носа прикоснулся к носу Тома.
— А ты думал, что мы будем делать теперь? — спросил он, задавая тот вопрос, который мучил их обоих.
— А что мы будем делать?
— Наша дружба, Том. Я всегда очень ценил тебя именно как своего друга. Ты не боишься, что став… Чем бы мы ни стали, мы всё испортим?
Том призадумался. Он анализировал это много раз и ещё сильнее сегодня, когда неловкость едва не разорвала его на части.
— Не боюсь, — наконец сказал он. — И ты не боишься. Потому что ты знаешь, что что бы ни случилось, ты всегда можешь рассчитывать на меня. А я на тебя. Это же и есть дружба?
Уловив эту глубокую мысль, Билл кивнул.
— Конечно, теперь я могу признаться тебе, что мне нравится целовать тебя. Мне нравишься весь… ты, — продолжал Том, играя краем его футболки. — Но разве это будет что-то менять?
Билл прикрыл глаза и медленно открыл их.
— Нет. Но мы не можем так вести себя в школе — нас там все знают. Ты же понимаешь, что для всех мы останемся… Друзьями, как и были до этого?
— Мы что-нибудь придумаем, — сказал Том. — Просто будем вести себя как всегда. Не говори, что мы раньше не ходили везде вместе, и окружающие не называли нас сладкой парочкой.
— Да, но теперь это будет иметь другое значение! Мы в каком-то смысле и есть…
— Пара?
Они оба замолчали, ощущая это слово в его новом, неизведанном значении. Билл улыбнулся. Ему нравилось это слово.
— Мне всё равно, что подумают все, — изрек, наконец, Том. — Мне всё равно, что подумают мама и Карл, что скажут в школе. Прямо сейчас, я вижу только нас с тобой, такими, какие мы есть.
Билл плавился от его слов. Они накрывали его плотным покрывалом спокойствия и умиротворенности. Он так боялся, что эти чувства останутся без ответа, все это время. А теперь, когда на них реагировали с такой стопроцентной и полной отдачей, он был просто бескрайне счастлив.
— Хорошо, Том. Я просто хочу, чтобы ты знал, я всегда выберу тебя. Ты помнишь об этом?
— Я тоже выбираю тебя. Всегда выбирал, — Том провел пальцем по его губам.
Его прикосновение осталось теплым следом, и Билл прижал к себе его ладонь.
— Как думаешь, мы с тобой могли бы быть вместе? — спросил он напоследок.
— Мы и так вместе… — ответил ему парень с дредами, жмурясь от приятного касания.
— Навсегда?
— Конечно, навсегда.
Билл слегка моргнул. Он больше не мог ждать — ему хотелось, чтобы это обещание стало правдой прямо сейчас, чтобы оно сбылось нужно было просто скрепить его небольшим поцелуем. Ну, или большим. Как пойдёт. И с этой мыслью он подтянул Тома за ворот футболки к себе.
I watch the city burn
These dreams like ashes float away
Your voice I never heard
Only silence
Where were you when our hearts were bleeding
Where were you when it all crashed down
Never thought that you’d deceive me
Where are you now?
Red — Let It Burn (till we have faces) )
========== 2005 год, 30/31 октября, воскресенье/понедельник. Полгода спустя. ==========
Сладкое лето пролетело, как сон. Оно коснулось западного побережья своим медовым дыханием и прошло, так же как проходят в жизни многие вещи, которые, как иногда люди думают, будут продолжаться вечно. Но Том и Билл были слишком заняты, чтобы замечать минуты. Точнее, они замечали, в те короткие моменты, когда все же получалось оторвать глаза друг от друга хоть на секунду.
Том удивлялся себе — он никогда не думал, что может почувствовать нечто подобное. Его чувства словно набирали силу, они накрыли его с головой подобно девятому валу, наполняя светом каждый день.
Учебный год, точнее, его остаток, прошел под знаком взаимного сумасшествия. Билл и Том стали избегать друзей и родителей, под разным предлогом убегая делать «дела». Руководители кружков и секций в школе косились на них с непониманием, когда ребята, по разным (ну разумеется) причинам отказывались от дел и изобретали отговорки, по которым они не могли посещать факультативы. Семейные обязанности были забыты — Билл получил за это время столько тычков и затрещин дома, сколько не огребал за всю свою жизнь. Но ему было всё равно, потому что он знал, что в соседнем доме его ждал кое-кто, думающий о нём без конца. Теперь двум лучшим друзьям было ради чего ждать следующий день.
Том тоже сорвался. Ссоры с матерью и стычки с Карлом стали его обычной реальностью. Чаще всего в эти моменты он просто уходил в себя, вспоминая Билла, его дыхание на своей шее и его руки под футболкой в кабинке школьного туалета, где температура становилась выше с каждым выдохом. Им было всё равно, если они опаздывали на уроки. Им было плевать на косые взгляды и снизившуюся успеваемость, на рассерженных учителей и обиженных друзей, на злющего Тайлера, которого выпустили с условным сроком и тремя месяцами исправительных работ. Старший брат Билла после отбывания срока стал ещё более неуравновешенным, он набрасывался на всех, кто попадался ему на пути, а поскольку чаще всего это оказывался младший брат, то ему влетало больше, чем всем остальным. То самое слово «педики» приклеилось к паре неразлучных друзей очень прочно, хотя при Тайлере Том и Билл старались даже не садиться близко друг к другу, чтобы не искушать судьбу.
В один день, когда Тайлер доставал их особенно сильно, Билл все-таки напомнил ему прямо при Томе, что один раз он вмазал ему в челюсть и если нужно сделает это еще раз. Но старшего брата это не остановило. Том очень многое отдал бы, чтобы увидеть, как Билл нокаутирует своего братца, но, увы, не помнил ничего из того дня. Они не связывались с Тайлером. Вместо этого Том просто брал друга за руку и уводил куда угодно — по магазинам, кататься, гулять или плавать.
Том старался проводить больше времени с Биллом и меньше оставаться дома. Симона начала подозревать, что у сына появилась девушка, она даже задала ему один раз этот вопрос, но тот буркнул ей что-то вроде «она из нашей компании» и закрылся у себя в комнате. Там он брал трубку телефона и звонил «девушке» в соседний дом, рассказывая очередной прикол про Карла. Билл знал, что отец не должен ничего подозревать, и старался не попадаться ему на глаза, уходя рано утром («я на пробежку, потом к Тому») и возвращаясь только под вечер. Если, конечно, не оставался на ночёвку.
Том не узнавал его — некогда тихий и стеснительный мальчишка рядом с ним превращался в жаркого, жадного до поцелуев демона. Когда они оставались наедине, от его губ было невозможно оторваться, его прикосновения доводили до точки кипения. Том иногда ловил себя на мысли, что ему становится сложно держать себя в руках — Билл был безумно горячий. Каждый раз, когда никто не смотрел, он будто распускался как цветок, выплескивая на Тома весь свой жар, всю накопившуюся за многие годы энергию.
Благодаря Биллу и его теплоте Том переживал один из самых сложных периодов своей жизни. Осталось загадкой, как об их небольшом переходе на новый уровень отношений еще никто не догадался. Симона больше не возвращалась к неприятному разговору, который состоялся между ней и Томом в начале весны.
Лето было временем полной свободы и беззаботности, весь мир будто сжалился и притормозил, пока двое влюбленных мальчишек стояли в объятиях друг друга, не в силах разорвать поцелуй и попрощаться. Том запоминал для себя эти моменты. Он старался не упустить ничего и хранил всё, что связано с Биллом, как самое ценное, что у него когда-то было.
За летом наступила осень, выпускной класс. Золотистая пора года, совсем, как тогда, много лет назад, в далеком 1996 году. Они прошли с Биллом вместе всю школу, сейчас Мёрфи было уже 17, а Тому — 15. Не смотря на юный возраст МакГрат уже получил письма из самых престижных институтов страны. На момент окончания школы ему должно было исполниться 16, и Симона настаивала на том, чтобы он целился на Гарвард, где её сыном весьма заинтересовались.
Билл тоже встал перед трудным выбором. Том изо всех сил уговаривал его брать планку выше, целиться на престижные учебные заведения, чтобы им не приходилось расставаться. Билл был удивительно талантлив, с его умениями любые преподаватели искусства были бы рады увидеть его среди своих студентов, но мистер Мёрфи наотрез отказывался слушать про скульптуры, живопись и всякий бред. Он очень удачно приводил им в пример Симону, которая тоже хотела бы быть художником, но рассматривала это только как хобби.
Билл не спорил с отцом, хотя Том и настаивал, пытался его убедить. Он пытался сам поговорить с Гордоном, но тот лишь посмеивался и отмахивался от них обоих, как от мух. Билл ходил грустный в дни, когда начинались подобные дебаты — он смотрел в окно и говорил, что это к лучшему, ведь он всё равно не смог бы оставить отца и его мастерскую. Тома это бесило просто до невозможности. Билл мог бы ослушаться, поднять бунт — в нём был стержень. Но вместо этого друг лишь покорно опускал ресницы и говорил, что «так лучше». Том не имел понятия — кому лучше, если только эгоистичному и не думающему о своем сыне Гордону.
Он гнал от себя страшные мысли о том, что им с Биллом, возможно, придётся расстаться, когда закончится последний год обучения. В это было невозможно поверить — после стольких лет рядом, за одной партой, в одной жизни.
— Билл, я правда не понимаю, — в один из вечеров Том валялся на кровати у друга дома. Это был последний выходной октября, тридцатое число.
— Давай объясню, неразумный, — мягко улыбнулся Билл, копаясь в своем шкафу.
Завтра намечался Хеллоуин, и парень усердно выбирал наряд. Это была проблема номер один.
Разговор снова зашел о том же, в тысячный раз за последнее время, и в тысячный раз Билл старался делать вид, что он очень занят и не слышит разумных доводов. Мысль про то, что он может расстаться с самым близким человеком на свете рвала и его сердце, хоть он и не показывал этого.
— Я не понимаю, почему ты гробишь свою жизнь. Ты молодой, красивый парень, перед тобой все дороги открыты, — рассуждал Том, заложив руки за голову.
— Мм, ты считаешь, я красивый? — услышал самое важное Билл. — Красная или чёрная? — Он приложил по очереди две футболки к груди.
— Лучше без, — запорол выбор Том, за что тут же получил тычок коленкой.
— Ну Том, ну помоги, не вредничай. Завтра последний школьный Хеллоуин, а ты даже не собираешься!
— Вот именно, времени до конца года в обрез, а ты про футболки думаешь, — Том строго посмотрел на него.
— Ну ты чего разнылся. Ну времени ещё навалом… Завтра всё равно ни о какой учёбе речи не пойдёт, все уроки будут сорваны!
На этих словах Том взял Билла за руку и потянул к себе, старший из мальчиков только и успел, что сжать вешалки и постараться не потерять баланс.
— Почему с тобой так сложно? — Том навалился на него сверху, прижимая своим весом к кровати.
— Том, не делай так, мы же договорились. Я возбуждаюсь, — напомнил Билл об их общей договоренности.
Том ткнулся ему носом в шею. Это была их общая очень большая проблема, которую они пока не решались преодолевать. Хотя перейти к следующему шагу иногда хотелось неимоверно. Сейчас Том подумывал этим воспользоваться. Его рука бессовестно проползла по узким джинсам брюнета и прошлась прямо по ширинке, заставляя Билла расширить глаза от изумления. Впрочем, он раскусил всё очень быстро.
— Ммм… ты действительно в отчаянии, раз других способов не осталось. Том перестань!
— Не перестану. С чего мне переставать, после того, как ты меня чуть не завалил на крыше?
— Я был пьян. Мне было жарко. А ты был такой красивый, без футболки… — Билл зажмурился от приятных летних воспоминаний.
Они с Томом тогда забрались к нему на чердак и перелезли на крышу дома, прихватив с собой пива и солёной рыбы, и провели весь день, поджариваясь на солнышке, как в детстве. Когда их обоих повело от алкоголя и присутствия друг друга, они едва не свалились с края, опасно катаясь и покрывая поцелуями тела друг друга. Однако Том до сих пор считал это изнасилованием, потому, что у него тогда встал так, что до конца дня никакие уговоры не помогали сбить возбуждение.
— Значит, я тебе нравлюсь, только когда ты пьяный? Ну спасибо! — притворно обиделся Том.
— Нет, ты для меня всегда самый лучший, — Билл приобнял его за плечи.
— Тогда почему ты не хочешь послушать мой совет?