— А ты в курсе, что алкоголь является основной причиной тяжёлых ДТП? И что если Тая тормознут копы и обнаружат у него в крови более 0.8 промилле? Ему светит ещё одна жаркая встреча с местными легавыми?
— Нас не поймают, мы поедем ночью. Да и кто будет останавливать на этой безлюдной трассе?
Том закатил глаза. Всё-таки была у Билла одна очень большая негативная черта: когда он загорался какой-то идеей, его было сложно остановить. Пожалуй, эту особенность они с братом всё же делили на двоих.
— Я не хочу, чтобы с нами что-то случилось, — сказал Том, беря его за руку.
— И не случится, — Билл провел большим пальцем по его ладони, поглаживая и успокаивая друга. — Нам будет весело.
— Что вы там шепчитесь, девочки? Глотните лучше крепкого. И по бабам. Вам пора бы уже задуматься, а то так и будете в девственниках ходить, — окликнул их Тайлер, протягивая Тому бутылку, – пей!
Том нехотя поддался. Похоже, тут осталось только одно — если не можешь воспрепятствовать вечеринке, проще её возглавить. Билл был в чем-то прав — надо просто расслабиться. Том неотрывно смотрел на него, поднимая горлышко к своим губам и делая глоток. Билл тоже не отводил свой взгляд, проследив путь маленькой спиртовой капельки, прозрачной дорожкой скользнувшей по шее друга.
Вечеринка должна была унести их мозги надолго. В последний школьный Хеллоуин.
Когда на Эверетт опустился тихий, свинцовый вечер, Билл, Том и Тайлер уже были одинаково набравшиеся. Трезвой оказалась одна только Ханна, она, как и всегда, отказывалась курить дурь и потреблять крепкий алкоголь, но почему-то не отказывалась прийти. Том догадывался о причине. Он давно стал замечать её томные долгие взгляды, желание постоянно общаться с Биллом. Под алкоголем это стало еще заметнее, когда она зашла, её рот приоткрылся от вида младшего из братьев. Впрочем восхищение в взгляде тут же сменилось негодованием — она поняла, что друзья уже не трезвы.
— И как вы поедете в таком виде? — Ханна зябко закуталась в свой костюм — красный плащ с капюшоном, накрывающий её с головой, но ничуть не спасающий от холода.
Загибающиеся от смеха Билл и Том не дали ей внятного ответа. Друзья ржали уже безо всякой причины, бутылка водки была пуста на три четверти. На столе дымилась гора бычков, часть из них попала мимо пепельницы. Ханна неодобрительно глянула на Билла, который с третьей попытки вписался в дверь кухни, под общий хохот Тома и брата. Он невежливо показал им фак и исчез попить водички.
— Я поведу машину, — решила девушка.
— Черта с два, я не доверю тебе отцовскую тачку, — заупрямился Тай, выставляя на своей голове что-то наподобие панковского ирокеза перед зеркалом.
— Взять машину Гордона? Тайлер, ты совсем? — Том покрутил у виска.
Тайлеру была специально дарована старая раздолбанная семейная тачка, пришедшая в негодность и списанная со счетов. Новенький Вольво Гордон братьям брать запрещал строго-настрого.
— Не ссы, малявка. Прорвёмся! Прокатимся с шиком!
Водка в крови мешала соображать ясно. Ханна поджала губы. Ей всё это не нравилось. Они сели в машину полчаса спустя, веселые и шумные. Вопреки воплям Тайлера, Ханна все же отсадила его на сидение рядом с водителем.
— Ремень пристегни, — девочка строго посмотрела на Мёрфи. Её глаза сверкнули за стёклами очков.
— С тачкой осторожнее, не хочу неприятностей, — Тайлер закинул ноги на торпеду, не трудясь послушаться.
Билл на заднем сидении завалился Тому на коленки, довольно улыбаясь и подставляя голову под его пальцы, которые тут же принялись ласково ерошить тёмные волосы. Ханна потихоньку вырулила на мокрую ночную дорогу.
В машине царила веселая атмосфера — Тайлер врубил на полную громкость магнитолу, настроив её на какую-то рок-волну. Ханна пыталась рассказать что-то про свой неудачный день в колледже, но в её рассказ никто не вникал. Тайлер специально переключил на Мерлина Мэнсона, чтобы позлить девушку. Мокрые деревья по обочинам дороги стояли, как неподвижные фигуры, и порывы прохладного ветра, врывающиеся в приоткрытое окно, трепали ворот рубашки Тома.
— Закрой, Тайлер, нам тут холодно! — попросил Том с заднего сиденья.
— Перебьёшься, — было ему ответом. Тайлер закурил сигарету, уже пятую за последние десять минут. — Не хочу, чтоб сиденья табаком пропахли.
Дымок повис в воздухе, как осенний призрак. Том бы с удовольствием выкинул Тая из машины — это решило бы все проблемы с неприятным запахом. Но этот вариант, к сожалению, не рассматривался.
— Выключи это, Тайлер, — снова сказала Ханна, потянувшись к кнопке поиска радиостанций.
— Только сделай это, Махоуни, и я тебя высажу, — пригрозил Тай и схватил её за руку.
— Мне больно, Тайлер, — зашипела девушка.
— Смотри, что сейчас будет, — вдруг сказал Билл и, подмигнув Тому, полез разнимать перепалку на переднем сидении. Он ловко переключил приёмник, поймав какую-то попсовую волну. После этого он с быстротой молнии снова отсел обратно на заднее сиденье.
— Ты! Мелкий урод! — Тайлер злобно обернулся.
Билл засмеялся, совсем как ребёнок, Ханна, восхищенная его рыцарством, подхватила смех. Сигарета выпала у Тайлера из руки от неожиданного рывка машины влево — девушка отвлеклась.
— За дорогой следи, — прикрикнул на неё Тайлер и потянулся к брату, чтобы наподдать ему.
— Не лезь к нему, — Том перехватил его кулак быстрее, чем Тайлер успел дотянуться.
Мёрфи усмехнулся неприятной улыбкой.
— А, да, я забыл. Педики друг за друга горой.
— Тайлер, не будь таким грубым, они не… — Ханна слегка повернулась к нему, но фраза так и повисла неоконченной в воздухе.
— Ханна, осторожно! — заорал вдруг Билл, рывком выпрямляясь на сидении.
Глаза девушки округлились и замерли,словно вместе с тем остановилось и её сердце. Рот Тайлера, всё ещё кривился в усмешке. Лицо приняло болезненное выражение, когда по глазам полоснула вспышка света. Он понял, что увидел его младший брат. Время застыло, как река подо льдом.
Том тоже увидел её через лобовое стекло. На дороге из ниоткуда возникла женщина. Это оживленный автобан, тянущийся вдоль того самого парка, где они много лет назад спасались бегством от собаки. Тут не могло быть людей. Но бледное лицо точно мелькнуло во мраке холодного октябрьского вечера. Том понял, что она неосторожно вышла на дорогу из машины, припаркованной у обочины и мигающей аварийками.
— Твою мать! — на ультразвуке заорал Тайлер, отпихивая Ханну и выворачивая руль влево, едва не отрывая его с мясом. Визг тормозов разрезал воздух как человеческий крик.
Раздался скрежет металла о металл. Через заграждение, отделяющее проезжую часть от небольшого оврага, серебристый Вольво полетел во тьму.
Говорят, в такие моменты жизнь проносится перед глазами. Но Том почему-то подумал не про это. Он подумал про то, как однажды, еще в то далекое время, когда им недолго пришлось учиться с Тайлером в одной школе, брат Билла публично обозвал Джеймса Хендерсона жирным уродом на всё футбольное поле, за то, что тот не забил мяч. Том понятия не имел, почему он вспомнил именно это. Он даже не знал, что этот момент сохранился в его памяти.
Это было самое странное, о чём стоило думать сейчас. Он вспомнил не свой тринадцатый день рождения, когда они с Биллом впервые напились так, что их выворачивало полночи. И не дискотеку, где ему пришлось бегать сразу от двух девчонок, когда те решили признаться ему в любви. И не тот момент, когда он получил письмо из института своей мечты. Всё это проплыло мимо. Вместо этого — мрачное футбольное поле, тяжёлое небо. Обиженное лицо Хендерсона, багровое, как грозовая туча. Мир переворачивается и летит в чёрную непроглядную пропасть.
Холодное дыхание осени слегка коснулось щеки.
— Мы трупы… — услышал Том сдавленный, полный ужаса крик Тайлера, потонувший в бесконечном скрежете, лязге и рычании двигателя.
Снова скрежет. Чьи-то губы на коже. Быстро. Мимолетно. Сжатые, как тиски ледяные пальцы.
— Том, не отпускай меня! Не отпускай!
Удар. Белая вспышка. Темнота.
We were dancing by the mountain lake
While you skidded and you stabbed the breaks
And your car flew off the highway
And it danced right through the sky
And I’ll never touch your face again
Never look into your eyes
I will bring you back to life
Repair your heart and mine
There’s time there’s so much time
Rewind
(Kelly Barnes — Rewind)
========== 2005 год, 2 ноября, среда. ==========
Том застонал и открыл глаза. Это оказалось плохой мыслью. Откуда-то тут же раздался электронный писк, как будто комар противно жужжал над ухом. Было сложно пошевелить рукой или ногой, во рту пересохло, а в глаза ударил яркий свет, как от вспышки фотоаппарата.
— Он очнулся, — произнёс незнакомый голос, — позовите сюда его мать!
Послышались шаги, хлопнула дверь. Тома обступила тишина, но ненадолго. В коридоре тут же снова раздались шаги и дверь опять открылась.
— Том! — прозвенел взволнованный голос над его ухом. — Наконец-то ты очнулся!
Том понятия не имел, где он оказался. Из знакомого было только лицо Симоны, которое появилось откуда-то слева, встревоженное и бледное.
«Мам» — хотел было сказать мальчик, но из сорванного горла донёсся лишь слабый хрип.
— Он пытается заговорить! — Симона обернулась.
— Пока нельзя, трубку нельзя вынимать.
«Больница» — понял Том. Тёплая рука легла на его лоб, мир помутился и поплыл, растворяя сознание в тёмном тумане.
В своем сонном бреду Том ходил. Во мраке мелькали смазанные лица, знакомые или незнакомые, сложно разобрать. В этой мгле он остался совершенно один.
— Он скоро очнётся, доктор? — гулкое, будто из колодца, эхо.
— Думаю, да. Он не так сильно пострадал в аварии, второму парню пришлось гораздо хуже.
«Второму парню? Аварии?»
— Я смогу остаться с ним сегодня?
— Вообще-то, так не положено…
— Пожалуйста. Он особый ребёнок, у него с детства проблемы с сознанием.
Пауза, растянувшаяся в липкой темноте на долгие минуты.
— Я посмотрю, что можно сделать.
Громкие, как отбой молота, шаги. Удаляются куда-то. Всё стихло.
Том чувствовал будто изнутри его прожигает морозом, будто кости заледенели, а кубики льда плавали в крови. Было не по себе и трудно найти способ даже глотнуть воздуха. Тени вокруг шептались, словно пытались поговорить с ним. Они тянули свои руки, похожие на корявые ветви, приглашая в душные и тёмные объятия. Страшное ощущение.
— Том, сынок, старайся не шевелиться, — тихий голос. Всё тот же.
Мрак начал потихоньку рассеиваться, становясь уже не чёрным, а серым. Том подавился и закашлялся.
— Что с ним? — голос немедленно зазвенел прямо над ухом, будто становясь ближе.
— Пытается сам дышать. Можно снять трубку, — чьи-то прикосновения, что-то противно ползет, прямо внутри горла.
Захотелось выплюнуть инородное тело. Том, прокашлялся и резко распахнул глаза, садясь на кровати.
— Мааам, — произнес он, не узнавая свой голос.
К нему тут же слетелись какие-то люди, все в белых халатах.
— Тихо, тихо. Мама с тобой… — врач силой уложил Тома на что-то мягкое. — Тебе повезло, парень, что ты сидел на заднем сидении, того, который находился на переднем сшивают по кусочкам.
Том пытался уловить хоть что-нибудь. Вспомнить, хотя бы отрывками.
— Мы попали в аварию?
Симона переглянулась с врачом. Тот кивнул.
— Да. Но вы все остались живы. Они не приходят в себя, но опасности больше нет. Ваша машина налетела на дерево.
— Машина, на дерево?
В той реальности, что Том покидал, как ему показалось, час назад, он был в школе. Был Хэллоуин. А потом…
— Никаких больше вопросов, — врач строго посмотрел на него. — Это не способствует выздоровлению, парень…
Том хотел поднять руку. Это удалось ему с большим трудом — конечности будто наскоро были пришиты от какого-то другого тела. Он провёл пальцами по металлическому поручню, ощущая прохладу.
— Я должен проверить твоё глазное дно, — сказал врач. Яркий лучик фонаря достал прямо до самого мозга и Том зажмурился, отворачиваясь.
— Всё в норме. Как ты сам чувствуешь себя?
— Как… Труп?
— Том! — гневно оборвала его Симона, всплеснув руками.
— Нет, парень, у тебя хотя бы ничего не сломано. Какой сейчас месяц?
— Ноябрь… — неуверенно прошептал Том. Его голова наливалась свинцовой тяжестью.
— Не слышу?
— Ноябрь!
— Молодец. Думаю, опасности нет, он окончательно пришёл в себя.
— Слава богу! — Симона всхлипнула, — я так боялась, что он не очнётся… — По ее щекам от облегчения и слабости побежали прозрачные дорожки слёз.
— Очнется, куда денется.
«Билл… Где Билл… » — Том, обречённо откинулся на подушки. Эта мысль беспокоила его больше остальных.
Том периодически исчезал, растворяясь, словно морская пена в океане. Глаза матери угасли перед его взглядом, как последний лучик, ведущий к реальности. В этот раз сознание погружалось в серую вату, и это было неприятно. Что-то держало, будто цепкие пальцы вцепились, сдавливая горло, или холодный свинцовый металл лежал на груди многотонным брусом. Было странно, страшно и пусто. Словно не хватало чего-то. Кого-то.
Том промаялся в бреду до вечера. Он метался и комкал пальцами одеяло. Врач сказал — это хорошо, к мальчику возвращались рефлексы и функции мозга восстанавливали свою деятельность, но Симона не могла отделаться от странного ощущения — что-то было не так. Том всё время повторял одну фразу.
— Не отпускай меня… Только не отпускай…
Несчастная мать сначала пыталась подержать его за руку, убеждая, что она рядом, но потом поняла, что слова эти адресованы не ей, а словно кому-то невидимому, незримо присутствующему лишь в сознании сына. Объяснение пришло неожиданно, хотя Симона отругала себя за то, что не догадалась сразу.
— Билл… — глухо простонал Том, когда один из кошмаров заставил его скорчиться от боли.
Билл. Не мама. Билл. Всюду и везде этот черноволосый мальчишка, с которым Том был неразлучен с самого раннего детства, как с собственной головой, ногой, рукой, воздухом, водой или самой жизнью.
Симона села прямо. Так вот в чём дело. Снова он — призрак неприятностей который начал витать над домом МакГратов с момента их переезда, только в этот раз Том и его друзья перешли границу окончательно. Симона хмурилась все больше, слушая, как сын называет во сне имя соседского мальчишки.
Привязанность детей была слишком сильной. Том никогда не изменится, пока неправильная компания тянет его на свою сторону, это было понятно и без слов. А значит, и последствия всегда будут одинаковы, пока не изменится то, что вызывает их.
Наверное, именно в этот момент Симона приняла решение: так не могло больше продолжаться. Майк был прав. Другого выхода просто не осталось. Симона уже смогла однажды собрать волю в кулак и сделать это ради их с Томом общего блага. Женщина с сожалением посмотрела в окно на серое ноябрьское небо, холодное и тяжёлое. Отсутствие сна в последние дни давало о себе знать — голова была чугунной, веки — будто налились свинцом, но даже в таком состоянии она вдруг поняла с ужасающей отчетливостью: придется вдохнуть. Выдохнуть…
И попытаться начать всё заново.
========== 2005 год, 9 ноября, среда. Неделю спустя. ==========
Дни, казалось, тянулись бесконечной, бессмысленной серой чередой, полной капельниц, болезненных уколов и белых халатов. Том довольно скоро начал ходить. Боль при любом движении прошла, и он прекратил держаться при ходьбе за стену. Хотя всё равно чувствовал себя столетним стариком, осуждённым на вечное пребывание в больничной действительности.
Утро в палате после возвращения в сознание встретило парня безрадостным лицом матери, которая сидела рядом с его кроватью и о чём-то думала. Лицо её выдавало сомнение и напряжение. Том молча смотрел на неё из-под полуопущенных век. По её виду он догадался, что вместе с аварией заработал очередной провал памяти. Только это делало взгляд мамы вот таким — встревоженным и отрешённым.