– Джуд! – плачет она. И я не могу вынести это!
– Отпусти её нафиг! – умоляю я. – Она невиновная. Я взял её. Она была моей заложницей. Они не имеет никакого причастия к этому дерьму. Просто опустите её.
– Джуд!
Последние семь месяцев пронеслись в моей голове. Как чёрт побери я могу защитить её от этого дерьма, творящегося прямо здесь? Она убивала людей. Она любит меня. Она беременна моим ребенком.
– Стокгольмский синдром! – кричу я в отчаянье. – У неё синдром Стокгольма, просто отпустите её!
Офицер дергает мне руки за спину, и холодные металлические наручники обхватывают мои запястья. Паника поднимается в моей груди. Это риск, всё время присутствующий в моём образе жизни, страх, который всегда скрывался в глубине моего сознания, и только сейчас я это осознал. Я всегда знал, что если меня поймают, то всё будет покончено из-за моего списка ошибок – это бездонная гребанная яма, но Тор… была тем риском, на который никогда не стоит рассчитывать.
– Её имя Виктория Пирсон… – я останавливаюсь, когда меня поднимают на ноги. – Нет, её настоящее имя Виктория Дево, она была похищена, она невиновна! – кричу я.
Двое парней поднимают Тор на ноги и тянут её к чёрному внедорожнику. Всё, о чём я могу думать – если агенты причинят ей боль, я найду способ убить их. Меня ведут к машине без маркировки. Парень в костюме прислоняется к грузовику, нахмурившись. Он тянет свой пиджак, обнажая вид на значок и пистолет, пока пристально смотрит на меня.
– Джуд Пирсон, – произносит он моё имя с трепетом и уважением, словно он просто наткнулся на Святой-чертов-Грааль. Уголок его рта растягивается, и он хихикает. – Думал, что ты мёртв. Хмм. Пошли за Джо Кембеллом и нашли тебя. Вот сюрприз так сюрприз, – он толкает меня вперёд, и я спотыкаюсь. – Я получу повышение из-за тебя, мужик, – он ещё сильнее толкает меня в сторону машины. – Забирайся в машину, – я нагибаюсь, но он резко толкает меня на небольшое сиденье, и я ударяюсь головой об дверную раму. Чертов хрен!
Я кладу голову на спинку сиденья. Я смотрю сквозь металлическую сеть, разделяющую переднее и заднее сиденья, и едва могу разглядеть, как Тор сажают в другую машину. Я сделаю всё, чтобы вытащить её из этого. Моя девочка не отправится в тюрьму, а мой ребенок не будет усыновлён незнакомцами. Я наблюдаю, как человек нежно кладёт руку на её голову, когда она садится в машину. Она сидит на заднем сиденье той машины из-за меня. Она увязла во всем этом благодаря мне. Она беременна и влюблена в меня, потому что всё остальное у неё отняли. Если бы я встретил её на улице, она бы даже не посмотрела на меня. Возможно это любовь для меня, но в случае с ней всё наоборот. Это выживание. Где-то глубоко в душе, я верю, что она выйдет на волю, в лучшем случае. Она сможет вернуть свою жизнь в прежнее русло. У неё может быть то, что она заслуживает.
Джо получил то, за что боролся, и я тоже, полагаю. В конце концов, в этой жизни все получают ровно столько, сколько заслужили.
***
Я не сказал им ни единого чёртового слова. Я выбрал право хранить молчание.
Машина подъезжает к высокому забору, который обтянутый колючей проволокой. Слышится звук, а затем ворота открываются, позволяя нам заехать на территорию тюремного заведения. Мой желудок сжимается, когда я слышу, как за нами закрываются металлические ворота. Вот оно. Я чувствую себя беспомощным, и мне не очень нравится это чувство, чёрт возьми.
– Добро пожаловать домой, мистер Пирсон. Это то место, где находятся такие, как ты, – говорит агент рядом со мной.
Я хочу послать его нахер, но нет смысла. Проклятые наручники перекрывают кровообращение в руках, поэтому я пытаюсь сосредоточиться на этом неудобном покалывании, а не на нём. Я вздыхаю и ударяюсь головой об сиденье.
– Ты проведёшь здесь много времени, – издевается он.
Я чувствую, как поднимается вихрь эмоций, и я просто не могу сдержать себя.
– Не стоит быть таким в себе уверенным, – говорю я, глядя в потолок машины. – У меня ещё не было судебного разбирательства.
Он смеется.
– Окей. Но я ещё никогда не слышал, чтобы такой подлый человек как ты, вышел на свободу.
– Я просто уверен, что ты ещё никогда не встречался с таким человеком, как я. Я просто оказался не в том месте и не в то время.
– Ты букмекер, убийца, преступник. Ты просто сгниёшь в тюрьме.
– Посмотрим, что на это скажет мой адвокат.
Машина тормозит, и агент открывает дверь, хватая меня за локоть и выталкивая из машины.
– На выход, – качает он головой, когда тянет меня к открытой двери со стороны бетонного здания, толкая меня внутрь.
Меня поволокли в офис, где они сняли отпечатки пальцев, стащили с меня одежду и провели полный обыск, перед тем как вручили мне яркий оранжевый комбинезон. Мне говорят, что меня подозревают по пяти пунктам убийства первой степени, в похищении людей, в управлении нелегальным игорным рингом, отмывании денег и уклонении от уплаты налогов, перед тем как меня поставили около стены, вручили табличку с моим тюремным номером и сказали смотреть прямо вперед. Я ухмыляюсь, когда щёлкает вспышка.
В комнату заходят два тюремных охранника. Один стоит в стороне около меня и держит мои руки, пока ведут меня по коридору.
– Два? Неужели я не чертовски опасный? – стону я.
Один из мужчин смотрит на меня.
– Нет, просто сумасшедший, – говорит он, когда мы сворачиваем за угол.
Мы перемещаемся по нескольким длинным коридорам и вниз по лестнице. Они упекут меня в одиночную камеру? Черт побери. Весь коридор воняет отбеливателем. Заключенные бьют по дверям и кричат, когда мы проходим мимо них.
– Эй, поросёнок, свинья… – поют за дверью.
Офицер постукивает кулаком по двери.
– Маршалл, заткнись!
Мы останавливаемся перед металлической дверью, которая имеет крошечное окно наверху. Охранник открывает дверь, петли скрипят, когда она распахивается. Комната крошечная, с туалетом и раковиной из нержавеющей стали в углу, маленькой койкой у стены.
– Не пытайся выбраться через окно. У тебя будет неделя в заключении, затем тебе вынесут приговор, лютик. И никаких сюрпризов с полом.
Они смеются надо мной, когда разворачиваются, чтобы покинуть камеру. Дверь с тяжестью захлопывается. Я стою, уставившись на толстые прутья, полностью отрицая реальность. Пять пунктов убийства первой степени. Я никогда не выйду из этого грёбаного места. Я шагаю с руками сложенными за головой. Не такая жизнь у меня должна была быть. Я должен быть с Тор, далеко от всего этого дерьма. Я пообещал ей, что никогда не оставлю её... ребёнок... Я тру ладонями лицо и смотрю на бетонную стену. Чем дольше я позволяю себе думать о той жизни, к которой был так чертовски близок, тем яростней становлюсь. Я замахиваюсь и бью рукой по кирпичу. Боль пронзает мою руку. Но я снова и снова бью бетон. Я бью до тех пор, пока моя рука не становится слабой, мои косточки содраны и кровоточат, пока боль не становится еле ощутимой. Тяжело дыша, я смотрю на пятно крови на белом кирпиче. Из всего, что произошло в моей жизни, из всего испорченного, ужасного, бессердечного дерьма, которое я сделал, неудача в ней – самое худшее. Зная, что Тор будет растить нашу малышку в одиночестве, что я не смогу позаботиться о них так, как должен; нет другого способа объяснить, как это чувствуется, кроме того, что это ломает моё грёбаное сердце. У меня будет жизнь. Соберись.
– Блядь! – кричу я, мой голос эхом разносится по тесной камере. – Сука!
Я слышу, как некоторые из других заключенных смеются, и я падаю на койку, изношенные пружины стонут под моим весом. Это моя ловушка на остальную часть моей проклятой жизни. Это хуже смерти. Это хуже, чем ад. Это самая жестокая форма пыток, к которой я мог быть приговорён. Зная, что у меня есть шанс на жизнь, на семью, на то, что я никогда не заслуживал, но вместо этого я застрял в этом грёбаном месте. Остаток моей жалкой жизни сгниёт тут, пока я буду думать, как же сильно всё испортил.
Глава 31
Виктория
Меня приводят в комнату с белыми стенами, зеркалом на одной стороне и столом с четырьмя стульями посередине.
В комнату заходит женщина, одетая в очень дорогой костюм.
– Снимите с неё наручники, – она машет офицеру, который привёл меня.
Он освобождает мои запястья от наручников, и приток крови снова возвращается в мои руки. Я вздрагиваю, когда могу шевелить пальцами, ощущая их снова. Офицер покидает комнату, и женщина улыбается мне.
– Я детектив Лоусон, – начинает она. Я молчу. – Присядь, пожалуйста, – женщина жестом указывает на стул передо мной, и я сажусь. – Возможно, я могу что-то для тебя сделать? Хочешь покушать или попить? – она старается говорить мягко, словно я её боюсь, блин.
Я смотрю на неё в ответ.
– Нет. Спасибо.
Она кивает и ставит стул напротив меня. Пока она наблюдает за мной, наступает молчание.
– Можешь сказать мне своё имя? – спрашивает она.
Я тут же напрягаюсь. Всё, что я скажу, может повлиять на Джуда, поэтому я ничего не отвечаю, не сводя глаз со стола. Я подпрыгиваю, когда чувствую, что её рука касается моей. – Он больше не причинит тебе боли, Виктория.
Я прищуриваюсь, убирая руки под стол.
– Значит, тебе уже известно моё имя.
Она сжимает губы.
– Твои профилирование и отпечатки пальцев соответствуют мисс Виктории Дево. Только вот мисс Дево считается погибшей.
– Ну, я не мертва, – шепчу я.
– Это я вижу, – её взгляд опускается на мой живот. – Я это вижу, – повторяет она, а за тем медлит. – Виктория, я просто хочу задать тебе несколько вопросов. Я хочу помочь тебе, но мне нужно выяснить твою роль в убийстве Джо Кэмпбелла и твою связь с Джудом Пирсоном.
Я не хочу её помощи, мне просто нужен Джуд. Мой живот сильно сжимается, когда я думаю о том, что с ним случилось. Мы убили Джо. Мы сядем в тюрьму. Слёзы появляются на моих глазах, когда я думаю о том, как проведу остаток своей жизни за решёткой. Я прижимаю руку к своему небольшому животу, выпирающему сквозь футболку. Будет ли моя малышка воспитана другими людьми? Неужели она никогда не узнает, кто я? Хуже того, будет ли она думать, что я преступница?
Она кивает вздыхая.
– Виктория, ты пропала семь месяцев назад…
Я стискиваю зубы.
– Я в курсе.
– Как выпускница Университета Вандербильта закончила с печально известным букмекером из Алабамы? Помоги мне понять, почему ты была с ним, когда тебя арестовали, – я начинаю испытывать давление в том, чтобы ответить что угодно. Я не могу придумать ложь, достаточно продуманную, чтобы уклонится от этого, поэтому говорю правду. Рич украл меня.
– Я… Мой бывший бойфренд должен был ему долг. Один из его головорезов взял меня вместо этого. Это была ошибка.
Она кивает, и что-то в её выражении меняется. Женщине любопытно, ей хочется узнать мою историю.
– Ваш бывший парень это Эван Райт, – я киваю. – Знаете ли вы, что мистер Райт был убит вскоре после вашего исчезновения?
Опять же, я не отвечаю.
– Я не смогу помочь, если ты ничего не скажешь.
– Мне нечего говорить.
– На тебе была кровь Джо Кэмпбелла, Виктория. Ты подозреваемая в деле об убийстве.
Я посмотрела на неё холодным, жёстким взглядом, но промолчала.
– Джуд Пирсон похитил тебя, держал в заложниках, – её глаза снова вернулись к моему животу. – Жестоко обращался с тобой, – её голос перешёл на шёпот.
Я смотрела на неё, чувствуя окутывающий меня гнев.
– Он не избивал меня, – рявкаю я.
Детектив делает паузу, прищурившись.
– Ты знаешь кто отец твоего ребёнка, Виктория?
– Да, – отрезаю я.
– Кто отец? – подталкивает она, ожидая одно единственное слово в ответ. Я молчу.
– Мы конечно можем взять образец ДНК и узнать в любом случае, – угрожает она.
Я не хочу, чтобы они касались моего ребёнка.
– Её папа Джуд.
Я вижу осуждение в глазах женщины, жалость к бедной девушке, которую похитили и изнасиловали.
– Мне ничего не нужно тебе объяснять. Предъяви мне обвинение или отпусти.
Она торжественно кивает и выходит из комнаты.
***
Я схожу с ума. Я всё время говорю себе, что это всего лишь какой-то кошмар, что Джуд выберется из этого, потому что он же Джуд, и он всегда находит выход из такого, правильно? Дерьмо. Он ведь должен найти выход. Я знаю, он меня не бросит. Я никогда ещё не чувствовала себя такой уязвимой. Чтобы со мной не случалось, как бы не было ужасно, я как-то всегда знала, что он придёт. Я знала, что Джуд спасёт меня от всего, но теперь он в тюрьме… Мне так больно быть одной.
Окружающие говорят, что всё кончено, и никто не причинит мне вреда. Я не хочу, чтобы это закончилось. Я предпочла бы жить в мире Джуда, окружённом опасностью, чем в этом, но без него. Безопасность, безопасность… чего она на самом деле стоит? Безопасность обеспечивает выживание. Джуд – моя жизнь. Я хочу жить, а не выживать.
Мне снова и снова задавали одни и те же вопросы, которые казались вечностью. Снова и снова, пока я не сдавалась и не говорила то, что уже говорила им до этого: «Я люблю Джуда, и я убила Джо». Они изъяли у меня одежду, образцы ДНК, сделали несколько снимков шрамов, укрывающих моё тело, и даже хотели провести экспертизу изнасилования. В этот момент я потеряла всякое обладания и отказалась с ними разговаривать вообще. Ясное дело, что я перешла от стадии подозреваемой к жертве в течение их допросов. В конце концов, они отправляют ко мне женщину, чтобы задать ещё более жёсткие вопросы. Она хотела типа «помочь». Я доктор. И я за версту узнаю психотерапевта. Она дала оценку моему психическому состоянию. Они думают, что у меня синдром Стокгольма, но это полный бред. Да, я влюбилась в человека, который держал меня в заложниках, но… он не такой. Он отпустил меня. Это я сама решила остаться с ним. Я была с ним по собственному выбору, а не принудительно.
И тогда я уже думаю, что у них больше нет вопросов, и меня переведут в другую комнату для допросов, без зеркала.
Когда входит другой детектив, и она не похожа на других. У неё нет такой дурной манеры. На ней надет чёрный брючный костюм и высокие каблуки. Её рыжие волосы завязаны в хвост, демонстрируя заметные скулы. Она симпатичная, за исключением её глаз, которые напоминают мне змеиные, преследующую свою добычу.
– Мисс Дево, я детектив Лоу, – она бросает свой значок на стол и садится напротив меня. Я смотрю на него. ФБР.
– Я уже всё им рассказала…
– Не буду ходить вокруг да около. Я не за вами, мисс Дево. Моя задача выловить рыбку покрупнее, чем ты. Мне нужен Джуд Пирсон.
Я прищуриваюсь в ответ.
– Я ничего не знаю.
Она улыбается.
– У меня есть след всех тел, которые указывают на Пирсона, но недостаточно доказательств, чтобы прижать его к стене, а мне уж очень хочется прижать его к чёртовой стене, мисс Дево. Мне нужно заявление свидетеля о том, что он убил Джо Кэмпбелла, и только вы можете мне в этом помочь.
– Это я убила Джо Кэмпбелла, – отвечаю холодно.
– Оу, я знаю, – она достаёт папку и бросает фотографии. – Это то оружие, из которого был убит Кэмпбелл, на нём ваши отпечатки пальцев, и на ваших руках есть следы пороха, что означает, что это вы сделали выстрел. Наконец, траектория пули, когда она настигла тела Джо Кэмпбелла, была под неправильным углом для кого-то роста Пирсона, но идеальный угол для кого-то вашего роста.
– Зачем мне это рассказывать? Я же сказала, что убила его.
Её губы кривятся в улыбке.
– Потому что мне всё равно убила ты его или нет. Ты должна засвидетельствовать, что это Джуд нажал на курок.
– Что? – у меня кружится голова. – Зачем?
Её глаза встречаются с моими.
– Потому что если ты этого не сделаешь, я приведу это доказательство и арестую тебя за убийство Джо Кэмпбелла. Ты будешь гнить в тюрьме, а этот ребёнок, – она указывает на мой живот, – будет воспитываться в приёмной семье.