— Джо… Джо сделал мне больно, и он убил Калеба, — начинаю я.
— Калеба Пирсона? — переспрашивает прокурор.
Я киваю.
— Да, — трещина от боли разрывает мою душу, когда разум проигрывает картину, падающего на колени Калеба, а между его глаз виднеется пулевое отверстие. — Он убил его, и поэтому Джуд… — Чёрт, я, правда, собираюсь это сказать? Я снова смотрю в его глаза, и он кивает, убеждая меня произнести это. — Джуд убил Джо, — в этой минуте молчания я клянусь, что услышала, как разбилось моё сердце, словно громкий треск трещины, пронзающий стекло. Небольшой шум прошёлся по залу суда. Я перевожу взгляд на Лоу, самодовольная улыбка кривит её губы.
— Вы были свидетелем этого убийства? — задаёт вопрос она.
— Да.
— Я представляю присяжным доказательства, взятые со сцены убийства Джо Кэмпбелла, — экран в задней части комнаты зала загорается снова, и появляется изображение изуродованного лица Джо. Один из уродов. Я слышу шум щелчка, поскольку проектор показывает разные изображения, демонстрируя доказательства.
— Джуд Пирсон, покрытый кровью покойного, был арестован на месте убийства с оружием в руках. Тело всё ещё было тёплым. Я прошу присяжных увидеть неопровержимые доказательства вины Джуда Пирсона. Это явное убийство.
Эта женщина и понятия не имеет. Она думает, что выполняет свою работу, запирая монстра, но я та, кто нажала на курок, а Джо был монстром, которого нужно было уничтожить.
— Он… он был насильником и убийцей! — кричу я присяжным. Слёзы текут по щекам от всей этой несправедливости.
Джуд прочищает горло, и я понимаю, что он пытается привлечь моё внимание. Я перевожу на него взгляд, он молча умоляет меня остановиться. Я знаю, что не должна его защищать, но я не могу поступить иначе… Им нужно знать почему.
Прокурор подходит к стенду.
— Мисс Дево…
— Достаточно! — кричит Джуд. — Я его убил, и я бы сделал это снова, если бы смог. Для неё. Я бы делал это каждый чёртов день всю оставшуюся жизнь, если бы это могло стереть всё то, что он с ней сделал. Ты слышишь меня? Я не собираюсь мать вашу извиняться!
Судья хмурится.
— Сядьте, мистер Пирсон, или я обвиню вас в неуважении к суду! — гаркает судья.
В зале суда снова стоит тишина. Взгляд прокурора устремлён на мой живот.
— Вы можете сказать мне, кто отец вашего будущего ребёнка, мисс Дево?
Я смотрю вниз на свой выпирающийся животик, единственное, что у меня осталось от Джуда.
— Это некорректный вопрос, — отвечаю в панике.
Судья вздыхает.
— Мисс Дево, пожалуйста, ответьте на вопрос.
Они хотят выставить Джуда насильником, убийцей, и они хотят, чтобы я стала тем спуском крючком, повлиявшим на присяжных. Я не могу лгать, потому что простой тест ДНК подтвердит, что я солгала, и если скажу, что Джуд отец, что я и должна сказать… Я смотрю на Лоу, которая слегка кивает мне, а затем на Джуда, чьи глаза так нежно смотрят на меня.
— Джуд, — выдыхаю я, когда слёзы катятся по моим щекам.
— А как вы забеременели, мисс Дево?
— Я… — воздух застрял в лёгких, а ногти впились в кожу ладоней. Мой пульс эхом отдаётся в ушах, зрение становится размытым. Я сосредотачиваюсь на Джуде, на его взгляде, в котором читается, как сильно он меня любит. Я люблю его, как он может ожидать, что я скажу такое?
— Перефразирую. Мистер Пирсон насиловал вас, мисс Дево?
В комнате повисает тяжёлая тишина. Джуд мрачно улыбается мне и кивает. Я закрываю глаза, когда бьющийся бас моего собственного пульса заглушает всё остальное, такое ощущение что я нахожусь под водой.
— Да, — шепчу я сквозь стискивающий ком горло, когда слёзы текут по моему лицу. Что бы у нас с Джудом не было, я просто взяла спичку и зажгла её, спалив всё дотла одним словом.
Никто не издаёт ни звука, и я практически чувствую их жалость.
— У меня больше нет вопросов, ваша честь, — говорит прокурор, бросая на меня последний сочувствующий взгляд.
Офицер уводит меня обратно к моему месту рядом с сестрой. Я чувствую на себя взгляд Джуда, но не могу ответить тем же. Я просто предала его, и хотя он попросил меня об этом, не могу посмотреть на него прямо сейчас.
Моя сестра плачет, и Джон обнимает её за плечи. Я занимаю свое место, моё тело напряжено.
Лиззи тянется ко мне.
— О Боже, Виктория, — она обнимает меня, но я думаю, что это больше для неё, чем для меня.
Она качает головой, опираясь на мужа, ломаясь, потому что думает, что её младшая сестра была изнасилована и избита убийцей. Я люблю её, но она никогда этого не поймёт. Она не может понять всей глубины моей любви к Джуду, и я бы ей никогда этого не сказала. Есть некоторые вещи, которые связывают двух людей навечно. Джуд и я побывали в аду и вернулись обратно. Мы пережили потерю и боль, ту боль, которая разрушает вас до тех пор, пока не остаетесь только вы друг у друга.
Люди говорят, что любимый человек — это их вторая половинка. Так вот Джуд — вторая половинка моего сердца, мы оба сильно разбиты, чтобы склеить наши души обратно. Мы две половинки, составляющие одно целое. И он мне необходим как воздух, чтобы дышать.
Наша история о потерях и страданиях, о любви, которая очень извращена, но, несмотря на всё это, мы всегда не переставали верить в наше долго и счастливо. Если задуматься об этом, то нам было предначертано разрушить друг друга. Но я никогда и не догадывалась, что стану той кто уничтожит его.
Глава 36
Джуд
Я ждал в этой маленькой комнате ожидания около часа, пока присяжные обсуждали какой вердикт вынести. Я продолжаю проигрывать выражение лица Тор в своей голове, когда она сказала, что я изнасиловал её. Одно это слово подобно чертовому осколку, пронзившему мою грудь. Несмотря на то, что я велел ей сказать это, и надеялся, что она это сделает… Всё же — это чертовски больно. Со стороны всё, сказанное ею похоже на правду. Людям легче поверить, что девушку изнасиловали, чем признать, что она влюбилась в такого парня, как я. Из всего этого меня больше беспокоит то, что однажды наша дочь спросит: кто её отец. Она будет удивляться, почему папы нет рядом, и если она спросит кого-то кроме Тор, что они скажут? В конце концов, она узнает, кто я, и когда это произойдёт — возненавидит меня. Моя дочь поверит в то, что она стала результатом чего-то чертовски ужасного. Но это не так.
Дверь в комнату открывается, и офицер входит внутрь, чтобы забрать меня.
— Давай. Они вынесли вердикт.
Меня сопровождают обратно в зал суда, все глаза устремлены на меня, осуждая, когда я сажусь на деревянную скамейку. Я немедленно вынужден встать, когда судья входит и занимает своё место.
— Вы достигли единогласного вердикта? — спрашивает он, глядя поверх своих очков.
Один человек поднимается с бумагами в руках и говорит:
— Да.
— Вынесите приговор, пожалуйста.
Глаза мужчины нервно смотрят в мои, затем снова на бумагу.
— Было совершено убийство первой степени, — его голос дрожит, и он запинается, чтобы прочистить горло. — Мы, присяжные, признаём подсудимого виновным, — я слушаю, как они оглашают приговор, а затем слышу, — … смерть от смертельной инъекции.
Моё сердце забилось быстрее. Знать, что твоя жизнь подходит к концу — это чертовски ужасное чувство. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Тор, а она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, её лицо чертовски бледное. Она хватается за сиденье перед собой и устремляется вперёд, а затем её тело обмякает. Её сестра ловит её, прежде чем она соприкасается с полом.
— Тор, — кричу я, подпрыгивая и бросаясь в её сторону. Я делаю всего несколько шагов, прежде чем меня хватают и валят на пол несколько офицеров. Я борюсь, чтобы избавится от них. — Слезьте с меня.
Я поднимаюсь на ноги.
Но затем меня прижимают и толкают в другую сторону комнаты.
— Кто-то что-нибудь сделайте уже, — я поворачиваю голову к офицеру слева от меня и смотрю на него. — Сделай что-нибудь! — рычу я сквозь стиснутые зубы. — Чёрт возьми, помогите ей!
— Мистер Пирсон! — кричит судья. — Сядьте на своё место! Пристав, отведите мисс Дево, пожалуйста, к врачу.
Они не двигаются достаточно быстро и к чёрту это всё; я только что был приговорен к смертной казни, какого чёрта это имеет теперь значение?
— Да помогите вы ей уже, блядь!
— Выведите его из моего зала суда. Сейчас же! — приказывает судья.
Я не покину эту комнату, пока и она этого не сделает тоже. Пусть они попробуют, и блин, выведут меня! Эти чёртовы мужчины вдвое меньше меня. Мне удаётся освободиться от веса, и сбить одного из офицеров с ног. Я освобождаю вторую руку, и завожу руку с наручниками назад, словно у меня в руках бита, ударяя своим кулаком по виску второго офицера. Он падает на пол как чертова муха, и вся комната извергается в панических криках.
Я оборачиваюсь и вижу, как Тор неловко садится, прижав руку к голове. Четыре других офицера бросаются ко мне; у двух из них есть оружие. Я понимаю, что больше никогда её не увижу. Я понятия не имею, что происходит у неё в голове, не знаю, скоро ли она примет это безумие.
— Я люблю тебя, Тор. Всё будет хорошо, куколка, я обещаю, — кричу я.
Меня в спину толкают офицеры и прижимают к земле. Колени впиваются в мою спину, давление на шеи усиливается.
— Прекрати сопротивляться. Хватит бороться! — кричат они мне, и я сдаюсь, совершенно неподвижно лёжа на полу.
Я поднимаюсь на ноги, меня толкают в направлении двери, находящуюся за трибуной. Я не спускаю глаз с Тор. Она ещё не совсем пришла в себя, но, по крайней мере, обычный цвет её лица вернулся. Она смотрит мне в глаза и это убивает меня, моя девочка выглядит такой сломленной. Перед моим взором появляется женщина, которая, как я полагаю, должно быть, её сестра, она закрывает Тор от меня. Эта женщина чертовски ненавидит меня, и это заметно по выражению её лица.
Все сидящие в зале суда смотрят на меня, пока меня выводят.
Тор думает, что она подписала мне смертный приговор своим заявлением.
Единственное, что она не понимает, так это то, что если у меня не будет свободы, если я не смогу быть с ней — я всё равно умру в любом случае.
***
— Пять минут, — говорит судебный пристав, прислонившись к стене. Мои руки в наручниках, но за последние несколько недель я узнал, как делать большинство вещей с ними. Я сижу перед довольно-таки толстым окошком, а по другую сторону стекла находится Марни. Я беру трубку и прикладываю её к своему подбородку.
— Ну, оранжевый не красит тебя, мальчик, — раздаётся его хриплый голос.
Я хмурюсь.
— Послушай, Марни, ты должен о ней позаботиться. Ты же знаешь где все… — я останавливаюсь, быстро оглядывая комнату. Охранник в трёх футах от меня, и я чертовски уверен, что здесь есть наблюдение. Я полагаю, мне нужно как-то обыграть это дерьмо на случай, если они тоже начнут подозревать задницу Марни. Я прочищаю горло и пристально смотрю на него. — Убедись, чтобы у неё было всё, в чём она нуждается, — моя бровь дёргается, пока я смотрю на него, убедившись, что он понимает, о чём идёт речь. У меня было больше денег, чем у грёбаного Билла Гейтса, спрятанных в моём доме и под псевдонимом на банковских счетах.
Он кивает.
— Ага, я позабочусь и найду способ ей помочь, — ещё один краткий кивок. Он стучит пальцами по столу из нержавеющей стали перед ним. — Для меня это такой шок, что ты запутался в этих сетях, — я вижу, как губы Марни напрягаются, скрывая улыбку, его голос просто извергается смехом. — Мальчик, ты воспитывался в церкви. Какой бес в тебя вселился? Дьявол?
Я закатываю глаза. Чертов Марни. Не переусердствуйте с этим дерьмом.
— Да, да. Я мудак, знаю. Извини, что подвёл тебя, — рычу я. — О ней что-нибудь слышно?
— Неа. Ничего, — его лицо меняется. Он очень её полюбил. Он проводит пальцем по столу. — Ничего, — повторяет он.
Мы сидим в тишине какое-то мгновенье. На данный момент больше нечего сказать. Наши жизни полностью в жопе.
— Ну, просто убедись, что у неё есть всё, что ей надо, хорошо?
— Конечно, всё сделаю.
Я кладу телефон на приёмник, и Марни отталкивается от стола, поворачивается и уходит. Я поднимаюсь, и охранник автоматически хватает меня, чтобы отвести обратно в камеру, но вместо того, чтобы повернуть налево в конце коридора, мы поворачиваем направо.
— У тебя сегодня день богатый на посетителей, — говорит он, открывая дверь и заводя меня в маленькую комнату.
Там стоит шаткий стол с четырьмя стульями, на двух из них сидят агенты ФБР. Передо мной стоит бутылка воды, и охранник поворачивается, чтобы выйти за дверь.
— Я буду прямо снаружи, — говорит он, протягивая руку к двери. — Он тот ещё хитрец. И злой.
Один из агентов ухмыляется мне.
— Думаю, мы справимся с ним.
Дверь закрывается, и оба мужчины смотрят на меня.
— Мистер Пирсон, я агент Тидвелл, а это, — он указывает на человека, сидящего на стуле возле него, — агент Уилсон.
Я ничего не отвечаю. Я просто устремляю взгляд между ними и сосредотачиваюсь на стене позади них.
Металлические ножки стула царапают пол, когда Тидвелл поднимается со своего места. Каблуки его туфель стукают по бетону, когда он обходит стол по направлению ко мне. Он стаёт предо мной и наклоняется таким образом, чтобы его лицо было максимально приближено к моему.
— У нас есть предложение к тебе, поэтому предлагаю просто выслушать нас, — он достаёт жвачку, перед тем как выпрямится. — Ты тот ещё преступник в своём деле. Чёрт, да ты был врагом номер один у Джо Кэмпбелла… Да ты убил его, — глаза агента на секунду сканируют меня.
Откинувшись на спинку стула, я говорю:
— Я не работаю с правительственными чиновниками. Вы попусту тратите своё чёртово время на меня. Я уже сказал той женщине, что нихера не расскажу.
— ФБР знает, что у тебя должен быть список контактов…, — он замолкает, что заставляет меня посмотреть в его сторону, — … впечатляет, как ни как, — его глаза почти сверкают от этого заявления.
Я молчу, но холодным взглядом впиваюсь в агента.
Он опирается на стол и скрещивает руки, наклоняя голову в сторону.
— Ты же понимаешь, что тебе сулит смертная казнь, и знаешь, что они изо всех сил будут стараться приблизить её, чтобы устроить из тебя зрелище для всех остальных преступников? Снова и снова. Держу пари, ты окажешься в комнате для смертников через два года, Пирсон.
Я стараюсь сдержать эмоции. Для меня не имеет значения, умру я сегодня или через десять лет. Я собираюсь умереть. И на этом точка.
Он опускает взгляд на свой чёрный галстук и поправляет его.
— Ты же знаешь, мы могли бы заключить сделку здесь, мистер Пирсон. Очень щедрая сделка с именами людей, с которыми ты работаешь. Политики, копы; нам известно, что у тебя в правительстве работают свои люди…
Очень умно с твоей стороны. Сколько тебе, чёрт возьми, понадобилось времени, чтобы понять всё это чёртово дерьмо?
Агент Уилсон стучит ботинком по полу.
— Та девушка, она ведь твоя и беременна? Разве ты не хочешь увидеть этого ребёнка? Разве ты не хочешь, чтобы у него был отец?
Ох, ради всего святого. В самом деле?
— Вы действительно хотите сыграть на эмоциях осуждённого убийцы? Казнь или нет. Я за решёткой на всю жизнь. Как думаете, каким папочкой я буду? Можете оставить это дерьмо прямо сейчас.
Он хмурится и скрещивает руки. Ради Бога, он ведь знал, что это дерьмо не подействует на меня из всех этих чертовых людей.
— Джуд, я могу лично проследить, чтобы у тебя была хорошая жизнь в тюрьме, если бы ты только согласился сотрудничать с нами. Я имею в виду, кто ведь хочет умереть?
Кто хочет умереть? Я видел Тор в тот момент — когда смерть казалась прекрасным спасением. Я доводил людей до отчаянья из-за неё.
— Многие люди хотят умереть. Иногда смерть кажется гораздо более приятным вариантом, — отвечаю я.
Тидвелл разводит руками в воздухе, прежде чем опустить их на стол.