Нико усмехнулся, двигая цепочкой. Ее клитор пульсировал, а живот напрягся. Ее бедра двигались в собственном ритме, а внутренние мышцы сжимались и разжимались вокруг пальцев Нико.
Она кончила с внезапной дрожью, которая охватила ее от плеч до колен, прежде чем рухнула на спину и усмехнулась.
- Вот это, - сказал Нико и вытащил ладонь и отстегнул цепочку, - хороший трюк.
- Один из козырей в моем рукаве, - ответила Нора, взяла цепочку из его рук и вернула в мешочек с украшениями. Нико провел ладонью по ее бедрам и животу.
- Где ты научилась всем этим трюкам? - спросил он, целуя ее.
- Ты не захочешь знать.
- Кингсли?
- И Сорен. И мое собственное извращенное воображение.
Она отстранилась от его губ и подмигнула ему.
- Ты удивляешь меня.
- Это говорит твой стояк.
- И сердце, - добавил он.
Она прижала ладонь к его щеке. Такое юное, такое красивое лицо. Но в нем не было и толики невинности. Он слишком усердно работал, жил слишком тяжело, видел многое в этом мире, чтобы в его глазах появился этот блеск. Хорошо. Ей нравились, какими были его глаза сейчас - теплые и голодные. В нем не было отцовского цинизма и всех его секретов. Но секреты Нико не пугали ее так, как секреты Кингсли. Она знала один, который он скрывал от нее ради ее же блага.
- Я знаю, ты влюблен в меня, - сказала она, лаская изгиб его ключицы кончиками пальцев.
- Это не важно, - ответил он. - Мои чувства принадлежат мне. Они не должны беспокоить тебя.
- Боже, ты такой француз.
Нико усмехнулся и прижал голову к ее груди.
- Ничего не могу поделать, - ответил он. - Это у меня от отца.
- Какого именно? - спросила она.
- Того, кто вырастил меня. Моего настоящего отца. А не Кингсли.
- Если бы Кингсли знал о тебе, он бы тоже тебя вырастил и любил.
- Позволь мне любить тебя, раз я не могу любить его, - сказал Нико.
Она провела пальцами по его темным вьющимся волосам. В молодости она никогда бы не оценила такого мужчину как Нико, тихого, трудолюбивого, сдержанного. Он обладал внутренним стержнем и интеллектом, но не показывал себя. Ему не нужно было овладевать каждой комнатой, в которую он входил. Он настолько владел собой, что не испытывал нужды овладевать чем-то еще или кем-то еще.
- Нико, посмотри на меня. - Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, он больше не улыбался. - Я знаю твоего отца двадцать лет. Двадцать. Подумай об этом.
- Если я это принимаю, почему ты не можешь?
- Дело не в том, сколько я его знаю. А в том, как я его знаю, кто мы друг другу, через что мы вместе прошли.
- Тогда расскажи мне. Пожалуйста.
- Уверен, что хочешь услышать эту историю? - спросила Нора и уселась на подушках. Нико лег рядом с ней и обнял за талию.
- Да, я хочу услышать историю. Кингсли может быть моим биологическим отцом, но не настоящим. Мой отец научил меня, как выращивать виноград и обрезать его, как отжимать вино и сбраживать его. Это он отправил меня в Австралию узнавать секреты Шираза. Кингсли соблазнил мою мать, пока отец был в Париже, просил банк о кредите, чтобы сохранить семейный виноградник после плохого урожая.
- Если бы ты знал Кинга, как знаю его я, ты бы нашел способ любить его.
- Помоги мне найти этот способ.
Нора глубоко вдохнула.
- Возможно, это поможет немного полюбить его, - сказала она и отнесла мешочек с украшениями в ванную. Она взяла расческу и вернулась в спальню. - Итак, меня арестовали за угон машин для отца, верно? И Сорен пообещал помочь мне выбраться из моей небольшой проблемы с законом. Он знал, что ему понадобится позвонить Кинсгли и попросить об одолжении. Уже тогда под влиянием Кингсли находились пару прокуроров и судей. Когда Сорен пошел к нему и попросил о помощи, это был их первый разговор за десять лет. Тем не менее, Кингсли помог ему и мне тоже. Он ничего не просил взамен, кроме того, чтобы они с Сореном оставались друзьями.
- Хорошо, что он помог тебе. Ты сейчас здесь, со мной, а не в тюрьме.
- Я бы справилась в тюрьме. Любовь к сексу с женщинами помогла бы.
- Это не ослабляет мою эрекцию, - ответил Нико.
- Я бы извинилась, но ты слишком красив для лжи.
Нора села на край кровати и вытащила шпильку из теперь взъерошенных волос. Нико перехватил ее руку и, махнув пальцем, дал ей понять, чтобы она развернулась. Нора изогнула бровь и повернулась к нему спиной. Одну за одной Нико вытащил шпильки и распустил низкий пучок у основания ее шеи. Затем он провел пальцами по прядям, расправляя их.
- Ты говорила, твой арест свел тебя, Кингсли и твоего священника вместе? - спросил Нико и забрал расческу из ее рук. Нора замерла. Единственный мужчина, который когда-либо расчесывал ее волосы, был Сорен. Позволить Нико сделать это казалось предательством. И все же она не могла остановить его. Она нуждалась в успокоении и контакте слишком сильно. Не было ничего более изысканного, чем нежное прикосновение щетки к ее волосам. Если бы узлы в животе можно было так же легко распутать.
- Да, именно Кингсли и помог спасти меня от колонии для несовершеннолетних. Меня приговорили к двенадцати сотням исправительных часов, которые я должна была полностью отработать до восемнадцати лет. И вот что забавно - Кингсли убедился, чтобы судья назначил Сорена моим наблюдателем. И вскоре я кормила голодных, зависала с бездомными, оттирала туалеты и учила в летнем лагере бедных детей, как плести книжные закладки.
- Лучше, чем тюрьма?
- Да. До тех пор, пока я не облажалась. Но это было по вине Кингсли. Он втянул меня в передрягу еще до нашего знакомства.
- Он талантлив.
- Расскажи мне.
- Что произошло?
Нора повернула голову к Нико, чтобы он мог достать до всех узлов.
- Был июнь. Мне было шестнадцать. И мой адвокат отправила меня под домашний арест. Она сказала, что я не могу никуда ходить кроме школы, даже в церковь. И в тот день, когда начались мои общественные работы, впервые за несколько месяцев я увидела Сорена. Все становилось странным. Быстро.
Нико низко рассмеялся и поцеловал чувствительную точку на ее спине, между лопатками.
- Насколько странно?
- История началась с палочки в земле и закончилась оргией.
- Так должна разворачиваться каждая история.
Глава 10
Элеонора
В 9:00 утра в первый же день летних каникул Элеонор, впервые с марта, вошла в церковь Пресвятого сердца. Она знала, что будет работать, поэтому надела старую белую футболку и джинсовые шорты и стянула волосы в конский хвост.
Она направилась к кабинету Сорена. Не Сорена, поправила она себя. Отца Стернса. Несколько раз она повторила про себя. Отец. Стернс. Другие прихожане гуляли вокруг церкви, и последнее, чего она хотела, это ошибиться и назвать его настоящим именем. Люди и так с подозрением поглядывали на девушку-подростка на побегушках у привлекательного молодого священника. Не стоило все усложнять. Отец. Стернс. Не. Сорен. Она сможет.
Элеонор постучала в дверь его офиса и сделала шаг назад. Он открыл дверь.
- Привет, Сорен, - сказала она.
Он удивленно изогнул бровь.
- То есть, Отец Стернс.
- Это же не будет для нас проблемой, верно?
- Возможно.
На мгновение он замолчал, прежде чем снова заговорить.
- Пойдем со мной. Нам нужно поговорить.
Она последовала за ним к черному входу в церковь на затененную лужайку. Ей пришлось поразмять ноги, чтобы поспевать за его длинными шагами. Он вывел ее на тропинку, которая граничила с небольшим общественным парком.
- Во-первых, как ты, Элеонор? Несколько месяцев тебя не видел.
- Мне жаль. Домашний арест. Но я в порядке. Пожизненно дома.
- Не могу винить твою маму за это решение. Но ты снова начнешь посещать церковь.
- Слушаюсь и повинуюсь, - ответила она, засунув руки в задние карманы шортов.
- Хорошее отношение к опекунству. Слышал, твоего отца арестовали.
Она пожала плечами. - Ага, такое потрясение. Он был в восьми штатах отсюда, когда они поймали этого ублюдка. Простите.
- Ты была арестована, а он сбежал. Я разрешаю тебе назвать его как тебе угодно.
- Спасибо. Уверена, он был напуган, правда ведь? Поэтому и сбежал.
- Ты заслуживаешь лучшего, чем кто-то, кто может бросить тебя в трудную минуту.
- Он вышел под залог. Несколько раз пытался звонить.
- Ты не будешь разговаривать с ним.
Она остановилась, и Сорен остановился и посмотрел на нее.
- Он мой отец.
- В тот момент, когда он решил защищать себя, вместо защиты своей дочери, в тот момент его право говорить с тобой или даже находиться в одной комнате исчезло. Мы заключили сделку, Элеонор. Ты подчиняешься моим приказам. Это один из них. Ты поняла?
Она молчала, прежде чем ответить. Она надеялась, что «подчинение» с Сореном будет включать такие приказы, как «снимай одежду» и «забирайся в мою постель». Так или иначе, сделка была сделкой.
- Поняла.
- Хорошо. Твое благополучие - мой главный приоритет. Я надзиратель твоих общественных работ, из-за чего ты попадаешь в мои руки. Я очень серьезно отношусь к этой обязанности. Если я хочу помочь тебе найти правильный путь, то не будет ни одного аспекта твоей жизни, которую ты от меня скроешь.
- Мой адвокат сказала, что я должна проводить здесь около двадцати часов в неделю. Теперь у меня такая жизнь.
- Я хочу от тебя больше, чем двадцать часов в неделю. Это часы общественных работ. Еще я хочу поднять твои оценки. Когда осенью начнется школа, я хочу, чтобы здесь, в церкви, ты делала домашнюю работу, и я мог помочь тебе при необходимости.
- Я хорошо учусь, все в порядке. Я умнее, чем кажусь.
- В твоем облике нет ничего, что указывало бы на глупость, - ответил он и снова пошел. Мимо них прошли мамаши, толкающие коляски. Они едва заметили ее, но все до единой улыбнулись Сорену. - Один заваленный тест, одно пропущенное задание, и твои оценки упадут. Если ты не будешь выполнять домашнюю работу и поддерживать средний балл, судья отправит тебя в колонию.
- Знаю. Обещаю выполнять домашку. Эти парковые дамочки вас заценили.
- Элеонор.
- Простите.
- В дополнении к твоим общественным работам, ты получишь духовную консультацию.
- Духовную консультацию? Мне вообще нужно знать, что это такое?
- Как иезуит, я много лет получал духовную консультацию от наставников. Все они были поучительными и наставляющими. Священники и миряне могут извлекать пользу из учений святого Игнатия. Уверен, и ты тоже.
Живот Элеонор напрягся от перспективы проводить столько времени с Сореном.
- Святого Игнатия? Ладно. Это я могу вынести. Что еще?
- Что касается твоих общественных работ, большую часть ты проведешь здесь, в Пресвятом сердце. Несмотря на мое уважение к Отцу Грегори, его служба, казалось, была больше сконцентрирована на духовных потребностях прихожан, нежели на материальных. У церкви нет продовольственного запаса, не было программы помощи малоимущим.
- Это плохо? - Они прошли мимо маленького дерева, Элеонор схватила веточку и потрясла ее, словно пожала руку.
- Молитва - это хорошо и полезно, но Иисус ясно дал понять, что нас будут судить по поступкам нашим, а не по молитвам.
- Вы собираетесь цитировать мне отрывки из Библии, верно?
- Да. От Матфея 25: 31-46
- Овцы и козлы. - Она почти прокричала эти слова. Сорен посмотрел на нее и изогнул правую бровь. - Простите. Вспомнила. Я просто рада.
- Чудесно слышать такую заинтересованность в Библии. Ты помнишь стихи? - Они прошли мимо куста с цветущими розами, и Сорен провел пальцами по бледно-розовым лепесткам.
- Ага. Иисус сказал, когда он вернется, разделит людей на две группы - овец и козлов.
- Правильно. Овцы, сказал Иисус, унаследуют Царство Небесное, потому что они одели его, когда он был гол, накормили его, когда он был голоден, дали ему воды, когда хотел пить и навестили его в тюрьме. Овцы скажут, что не помнили, как делали это для Иисуса. И Иисус ответит «истинно говорю вам: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Козлы были теми, кто никогда никого не кормил, никогда не давал воду нуждающимся.
- Мне всегда нравились эти отрывки. Мы разыгрывали их в воскресной школе. У нас были маленькие овечьи ушки и козлиные рога. - Она приложила руки к голове и изобразила пальцами рога. Казалось, Сорен подавил улыбку.
- Я хочу, чтобы ты оказалась среди овец. Как часть твоих общественных работ, ты организуешь банк еды в церкви. У нас огромная кухня, которую, кажется, использовали только для свадебных приемов и крещений. Еще ты будешь работать в церковном лагере и посещать бездомных в приюте на Шестой улице.
- Посещать приют для бездомных? - Ей не удалось скрыть страх в голосе. Она слышала плохие истории об этом приюте. Большинство из них – наркоманы или алкоголики. Начнутся драки. Люди попадут в больницы.
- Не бойся. Я удостоверюсь, что ты будешь в безопасности. Ты присматриваешь за детьми?
- Иногда. Дети меня любят.
- Не могу представить кого-нибудь, кому бы ты не понравилась.
Она старалась не улыбаться. И не получилось.
- Несколько раз я говорил с твоей матерью. Она будет присматривать за твоим расписанием и следить за оценками.
- Вы говорили с мамой?
- Она любит тебя. Мы будем вместе работать над тем, чтобы огородить тебя от проблем.
Элеонор скорчила рожицу.
- И что это за выражение? - спросил Сорен.
- Простите, - выдохнула она. - Я люблю проблемы.
Они сделали полный круг по парку, судя по виду, около четверти мили. Сорен увел ее с дорожки к заднему входу в церковь. Он остановился на поляне в пятнадцати ярдах от входа и поднял с земли палочку. Палочка была длиной около двух футов и двух дюймов толщиной. Сорен воткнул ее глубоко в мягкую влажную землю.
- Твое первое задание это... - сказал Сорен и выпрямился, – каждый день в течение следующих шести месяцев в дождь, солнечную погоду, в снег, в дождь со снегом, град или ураган ты будет поливать эту палку.
Элеонор уставилась на мертвую ветку, торчащую из земли.
- Это палка.
- Я знаю.
- Она мертвая.
- Понимаю.
- Поливание не вернет ее к жизни.
- И это я тоже понимаю
- Но я должна ее поливать?
- Это приказ.
- Я приму это как да.
- Именно.
- Вы не скажете, зачем ее поливать?
- Я сказал тебе, почему. Это приказ.
- И больше нет причин?
Сорен провел по нижней губе большим пальцем. Никогда прежде она так не хотела стать большим пальцем.
- Тот список вопросов, которые ты хочешь задать мне, но на которые я пока не могу ответить...
- Да, что с ними?
- Если будешь поливать эту палочку полгода без пропусков, я отвечу на твои вопросы.
- Да? На все?
- На любой твой вопрос ко мне, неважно насколько личный или неприличный, я отвечу через шесть месяцев, если ты будешь поливать эту палку каждый день.
Любой вопрос? Она не могла поверить. Если бы он предложил ей миллион долларов или ответы на все ее вопросы, она, не раздумывая, выбрала бы второе.
- Значит, шесть месяцев это...
- Сразу после Дня благодарения, - ответил Сорен. - Скорее всего. Уверен, ты будешь благодарна, за окончание своего задания.
- К черту палку, я хочу ответы.
- Ты их получишь, если заработаешь, - ответил он.
- Как вы поймете, поливала я ее или нет?
- Пойму.
- А когда вы, ну, хотите выполнить свою часть сделки? - Элеонор пыталась скрыть нервозность в голосе. В обмен на полное подчинение, Сорен пообещал ей «все». С момента их последнего разговора, той ночью в полицейском участке, прошло два месяца. Он помнил, что обещал ей?
- Эту часть нашего соглашения мы обсудим, когда ты закончишь поливать палку.
- Класс. Тогда начну поливать ее прямо сейчас.
- Когда ты закончишь поливать ее через... шесть месяцев.
Сорен направился к церкви и оставил ее там смотреть на палку.