Переводчик/редактор/оформитель – Валерия Стогова
Оформление – Наталия Павлова
Обложка – Наталия Айс
Перевод выполнен для группы - https://vk.com/beautiful_translation
ПОСВЯЩЕНИЕ
Глава 1
Субботним утром, пока Эмилио заканчивал нанесение чернил на клиента, я дежурил за стойкой в тату–салоне. Я пролистывал тату–журнал и весело напевал под нос, как вдруг в дверь вошла причина моего счастья.
Эндрю.
Господи, я мог бы им упиваться. Я был так очарован его появлением, что даже не заметил двух пришедших с ним человек.
– Привет, – по–быстрому меня чмокнув, сказал он. Выглядел он таким же счастливым, как и я, и коснулся ладонью моей спины. – Спэнсер, это Шель.
О, да. Он работал с Шель, что было сокращением от имени Мишель. Они оба изготавливали визуальную анимацию в «ДримУоркс». Я передавал ей через Эндрю тату–журналы и в течение недели перекинулся с ней парой слов по телефону.
– Приятно наконец–то познакомиться.
– Взаимно. Много о тебе слышала, – улыбнувшись, произнесла она, а Эндрю закатил глаза. Шель представила стоявшую рядом с ней женщину. – Это моя девушка, Уэнди.
Я пожал ей руку.
– Спэнсер Коэн.
Мишель осмотрела меня с головы до ног и ухмыльнулась.
– Теперь понятно, почему у Эндрю стекленеют глаза, когда он о тебе рассказывает.
Он пихнул ее в плечо.
– Заткнись.
Шель рассмеялась.
– Это же правда. Я ежедневно с ним работаю, и он без остановки трещит о тебе.
Он простонал и бросил на них взгляд.
– В общем, именно для Мишель я одалживал тату–журналы и предложил ей прийти пообщаться с Эмилио. Просто осмотреть помещение и прочее, не для тату.
– Пока нет, – добавила Шель. – Но скоро.
– Он освободится примерно через полчаса, – сказал я. – Хотите присесть?
Мы уселись в зоне ожидания, где частенько «зависали» за утренним кофе или собирались на поздние ужины. Эндрю устроился рядом со мной и торопливо взял меня за руку.
– Так что вы надумали? – спросил я у Шель.
– О, я уже все нарисовала, – отозвалась она. – Ну, общий замысел. Эндрю помогал с движением тела и тому подобным.
Я глянул на Эндрю.
– Н–да?
Он пожал плечами и самодовольно улыбнулся.
– Как я уже говорил, именно в этом заключается моя работа. Только холсты Эмилио шевелятся. Мои – нет.
Шель вытащила из сумочки листок и протянула мне. На нем была изображена превосходная интерпретация Питера Пэна.
– Вау.
– Круто, да? – поинтересовалась она. – Он всегда был моим любимым персонажем.
Потом появился еще один листок.
– А это я нарисовала для Уэнди. Мы хотим сделать их вместе. – Шель улыбнулась Уэнди.
Второй рисунок прекрасно подходил для Уэнди – Питер Пэн и Динь–Динь. Я взглянул на девушек.
– Они отличные.
Закончив работу, Эмилио присоединился к нам и осмотрел рисунки.
– Ты правда их нарисовала?
Шель кивнула.
– Ага.
И тут меня посетила великолепная идея. Я повернулся к Эндрю и сжал его руку.
– Ты должен что–нибудь для меня нарисовать.
Эндрю моргнул.
– Тату?
– Да, – отозвался Эмилио и с энтузиазмом закивал. – Точно. Тогда девочки смогут увидеть, как все происходит.
– Да, – согласился я. – Я же говорил, что хочу еще одну. – Я вытянул полностью забитые руки. – Только не знаю, куда ее нанести.
Эмилио вручил Эндрю лист бумаги и ручку. Эндрю побледнел.
– Прямо сейчас? Спэнсер набьет ее сейчас?
Я кивнул.
– Я только «за».
– Да! – воскликнула Шель. – Давай!
Эндрю опустил ручку на листок, замер и уставился на меня.
– Ты серьезно вытатуируешь то, что я нарисую?
– Без сомнений.
Он положил ручку на листок.
– Тогда стоит подождать. Я тщательно ее проработаю. Хочу, чтоб все было идеально.
– Окей, для большого рисунка будет справедливо, – произнес я. – А сейчас нарисуй по–быстрому что–нибудь маленькое. У меня вот тут есть местечко. – Я показал на пустое пространство размером с квадрат возле локтя.
– И ее ты тоже набьешь? – спросил Эндрю.
– Ну да, но она же крошечная и впишется в общий «рукав». Просто что–нибудь маленькое.
Он покачал головой и о чем–то задумался.
– Э–э…
Затем Эмилио проговорил:
– Когда ты думаешь о Спэнсере, что первое приходит на ум?
Секунду Эндрю в меня всматривался, а потом улыбнулся. Он опустил ручку на листок и полсекунды рисовал. Точнее не совсем рисовал, скорее писал. Он развернул лист и показал мне. Я уставился на него, а он резво пояснил:
– Это скрипичный ключ и размер шесть восьмых.
Я перевел взгляд на него. Я понимал, что конкретно это означало.
– Для песни «Аллилуйя», – продолжил он объяснять остальным, наблюдавшим за нами. – Именно с этого начинается партитура.
Я был не способен отвести от него глаз. И не знал, что сказать. Было так прекрасно. Он посмотрел на меня и улыбнулся.
– Тебе нравится? – спросил он.
Я покачал головой. Нет.
– Я в восторге. Это…
Эмилио, не обращая внимания на происходившее между мной и Эндрю, забрал листок.
– Клево. – Он хлопнул меня по ноге. – Идем, я сделаю.
Все еще не отрывая взора от Эндрю, я поднялся и направился следом за Эмилио. Только вот сделал я всего несколько шагов, а потом вернулся к Эндрю, приподнял его лицо и поцеловал.
– Идеально.
Когда я уходил, он тяжело дышал и раскраснелся. А я плюхнулся на кресло Эмилио. Миллион раз он набивал мне татухи, поэтому все было знакомо и даже почти успокаивало. Пока Эмилио готовил оборудование, осторожно вошел Эндрю.
– Можно я посмотрю?
– Разумеется, – ответил я и протянул свободную руку.
Он моментально ее принял.
– Не верится, что ты вытатуируешь мой рисунок на своей коже.
– Мне он нравится.
– Но она же навсегда.
Я засмеялся.
– Ага, татуировки, они такие. Совершенно верно.
– Завали. Ты понял, о чем я.
– Понял.
– А что если тебе разонравится?
– Я никогда не разлюблю эту песню, – заверил я. – А тот факт, что ты точно знал, что для меня нарисовать, делает ее исключительной.
– Девочки? – позвал Эмилио. – Хотите посмотреть?
Вошли Шель и Уэнди, и Эмилио рассказал им об оборудовании и процессе. Соответствующим образом он расположил мою руку и на крошечном пространстве нетронутой кожи вытатуировал музыкальную ноту.
Эндрю покосился на меня, словно испытывал болезненные ощущения.
– Больно?
Я покачал головой.
– Не. – Кажется, я его не убедил. Поэтому я поднял руку, которую он до сих пор держал в своей руке. – Разве я был бы полностью ими покрыт, если б было больно?
Он пожал плечами и все равно вроде как сомневался в моих словах, но наклонился, чтоб рассмотреть поближе. Я не возражал. Он мог нависать надо мной подобным образом в любое время. От него исходило тепло и невероятный аромат. А потом он отпустил мою руку и для лучшего обзора подошел к Эмилио. И изучал творение своих рук.
– Отличные линии.
– Спасибо, дружище, – не теряя концентрации, сказал Эмилио. Все заняло буквально минуты две. Он откинулся назад, осмотрел свою работу и протер татуировку в последний раз. – Готово.
Я вскочил и направился к зеркалу разглядеть новое дополнение со всех сторон.
– Смотрится супер.
Когда я обернулся, Эндрю закусил нижнюю губу и вроде бы нервничал.
– Тебе нравится?
Я подошел к нему, опустил руки на его талию и поцеловал в щеку.
– Я в восторге. – Я снова уселся, а Эмилио показывал и рассказывал Шель и Уэнди о последующем уходе, и как лучше всего заботиться о татуировках. Он обернул мою руку, а когда закончил, я их спросил:
– Ну? Готовы записаться на первый прием?
Обе энергично кивнули.
– Да, конечно, – сказала Шель.
– Ну, хорошо, – произнес я и, оставив Эмилио убираться, проводил девушек к стойке. – На какой день?
Обе склонились к следующей субботе. Я записал обеих и снял копии с их рисунков для Эмилио. Они весело щебетали и решили провести день на Венис Бич.
– Эндрю? Хотите с нами?
Он быстро глянул на меня и покачал головой.
– Нет, спасибо.
Шель понимающе рассмеялась, а Эндрю велел ей заткнуться и зарделся, отчего она захохотала еще громче. Я обнял его и притянул к себе.
– У него есть предложение получше.
– Даже и не сомневаюсь, – проговорила Шель. Улыбаясь, она чмокнула его в щеку, пообещала увидеться на работе, и они вышли за дверь.
Эндрю глубоко вдохнул и отстранился.
– Рука болит?
Было два способа разыграть ситуацию. Первый: сказать ему правдивое «нет», безусловно, ничего у меня не болело. И второй: сыграть на полную катушку.
– Немного побаливает, – произнес я, поморщился и погладил свою руку.
Он сделал шаг назад, на лице запечатлелась тревога, и нежно взял меня за свежетатуированную руку.
– Правда?
– Да, мне нужно прилечь. – Я изобразил серьезность. – А тебе нужно ко мне присоединиться.
Закончив дезинфицировать кресло, в котором я сидел, Эмилио фыркнул, и Эндрю стремительно стрельнул в меня взглядом.
– Ты шутишь?
– Нет. – Я пытался не улыбаться. – Мне требуется куча внимания. Желательно в виде чего–нибудь развратного.
Эндрю вцепился пальцами в мои ребра, и я подпрыгнул.
– В таком случае ты покупаешь мне обед.
– Хорошо, я как раз голоден.
– И нам нужно вернуться в музыкальный магазин, – сказал он. – Как бы ни был хорош альбом Джеффа Бакли, ты слушаешь его слишком часто.
Я ахнул и изобразил обиду.
– Ты меня ранил. Его и нужно слушать слишком часто, и число прослушиваний не меньше бесконечности.
– Бесконечность – не число.
– Нет, число. – Я прошел к двери и, открыв ее, ждал, пока он выйдет первым. – После вас.
– Ты должен выбрать альбом, который я буду слушать на этой неделе. – Эндрю остановился и повернулся к Эмилио. – О, Эмилио? Хочешь, принесем тебе что–нибудь перекусить?
Эмилио быстро глянул на меня, потом улыбнулся и неспешно кивнул.
– Да, было бы неплохо. Спасибо.
Я обвил руками плечи Эндрю и вытянул его за дверь.
– Не смей подлизываться к моим друзьям. Эмилио всегда будет со мной согласен. Бесконечность – число.
Когда дверь закрывалась, до нас долетел смешок Эмилио, и я улыбался по пути к бургерной. И обнимал Эндрю рукой, где была набита новая тату.
Глава 2
Эндрю доел свой бургер и, откинувшись на спинку стула, радостно погладил живот.
– Так чем ты занимался утром? – спросил он.
Я отодвинул наполовину опустошенную тарелку, недоумевая от того, как же много он ел.
– Проснулся в одиночестве. – Я фыркнул. – Как в тебя помещается такое количество еды?
– Я все сжигаю в спортзале. Что поясняет, почему ты проснулся в одиночестве. Я же сказал, что ухожу.
– Я могу придумать кучу других способов сжечь калории.
Он зарделся, но ухмылка выдала его заинтересованность.
– Да неужели?
– Ага. И тебе даже не придется натягивать спортивный костюм.
– На мне будет хоть какая–то одежда?
– Безусловно, нет.
Он рассмеялся.
– Не подумал.
– Честно говоря, тот факт, что ты прячешь свое тело под тканью, – преступление против человечества.
Он почти выплюнул свой напиток, но успел собраться.
– Сомневаюсь, что человечество согласилось бы.
– Тогда либо они не правы, либо вруны. Или лесбиянки. Или входят в антиромбиковое сообщество.
Он зашелся в хохоте.
– Антиромбиковое сообщество? – Он опустил взгляд на свой жилет с ромбиками. – Раз они против ромбиков, значит, должны выступать против моего ношения таких жилетов. Таким образом, они примут сторону тех, кто предпочтет, чтоб я не носил подобную одежду, а никак не наоборот.
– Не исправляй меня при помощи логики, рассуждений и разума. Было смешнее именно так, как сказал я.
Он снова засмеялся и посмотрел на меня нежным, теплым взглядом.
– Ну? Готов к вечерней свиданке?
Мое прекрасное настроение пикировало в Дерьмовилль.
– Это не свидание.
– Я пошутил.
Глядя в стакан, я нахмурился. Мы уже обсуждали этот вопрос.
– Это работа. Мне за нее платят. Будь у меня выбор, я провел бы вечер с тобой. Ты должен знать, что для меня это всего лишь работа.
Он поднял руку.
– Спэнсер, я просто пошутил.
– Прости. – Я вздохнул. Он сказал, что пошутил, но мне стало любопытно… – Пожалуйста, Эндрю, скажи, что тебя все устраивает.
– Устраивает. – Он взял меня за руку. – Я знаю, что это всего лишь работа. Я просто прикалывался. Должно было быть смешно. Мне известно, что поход на официальный ужин с нудным стариком – последнее, чем тебе хотелось бы заняться.
– Нудным стариком?
– Ты сам его так называл.
– Верно.
– И я имею право шутить на эту тему, – заявил он. – Потому что сегодня, пока ты будешь сидеть на корпоративном ужине с несимпатичным тебе мужиком, будешь слушать речи незнакомых людей, работающих в компании, к которой ты не имеешь ни малейшего отношения, я свернусь калачиком в кресле из ротанга, буду читать книгу и слушать купленный тобой новый альбом.
Я поймал себя на том, что улыбался.
– Все равно не смешно.
Он усмехнулся.
– Да уж. Наверно, я даже спущусь вниз и побуду с Эмилио, пока он не закроет салон.
Мой рот распахнулся.
– Ненавижу тебя.
Он ухмыльнулся.
– Не правда. И не открывай вот так свой рот, или у меня может возникнуть соблазн что–нибудь туда засунуть.
Теперь я хохотнул.
– Мы можем пройти в уборную.
Он закатил глаза и взял фри с моей тарелки. Он держал ее в руке как оружие.
– Появился бы соблазн засунуть тебе в рот картошку, Спэнсер. Картошку.
– Моя идея мне нравится больше.
Он прожевал фри и выбрался из кабинки.
– Тогда пошли.
Я восторженно на него посмотрел.
– Правда?
– Нет, не в уборную, – прошептал он, забирая бургер для Эмилио со стола. – В музыкальный магазин, а потом к тебе. А затем можешь делать со мной все, что пожелаешь.
– Обещаешь?
– Зависит от того, какой альбом ты мне купишь.
– Шантаж значит?
– Нет. Считай это системой выплат и вознаграждений.
Я закатил глаза и отправился к двери, которую покорно придержал для него открытой.
– Просто чтоб ты знал: я не против шантажа. Если он означает, что весь день мы проведем в постели, тогда я только «за».
Он расхохотался и протянул руку.
– Можно я возьму тебя за руку?
– Можно, – сказал я, но в последнюю секунду руку отдернул. – Зависит от того, имею ли я свободу действий в выборе альбома.
Обдумывая мое возражение, он прищурился.
– Х–м–м, а ты умеешь торговаться. Ладно.
Я протянул руку, и он быстро ее сцапал. Вероятно, пока я не успел добавить еще каких–нибудь условий. Мы шли по улице, взявшись за руки, и всю дорогу я ухмылялся.
– И просто чтоб ты знал: если музыка окажется дерьмовой, я могу наложить вето на условие о пребывании весь день в постели.
Я закатился смехом.
– Тем лучше, что вкус у меня безупречный. И, – добавил я, – я не против поиметь тебя на диване.
Он хмыкнул.
– Я так до сих пор и не сообразил, как нам использовать кресло из ротанга.