— А даже если найдет, — весело закончила Ирен, — то к тому времени я уже нагуляюсь и смогу вернуться в отель.
Ехать до центра минут двадцать. Я высадила Ирен возле первого же небоскреба и указала на обычную стеклянную дверь, чуть в стороне от огромного входа.
— Иди туда, смотри только на указатели.
— Спасибо! — Уже перебравшаяся на переднее сиденье, новая знакомая захлопала в ладоши. — Ты такая милая! Другой бы кто меня или в психушку сдал, или в полицию.
— Я не милая, я глупая.
— Помогать людям — не глупость. Слушай, а давай завтра встретимся?
— А как же жених? — попыталась я отбиться. У меня завтра планировался крайне насыщенный день, хотелось отправить заказчику то, что уже получалось. Плюс морально покарать дизайнера, которая подобрала не те оттенки. И сделала малочитаемый шрифт.
— Для него на первом месте работа. Знает, что я никуда не денусь. Ева, пожалуйста, я тут всего на пару дней. Ты занята, да? Может, увидимся утром? Поболтаем? В Fair Plaza отличные завтраки, как мне говорили.
Вот честно, я хотела отказаться. А потом посмотрела на Ирен. И… невольно вырвалось:
— Часов в одиннадцать я смогу приехать.
Не сочтите меня безвольной идиоткой, просто показалось, что она чем-то похожа на меня. Девочка из богатой семьи, которая удирает от охраны, когда хочет хоть на миг глотнуть свободы. Что? У меня тоже был такой период. Лет в шестнадцать. Мама тогда приставила охранника и велела, чтобы я везде ходила с ним. Тогда ей угрожал какой-то совершенно безумный фанат. И мама опасалась, что он может меня похитить, ради того чтобы встретиться с ней. Кстати, опасалась не напрасно. У одной из ее «коллег» так украли дочку. К счастью, все закончилось благополучно, но девочка долго посещала психотерапевта.
Помахав рукой Ирен, я быстро глянула на часы. До встречи с Ханом оставалось всего ничего. А он к тому же собирался заехать за мной. Так что следовало вернуться и хотя бы сменить свитер на что-то более легкое. Мы же не по улицам гулять будем.
Когда я вернулась домой, часы показывали без пяти семь. Бабули по-прежнему не было. Ворвавшись в квартиру, я буквально на ходу стянула свитер, накинула красную блузку из плотного мягкого материала и расчесала волосы. Платок засунула в прежнее укрытие: под посудомойку. И тут же услышала автомобильный сигнал на улице.
Это мог быть кто угодно. Но почему-то сердце подпрыгнуло к горлу, в животе все скрутило от волнения, а пальцы похолодели. Стараясь не сорваться на бег, я подкралась к окну в гостиной и осторожно выглянула.
Нет, у Хана Зегерса явно была склонность к картинным появлениям. Он мог позвонить по телефону и сказать, что приехал. Но вместо этого посигналил, вылез из машины и прислонился к ней, задрав голову. При этом в руках был небольшой букет снежно-белых мелких цветов. Пока не разобрала — каких.
Я не выдержала и вышла на балкон, чувствуя себя какой-то принцессой из сказки, за которой прискакал принц. Ага, на белом коне. Самое забавное, что машину Хан и правда выбрал белую. «Тойота Королла», вся такая чистенькая и красивая.
— А если бы я не отреагировала на сигнал? — поинтересовалась у широко улыбавшегося Хана. Тот развел руками:
— Я полагался на твою интуицию.
С соседнего балкона с интересом наблюдал соседушка. Где-то в кустах возле детской площадки промелькнуло что-то, подозрительно похожее на человека. То ли папарацци, то ли за мной следили недоброжелатели. На всякий случай я продемонстрировала кустам средний палец и удалилась с балкона.
Глава 9
Calgary Tower строилась в честь одного из юбилеев страны, плюс изначально в ней собирались открывать офисы две крупнейшие на тот момент компании. Высотой 191 метр, башня стала своего рода символом города. Конструкцию специально спроектировали так, что она слегка покачивалась на ветру, но при этом была невероятно прочной и устойчивой. На самом верху находились смотровая площадка и ресторан.
Сама я там бывала пару раз, но особого восторга из-за боязни высоты не испытала. Тем не менее отказать Хану тоже не могла. Я же не устраиваю истерики, находясь на высоте почти двести метров, меня не тошнит, не тянет упасть в обморок. Просто становится неприятно и тянет присесть.
Ехать с Зегерсом оказалось на удивление спокойно. Он не пытался лихачить, не плелся вдоль тротуаров, не красовался. А просто вел машину, соблюдая правила. Притом чувствовалось, что опыта за рулем у него просто море. Он словно заранее угадывал тот или иной маневр едущих рядом автомобилей.
— Как твоя мать? — поинтересовался Хан, когда мы уже подъезжали к центру. — Ее выпустили из клиники? А ты сама? Все еще опасаешься нападений?
— Опасаюсь, — призналась со смешком, — купила вот газовый баллончик, ношу в кармане.
— Глупо, — тут же отреагировал собеседник. — Если ветер будет дуть в твою сторону, то весь заряд получишь в лицо и станешь легкой добычей.
Я растерялась и спросила:
— И что теперь? Получать разрешение на оружие? Но так же и убить можно!
— Серьезно? Судя по последним событиям, нападавшие тоже не розовыми лепестками пытают. Не хочешь носить оружие — купи бейсбольную биту.
— А нож?
— Если умеешь пользоваться. Иначе его обратят против тебя. С огнестрелами, кстати, такая же ситуация. Можно взять травмат. Из него, конечно, реально убить, но все же чаще — просто причинишь сильную боль и дезориентируешь противника.
— Ого, у тебя познания! — восхитилась я. — Откуда?
— В наше беспокойное время лучше быть в курсе приемов самообороны, — пожал плечами Хан. — Походи на карате, самбо. В любом случае улучшится реакция, физическая форма. В смысле у тебя с ней и так все хорошо, но тут еще будет и силовая подготовка.
— Заворачивай сюда, — заметила я парковку неподалеку от башни. — Дальше уже останавливаться нельзя. Есть еще парковочка совсем неподалеку от входа, но там цены адские.
— Но там же ближе!
— И почти всегда занято. Вечером многие прутся посмотреть на город с высоты птичьего полета. А потом посидеть в ресторане. Так что почти уверена, что парковка забита. И придется нам еще минут десять колесить вокруг.
— Последую совету местного жителя, — улыбнулся Хан. Я же чуть не растеклась по сиденью возбужденной булькающей лужицей. Черт, ну что за улыбка, а? Такая спокойная и при этом ударяющая куда-то в самый центр души.
Всегда любила уверенных в себе мужчин, которые не пыжатся, стараясь произвести впечатление на спутницу. Они и без того знают, как выглядят, оттого и спокойны.
Но Зегерс буквально возглавлял эту армию «настоящих мужчин». Без ужимок альфа-самца или тупых подкатов, без намеков о своем состоянии или о том, что у него есть связи. Без пустых хвастливых речей о победах на любовных фронтах. И без жалоб на жестоких женщин.
Хотя недостатков тоже хватало. Пусть я знала его мало, но уже поняла: Хан похож на мину замедленного действия. Молчит, терпит, а потом взрывается. Например, как в аэропорту. И у него прослеживаются явные признаки шовинизма. Такого легкого и вроде ироничного, но тем не менее.
С другой стороны, будем честными, много ли мужиков с радостью согласятся, что женщины умнее, хитрее и вообще могут стоять наравне с ними, красивыми. Да скорее бороду сжуют, чем признаются.
Как я и думала, парковка возле Calgary Tower была забита до отказа. Вечер, многие после работы решили отдохнуть и расслабиться. Это летом в такой час обычно забиты все парки, а сейчас, когда дождь и мерзкий ветер, поневоле будешь искать место потеплее.
В просторном и ярко освещенном холле со стеклянными стенами было жарко и довольно многолюдно. Не все поднимались на лифтах вверх. Некоторые просто зашли посмотреть на забавные статуи медведя в костюме, овечек, еще каких-то животных. Пофотографироваться на их фоне или посидеть на полукруглых диванчиках. Остальные же покупали билеты и поднимались на двух стеклянных лифтах наверх.
Хан проигнорировал мои попытки заплатить за свой билет и буквально за руку затащил в лифт. Я тут же повернулась лицом к спутнику и постаралась не думать о том, что вокруг меня всего лишь стекло, пусть и очень прочное.
Но лифт не самое страшное. Я хотя бы знаю принцип его работы и так далее. А вот когда мы поднялись на самый верх, где находились вращающийся ресторан и обзорная площадка… тут ноги противно похолодели.
Так бывало всегда, когда я поднималась куда-то выше пятого этажа. И этот раз исключением не стал. Пришлось стиснуть зубы и начать бормотать заклинание «тут все надежно, тут безопасно». Одновременно я шла за Ханом, который с интересом оглядывался вокруг. Снаружи помещение казалось гораздо больше. Внутри же основную часть занимал ресторан, выполненный в классическом стиле. Столики под белыми скатертями, золотисто-коричневая мебель, меню в кожаных папках и строго одетые официанты. А по краям помещения пол сделан из очень толстого стекла. И такие же стены. Оттуда можно было полюбоваться городом и окрестностями с высоты почти двести метров. Что сейчас многие и делали. Часто приятный полумрак ресторана разрезали вспышки от фотоаппаратов.
Хан, конечно, пошел прямо к стене, за которой сейчас сверкал огнями вечерний город.
— Потрясающее зрелище, — произнес, встав на стеклянную часть пола и облокотившись о прозрачную стену.
— Ага. — Я внимательно разглядывала само помещение, стараясь не думать о бездне под собой. Ноги холодели все больше.
— Ева, подойди, я хочу сфотографировать тебя на фоне города.
— Я не слишком фотогенична, — пробормотала автоматически. Встать на стеклянный пол? Ни за что! Меня туда затащат только трупиком.
— Не ври, ты копия своей матери. Ты не можешь быть нефотогенична.
— Супер! Тогда давай сфотографируемся там! — предложила я и ткнула пальцем в сторону ресторана. — Сяду на стол и широко улыбнусь. Главное удрать потом, пока официанты не привязались.
— Ева…
Хан уже окончательно отвернулся от стены и в упор смотрел на меня. А я что? Я просто смотрела куда-то под ноги, на темно-красный тонкий ковролин. А под ним была огромная высота… ой!
Пространство мягко поехало куда-то. Я даже не успела испугаться, как оказалась в крепких объятиях.
— Ты боишься высоты? — Хан говорил тихо, чтобы не привлечь лишнего внимания. Молодец, а то бы началась суматоха, волнение, кто-нибудь мог меня узнать. Ой, нет, мне сейчас лучше быть тише воды, ниже травы.
— Есть немного, — призналась так же тихо, радуясь, что он развернул меня к себе. И широкой спиной закрыл практически весь обзор.
Голова уже не кружилась. И вообще такое произошло в первый раз. Видимо, все же сказался легкий стресс последних дней.
— Тогда какого… ты поперлась на обзорную площадку? — Голос Хана прозвучал неожиданно сердито.
Ого! Он не собирался меня успокаивать или плясать квохтающей курочкой. Вместо этого впился пальцами в мои плечи так, что стало почти больно, и слегка встряхнул. Так, чтобы не привлекать внимания, но дать мне прочувствовать всю степень возмущения.
— Отвечай!
— Отстань, ты мне не мамочка.
— Мамочка бы тебя пожалела, а я не буду. Это тупая гордость или что?
— Это нежелание показывать себя слабой, — тихо рявкнула я, борясь с порывом заехать лбом ему в нос. Что вообще за разговоры? Он себя кем возомнил?
— Ну и как? — вдруг ехидно спросил Хан. — Показала? Давно у тебя эта фобия?
— С детства. И мне всегда удавалось ее скрывать!
Наверное, со стороны мы выглядели милой обнявшейся парочкой, которая шепчет друг другу любовные глупости. Руки Хана продолжали находиться у меня на спине, а я невольно положила ладони ему на грудь. Хорошо так было, уютно.
Ага, если бы не легкое бешенство от чьего-то поведения. Мне выговаривали как маленькой девочке.
— Знаете, мистер Зегерс, вы сами предложили сюда поехать, — я уперлась ладонями посильнее, — так что не надо сваливать с больной головы на здоровую.
— А твоя больная головушка не догадалась подумать, что лучше предупредить о своей фобии, чем пытаться изображать героиню и потом едва не хлопнуться на пол?
— Я не люблю распространяться о своих болячках!
— Зато явно обожаешь картинно падать в обморок, мм-м?
— Картинно? — взвилась я, поймала пару заинтересованных взглядов от проходивших мимо людей и продолжила гораздо тише: — Это вы, мистер Зегерс, любите произвести впечатление. Причем не всегда приятное. Например, обозвать незнакомую девушку шлюхой исключительно за то, что вместе упали в фонтан. Молчите? Я нашла то слово. Вы ругались на латыни. Не буду спрашивать зачем, у каждого свои заморочки. Но…
И вот тут меня просто заткнули поцелуем. Серьезно, Хан буквально силой заставил мои губы приоткрыться, сминая их своими. Словно старался показать, кто тут главный. И покорить.
Ну да, конечно. Признаюсь, на несколько секунд я растерялась. У него оказались очень теплые и опытные губы, от прикосновения которых по телу разлилось мягкое пламя. Где-то глубоко внутри. И руки сами по себе скользнули выше, обнимая спутника за шею…
Кусать было немного жалко, но я это сделала. Зубами прихватила нижнюю губу так, что Хан зашипел от боли. После чего отстранилась и невинно сообщила:
— Ой…
Кстати, и правда «ой». Судя по взгляду, мой спутник задумал недоброе. Хотя, что он мог сделать при таком скоплении народа? Укусить в ответ или опять обругать на латыни?
Умом понимая, что вряд ли он выкинет меня в окно, я все равно попятилась в сторону лифта.
— Ева, стоять… — пока еще негромко, но жестко произнес Хан.
Ага, после такого тона ноги сами собой ускорили шаг. А уж когда мой спутник направился следом, то я вовсе развернулась и побежала. Как выяснилось, зря. В лифт мы попали одновременно. Плюс еще и со свидетелями: тремя воркующими парочками. Так что пришлось замереть, буквально затылком чувствуя горячее дыхание Хана. Так и ехали, слушая классику из невидимых колонок и перешептывания одной из парочек. Я успела расслышать, что они сегодня едут в отель, а через месяц свадьба, после чего недельный отдых в Мексике. Начала слушать обсуждение противозачаточных, но тут лифт тихо звякнул и остановился на первом этаже. Пришлось выходить, тем более Хан мягко, но твердо взял меня под локоть и таким образом практически вытолкал из лифта. Чувствую, если бы не люди вокруг, он мог еще и ногой под попу подпихнуть для ускорения.
Не сопротивлялась я из тупого чувства гордости и нежелания привлекать внимание. Во-первых, Хан все равно сильнее, а значит, мои трепыхания будут выглядеть унизительно, во-вторых, кто-нибудь может снять на телефон, а потом выложить в Сеть. Я-то лицо не публичное, а вот мама… И посыплются комментарии, типа: «Дочь известной топ-модели — мазохистка», «Игры БДСМ прямо на улице», «Феминистки протестуют: мужчины окончательно распоясались». И кому от этого станет хорошо?
Продолжая молчать, Хан вывел меня на улицу и… отпустил. После чего посоветовал:
— Или беги, как собиралась, или объясни, за что ты меня пыталась покалечить.
Бежать уже расхотелось, так как вроде спутник «перегорел» и если собирался мстить, то не сейчас.
— Я люблю погорячее, — пожала я плечами, сохраняя то же невинное выражение лица. — Что ты смотришь? Перчинка всегда придает такой… пикантный привкус.
— Привкус крови?
— Эй, я не так сильно укусила.
— Вот спасибо, — едва не раскланялся Хан. — А сбежать потом зачем пыталась?
— Ты свое лицо видел?
— Я не собирался ничего делать, хотя мне и было больно, — пожаловался коварный тип. — Между прочим, до сих пор болит.
— А то! Я тщательно слежу за клыками.
И вот тут Зегерс расхохотался. В голос. Так заразительно, что проходившие мимо немногочисленные прохожие оборачивались и тоже чуть улыбались. А какая-то женщина в малиновой куртке кивнула на Хана и показала мне вздернутый вверх большой палец. Ну да, согласна, мужчина шикарный. И смеется красиво.
— Знаешь, Ева, — проговорил он, отсмеявшись, — я понял, что не могу предугадать твои поступки.
— Мама тоже говорит, что я абсолютно неуправляема и нелогична.
— Сейчас ты захочешь… — Тут речь Хана перебил звонок его мобильника. Чуть нахмурившись, мой собеседник достал телефон и коротко сказал: — Слушаю…