Он решил провести ряд отвлекающих маневров на предельно допустимой дистанции (предельно допустимой для его корабля, так как для вражеского оружия она была чуть ли не идеальной), чтобы усыпить бдительность командира орлигианского звездолета и внушить ему, будто земляне намерены выйти из боя. Беспрецедентный по смелости замысел — ведь попытка спастись бегством от боевого корабля орлигиан сулит неминуемую гибель от их основного оружия, — но на первый раз… вдруг повезет?! Вдруг орлигианский командир подумает, что земной корабль поврежден, или расстрелял все боеприпасы, или у капитана землян не хватает мужества пойти на таран. Словом, противник будет озадачен и, возможно, не столь внимателен…
— Ревиора, ты готов? — спокойно спросил Мак-Юэн.
В следующий миг он заложил крутой вираж, а когда вражеский звездолет оказался в центре переднего видеоэкрана, на полную мощность включил вспомогательные двигатели. Изображение орлигианского звездолета начало расти — сперва медленно, потом быстрее и, наконец, разом перестало умещаться в рамках видеоэкрана. Непрерывная глухая вибрация подсказала капитану: пользуясь тем, что корабль идет устойчивым курсом, а противник находится прямо перед ними, Ревиора стремится выжать все возможное из носовой артустановки. Мак-Юэну показалось, будто из свежей пробоины в корпусе вражеского звездолета вырвался столб дыма; затем изображение пропало и возникло вновь уже как быстро уменьшающаяся отметка на заднем видеоэкране.
У него взмокли ладони, едкий пот заливал глаза. Сбрось скорость! — лихорадочно твердил мозг медлительным, непослушным пальцам. Отверни в сторону! Маневрируй! А главное — держись ближе к противнику!..
Итак, чтобы дать Ревиоре возможность в упор расстрелять врага, Мак-Юэн пошел на стремительное сближение с орлигианским звездолетом. Целых пять секунд он вел свой корабль прямым курсом, отказавшись от маневрирования. Риск был колоссальный, но Мак-Юэн рассчитывал, что орлигиане не применят своего основного оружия, опасаясь, что земной корабль на полном ходу врежется в них даже после того, как и сам корабль, и его экипаж будут мертвы. Сейчас, однако, звездолет землян быстро удалялся от вражеского корабля, и следовало срочно возобновить маневрирование. Мак-Юэн бросил корабль в штопор, затем перешел на зигзагообразное лавирование, одновременно стараясь погасить набранную при атаке скорость, чтобы не слишком оторваться от противника.
Маневрировать на значительном удалении от врага было намного рискованней, чем вблизи, поскольку у главного оружия орлигиан с расстоянием увеличивается сектор захвата цели. Наибольшую безопасность обеспечивают высокая скорость и непрерывное маневрирование как можно ближе к кораблю орлигиан. Во всяком случае, обеспечивали до сих пор…
Было установлено, что генератор излучения, или силового поля, или поля напряжения, — основное оружие орлигиан, — набирал мощность за шесть-семь секунд, однако если уж земной корабль попадал в зону действия этого поля, или луча, то мгновенно погибал вместе с командой. Как ни странно, мертвые звездолеты внешне выглядели неповрежденными. Соблюдая максимальную осторожность, можно было даже проникнуть внутрь. Но боже упаси царапнуть металл корабля или кольнуть иглой погибшего — результат напоминал небольшой атомный взрыв, только (и вот вам очередная загадка) без малейших следов радиоактивного излучения и остаточной радиации. К таким кораблям теперь вовсе не приближались, а угрозы для астронавигации они не представляли, так как удар первого же метеорита вызывал аннигиляцию.
Таково было орлигианское сверхоружие, одно из многих в их арсенале; оно-то и отбросило землян — во всем, что касается тактики, — вспять, к временам лука и стрел.
Мак-Юэн машинально отметил, как вибрирует кабина — это Ревиора, ругаясь точно зеленый юнец, вел огонь из телеуправляемого бокового орудия — и как порою корабль болезненно вздрагивает от прямых попаданий вражеских снарядов. В эту минуту он страстно желал одного — возможности выйти из боя и ускользнуть прочь; не оттого, поспешно заверил он себя, что дорожит своей шкурой, а оттого, что столь необычно складывающийся бой говорит о важных переменах в стратегии орлигиан. Эти перемены требуют разработки срочных контрмер, и Мак-Юэн надеялся, что высшее командование на Земле сумеет найти правильное решение — сам он его не видел.
Лучше бы этот проклятый швед Нюберг, чье безрассудство и высокомерие развязало межзвездную войну, вообще не родился на свет, подумал Мак-Юэн, или по крайней мере был бы не настолько упрям, сумасброден и честолюбив. Капитан понимал бесплодность подобных фантазий, но даже в разгар нынешнего боя, самого трудного на его памяти, никак не мог отогнать эту предательски затаившуюся в дальних уголках мозга мысль, уводившую его в мир несбыточных мечтаний…
Пять лет назад исследовательский корабль землян «Звездочет» — пятьдесят восемь членов экипажа и семь гражданских специалистов, капитан Сигвард Нюберг — впервые в истории человечества встретился в глубинах космоса с космическим кораблем инопланетной расы. Сохранившаяся в архиве покойного капитана Нюберга магнитофонная запись описывает волнение землян, а ежедневные краткие записи в бортовом журнале дают представление о том, как трудно давалось налаживание первых контактов.
Как ни странно, инопланетяне, которые впоследствии стали известны под именем орлигиан, поначалу, казалось, не хотели поддерживать контакт, хотя и враждебных намерений тоже не проявляли. Находившийся на борту «Звездочета» психолог, видимо не располагая сколько-нибудь достоверной информацией, предположил, что объясняется подобное поведение либо присущим этой цивилизации глубоким консерватизмом, либо самой заурядной боязливостью. Он добавил, однако, что второе объяснение представляется маловероятным, ибо космолет инопланетян в четыре раза больше земного. Но капитану Нюбергу удалось сохранить установленный контакт (каким образом — неизвестно, так как он не любил хвастать своими успехами) и даже расширить его, перейти от обмена несложными радиосигналами к обмену капсулами с технической информацией, что позволило скоординировать каналы связи.
Вскоре после того, как между звездолетами была установлена акустическая и визуальная связь, возникли осложнения. В последней записи, сделанной капитаном Нюбергом, говорилось, что инопланетяне никакие не чудовища, а симпатичные пушистые существа, с виду похожие на медвежат; состав атмосферы и сила притяжения на их родине достаточно сходны с земными, так что представителям обеих рас ни на той, ни на другой планете не потребовалось бы скафандров и прочих вспомогательных средств. Командиры звездолетов обменялись несколькими фразами и представились друг другу. Однако Нюберг, у которого возникло впечатление, что орлигиане опять начинают сторониться землян, решил завтра же лично побывать на чужом корабле.
Когда девятеро землян — команда космобота, который во время этих событий обследовал близлежащую солнечную систему, — вернулись на «Звездочет», они обнаружили, что на корабле разыгралась кровавая резня. Весь экипаж был перебит, и вид трупов говорил о том, что с людьми расправились при помощи первых попавшихся тупых орудий. Убийцы не знали пощады, причем людей, видимо, захватили врасплох: палуба лишь в нескольких местах была испачкана кровью, которая не совпадала ни с одной из земных групп, а погибших орлигиан на корабле не было.
Этим девятерым каким-то чудом удалось привести звездолет обратно на Землю. Ситуация, само собой, накалилась до предела, тем более что в экипаж «Звездочета» входили представители различных рас, и вот Земля, где уже свыше трехсот лет царил мир, оказалась втянута в войну с инопланетной цивилизацией.
И война, думал Мак-Юэн, яростно бросая корабль то в одну, то в другую сторону в полумиле от легкого крейсера орлигиан, непомерно затянулась. Для населения Земли она понемногу утратила актуальность, а заодно в людях угасло и вызвавшее ее чувство возмущения и праведного гнева. Помимо обременительных расходов на оборону и отсутствия в магазинах игрушечных медвежат, внешне вообще мало что напоминало о том, что война продолжается. И тем не менее страх, обыкновенный страх требовал и будет требовать максимальных усилий в военной области. При желании Земля в любой момент могла бы отозвать назад свой космический флот, покинуть вражеский сектор космоса и прекратить военные действия. Ни одна из воюющих сторон не знала, где находится родоначальная планета противника. Но подобное решение оставило бы конфликт неурегулированным, и в конечном итоге — через пятьдесят или пятьсот лет — орлигиане неизбежно отыскали бы Землю. Земляне были слишком порядочны, чтобы добывать себе мир и покой ценою благополучия прапраправнуков.
Однако военные действия носили какой-то беспорядочный и неудовлетворительный для землян характер. «Линия фронта» пролегала в том самом секторе Галактики, где произошел первый контакт; воюющие стороны создали базы на планетах этого региона и наладили их снабжение, тщательно скрывая отправной пункт транспортных звездолетов. Ввиду колоссальных расстояний о мало-мальски серьезном патрулировании не могло быть и речи, а сражения фактически представляли собой ряд стихийных стычек, разбросанных в необозримом пространстве. Если не совершалось налетов на базы противника, то нередко и три, и четыре недели проходили без единой стычки, а ведь обе стороны вели войну с максимальным напряжением сил. Все это лишний раз подтверждало давным-давно известный тезис, что межзвездная война по самой сути своей нелепа и бессмысленна. Но главным источником неудовлетворенности было то, что Земля медленно, но верно проигрывала войну.
Превосходство в наступательном и оборонительном оружии принадлежало орлигианам. Их звездолеты были окружены силовым полем двухмильного радиуса, которое первоначально, видимо, предназначалось для защиты от метеоритов; это поле сжигало и расплавляло все, что бы ни приближалось к звездолету с опасными для него скоростью и массой — метеориты, ракеты, атакующие корабли. Проникнуть внутрь защитного поля можно было лишь на минимальной скорости — то есть практически ползком. Однако внутри поля автономная система самонаведения ракет мгновенно выходила из строя, и ракеты беспомощно проплывали мимо цели. В одном-двух случаях, когда ракеты случайно поражали орлигианский корабль, их ядерные боеголовки не взрывались.
Ученые на Земле сумели воспроизвести это защитное поле, но для земных кораблей в нем не было пользы, поскольку орлигиане не прибегали к такому примитивному наступательному оружию, как атомные ракеты, — они обладали Сверхоружием.
Ученые не могли ни понять это оружие, ни тем более воспроизвести его. Знали только, что это либо луч, либо силовое поле, что сфокусировать его можно лишь по истечении нескольких секунд, а дальность его действия равна примерно тридцати милям. Противопоставить этому оружию землянам было нечего. Пораженный им корабль умирал, превращался хотя и в неповрежденный, но неприкасаемый остов, который взрывался от первого же резкого удара метеорита или дрейфующего обломка другого корабля. Полагали также, что именно Сверхоружие нейтрализует ядерные боеголовки ракет вблизи орлигианских звездолетов, но это была всего-навсего гипотеза.
Мак-Юэн помнил, какая паника охватила высшее командование, когда новейшее наступательное оружие Земли оказалось бесполезным. Требовалось принципиально новое оружие, притом несложное и бесхитростное, чтобы смертоносные лучи орлигиан были против него бессильны, требовалась и новая тактика. В конечном итоге такое оружие нашли. Для этого пришлось обратиться к военному искусству давно минувших времен, правда не в столь седую старину, как средневековье, но к последней второй мировой войне, к ее противотанковым орудиям и боевым ракетам на химическом топливе. Была выработана и единственно возможная тактика применения такого оружия, которая, однако, вела к ощутимым потерям среди астронавтов.
Взволнованный голос Ревиоры (тот уже не ругался) мгновенно вернул Мак-Юэна к действительности.
— Сэр! Сэр! Могу я переключить на себя управление кораблем?
— Зачем?
— Боеприпасы на исходе, но у нас остались три ракеты «Марк-V» в носовой пусковой установке, — затараторил канонир. — Она опять действует: я устранил неисправность в электроцепи. Противник не ждет, что мы применим ракеты на этой стадии боя. Можно использовать тот приемчик Хоки… — Ревиора осекся, потом с запинкой продолжил: — Я… извините, я хотел сказать — капитана Хокасури…
— Помолчи, — оборвал Мак-Юэн. Бросил взгляд на контрольную панель и переключил управление кораблем на Ревиору. — Ладно. Действуй.
Хоки был неистощим на тактические уловки. Хокасури и Мак-Юэн, неизменно вылетавшие на свободный поиск парой, были известны как непревзойденная, не знавшая поражений «старая гвардия». Но каждая пара непобедима лишь до тех пор, пока возвращается из боя в полном составе. Мак-Юэн нервно заерзал в кресле. Временно свободный от управления кораблем, он мысленно перенесся назад, к первым минутам боя. Лишь дурацким невезением можно объяснить гибель напарника, ведь маленький, неизменно вежливый японец был не из тех, кто допускает ошибки…
Они с Хокасури обследовали близлежащую планету в поисках базы противника, как вдруг заметили звездолет орлигиан, по-видимому тоже выполнявший разведывательную миссию. До вражеского звездолета было около двухсот миль. Корабли землян мгновенно разошлись в стороны и начали атаку.
Орлигиане летали на сравнительно крупных звездолетах: очевидно, генераторы Сверхоружия занимают много места. Корабли землян — маленькие, юркие, обладающие высокой скоростью и маневренностью — выходили на поиск в паре. Подобная тактика, хоть и не гарантировала стопроцентного успеха, все же зарекомендовала себя как единственный эффективный метод борьбы с противником. Дальность действия Сверхоружия составляла тридцать миль, и на фокусировку уходило шесть-семь секунд. Таким образом, два земных корабля, зайдя с двух разных сторон, непрерывно лавируя на высоких скоростях, выстреливая «ловушками» и используя прочие маневры и уловки, имели шанс невредимыми приблизиться вплотную к окутывающему звездолет орлигиан защитному полю. Но чтобы проникнуть внутрь поля, атакующие корабли должны были резко сбросить скорость, и как раз в этот критический момент из двух нападающих оставался живым только один: противник располагал достаточным временем, чтобы сфокусировать на одном из них лучи Сверхоружия. Зато уцелевший корабль вступал в схватку (максимальное сближение с врагом и высокая маневренность служили защитой от медлительного Сверхоружия) и в упор расстреливал вражеский звездолет бронебойными снарядами и ракетами, постепенно превращая его в дырявый остов.
Начав ближний бой, земляне вынуждены были сражаться насмерть, так как при малейшей попытке снова выйти за пределы силового поля их корабль неизбежно становился беззащитной мишенью.
Мак-Юэн не сомневался, что Хокасури проникнет внутрь поля — это им не раз удавалось вопреки всем вероятностным и статистическим законам. Боевые друзья были непревзойденным тандемом, пилотами экстра-класса, асами, носителями особых качеств, которые позволили им одержать победу в восемнадцати боевых вылетах и вместе вернуться на базу. Но сегодня Мак-Юэн увидел, как корабль Хокасури, пораженный вражеским Сверхоружием, остановился, замер, потом вошел в пике, беспомощно ринулся вниз, навстречу незнакомой планете, и взорвался в верхних слоях атмосферы.
И тут Мак-Юэн впервые вспыхнул гневом и ненавистью к своему противнику; все предыдущие сражения были для него скорее азартной и очень опасной игрой с крупными ставками. Но гнев тут же сменился внезапным страхом, чуть ли не паникой, потому что орлигианский звездолет, который при таком сближении должен был бы стать беспомощной жертвой, неожиданно открыл ответный огонь. Мало того, противник применил архаичное оружие того же типа, что и земляне, — какие-то крупнокалиберные пулеметы. В результате земной корабль получил почти столь же тяжелые повреждения, как и звездолет орлигиан.
Мак-Юэн видел, как вражеский звездолет вновь быстро заполняет передний видеоэкран. Носовые ракетные установки были стационарными, для наводки и пуска нужно было прицелиться всем кораблем, и сделать это мог только канонир, поскольку приборы управления огнем на контрольной панели Мак-Юэна не действовали.
Прием Хокасури заключался в том, чтобы пробить орудийным огнем корпус вражеского звездолета и всадить в образовавшуюся пробоину прибереженные до поры до времени ракеты. Здесь требовалась снайперская точность. Что ж, возможно, Ревиора окажется на высоте.
Четыре мучительные секунды Ревиора вел корабль прямо в лоб вражескому звездолету под непрерывным огнем двух бортовых артустановок орлигиан. Внезапно корабль дрогнул — ракеты молнией рванулись вперед и безошибочно вошли в длинную темную трещину, пробитую в корпусе вражеского корабля во время предыдущей атаки. Все остальное случилось буквально в один миг. Металлические обломки фонтаном выплеснулись наружу, щербатая рваная щель в корпусе орлигианского звездолета удлинилась, раздалась в стороны и превратилась в страшную зияющую брешь. В ту же секунду Ревиора пронзительно закричал и сразу как-то неестественно оборвал крик. Наверно, пробит скафандр, воздух вышел и микрофон отказал, мелькнуло в голове Мак-Юэна, и он бросился к пульту управления.