Представляете?! Два года мальчишка зажимал каждый цент, а экспертиза в итоге так и не понадобилась. Когда они с мамой явились к биологическому родителю за биологическим материалом для экспертизы, выяснилось что папаша и сынуля - одно лицо. В самом прямом смысле, близнецы-братья плюс-минус разница в возрасте, как Ленин и партия[9]. А когда папенька с сыночкам пообщался и выяснил все особенности сыночкиного мировоззрения, которое у наследника давным-давно сформировалось - так просто пришел в восторг! Расчувствовался и, несмотря на всю свою скупердяистость, дал сыночку свою фамилию и назначил неплохой пансион. Плюс, отдельным пунктом, оплату обучения в нашем колледже.
Я так понял - годы бегут, Либерман-старший не молодеет, бизнес-империю все равно кому-то оставлять рано или поздно придется, а кроме Тарасика, других кандидатов-то и нет. Остальные дети - оторви да брось, если им отдавать, лучше сразу все заводы и пароходы напрямую в казино отнести, да на фишки обменять. Так что Тарасик с мамой теперь у отца в поместье в отдельном доме живут, пацан у нас учится, плюс отец его потихоньку к делам подтягивает.
- Ну прям рождественская сказка про сироту получилась, - расчувствовалась Семеновна.
- Это не сказка, это жизнь, к сожалению. Плюха - один из самых проблемных моих учеников, - покачал головой Константин Сергеевич. - Нет, отношения с отцом он, конечно, поддерживает, делами бизнеса искренне интересуется, пансион получает, «спасибо» отцу говорит, другие теплые слова. Вот только эти годы нищеты он отцу не простил, и не простит никогда. И когда придет время - как тот богомол, откусит папашке голову без малейших эмоций. Он очень умный парень, очень хорошо учится, вряд ли кто из этого выпуска взял от обучения в колледже больше, чем он. Вот только...
Его не любят. И правильно делают, пмотому что и он не любит никого. И не лкюбил никогда. Он предельно рационален, я думаю, чмто процентов семьдесят со своего пансиона он онткладывает на стартовый капитал. Знаете, люди, пережившие сильный голод, до смерти не могут наесться и прячут сухари под подушку. Вот у него та же история с деньгами. Я более чем уверен, что он и с отца деньги на тренера получил, и с Ольги за вступление в их команду взял.
- Но погодите, вы же сами говорите, что победа в Турнире - это огромный неформальный капитал, который все жаждут получить. А теперь вдруг самому жадному студенту этот капитал и даром не нужен, он его разменял на не такие уж и большие, думаю, деньги. Что-то не сходится у вас! - вдруг встряла Светлана.
- Никакого противоречия! - мгновенно откликнулся классный руководитель. - Тот капитал, который дает победа в Турнире, нашему Плюшкину и даром не нужен, это не интересующие его активы. Высокое место в Турнире дает престиж, возможность неформальных отношений с сильными мира сего, а Тарасику на это, по большому счету, наплевать. Он все очень адекватно оценивает, и прекрасно понимает, что душой компании ему не быть никогда. С его характером у него никогда не будет друзей, его никто никогда не будет любить, в лучшем случае - будут терпеть. Поэтому на всяких вечерах встречи выпускников ему делать нечего, и первый, кто это понимает - он сам. Вот он и «взял деньгами[10]». Небольшими? Ну, во-первых, не такими и небольшими, а во-вторых, даже небольшие деньги лучше чем ничего. Именно так Тарасик и мыслит - предельно рационально. Иногда мне кажется, что он и родился таким вот старичком и никогда не был ребенком.
Педагог замолчал. Молчали и мы.
- А вы хороший учитель, - вдруг сказала Нина Семеновна. - Из настоящих. Из тех, кто и в интернате зачуханном за копейки - по высшей мерке в работу вкладываться будет.
- Спасибо, - сухо сказал Константин Сергеевич. А потом вдруг улыбнулся. - А у нас, думаете, не интернат? Интернат и есть. Не во всяком детском доме такие переломанные судьбы, как у нас. Большие деньги - это всегда большие проблемы, эта парочка по отдельности не ходит. А большие проблемы слишком часто оборачиваются большими бедами. Но в принципе, вы правы, мне эти дети дороги. Я их люблю. Потому, наверное, и рассказываю вам все так подробно. Вы производите впечатление приличных людей, и я надеюсь, после этого рассказа не ударите их ненароком по больному месту. Которых у них хватает.
Мне показалось, что он с трудом удержался от слов «Урок окончен, можете быть свободны».
- Ну все, наверное. Что знал - рассказал. Артефакты для наблюдения за прогрессом учеников и управления их присутствием на тренировках должны принести в ваши комнаты. Пойдемте, я вам их покажу.
- Одну минуту, - попросил Митрич. - А вы можете собрать их завтра на еще одну встречу с нами? Которая будет уже без посторонних? Мне бы не хотелось притаскивать их туда силком.
Педагог задумался.
- Один раз, наверное, смогу. Но я не буду этого делать постоянно. У вас будет только одна попытка. Или вы как-то убедите их тренироваться с вами, или вам придется, как вы сказали, «таскать их силком». Куда приводить?
- Дайте подумать... - Митрич поскреб бритый - в предельном смысле этого слова - затылок. - У вас же наверняка должно быть что-то типа данжа для тренировок?
- На начальные уровни, как я понимаю? Конечно, есть, и не один. С какими мобами вы предпочитаете?
Митрич оскалился в своей многозубой улыбке:
- А давай классику - скелетов и прочую нежить!
- Договорились. Записываю вашу группу в подземелье на десять утра, остальное время уже занято. Координаты данжа скину почтой.
- Отлично. Приведете тогда их к данжу в половину десятого?
- Приведу, что ж не привести, - покладисто согласился классный руководитель. Потом он явно начал колебаться - говорить или нет, но все-таки решился. - Только зря это все.
- Что зря? - удивился Митрич.
- Тренировки все эти ваши зря. У вас нет шансов с этой командой. Вообще никаких, даже самых мизерных. Причем я не предполагаю, я знаю. Александр очень точно обозвал эту компанию: «анти-дрим-тим». А знаете, почему? Они в большинстве своем неплохие дети, некоторые даже хорошие, но вам досталась худшая команда в колледже. Потому чтов этой команде собрались единственные пять студентов на потоке, у которых нет ни малейшей мотивации выигрывать турнир. Никто из них этого не хочет. Королевишны давно оставили мысли о победе, сейчас они хотят только выяснить отношения между собой, а на результаты им, по большому счету, плевать. А у остальных мыслей о победе никогда и не было: Патрик зла на весь мир, Пара будет сачковать и филонить, Плюха просто считает участие в Турнире глупой потерей времени. И с этой компанией вы собрались обыгрывать ребят, которые год готовились к этой схватке, и которые каждую ночь во сне видят свою победу? Серьезно?
- Серьезно. - Митрич и впрямь был сама серьезность. - Есть у меня одна идейка. Сами завтра увидите.
Уважаемые читатели, на этом заканчивается бесплатная часть второй книги "В бой идут". Дальнейшие обновления будут доступны только подписчикам. Мне хочется проверить одну вещь. У нас часто говорят "Каждый труд должен быть оплачен". Это не так, оплачена должна быть только та работа, результаты которой востребованы людьми. Вот я и хочу проверить - насколько людям нужно то, что я пишу. Обновления будут не менее 20 тысяч знаков каждую неделю, но я постараюсь делать их чаще.
[1] Сперва думал, что этот образ я придумал сам, а потом вспомнил, что такой персонаж был в замечательной сказке Вениамина Каверина «Много хороших людей и один завистник».
[2] Queen (англ.) - королева.
[3] Royal (англ.) - королевский, царский, царственный, монарший.
[4] Выражение «от младых ногтей» очень давнее и в современный язык пришло из древнерусской литературы. Встречается в памятнике литературы XII в. «Послание Никифора, митрополита Киевского, великому князю Вододимиру» («из млад ногтий очисти») и в «Повести от Ульянии Муромской» («от младых ногтей Бога возлюби»). Смысл выражения раскрывает его версия, которую употребил И. А. Крылов в первой редакции своей басни «Старик и трое молодых» (1807): «К трудам от мягких я ногтей моих привык». По сути, другой вариант пресловутых «детских пяточек» от Никиты Михалкова.
[5] В данном случае - «игроков-соперников».
[6] Интересно, а сколько моих читателей знают наизусть «Отче наш»?
[7] Святой Патрик - небесный покровитель Ирландии. И, да - в хрестоматийном образе ирландца рыжий цвет волос обязателен.
[8] Петька-пара - персонаж великолепной книги пермского писателя Льва Давыдычева «Лелишна из третьего подъезда».
[9] «Партия и Ленин - близнецы-братья, кто более матери-истории ценен?» - строки из поэмы Владимира Маяковского «Владимир Ильич Ленин», ставшие крылатой фразой.
[10] Выражение «взять деньгами» пошло от советских денежно-вещевых лотерей, где, в случае выигрыша, можно было забрать товар (часто дефицитный, вроде автомобиля), либо, если выигранный товар не нужен - «взять деньгами». Эта система породила множество анекдотов типа такого (извините за крепкое словцо, но в этом анекдоте без него никак не обойтись):
Муж с женой лежат в постели перед сном, муж держит в руках газету с результатами тиража и сверяет с лотерейными билетами.
- Что выиграл? - интересуется жена.
- Х*й! - отвечает расстроенный муж.
- Деньгами не бери! - мгновенно реагирует супруга.
Глава 2
***
- Митрич, так что ты задумал? - поинтересовался я, когда мы, вылезши из капсул, пили чай у себя в уголке.
- Да, шапожина, колись давай. - поддержала меня Семеновна. - Я же вижу, ты что-то задумал, у тебя даже в игре было очень хитрое выражение лица. Черепа.
Светлана промолчала, но внимательно посмотрела на нашего военного. Очень внимательно.
Митрич откашлялся:
- Тут такое дело... Они, понимаешь ли, подростки.
- Типа того, да, - подтвердил я.
- Вот! - почему-то обрадовался Митрич. - И ко мне новобранцами привозили считай что тех подростков. Дважды в год привозили, так что я с ними наобщался. И знаешь что я понял? Подростки - они очень специфичный контингент. Пугать их бесполезно. Они боятся только сверстников, а условных «взрослых» - совсем не боятся. Они в этом отношении еще дети, и у них детская установка - взрослый не может причинить мне физический вред, он же взрослый. Просить или уговаривать их тоже бесполезно - у этих недорослей мощнейший комплекс «меня не уважают и не принимают всерьез». Поэтому не дай тебе бог ничего у них просить! Если есть даже малейшая возможность самоутвердится путем «захочу - казню, захочу - помилую», то он из тебя все кишки вымотает. Вот.
- Ты не тяни, ты дальше говори! - прикрикнула на него Семеновна.
- Ну смотрите сами. Как еще можно их уговорить тренироваться у нас? Подкупить? Даже не смешно. Остается только одно - удивить. Удивленный подросток теряет волю и его можно брать голыми руками. Вот завтра и будем их удивлять!
- А подробнее можно?
- Нельзя! - категорично ответил Митрич, шумно всосал остатки чая в кружке и спешно засобирался. - Так мне пора, завтра надо быть в форме. Да, еще! Митя, скажи мне как художник художнику - тебе в жизни драться приходилось?
- Даже не знаю, что тебе и сказать, - растерялся я. - Давно этим не занимался, а так... В школе считается?
- А как же!
- Ну там частенько было, у нас район пролетарский был, поэтому раз в неделю стабильно. В армии я, опять же, срочную честно отслужил, а там - сам знаешь... Потом 90-е. Дальше, конечно, чем дальше, тем реже, но случалось иногда. Особенно когда таксовал. В общем, я не большой любитель этого дела, но кое-какой опыт имелся. Все как у людей.
- Прекрасно! - Митрич был в очень хорошем настроении. Он раскланялся с нами и колобком выкатился в коридор.
- От ведь темнила! - Семеновна даже сплюнула в сердцах. - Чуштвую, завалит он нам вше. Там подроштки, с ними аккуратно надо, а он начнет орать, как у шебя в казарме привык - и все! Можно шразу попрощаться.
- Не, зря ты, Нин, - не согласился я. - Я ведь только когда отслужил, понял, что армия - это не только дуболомство и строевая. Это очень древний институт, и традиции там весьма богатые, там очень многому поучиться стоит. Те же методики манипулирования людьми в армии столетиями шлифовались. А это отнюдь не только подчинение и подавление личности, хотя и это тоже. Просто подчинением всего не добьешься, и страхом в атаку людей не поднимешь. Взять ту же строевую подготовку - вроде кому она сегодня нужна? Наследство Средневековья, когда солдатам важно было уметь строй держать. Но на самом деле, когда в строю идешь, интервал-дистанцию держишь, ножку как все тянешь - такое чувство появляется... Его очень трудно словами передать. Это даже не коллективизм, не чувство команды...
Я задумался, как бы сформулировать.
- Ты как будто растворяешься. Как будто становишься частью какого-то большого животного, которое состоит из тебя и таких как ты. Эдакая гигантская сороконожка, которую вы все вместе создали, к жизни вызвали, и только вместе можете удержать. Стоит лишь чуть сбиться - она тут же рассыпается на кучу ваших «я». Но пока - ты просто балдеешь от силы, мощи и всемогущества этого существа. Коллективная магия призыва какая-то, по-другому не скажешь. А потом к людям, вместе с которыми ты этого монстра вызывал, совсем по-другому начинаешь относишься. Вроде бы все как было, но какая-то перегородка у вас внутри сломалась, какое-то чувство единства, общности появилось. И никакими другими способами подобного «чувства локтя» у человека не вызвать, словами это не объяснишь. В общем, методик всяческих там хватает и послужившие офицеры обычно ими очень неплохо владеют. Многие из методик, конечно, на специфические армейские условия завязаны, но и Митрич у нас не дурак. Придумает, как адаптировать.
- Митрич может, - кивнула Света, и даже вечно поносящая «сапога» Нина согласно промолчала. - Пошли спать, Сережа прав, завтра трудный день, выспаться надо.
***
Назавтра, когда мы пришли к капсулам, митричевская уже работала. На столике лежала записка, где аккуратным, чуть подрагивающим стариковским почерком было написано: «Пойду посмотрю, что там у них за полигон. Подтягивайтесь, координаты должны на почту прийти».
Координаты на почте и впрямь были, и, прихватив материализовавшегося в своей комнате Андрюшку, мы отправились на место. Но на месте нас ожидал сюрприз - несмотря на то, что встреча была назначена на половину десятого, а сейчас не было и девяти, все пятеро наших подопечных, уже слонялись по полигону, явно ожидая нас. Константина Сергеевича с ними не было. Не было и Митрича, который где-то шарахался.
- Ну наконец-то! - увидев нас, воскликнула Татьяна, - Сколько вас можно ждать?
Она быстрым шагом подошла к Цитамолу и встала перед ним, смерив его глазами.
- У нас к вам важное дело. Сегодня объявят о начале Турнира, но заводить пробные аккаунты можно уже сейчас. К сожалению, нам не дают это сделать, оказывается, для заведения аккаунта и выбора специализации необходимо разрешение прикрепленного тренера. Мой личный тренер, как выяснилось, вы, Сергей Дмитриевич. В вашем пульте управления нужно нажать кнопку «Да». Сделайте это, пожалуйста.
- Так, эта... Того... - засуетился Цитамол, смущенный оказанным ему вниманием.
- Ну, началось! Так я и думала! - прямо истекая презрением, отчеканила претендентка. - Решили нас подоить? Господи, где же вас таких только нашли? И во сколько же вы оцениваете этот, несомненно, очень тяжелый труд? Зарываться не советую, думаю, вас уже просветили что денег у меня сейчас немного. Но на опохмелку вам хватит.
- Ну... Это... - мямлил Цитамол, явно не зная, что сказать.
Старшеклассница прожигала его своими синими глазами, и скелет совсем засмущался. Он открывал и закрывал рот, наконец, он не выдержал, и ляпнул:
- Валенки!
- Что - «валенки»? - опешила принцесса.
- Что такое валенки? Часть древнего латного доспеха? Да? - Цитамол смотрел на юную диву почти торжествующе. Мы едва сдерживали смех.
- Я... Я не понимаю вас. - наконец выдавила из себя Татьяна.