Лейн хотел стать тем, кем его представляла его мама. И Господи, мисс Аврора даже ни на минуту не усомнилась, просто веря в него, что он может все изменить — сохранить семью, стать мужчиной, она была уверена, что он сможет… все.
Стать человеком и мужчиной, каким никогда не был его отец, эти понятия не включают в себя атрибуты богатства и успеха.
Прыгнуть, он мог просто прыгнуть. И все было бы кончено.
Так ли думал его отец, когда совершил свой прыжок? От лжи и опустошения счета, узнав о смерти Розалинды, предвестнице открытия панихид, Уильям приехал сюда, зная истинную глубину бреши, которую пробил в семейном бюджете, или понял все же, чем обернулись его поступки? Он понял, что игра окончена, его время ушло, и обладая потрясающим финансовым чутьем, он все равно не стал решать эту проблему, которую сам же и создал?
А может он решил инсценировать свою смерть… но не получилось?
Возможно, у него есть оффшорный счет или счета в Швейцарии на его имя или чужое, где хранились все эти миллионы, которые он выкачал из компании?
Существовало очень много вопросов при отсутствии ответов, в сочетании со стрессом от всего произошедшего, особенно, если не знаешь, как все исправить, можно просто сойти с ума.
Лейн уставился на воду. Он едва мог что-либо разглядеть с такой высоты. На самом деле… он ничего и не видел, только едва мерцающую тьму.
Он понял, что его тянул вниз зов сирен, как гравитация, к концу, надеясь, что он потеряет над собой контроль: один жесткий удар, и дело сделано, смерть, обман, долги. Все будет стерто дочиста, нагноившая инфекция, удерживающая власть больше не будет и можно не беспокоиться, что она получит публичную огласку.
Интересно, страдал ли отец бессонницей? Жалел ли о чем-то? Когда Уильям стоял здесь, испытывал ли колебания — сделать шаг вперед или нет, и пока летел в течение нескольких долгих секунд, в конце превратившись в ужасное месиво, которое и создал вокруг себя? Просчитывал и вспоминал ли он результаты своих действий, уничтожив более двухсотлетнюю компанию, даже не за поколение, а за года или два?
Ветер завывал в уши Лейна, а зов сирен продолжался.
Эдвард, его старший, некогда такой совершенный брат, не собирался расчищать весь этот бардак. Джин, его единственная сестра, не в состоянии была думать ни о чем, кроме себя. Максвелл, его второй брат, пропал на три года.
Его мать была прикована к постели, полностью зависимой от лекарств, став настоящей наркоманкой.
Получалось, что весь бардак теперь был в его руках, в руках покерного игрока, бывшего плейбоя, не имеющего ни финансового, ни управленческого или какого-либо другого необходимого опыта.
Единственное, что произошло с ним хорошего — это любовь прекрасной женщины.
Но с этой ужасной реальностью… любовь ему не поможет.
Пикап тойота не должен был ехать семьдесят пять миль в час, если учесть, что срок износа машины составлял уже десять лет.
По крайней мере, водитель не спал, хотя и было четыре часа утра.
Лиззи Кинг мертвой хваткой вцепилась в руль, удерживая ногу на педали газа, фактически вдавливая ее в пол, направляясь на шоссе.
Она проснулась в своей постели в тишине дома. Обычно, так и происходило, но не сейчас, не сегодня, когда Лейн вернулся к ней. Богатый плейбой и дизайнер-садовник поместья, наконец, начали действовать сообща, слипнувшись друг с другом в своей любви так близко и так сильно, как молекулы алмаза.
И она готова была защищать и бороться за него, и ее совсем не волновало, что их будущее казалось очень зыбким и размытым.
Было гораздо легче отказаться от богатства, когда ты никогда не имел его и никогда особо к нему не стремился…, особенно, когда каждый день видишь за сверкающим занавесом печальную, безлюдную пустыню другую сторону гламура и престижа.
Господи, Лейн уже несколько дней пребывал в стрессе.
Она поднялась с постели и спустилась вниз по скрипучей лестнице, осмотревшись вокруг на первом этаже своего маленького домика.
Лиззи выглянула в окно, его машины не было, его Porsche стоял под кленом у веранды, а теперь его нигде не было видно. И она задалась вопросом, почему он уехал, не сказав ей ни слова, естественно она начала беспокоиться.
Скорее всего вопрос касался множества проблем, которые одолевали его с приходом темноты до самого рассвета, с тех пор как его отец покончил с собой, и тело Уильяма Болдвейна было найдено на дальней стороне водопадов Огайо. С тех пор Лэйн имел отсутствующий взгляд, бесконечно думая о пропавших деньгах, документах о разводе, которые он подготовил для алчной Шанталь, о дальнейшем статусе семьи, семейных бытовых расходах, о пошатнувшемся положении компании «Брэдфорд бурбон», об ужасном физическом состоянии его брата Эдварда и болезни мисс Авроры.
Но он никому не говорил об этом. Его бессонница была результатом стресса и давления, которое он чувствовал на своих плечах, и, если честно, Лиззи это пугало. Лейн всегда старался интересоваться ее делами, расспрашивая о ее работе в саду Истерли, растирал ей ноющие плечи, заставлял ужинать, как правило, не очень здоровой пищей, но это было не важно. С тех пор, как они все выяснили, и атмосфера между ними стала прозрачной, и они возобновили свои отношения, он переехал в ее фермерский домик и с неистовством занимался с ней любовью, она чувствовала, что он вот-вот должен был сорваться.
И ей было бы намного легче, если бы он начал рвать и метать.
И теперь она с ужасом подумала, что это произошло, она почувствовала это каким-то шестым, и теперь задавалась вопросом, куда он мог пойти. В Истерли, в родовое имение Брэдфордов, было первое место, которое ей пришло на ум. Или, может, на старый склад, где изготавливался и хранился семейный бурбон. Или, возможно, в баптистскую церковь мисс Авроры?
Лиззи попыталась связаться с ним по телефону, но его телефон остался на тумбочке рядом с кроватью, она тупо смотрела на него, пока он звонил. Недолго думая, она схватила ключи и запрыгнула в пикап.
Шоссе I-64 было пустым, когда она направилась к мосту, чтобы перебраться через реку, надавливая на газ, достигнув вершины холма и все равно вдавливая педаль в пол, когда стала спускаться вниз со стороны штата Индианы. Ее старый пикап набрал еще больше скорости, гремя, словно на последнем издыхании, руль вибрировал, а ее сиденье подпрыгивало, но черт побери ее старенькая тойота пройдет этот путь до конца, потому что ей это просто необходимо.
— Лейн… где ты?
Господи, она бесконечно спрашивала его как он, а он также бесконечно отвечал: «Хорошо». Она пыталась с ним поговорить, но он уходил от разговора. Она тайком поглядывала на него, когда он не видел, выискивая какие-то признаки грядущего срыва. После того, как она нашла его в саду под цветущими фруктовыми деревьями в полном уединении, тогда произошли хоть какие-то эмоции с его стороны, когда она призналась, что ошиблась и все неправильно поняла, была несправедлива к нему, и сейчас готова ему как-то помочь, отдав документы на свой дом, который можно было бы продать и оплатить услуги адвокатов, чтобы помочь ему спасти его семью.
Лейн обнял и сказал тогда, что любит ее… и отказался от ее подарка, он собирался разрулить все сам, он собирался найти украденные деньги, погасить огромный долг, воскресить компанию и дать будущее его семьи.
И она поверила ему.
И до сих пор верит.
Но что с того? Лейн был одновременно горячим и закрытым, как обогреватель, доходящий до определенной температуры, который потом отключался.
Лиззи не винила его за это.
Однако, это было очень странно.
Вдалеке на той стороне реки возвышалась деловая часть Чарлмонта, фальшиво сверкающая и мерцающая огнями, словно другая земная прекрасная обманная галактика, и мост, соединяющий два берега, который весной становился зеленым и ярко-розовым в день Derby, был словно радуга, переброшенная на землю обетованную. Хорошей новостью было то, что пробок не было, поэтому Лиззи смогла съехать с другой стороны и двинуться по Ривер-Роуд, съезжая с шоссе, с северной стороны попадая в Истерли, чтобы взглянуть не стоит ли автомобиль Лейна у входа в особняк.
Она не думала, что будет делать потом.
Недавно построенный мост имел по три полосы в обоих направлениях, разделенные бетонной линией по середине, четко отделяющей восток от запада, широкой скорее для целей безопасности. Внизу посередине были вделаны лампочки, святящиеся белым светом, поэтому бетонное покрытие моста было полностью освещено. Строительство моста было закончено в марте, и первые полосы движения были открыты в начале апреля, в часы пик здесь было не протолкнуться.
Далеко впереди на крайней полосе, Лиззи заметила машину, она напрягла зрение и узнала ее.
Порше Лейна. Это была машина…
Лиззи со всей силы нажала на педаль тормоза, даже сильнее, чем она нажимала на акселератор, и пикап стал совершать переход от движения вперед к полной остановке с грацией дивана, выпавшего из окна второго этажа: внутри машины все задрожало и затряслось, ее машина итак с трудом справлялась с любым изменением скорости, старенькой тойоте давалось все с трудом, особенно развить существующую скорость, поэтому она не собиралась так просто сдаваться… останавливаясь.
Лиззи заметила фигуру на краю моста, с противоположной стороны от ее направления. Фигура стояла на выступе моста, готовая к смертельному прыжку.
— Лейн, — закричала Лиззи. — Стоп!
Ее пикап вошел в штопор, выделывая такие пируэты, что ей пришлось крутить головой во все стороны, с силой удерживая руль, чтобы не врезаться в ограждение. Как только тойота наконец-то фыркнув остановилась, она поставила переключение передач в нейтральное положение, и не выключая двигателя, выскочила из машины.
— Лейн! Нет! Лейн!
Лиззи пересекла дорогу, перемахнув через ограждение, которое ей показалось сейчас совершенно не надежным, выдуманным, с учетом расстояния до реки.
Лейн вскинул голову, оглядываясь…
И то ли из-за того, что он неожиданно дернулся его рука соскользнула с прутьев, за которые он держался.
У него на лице отразился сначала шок, потом промелькнуло удивление…, которое тут же сменилось ужасом… и он стал падать в пустоту.
Лиззи замерла от ужаса с открытым ртом, она не могла даже закричать.
Глава 2
Покер.
Между Лейном и рекой Огайо не было ничего, его тело свободно падало, и тошнотворный выброс адреналина «борись или убегай» пришел слишком поздно, с силой выплеснувшись в кровь… он вдруг вспомнил игру в покер в отеле «Белладжио» в Лас-Вегасе семь лет назад.
Хорошо, что его падение было похоже на замедленную съемку.
Вокруг стола с высокими ставками сидели десять человек, вступительный взнос был двадцать пять тысяч, двое курили, восемь пили бурбон, трое были в солнцезащитных очках, один с бородой, двое в бейсболках, и еще был якобы проповедник в странном белом шелковом костюме, как у Элвиса из восьмидесятых… если бы Король рок-н-ролла остановился на арахисовом масле и банановых сэндвичах, то жил бы еще довольно-таки долго, испытывая Лейна десятилетиями своей панк-культуры.
Но за столом стоило еще кое-на-кого обратить внимание — на бывшего офицера Военно-Морского Флота, сидевшего через два места от Лейна, и достаточно скоро, эти два места опустели, сидевшие закончили игру. Бывший солдат был не разговорчив, особо не стоило о нем говорить, скорее всего из-за тех смертельных ситуаций, в которых он побывал за свою жизнь, по сравнению с зеленым столом из войлока, за которым он сейчас сидел, пытаясь поймать удачу. Он выглядел странно — светло-зеленые глаза и обманчиво ничем не выделяясь.
И было странно, что этот парень, которого Лейн обыграл, выложив пару королей и туз, был последним, кого он вспомнил.
Вернее, предпоследним.
Лиззи. О Боже, он не ожидал, что Лиззи отыщет его на мосту, и его шок от этого и вызвал эту роковую ошибку.
О Боже, Лиззи…
Вернемся к покеру. Парень рассказывал о своей службе на авианосце, бораздящим океан. Как их обучали совершать прыжки с высоты тридцати, сорока, пятидесяти футов в воду. Он рассказывал, если ты хочешь остаться живым, в первую очередь, тебе не стоит договариваться об этом, кроме как со своим телом, которое должно выбраться на поверхность.
Он объяснял о действии коэффициенте аэродинамического сопротивления — ты сам должен стать чуть ли не «нулем», насколько это возможно.
Ноги в этом моменте самые важные — необходимо скрестить щиколотки друг с другом, иначе будут критические последствия — ноги в гипсе и на ширине плеч, а ты сам будешь напоминать индейку на День Благодарения. После этого если у тебя осталось желание прыгнуть, ты одной рукой должен ухватиться за локоть другой. Другую руку положить себе на грудь, растопырив пальцы, прикрыв нос и рот. Голова должна быть на одном уровне с позвоночником, или ты можешь получить сотрясение мозга или сломать себе шею.
Ты должен войти, как нож в масло.
В противном случае падая в воду на большой скорости, вода становится, как бетон, она изменяет свои свойства в зависимости от твоей скорости и высоты падения.
В таком состоянии при погружении, ты вытеснишь мало воды, так делают спортивные ныряльщики.
И молись, чтобы твои органы замерли, поскольку они все связаны с твоим позвоночником, твоим якорем. В противном случае, парни с флота рассказывали, что внутренности начинают гореть огнем, словно их смазали перцем чили, прежде чем поджарить на огне, они хотя заполучить кислород, которого не так много у тебя в грудной клетке.
Лейн сгруппировался, используя каждый мускул, он должен был превратить себя в тонкую, прочную сталь, как лезвие ножа. Ветер, Господи, ветер так завывал в ушах, что походил на рев торнадо, и одежда не хлопала и не колыхалась на ветру, как он себе представлял. На самом деле, он падал чисто, профессионально, с ударом вошел в поверхность воды.
И время остановилось.
Он почувствовал, что словно навечно завис в Нетландии, находясь между смертью и жизнью, смерть готова была предъявить на него права… также как на его отца.
«Я люблю тебя!»
Он хотел произнести эти слова. Может он выкрикнул из прежде чем погрузиться в эту бездну? Он не мог сказать.
Он почувствовал мощный удар по бедрам, ногам и коленям, его ноги подбросило к торсу. А потом жуткий холод. Холод пронизывал до костей, кругом был один холод и только холод.
Вода сдавливала ему грудь и голову, окутывая тело мешком, готовая закрыть молнию над трупом, застегнуть свой черный конверт, блокируя свежий воздух, свет и звук.
Сдавливая, окутывая, закрывая.
«Плыть, — мелькнуло у него. — Плыви».
Руки не слушались, движения казались замедленными, ноги разогнулись, а потом, да вода видно отпустила свою когтистую руки, став мягкой. Он открыл глаза, или может и не закрывал их, но почувствовал внезапное жжение в глазах, словно из разъедала кислота.
Не дышать. Хотя его инстинкты освободились от перегрузки с маленьким выдохом, он хотел сохранить драгоценный кислород.
Ударяя ногами. Жадно царапаясь руками.
Он боролся… за жизнь.
Он хотел вернуться к женщине, от которой ушел в первый раз… и не хотел оставлять ее сейчас.
Он хотел доказать, что многим отличается от своего отца.
И своей борьбой он хотел доказать, что может изменить будущее банкротство своей семьи, он боялся, что эти слова будут написаны на надгробии его рода.
* * *
Как только Лейн спрыгнул с моста, первой мыслью Лиззи было последовать за ним. Она даже представила, как перелезает через перила и прыгает за ним в реку.
Но она остановилась, поскольку так никак не могла помочь ему. Черт, скорее всего она приземлиться прямо на него, когда он всплывет на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Предположим, он… О, Боже…
Она стала рыскать в кармане. Телефон, ей необходим телефон…
Она даже не услышала визг шин рядом с собой. И только увидела мужчину, когда ее сотовый выскользнул из ладони и полетел в его сторону.