Давая фашистам возможность почувствовать себя в безопасности, казаки продолжили преследование лишь через три часа, время от времени обнаруживая следы устроенных немцами привалов.
После часа ходьбы от последнего фашистского привала Вовк тоже решил дать отдых пластунам. Разведя крошечный костерок, казаки разогрели по банке тушенки, вскипятили в котелке чай и, наскоро перекусив, погрузились в полудрему. Сам же взводный со старшим лейтенантом присели на пенек, разложили на коленях карту. Спрятав электрический фонарик в рукав маскхалата, Вовк направил на карту почти незаметный со стороны луч света.
– Поначалу свои думки выскажу я, потом – ты, – проговорил он. – А затем сообща прикинем, що делать дальше. Уговорились?
– Начинай… – ответил старший лейтенант.
– Сейчас три утра. Через час начнет светать, а в пять будет настоящий день… даже в лесу. И вот тут швабам придется искать себе дневку. Почему? – спросил пластун и сам же незамедлительно ответил:
– А потому, що пути вперед сейчас для них засветло нет. Смотри… – И он придвинул руку с фонариком почти вплотную к листу карты. – За время преследования швабов мы обнаружили три места их отдыха, – продолжал между тем взводный. – И вот що интересно, каждый последующий привал они устраивали ровно в одиннадцати километрах от предыдущего. Прикинька расстояние от болота, откуда швабы выступили в поход, до автострады, що сейчас у них под носом. Що получается?
Старший лейтенант быстро произвел необходимые измерения, глянул на масштаб карты.
– Сорок пять километров, – ответил он. – Ну и что?
– А то, що швабы не собираются идти сейчас на противоположную сторону магистрали. Три привала – тридцать три версты за спиной и двенадцать до автострады. Так где же согласно этой методе наметили наши швабы свой четвертый привал? – хитро прищурившись, спросил взводный.
– В километре от автострады, – моментально ответил старший лейтенант, с первых слов понявший ход мыслей пластуна.
– Верно. Ну а дальше все ясно. Днем с трясучкой в коленях и со сном в глазах через такую дорогу и дурень не полезет. А потому швабы поначалу ударятся в спячку, потом организуют разведку магистрали, а с темнотой перемахнут на другой ее бок. Согласен со мной?
Старший лейтенант еще раз всмотрелся в квадраты карты, потер кончик носа.
– Н–да… все просто и без затей. Но хорошо, допустим, что фрицы начнут устраиваться на дневку. А нам, по–твоему, что делать?
– Немедля выходить на связь со штабом и просить подмоги. Пускай срочно высылают ее по автостраде к нашему ущелью и начинают прочес этой горы сразу с двух сторон. Швабы не знают, що мы у них в тылу, и постараются отступить незаметно и без боя по своему прежнему маршруту. А нам этого только и надобно… Почему? Во–первых, основное внимание швабов будет привлечено к группам прочесывания, во–вторых, большинство пулеметов перекочуют от персоны бригаденфюрера к местам наиболее реальной угрозы. Вот тут мы и свалимся на них как снег на голову… внезапно, и откуда они нас не ждут. Перво–наперво захватим живьем бригаденфюрера, а затем пробьемся к нашей ближайшей группе прочесывания. Как план?
Старший лейтенант задумался. Хотя предложенный казаком план казался ему слишком рискованным, сам он не мог придумать взамен ничего более подходящего.
– План как план, – проговорил он. – Но если решили навязать фрицам бой, то не мешало бы и самим отдохнуть перед этим. Причем выбрать такое местечко, чтобы и фашистов не упустить, и самим на них случайно не напороться.
– Само собой, – откликнулся казак. – Поэтому сейчас поднимемся на вершину и дождемся на ней рассвета. Там, на месте, и прикинем, що к чему…
Первые лучи солнца застали разведчиков на гребне горы. Место для дневки было выбрано довольно удачно. С одной стороны его прикрывала открытая для наблюдения лужайка, с другой – галечная осыпь и обрыв, так что опасаться внезапного появления противника можно было лишь с двух оставшихся направлений. Самым неприятным оказалось то, что в трех сотнях метров от облюбованного ими участка брал начало глубокий овраг, заросли по склонам которого просматривались очень плохо.
– Вот туг и выставим секрет, – сказал Вовк, подозрительно оглядывая сверху сплошные дебри, полностью скрывавшие дно оврага. – А поначалу пройдемся по буераку сами. В такой чащобе батальону можно спрятаться, а не то що двум десяткам швабов.
Хватаясь руками за ветви кустарника, сержант стал осторожно спускаться на дно оврага. Взводный следовал сразу за ним. Поднырнув снизу под очередной развесистый куст орешника и выпрямившись уже по другую его сторону, Кондра глянул вперед и остолбенел: на площадке возле родника стояли три эсэсовца. У ног одного виднелась целая куча пустых фляжек с отвинченными колпачками–крышками. Другой, нагнувшись над источником, набирал котелком воду и наполнял ею подставленные ему фляжки. Третий немец быстро завинчивал полные фляжки и укладывал их рядышком перед собой.
Появившись внезапно из–за куста, пластун очутился от фашистов всего в трех–четырех шагах, и противники увидели друг друга почти одновременно. Но реакция бывалого, прошедшего всю войну разведчика оказалась куда быстрее, нежели у обладателей черных мундиров. Выпустив из рук автомат, казак в то же мгновение без излишних раздумий прыгнул к источнику. На лету выхватив из ножен кинжал, он мягко приземлился в траву в шаге от ближайшего к нему эсэсовца. Оставшись сидеть на левой ноге, Кондра резко выбросил правую вперед и изо всех сил ударил фашиста под коленную чашечку. Тот от боли согнулся пополам, и тотчас ему в живот вошел клинок вскочившего с земли пластуна. Но истекших секунд оказалось достаточно, чтобы оставшиеся в живых фашисты пришли в себя от неожиданности и оценили сложившуюся обстановку. Побросав фляжки, они метнулись от родника в противоположные стороны. Рука одного потянулась к висевшей на животе кобуре пистолета, другой принялся лихорадочно сбрасывать с плеча ремень шмайссера.
Поздно! Казачий кинжал блеснул в воздухе – и успевший уже расстегнуть кобуру эсэсовец схватился за грудь, сделал короткий шаг назад и рухнул навзничь. Но пластун этого не видел. Метнув кинжал, он в тот же миг с быстротой молнии очутился возле фашиста с автоматом и мертвой хваткой вцепился ему в горло и ловко саданул противника коленом в низ живота. Ужом выскользнув из–под туши фашиста, Кондра ударил его ребром ладони по переносице и, не давая опомниться, плотно прижал автоматом шею эсэсовца к земле.
Схватка у родника длилась всего несколько секунд, но потребовала от сержанта полного напряжения всех душевных и физических сил. Когда он снова очутился на ногах, то с облегчением увидел, что рядом с ним уже стоит взводный. Положив палец на спусковой крючок автомата, Вовк напряженно всматривался в конец тропы, что вела от источника на дно оврага.
– Скорей наверх! – бросил он Кондре.
– А эти? – кивнул пластун на трупы фашистов. – Может, спрячем?
– Зачем? Как сейчас ни хитруй, а швабам мы себя выдали… Наверх! – снова повторил взводный и, подавая пример, начал пятиться от родника в растущие выше по склону кусты.
– Айн момент! – ответил Кондра, склоняясь над одним из трупов.
Он вытащил из груди фашиста свой кинжал, вытер его пучком сорванной травы, сунул в ножны. Достал из кобуры эсэсовца парабеллум, подбросил на ладони и опустил в карман маскхалата.
– Ты що, уснул? – раздался из кустов недовольный голос взводного, и сержант, прихватив свой автомат, быстро полез по склону вверх.
На гребне оврага Вовк отыскал место, откуда, оставаясь незамеченными, можно было наблюдать за площадкой с родником. Повернулся к Кондре.
– Я останусь туточки и прослежу, що будет дальше. А ты немедля вертайся назад и поднимай на ноги хлопцев. Доложишь обстановку танкисту и передашь, що я велел всей группе поспешать ко мне.
Сержант исчез, а Вовк тщательно проверил автомат, поудобнее передвинул на поясе гранаты и затаился в траве. Ждать ему пришлось недолго. Вначале до слуха донеслись звуки приближающихся к роднику со дна оврага шагов. Затем из–за ближайшего к источнику изгиба тропы появилась фигура в черном мундире и с автоматом в руках. Увидев валявшиеся на площадке трупы, фашист сразу шарахнулся назад, торопливо скользнул за ствол близ растущего дерева. Следовавшие за ним два других эсэсовца тоже шмыгнули в заросли. Вскоре шум в кустах дал знать казаку, что фашисты, боясь показываться на тропе, ринулись на дно оврага напрямик по склону.
– Что новенького, пластун? – раздался сбоку тихий голос старшего лейтенанта.
– Только що наведывались трое швабов. Увидели своих мертвяков и мигом подались назад. Этот родник нарушил все наши планы, так що надобно придумывать щось иное.
– Да нет, казак, теперь особенно раздумывать некогда. Фрицы сейчас бросятся из этого оврага как черт от ладана. И если не хотим их упустить, следует вцепиться им в хвост намертво. Свое присутствие мы уже выдали, так что действовать можем гораздо смелее.
– Такой думки придерживаюсь и я. Главное сейчас – не позволить швабам от нас оторваться. Ну а що и как делать дальше – подскажет сама обстановка.
Приподняв голову, взводный повел глазами вдоль змеившегося по склону горы оврагу. Местами расширяясь до нескольких десятков метров, а кое–где сужаясь так, что его легко можно было перепрыгнуть человеку, овраг постепенно спускался вниз, к автостраде.
Вовк перевернулся с живота на бок, скользнул взглядом по лежавшим рядом казакам.
– Кондра, вместе со мной спустишься в овраг… попрямикуем за швабами по дну. Остальные двинутся по гребню… командир группы – старший лейтенант. Задача этой группы: по возможности прикрыть нас сверху, а также вести наблюдение за склонами и окрест. Все ясно?
Никаких вопросов не последовало. Прежде чем спуститься в овраг, Вовк отозвал старшего лейтенанта в сторону.
– Понимаешь, отчего делю группу? Помимо того, що надобно брать на дне след?
– Фрицы обнаружили погоню и в ближайшее время постараются от нее избавиться. И если не окажемся хитрее их, в засаду могут попасть все, кто пойдет за ними по следу… что шестеро, что двое. А подобные ловушки редко добром кончаются. Ты это имел в виду?
– Да. И потому приказываю, що внизу ни приключится – оставайся со своей группой наверху. Коли мне и сержанту суждено угодить в западню, нам вы не поможете уже ничем, а свои головы можете сложить не за понюх табаку.
– А может, всем идти по гребню? – предложил старший лейтенант.
Вовк отрицательно качнул головой:
– Нельзя. Не чувствуя живого следа, упустим швабов. Глянь, сколько выходит к оврагу всяких промоин и лощинок… и все снизу доверху заросли травой и кустами. Шмыгнут швабы по какому–нибудь ходу в сторону – и поминай как звали. А до перевала рукой подать…
– Будь осторожен, казак.
– Постараюсь. Коли потребуется твоя помощь, пущу вверх красную ракету. А ты не забывай моих слов и не лезь понапрасну под пули. Если не сберегусь я, добивать швабов придется тебе. Запомни это крепко.
4
На дно оврага Вовк и Кондра спустились тем же маршрутом, что и раньше к роднику. Следы немцев были обнаружены сразу у начала тропы, что вела со дна оврага к источнику. Глубокие вмятины от сапог, хорошо заметные на влажной почве, безошибочно указывали путь, которым вначале пришла за водой первая тройка фашистов, а затем убегала от родника вторая. Держа наготове автоматы и стараясь как можно ближе прижиматься к кустам, пластуны медленно двинулись параллельно чужим следам.
Обладая огромным боевым опытом ведения разведки, не раз сам уходивший от погони, Вовк прекрасно оценивал ситуацию, в которой сейчас очутились немцы. Неожиданно потеряв при невыясненных обстоятельствах трех человек и не имея ни малейшего представления о внезапно свалившемся им на голову противнике, фашисты в эти минуты старались как можно быстрее и дальше уйти из опасного для себя района. Догадываясь, что неизвестный враг может отправиться за ними в погоню, немцы должны попытаться при первой же благоприятной возможности устроить на пути своего отхода засаду и отбить у противника охоту идти по их следу. В предстоящем бою фашисты могли располагать двумя козырями: правом выбора места засады и внезапного нанесения своего удара. Значит, они, без всякого сомнения, будут стремиться устроить ловушку с таким расчетом, чтобы эти их козыри были в состоянии оказать на бой решающее значение, а в случае превосходства противника в живой силе или огневых средствах свести влияние данных факторов к нулю. Поэтому Вовк, сразу поставив себя на место главаря удиравших фашистов, постоянно оценивал лежавшую перед ним местность именно с точки зрения устройства предполагаемой западни для себя и Кондры.
За очередным поворотом Вовк, шедший в уступе первым, остановился и припал к земле. Овраг, уткнувшись одним склоном в высокую и длинную, с массивным гранитным основанием скалу, резко сворачивал вправо по направлению к подножию горы. И здесь, у подножия скалы, где начиналась низина, следы немцев пропадали. Отсюда фашисты могли двинуться в трех направлениях: вдоль скалы к вершине горы, напрямик через низину к продолжению оврага, а также в обход низины, чтобы затем свернуть либо снова в овраг, либо к подножию горы, к автостраде. Но по склону оврага, противоположному скале, крался старший лейтенант со своей группой, и фашисты, направься они этим путем, обязательно попали бы под его наблюдение. Значит, для Вовка и Кондры оставалось два варианта: продолжать преследование исчезнувших немцев или вдоль скалы, или напрямик через низину–болотце.
Взводный еще раз внимательно осмотрел лежавшую перед ним местность, не спеша повел глазами вверх по скале. Если немцы решили устроить здесь засаду, то где именно?
После некоторого раздумья Вовк решил двигаться дальше вдоль подножия скалы: если их сейчас и ждет западня, то вряд ли на этом практически открытом, самом удобном для засады участке. Именно на этот психологический момент, когда от тебя ждут чего угодно, но только не самой большой в данной ситуации глупости, и задумал сделать ставку опытный разведчик.
Согнувшись чуть ли не пополам и изготовившись к немедленному открытию огня, Вовк сделал из кустов к скале первый шаг. Второй, третий… Поравнявшись с утесом, метнул быстрый взгляд в сторону низины и продолжил движение дальше. И вдруг замер как вкопанный.
Что заставило его поднять голову, он не смог бы объяснить даже себе. Наверное, приобретенная за годы войны интуиция и еще не утраченное за короткий период мирной жизни тревожное чувство постоянно ожидаемой опасности. Метрах в пяти над его головой из скальной расщелины тянулся куст терновника, и под его корнями, прикрытый густой листвой, виднелся узкий лаз внутрь утеса. В нем, прижавшись вплотную друг к другу, лежали за МГ два эсэсовца. В следующий миг он осторожно, не спуская глаз с немецких касок в отверстии лаза, сделал шаг назад. Бесшумно оттолкнулся от земли и прыгнул спиной в кусты, из которых только что начал свой путь мимо скалы. И тотчас рядом с ним мягко приземлился на корточки Кондра, без промедлений последовавший примеру командира.
Казалось бы, что опасность позади, но… В тишине, которая висела над оврагом и низиной, стояла у подножия скалы и заполняла все окрест, раздался мелодичный металлический звон, который нельзя было спутать ни с каким лесным или болотным звуком. Это после прыжка напомнили о себе висевшие на груди Кондры награды, которые он не успел сдать старшине сотни перед выступлением на задание. Едва раздался их звон, головы лежавших в норе эсэсовцев, будто по команде, повернулись в направлении кустов, где находились казаки. Туда же резко дернулся и ствол МГ. В тот же миг Вовк рванул из–за пояса противотанковую гранату, метнул ее в сторону фашистского пулемета и одновременно с этим заскользил среди кустов подальше от опасного места. Но прежде чем рядом с пулеметным гнездом вырос дымный султан и прогрохотал гулкий разрыв, тишину распорола длинная пулеметная очередь. Сержант, собравшийся отпрыгнуть под защиту большого валуна, схватился за живот, выронил из рук автомат и опустился на колени. С его губ сорвался слабый стон.
– Зацепило, друже? – с тревогой спросил тотчас очутившийся рядом с ним Вовк.
– Хуже… – прохрипел Кондра, отнимая от живота окровавленные ладони и валясь на бок. – Кажись, отгулял я свое… А ты отходи, покуда еще не поздно. Смотри…
Взводный быстро крутнул головой по сторонам. От оврага, что продолжался за низиной, короткими перебежками приближались к скале несколько фашистов. Еще четыре фигуры в черных мундирах спешили к пластунам от противоположного склона оврага прямо через болотце.