– Кто наблюдает?
– Не знаю. У меня такое чувство, что там кто-то есть.
– Жители?
Анна пожала плечами. Майкл глубоко вдохнул.
– Эй! – крикнул он. – Здесь есть кто-нибудь?
Анна зажала ему рот.
– Тихо! – зашипела она. – Пожалуйста – не надо! Не надо кричать!
– Но ты сама сказала…
– Прошу тебя!
– Ни черта не понимаю!
– Тихо!
Лицо Анны вытянулось и побледнело.
– Слышишь?
Майкл медленно отвел ее руку от губ и прислушался.
Среди домов послышался тихий стон.
– Да, – пробормотал он.
Он сделал шаг от машины.
– Ты куда?
– Хочу посмотреть, кто там. Может быть, помощь нужна.
– Ты с ума сошел! Надо ехать отсюда!
Майкл остановился. Прислушался. Стон повторился вновь, и было в нем что-то несуразное. Голос казался только похожим на человеческий, будто нечто, совершенно для этого не приспособленное, старалось воспроизвести стон максимально правдоподобно. Это почти получилось. Вот только звук был неживым. «Искусственный?»
– Майкл, давай уедем отсюда?
Он заметил и еще одно обстоятельство – звук постепенно перемещался.
– Хорошо. Едем. Открой дверь – я заброшу воду.
Анна распахнула дверцу, и Майкл принялся быстро загружать найденные бутылки. Пока он этим занимался, она не отрываясь смотрела на покинутые дома. Никакого движения.
– Садись.
Они заняли свои места, и «сабурбан» быстро покатил по дороге. Его белый силуэт заколебался в потоках горячего воздуха, уменьшаясь с каждой секундой, пока не растворился окончательно.
Неожиданно густая тень между домами шевельнулась. Послышался тихий шорох, потом стон, и снова стало тихо.
Прошло полчаса с тех пор, как Санта Ана скрылась из виду. «Сабурбан» уверенно продвигался вперед, делая пятьдесят пять миль в час. В кабине висела тишина. Анна, смущенная своим необъяснимым страхом, молчала. Цифры на сотовом показывали четверть седьмого вечера.
– Я правда что-то почувствовала, – сказала наконец она.
– Допускаю. Там и впрямь что-то было.
– Что мы будем теперь делать?
Он вздохнул.
– В Санта Ана можно было бы пообедать и переночевать. Теперь придется делать это на дороге.
– Да, наверное.
Майкл глянул на небо.
– Есть еще кое-что.
– Что?
– Видишь, куда садится солнце?
– Да.
– Какая часть света там должна быть?
– Запад?
– Точно. А в каком направлении тогда едем мы?
Анна посмотрела в окно. Солнце было почти позади них, немного левее. Если там запад, значит, они едут на восток.
– Восток, – сказала она.
– По карте мы должны ехать на северо-запад.
– Мы опять сбились с пути?
– Не знаю.
– Даже если так – если мы будем держать нужную скорость и ехать примерно в одном и том же направлении, мы должны рано или поздно добраться до границы Пустоши.
– Теоретически.
– Что значит – теоретически?
Майкл повернулся к ней.
– Я хочу, чтобы ты поняла важную вещь.
– Какую?
– Все, о чем мы говорим, – это всего лишь возможность. Вероятность. Мы можем выбраться отсюда, а можем и застрять навсегда. Я считаю, что соотношение не в нашу пользу.
– Я понимаю.
– Нет. Ты веришь. Ты уверена.
– Я не уверена!
– Уверена! Ты просто не хочешь думать о неудаче!
– А почему я должна думать о неудаче?
Майкл промолчал.
Спустя пару часов он остановил машину. Анна разложила припасы на обочине, и они молча поели, глядя, как солнце опускается к горам. Пейзаж ничуть не изменился – густая трава и кусты – это действительно была Пустошь: никакой жизни, никакого движения. Только ветер. Слабый, едва ощутимый на горячей коже.
Они решили выехать рано утром, чтобы иметь в распоряжении целый день. Верны их догадки или нет – завтра это должно было проясниться. Анна ушла спать, а Майкл еще долго сидел и курил, глядя, как над горами далеко впереди восходит первая за эту ночь луна.
Глава 10
– Затяни потуже.
– Сейчас.
Анна изо всех сил натянула веревку.
– Сильнее не могу.
– Достаточно.
Майкл взял у нее свободный конец и принялся привязывать бутылки с водой к одному из запасных баков.
Несмотря на адскую жару в кабине, Анна чувствовала себя почти хорошо. Скрупулезность, с которой Майкл готовился к выезду, успокаивала ее. Было в этом что-то обыденное, что-то из того, нормального мира, который остался за пределами Пустоши. «Дюйм здесь, дюйм там, – вспомнила она слова Линды. – Да. Именно так».
– Когда мы расскажем обо всем, никто нам не поверит. Я и сама бы себе не поверила.
Майкл не ответил. Он несколько раз дернул веревку и, не удовлетворившись результатом, снова принялся затягивать узлы.
– Ты знаешь, я в детстве любила фантазировать о разных удивительных местах. Воображала себя феей, или следопытом, или еще кем-нибудь. Придумывала себе приключения, опасности. Разумеется, я всегда побеждала, выходила замуж за принца, жила долго и счастливо. Никогда бы не подумала, что попаду в одну из таких фантазий.
– Дай, пожалуйста, нож. Он в ящике справа.
Анна, не глядя, нащупала нож и передала его Майклу.
– Спасибо.
– Ты меня слушаешь?
– Слушаю.
Майкл отрезал лишний конец веревки и положил нож на место.
– Все закрепил? Дюйм здесь, дюйм там?
– Ты о чем?
– У нас все готово?
– Вроде да.
Изящным жестом Анна протянула ему руку. Майкл немного замешкался, но все же взял ее и помог девушке занять свое место. Он еще раз быстро осмотрел машину, выискивая потенциальные проблемы. Слишком уж много случайностей произошло в последнее время – беспечность могла дорого стоить.
Не обнаружив ничего способного внушить опасения, он кивнул и занял свое место. Двигатель «сабурбана» взревел и заработал на холостых оборотах.
Анна пристегнула ремень и посмотрела на него.
– Едем?
Их взгляды встретились.
– С Богом!
Он нажал на газ, и машина двинулась вперед, туда, где горы подпирали ярко-синее небо.
– Какая у нас скорость?
– Шестьдесят, как всегда.
Анна улыбнулась.
– Если в Пустоши скорость – это что-то вроде религии, ты, пожалуй, самый верный из ее адептов. Ты никогда не менял ее? Всегда держал одну и ту же?
Майкл не ответил.
– Майкл?
Анна нахмурилась.
– Я сказала что-то не то?
– Да нет, ничего особенного ты не сказала. Просто резануло слух упоминание религии.
– Тебе это неприятно?
– Дело не во мне.
– А в чем?
– Был у нас тут один человек. Греншо его звали. Объявился примерно год назад. В то время в Санта-Розита райдеров было много. После Хорька каждый носился, как мог. Кто-то пропадал, кому-то везло. Так вот, этот Греншо взялся проповедовать, что Пустошь – слово Божье. Создав ее, Бог хотел нам что-то сказать, но люди, по скудоумию, понять его не способны. Говорил, что райдеры вроде избранных – им предстоит понять. Найти смысл.
– А между прочим, интересная идея.
– Да уж, интересная… Он пришел с этим ко мне, и знаешь… Я купился. Стал апостолом его церкви. Сейчас даже вспоминать противно. Этот мужик мог быть очень убедительным, и со мной он расстарался на славу. Это я прочертил ту линию, с которой райдеры начинают разгоняться, выезжая в Пустошь. Мы ходили к ней молиться.
Майкл немного помолчал.
– Так бывает – люди начинают верить в самые безумные вещи. Особенно когда страшно. Когда не можешь понять, а тут тебе на блюдечке приносят объяснение. Какое-никакое, но объяснение. Дают ориентиры.
– И что случилось с этим Греншо?
Майкл усмехнулся.
– Он слишком увлекся иерархией и обрядами – мы чуть не в бубны там били. Забыли, что говорил Хорек, – головой нужно думать, а не обереги по кабине развешивать. Столько народу тогда угробилось… Особенно новичков. В общем, в какой-то момент я прозрел. Пришел к Греншо и дал ему по морде. Потом ушли и остальные. А сам он куда-то пропал. Может быть, отправился разговаривать с Богом. Лично.
– Грустная история.
– Да, не веселая.
– А что ты сам думаешь об этом? О божественном слове?
– Не знаю. Я в теологию не лезу. Знаю только, что Пустоши совершенно все равно, сколько раз ты ей поклонишься и что при этом скажешь. Расслабишься в дороге – пропадешь. Вот и вся религия.
Шоссе убегало вдаль, и не было ему конца. Горы по-прежнему маячили у самого горизонта и, казалось, ничуть не приблизились.
Тишину нарушил Майкл.
– Кажется, мы меняем направление.
– Что?
– Посмотри на солнце. Мы снова движемся на север.
Анна посмотрела. Солнце действительно сместилось и находилось теперь слева от них. Яркий свет слепил глаза.
– Да, ты прав. Но это же хорошо! Нам и надо на север.
– Надо, но этот вертеж мне очень не нравится.
– Думаю, об этом сейчас беспокоиться не время. Просто будем держать одну и ту же скорость и выберемся.
– Хочется надеяться.
– Так надейся!
– Есть надеяться!
Он улыбнулся, но улыбка продержалась лишь несколько секунд. Лицо Майкла снова сделалось мрачно-сосредоточенным.
Анна взяла припасенную бутылку воды и сделала глоток.
– Хочешь?
– Не откажусь.
Она передала ему бутылку.
– Майкл, а почему тебя называют Док?
Он улыбнулся.
– Я живу в деревне, а там человек, закончивший колледж, считается большим ученым.
– Ты окончил колледж?
– А что, не похоже?
– Да нет! Очень даже похоже.
– Я учился в Альбукерке в Политехническом. Получил степень бакалавра по математике.
– Так вот почему ты так запросто с цифрами!
– Ага.
– Ты не поверишь, но я тоже оттуда!
Анна заметно оживилась.
– Тебе сколько лет?
– Двадцать девять.
– Слушай – да мы там были в одно и то же время!
– Неужели?
– Точно! И наверняка пересекались!
– Не может быть. Я бы тебя запомнил.
– А я бы тебя нет!
– Почему?
Анна усмехнулась.
– Ты похож на зубрилу. А их замечают только тогда, когда нужно решить задачку.
– Большое спасибо!
– Не обижайся.
– Даже не подумаю.
– А ты помнишь Клауса?
– Такой маленький лысый человек? Вел предмет истории искусств?
– Точно!
– Помню. Занесло меня на его курс. Я туда за… Но это не важно. Несерьезно это было.
– Признайся, ведь это он пристрастил тебя к Ван Гогу!
Майкл пригнулся к рулю и заговорил высоким, задыхающимся голосом астматика.
– Я считаю, что Винсент Ван Гог является одним из ярчайших явлений в живописи девятнадцатого века!
Анна хихикнула.
– Точно. Вылитый! У меня дома тоже есть его репродукция. Я имею в виду Ван Гога.
– Как удивительно!
– Только у меня «Хижины».
– Не самая удачная работа на мой вкус.
Анна шутливо ткнула его в плечо.
– Ты профан!
– Напротив, я очень глубоко разбираюсь в искусстве.
– Математик-искусствовед?
– Почему нет?
– Да так. Кстати, когда я тебя первый раз увидела, то решила, что ты бухгалтер.
– А я подумал, что ты одна из тех психованных девиц, которые рвутся в пекло за ощущениями.
Они снова засмеялись.
– А ведь все не так. Правда?
– Да.
– Жизнь – очень странная женщина. Она забросила нас в разные концы страны, а потом снова свела в месте, которого не может быть. Как ты думаешь, это случайно?
– В любой случайности можно углядеть след закономерности.
Они продолжали болтать, а машина пожирала колесами дорогу, унося их все дальше и дальше.
– Что-то изменилось, тебе не кажется?
Майкл пожал плечами.
– Я ничего не вижу.
– Посмотри на кусты.
Окружающий пейзаж был настолько однообразным, что действовал, как гипноз. После нескольких часов пустого созерцания взгляд настолько привыкал, что, появись на обочине голландская мельница, ее можно было и не заметить. Кусты, о которых говорила Анна, были частью этой монотонной картины, и сначала Майкл не мог понять, о чем она говорит. И только несколько секунд спустя он увидел и насторожился.
Кусты раскачивались на ветру, словно кланялись проезжающей мимо машине. Раньше они были неподвижны.
Майкл осознал и еще одну вещь – стало темнее. Завывание ветра в окнах сделалось громче, будто медленно поворачивали ручку громкости у радио. Очень-очень медленно.
– Странно.
Машина слегка качнулась на рессорах, будто невидимая рука мягко толкнула ее в сторону. В окно ворвался порыв ветра, подхватил волосы Анны и разметал их. Она тряхнула головой и стала собирать рассыпавшиеся локоны.
«Сабурбан» снова качнулся.
– Вроде как становится ветрено, – тревожно заметил Майкл.
Открытия продолжались. Утром, когда они только начали путь, дорога просматривалась на несколько миль вперед. Воздух был настолько чист и прозрачен, что казалось, его нет вовсе. Теперь видимость ухудшилась. Далеко впереди собирался мутный желтоватый туман, в котором очертания гор растворялись, словно в воде. Небольшие вихри кружили по обочине, превращаясь в крошечные смерчи. Они мчались вперед, легко перегоняя машину. На небе собирались темные тучи.
– Что за чертовщина? Во что мы теперь вляпались?
Очередной порыв ветра принес с собой песок, мелкий, как пыль. Анна закашлялась, у Майкла заслезились глаза. Они одновременно надавили на кнопки, и окна закрылись. Стало значительно тише.
– Похоже, впереди ураган. Только этого нам не хватало!
Ветер свирепствовал по обе стороны дороги. Он яростно раскачивал кусты, прижимая их к самой земле. Трава стелилась и колыхалась волнами, словно желто-бурая река. По дороге проносились песчаные змейки.
Сильные порывы ветра то и дело ударяли по машине.
– Странный ураган, – сказал Майкл.
– А они здесь вообще бывают?
Видимость продолжала ухудшаться. Теперь дорога просматривалась только ярдов на пятьсот. Они словно попали в туннель – впереди, сверху и по бокам окруженные потоками песка и пыли. Машина поскрипывала и раскачивалась, и Майклу пришлось переключить все внимание на управление, чтобы не вылететь с дороги. Завывания ветра были слышны даже сквозь закрытые окна.
Быстро темнело. Майкл включил фары. Тьма вырастала впереди, словно стена. Завывания ветра переросли в громкий, устойчивый гул. «Сабурбан» толкало из стороны в сторону.
– Мне это очень не нравится! – прокричал Майкл. – Там впереди может быть торнадо.
– Таких не бывает!
– Таких по телевизору не бывает! Если так пойдет и дальше, я поворачиваю!
Анна промолчала.
Ветер рычал и бил тяжелую машину. Он как будто пробовал силу, стараясь оторвать ее от дороги и швырнуть в горловину смерча.
Майкл нажал на тормоз. Машина стала нехотя замедляться, неумолимо подбираясь к исполинскому чудовищу, ревущему впереди. Анна судорожно вцепилась в ручку над дверцей. Машина встала. Порывы урагана били ее со всех сторон, ветер выл и ревел, словно гигантский зверь. «Сабурбан» задергался, качнулся и сдвинулся с места. Торнадо тянул его к себе.
– Майкл!
– Вижу!
Он рванул ручку переключения передач и нажал на педаль акселератора. Колеса закрутились на месте. Машина задергалась, остановилась, а потом снова поползла вперед. Майкл добавил газу. «Сабурбан» медленно пополз задним ходом.
А впереди разверзся ад. Небо и земля слились и превратились в сплошной круговорот песка и пыли. Машина рывками отступала. Майкл осторожно выравнивал ее. Пару раз колеса проскальзывали, и «сабурбан» на миг застывал, а потом снова принимался ползти назад. По лицу Майкла катился пот. От сильного напряжения разболелась шея, но он не обращал на это внимания. Снова и снова он ловил машину и толкал назад. Он спорил с ураганом, и любая ошибка могла стоить жизни.
Снова и снова. Дюйм за дюймом.
Спустя полчаса изматывающей борьбы Майкл понял, что выигрывает. «Сабурбан» стал двигаться ровнее. Рев ветра как будто начал стихать. Майкл оторвал одну руку от рулевого колеса и вытер о рубашку. Потом вторую. Пот стекал по лбу и подбирался к глазам. Он затряс головой, разбрызгивая вокруг холодные капли.