И ведь не обманули! Видимо, так велико было обаяние. Спустя пару месяцев, едва в Госдуме утвердили поправки, карьерные экскаваторы приступили к делу! Надо ли говорить, что принадлежали они тоже Кириллу Анатольевичу, проведшему, как полагается, строгий тендер. Правда, все предприятия, принимавшие в нем участие, тоже контролировались Хомутовичем, но кто об этом вспомнит, когда город получит собственный водоем, где летом можно купаться? Конечно, он мог поставить яхту в любом мировом порту, но, как патриот, предпочел родной Великобельск.
Поэтому пока яхта стояла на бывшем футбольном стадионе на специальной платформе с колесами. Когда директору хотелось поиграть в морского волка, несколько мощных джипов, запряженные цугом, таскали ее по городским улицам и площадям, а мощные поршни, установленные вдоль бортов, создавали эффект качки… Кое-где улицы пришлось расширить… Но ничего, через год пригнанные на строительство гастарбайтеры закончат облицовку канала кафелем, и можно отправляться по морям-океанам.
Забота о родном городе этим не ограничилась. На месте выкупленного и снесенного стекольного завода Кирилл Анатольевич возвел Зимний Дворец. В смысле, его чуть уменьшенную копию. Один к одному, как в Питере. Даже статуй на крыше навтыкал и Александровскую колонну во дворе поставил. Сначала планировал возвести копию верхнего дворцового парка Петергофа, но идея оказалась не свежей, кто-то уже строил его под Москвой. 1 По слухам и публикациям в газете «Житуха», внутренняя отделка и убранство псевдо Зимнего соответствовало оригиналу. Только мировые шедевры заменяли очень приличные копии. Но это всего лишь слухи. Дворец охранялся великобельским спецназом, и никто, кроме хозяина, туда попасть не мог. На вопросы журналистов «А на хрена, собственно?» Хомутович без тени иронии отвечал, что после его смерти все останется простым горожанам. И даже демонстрировал копию завещания.
Родион не решился отказаться от приглашения, хотя ничего хорошего от встречи не ожидал. Но «Час Белки» размещалась именно в сетке упомянутого хомутовского канала. Стало быть, надо забыть о личных антипатиях и воспринимать общение как чисто производственную необходимость.
– Угощайся, – Кирилл Анатольевич кивнул на семечки, насыпанные горкой на позолоченном блюде, – сам жарил. У бабки знакомой покупаю. В магазинах не то.
– Нет, спасибо, я только пообедал.
– Ну, хоть бутербродик съешь. Сыр вкусный, плавленый… Не откажись уж…
Панфилов прикинул, что пригласили его не для того чтобы травить, и взял бутерброд, напоминавший раздавленную слоном лягушку. Такой же плоский и такой же зеленоватый. Осторожно надкусил и тут же положил обратно на поднос.
– Чай? Кофе?
– Чай.
Кирилл Анатольевич дернул за веревку, свисающую с потолка, где-то за стеной звякнула рында, и секунду спустя в каюте появился молодой стюард, облаченный в белый форменный китель и белую бабочку.
– Сережа, сделай Родиону чая.
Сережа кивнул, подошел к резному трюмо самое позднее восемнадцатого века и извлек картонную коробочку чая «Принцесса Нури». Выудил один пакетик, метнул в хрустальный стакан, залил кипятком из серебряного самовара, дал настояться, выкинул за борт пакетик и поставил напиток перед Родионом. Но не уходил. Таращился на ведущего, словно продавец гербалайфа на потенциального клиента.
– Сережа, Родион наш гость, – мягко напомнил директор, – я предупреждал, что брать чаевые с гостя неприлично… Ступай к Виктору Афанасьевичу и доложи о проступке.
Стюард побледнел, ослабил бабочку, часто задышал.
– Кирилл Анатольевич, да как же… Извините, Кирилл Анатольевич… Это ж по ресторанной привычке проклятущей… Я ж не со зла… Отче, зачем же сразу к Виктору Афанасьевичу?
– Ступай, Сережа, ступай, – еще более мягко повторил хозяин яхты, – с вредными привычками надо бороться. Он поможет.
Стюард обмяк и совсем не летящей походкой убрался из директорской каюты.
– Не обращай внимания, Родион. Эти халдейские повадки надо выжигать каленым железом… А Афанасьевич мастер, умеет…
В том, что Афанасьевич мастер, ведущий имел удовольствие убедиться, едва ступив на палубу. Фотография его физиономии могла украсить любой стенд «Разыскиваются». Панфилова он обыскал быстро, грамотно и умело. Нашел даже женскую шпильку, провалившуюся за порванную подкладку пиджака.
– Как рейтинги?
– По последней программе – тринадцать, доля тридцать пять. Это по региону, конечно.
Ответив, Родион отхлебнул «Принцессы». «Принцесса» отдавала дустом. Видимо, прежний хозяин продал Хомутовичу яхту вместе с клопами.
– Неплохо, неплохо… Но, согласись, это не предел. Собственно, я по этому поводу тебя и пригласил.
Олигарх протянул руку к подносу и зачерпнул горсть семечек.
– Детская страсть… Ничего не могу с собой поделать… Помню, как мама их жарила… С солью. Я так и не научился. По мешку за вечер мог умять. Это сейчас – жевачки всякие, да «Чупа-Чупсы», а тогда одна радость – семечки. Бери, не стесняйся.
– Спасибо, я не очень их люблю.
– Ну, хозяин – барин. Так вот, о рейтингах… Хочу тебе помочь, – Кирилл Анатольевич пронзил ведущего взглядом, отчего глоток «Принцессы Нури» застрял в последней трети пищевода последнего, – подсобить с материалом. С темой, так сказать.
Опытный Родион сразу понял, о чем речь. Видимо, на этот раз заказ будет серьезным. Обычно редактору звонили из окружения хозяина, а сегодня он пригласил ведущего лично.
– Слушаю вас, Кирилл Анатольевич.
Хозяин яхты и телеканала сплюнул на ковер шелуху и вытащил из кармана треников флешку в виде большого автоматного патрона с гравировкой «7,62 Гбайт». Вставил в гнездо ноутбука, лежащего на сервировочном столике, повернул экраном к Родиону.
– Посмотри, по-моему, любопытно.
На экране появился осколок великобельского пейзажа – рядок частных домиков, огороженных непрезентабельными заборами. Это, кажется, южная окраина, рядом с Белгородской улицей. Домики строились сразу после войны как временное пристанище для трудившихся на лесоповале – градообразующем предприятии. Но из временного превратившиеся в постоянные. Жили здесь, в основном, наследники тех самых лесорубов, по большей части пораженные алкоголизмом и тяжелейшим кариесом. Перед ближайшим к объективу забором собралась кучка политически активных пенсионерок и пенсионеров, вразнобой требующих защитить их от произвола строительной компании. Когда камера повернулась, в фокус попал предполагаемый защитник – не кто иной, как благополучно действующий губернатор Великобельска. Он был в джинсах, и рубашке с короткими рукавами, и своей любимой бейсболке, то есть в демократическом, неофициальном гардеробе. И хотя запись не отличалась качеством, вряд ли на экране размахивал руками человек, похожий на губернатора. Это был сам губернатор. И без экспертизы понятно.
Градоначальник, активно жестикулируя, клялся обиженным пенсионерам, что ляжет костьми, но не допустит здесь строительства торгового комплекса, что это происки московских акул, которые скупают земли, а мирных беззащитных жителей оставляют без крыши над головой. И что, пока он у власти, крыша у горожан будет.
Родион вспомнил эту встречу, она широко освещалась в местных СМИ. Якобы городские власти выставили на торги несколько гектаров городских угодий, которыми заинтересовались московские деловые круги. Торги выиграла одна из двух принимающих в ней участие компаний, после чего объявила, что построит здесь торгово-просветительский комплекс. Хотя перед торгами застройщики поклялись властям на Жилищном кодексе, что возведут здесь несколько современных многоэтажек в рамках государственной программы «Доступное жилье». А господам, чьи бара…, пардон, дома, случайно оказались на упомянутых гектарах, предоставят бесплатные квартиры в новом доме.
Но что-то в планах не срослось, и вместо обещанного доступного жилья москали принялись воздвигать каменно-стеклянного монстра с каким-то боулингом и 3D-кинотеатром. И местный пролетариат резонно возмутился. Вместо квадратных метров они получат стереоочки. Да и то за свой счет. Москвичи встретились с негодующими и предложили альтернативу – год бесплатных киносеансов. Что окончательно вывело народ из себя. «А жить нам где? На местах для поцелуев?!» – «Хорошо, мы предоставим вам альтернативное жилище в Великобельской области. Практически со всеми удобствами». – «А не катились бы вы сами в область!»
Место предполагаемой стройки окружили живым кольцом, а строительную технику, направленную на снос домов, встречали коктейлями Молотова и камнями. Два сгоревших бульдозера напоминали подбитые немецкие танки на Курской дуге.
В ситуацию был вынужден вмешаться губернатор. Этот исторический момент и отображал экран ноутбука Кирилла Анатольевича. Губернатор в простой, доходчивой форме уговаривал граждан разойтись, а завтра утром всем до единого жертвам произвола прийти в администрацию для встречи со специально нанятыми юристами. Бабули кричали «Ура», хлопали в ладоши, а дедули со словами «Получили, фашисты?» радостно грозили кулаком в сторону стройки. Потом губер поинтересовался у оказавшейся здесь случайно девчушки, какие она приносит из школы оценки, и ласково потрепал ее по щеке. Девчушка засмущалась, народ зааплодировал.
Наконец, когда страсти немного улеглись, городской глава простился с пикетчиками и в окружении четырех крепких телохранителей, оберегавших его от всплесков народной любви, переместился в служебный джип. Причем камера, снимавшая его, переместилась следом, из чего напрашивался вывод, что оператором подрабатывает кто-то из ближайшего окружения. Причем, подрабатывает негласно. Скорее всего, объектив был вмонтирован в пуговицу или авторучку, чем в эпоху высоких технологий никого не удивишь.
Дальше случилось самое любопытное. Едва захлопнулась дверь внедорожника, губернатор повернулся к сидящему на заднем сидении «вице» и мрачно приказал:
– Позвони в УВД, пусть завтра подгонят ОМОН. Поставят у каждой калитки, чтоб эти горлопаны выйти не смогли. А я свяжусь с москвичами, чтобы ускорились. А то тянут кота за яйца, давно бы уж снесли эту рухлядь к едрене фене.
– А что будет объяснять народу ОМОН?
– То и объяснит. В городе угроза теракта. И сюда ваххабиты добрались.
– Но… Как сносить дома? Там же люди… Барахло, обратно…
– Бля! Ты чем слушал, Василич? Все ж у юристов будут. Кстати, подтяни кого-нибудь из болтливых. А насчет барахла не беспокойся. Выдадим компенсацию из резервного фонда, тыщ по пятьдесят. Еще и очков заработаем.
– А жить-то им где потом?
– В палатках! – засмеялся народный заступник. – Им же предложили жилье в области, а не хотят – их проблемы.
– Я видел это жилье… Если откровенно, палатки лучше.
– А что ж им, евростандарт подавай?! Ничего, отремонтируют…
Дальше губернатор сменил тему, перейдя к разговору о подготовке к грядущему городскому юбилею – четырехсотлетию упоминания в летописях о первой белочке, поселившейся в здешних местах. Но это было уже не интересно, и Кирилл Анатольевич остановил запись. Разумеется, разговор в джипе в средства массовой информации и даже в сеть пока не попал.
Приговоренные дома на следующий день были благополучно снесены, губернатор сделал заявление для СМИ, в котором заклеймил московских акул, сделал распоряжение выдать пострадавшим по полтиннику и пообещал в ближайшем будущем выделить достойное жилье, а пока временно поселиться в области. Народ опять аплодировал, кое-кто даже пустил слезу и хотел пожать главе руку, но его не пустила охрана.
– Вот такой у нас, оказывается, губернатор, – вздохнул отче, – не очень положительный. А еще метит на второй срок. Перед народом одно, в джипе другое. Лицемер.
– Это подлинная запись? – скорее формально поинтересовался Панфилов.
Кирилл Анатольевич улыбнулся и посмотрел на ведущего так, что «Принцесса» поползла по пищеводу вверх.
– Родион… На этой яхте все подлинное, начиная от семечек, заканчивая картинами.
– Да… Понял…
– Как тебе материальчик? На какой рейтинг тянет?
– Ну, вообще сильно… Программа «Максимум» закроется от зависти.
– Вот и я так думаю… Так что же мешает нам поставить это в праймтайм и поднять рейтинг до рекордных высот? А?
– Не знаю…
– Правильно. Ничего. Ничего не мешает… Согласен?
Не согласиться было трудно.
– И куда вы хотите поставить этот ролик?
– Разве ты еще не понял?
Родион все понял давным-давно, но оттягивал неприятный момент.
– В «Час Белки»?
– Конечно, – отче выплюнул на пол очередную шелуху, – по-моему, неплохая идея. Только мат «запикать» надо. Все ж – уважаемый человек. Некрасиво…
Идея была плохой. Очень плохой. С последствиями. Тяжкими. Губернатор – это не клерк конторский, может ответить по полной. Тем более, по слухам, за его спиной Москва, и отступать ему некуда. На следующий же день у телеведущего найдут подпольную лабораторию по производству героина, объявят наркозависимым и отправят на длительное лечение. Это в лучшем случае. И отче-директор не спасет. Если вообще будет спасать.
– Понимаете, Кирилл Анатольевич… У «Часа Белки» несколько иной формат. Мы почти не затрагиваем политических тем. Да и герои наши – люди обычные, незатейливые. Лучше дать материал в «Однажды». Чисто их тема.
– А где ты видишь здесь политику? Выборы не скоро, электорат может спать спокойно. Здесь не политика. Здесь обычный бардак, коррупция, неуважение к простому, как ты говоришь, незатейливому человеку в особо циничной форме. Все по теме. И потом, насколько я в курсе, у «Однажды» детский рейтинг. Ее же никто не смотрит, кроме тех, кто ее делает.
– Да, но… Я совершенно не представляю, как подать эту информацию, – не сдавался Родион, – обычно я приглашаю гостя-эксперта и обсуждаю с ним проблему.
– Ну и пригласи. Что мешает? Видел же, сколько недовольных. Любого зови. Тем более, стройка вовсю идет, из желающих выступить очередь выстроится. Поговорите, а потом запусти ролик.
– Хм… Может, сначала в сеть выложить?
– Не будет эксклюзива. Да и сетью, по моим данным, пользуется двадцать процентов населения. Ящик, только ящик… Что у тебя с лицом? Берусь угадать – ты испугался.
Еще б тут не угадать? Как не испугаться? Все равно что пьяного крокодила с рук хлебушком кормить.
– Не бойся, Родион, не бойся… Удача – награда за храбрость. А после эфира губеру будет не до тебя… В Москве только и ждут, что он накосячит, прости за эвфемизм. Приказ о снятии уже лежит.
– У меня другие сведения…
– Поверь, отсюда, из глубинки, издалека, многое теряется из вида. А из Москвы смотрят по-другому. Что для нас нелепица, то для них обида. Это же циничный беспредел – на большую камеру одно, на малую – другое. Да еще в разгар борьбы с коррупцией. Случись такое на Западе – импичмент без суда и следствия.
Родион как человек прозаичный на поэтические метафоры смотрел трезво. Это его потом без суда и следствия…
Истинную подоплеку конфликта он прекрасно знал. Месяц назад губернаторская дочурка, мажорка в законе, плотно сидящая на коксе, пересеклась с Кириллом Анатольевичем. Историческая встреча случилась на презентации первого в городе мехового салона. Под занавес мероприятия на аукцион выставили шубку из натуральной мексиканской реликтовой белки, занесенной в Красную книгу. В финал аукциона вышли директор и дочурка. Победил директор, купив вместе с шубой и сам салон. Дочурка впала в истерику и пожаловалась папке – обижают, сволочи! «Кто посмел, солнышко? Какой-такой отче наш? Что он о себе возомнил?!! У нас в городе один отче! Сотру! Принеси-ка, доча, папке мобильник…»
Силовые и судебные структуры тут же отреагировали. Великобельский ОБЭП нагрянул в офисы директора, уголовный розыск – домой и на яхту в поисках чего-нибудь незаконно хранимого. Нашли, но Хомутовичу удалось отделаться легкими подарками. Губернатор, естественно, не успокоился и грозился подтянуть на помощь следственный комитет Генеральной прокуратуры. Поэтому Кирилл Анатольевич и предпринял ответные шаги. Завербовал оператора. «Оскара» последний вряд ли получит, зато новую иномарку уже огреб, как минимум.
Плюс подготовил почву в столице. Как отреагировали высокие власти, Родион, разумеется, не знал. Оставалось положиться на твердое слово директора. Но полагаться не хотелось. Приходилось прикидываться идиотом.
– Кирилл Анатольевич, хм… Я вовсе не боюсь. Но, если вам известно, тему для программ утверждает руководство канала. Я могу записать, не вопрос… Но не факт, что это поставят в эфир.