- Вредно пить кофе на ночь, - отрезал Том.
- Тогда на чай? – не отставал альфа.
- Вредно мешать чай с колой. Понос будет.
- Тогда пригласи меня просто так.
- Вот уж нет, - прошипел Том, прекрасно понимая, чем тогда закончится вечер. Сильный мужской запах альфы соблазнял лучше любых слов, и Том был уверен, что на члене от трения с бельем скоро образуется мозоль, а смазка из задницы уже промочила трусы и подбирается к брюкам. Но он не животное! И в состоянии контролировать собственное тело. Наверное…
Хам подошел совсем близко, притянул к себе Тома и горячо зашептал в ухо.
- Ладно, детка. Сегодня я тебя отпущу. Но только сегодня. Я даже за литром туалетной воды слышу твой запах. Через несколько дней ты потечешь, и я буду рядом. Сам меня попросишь.
Том с силой оттолкнул Хама. Тот сделал шаг назад.
- Да пошел ты. Я не животное.
Развернулся и побежал в сторону подъезда. В спину ему несся громкий задорный смех.
К сожалению, Хам был прав.
Течка неумолимо приближалась, разбушевавшиеся и, казалось, взявшие реванш за годы подавления, гормоны гасили разум. Том в отчаянии грыз собственный кулак. «Стоп» так и не привезли, более того, стало понятно, что не привезут его еще как минимум несколько недель, потому что в новогодние праздники все сидят дома, и им плевать на одинокого озабоченного омегу.
Том вновь уменьшил дозировку, а утром, в душе, подмываясь, как обычно, коснулся пальцем ануса. И со стоном впечатался лбом в стену. Кожа вокруг отверстия стала очень чувствительной и припухла, а из самой дырочки текла белесая полупрозрачная смазка. Палец легко скользнул глубже, вскоре к нему присоединился второй. Том тяжело дышал и с остервенением насаживался на собственные пальцы. И закусил до крови губу, осознав, что на месте пальцев представляет член, причем не просто какой-то абстрактный член, а совершенно конкретный, принадлежащий самому неподходящему альфе.
- Привет.
Том подпрыгнул и резко развернулся:
- Ты что тут делаешь? – Хам во всей красе стоял возле подъезда.
- Тебя жду. Я провожу тебя до работы, - тон не допускал возражений. – А вечером встречу, - он в два шага вплотную приблизился к Тому и притянул к себе, утыкаясь носом в открытую шею. – Опять ты без шапки.
- Отпусти, - придушенно попросил Том. Хам сделал вид, что не услышал.
- М-м, как же ты пахнешь… с ума меня сводишь, - шептал мужчина. Том замер, его тело тоже однозначно реагировало на альфу. А еще он вспомнил, что забыл воспользоваться туалетной водой, и сейчас его собственный запах омеги накануне течки ничто не перебивало. Хам вжался пахом в его пах, сжал ладонями небольшую задницу. – Может, черт с ней, твоей работой, а?
- Я иду на работу, - резче, чем хотел, ответил Том. Потому что на секунду и вправду задумался о том, чтобы провести день в постели.
К вечеру Том уже был не рад, что не остался дома. Он получил три предложения перепихнуться, одно из которых едва не закончилось изнасилованием в туалете, два – встретиться вечером, и одно – отсосать за зачет по истории. Идея Хама уже не казалась такой абсурдной, идти в темноте в одиночку было элементарно небезопасно.
Вымотанный, в шесть часов он зашел на кафедру, чтобы оставить сданные доклады, оставаться и проверять их сию минуту желания не было. За столом, отвернувшись к стене, ревела секретарша.
- Мария, - тихо окликнул ее Том. – Что случилось?
Девушка подняла на него красные глаза.
- Ох, Том, - и снова зарыдала.
Том присел рядом и положил ей ладонь на плечо.
- Могу я чем-то вам помочь? Расскажите.
- Я с женихом поссорилась, - всхлипывая, ответила девушка. – А мы должны были на «Травиату» сегодня идти. Теперь билеты пропадут.
С минуту Том молчал. А потом тонкие губы растянулись в недоброй улыбке.
- Продайте их мне.
Хам, еще не зная, что его ждет этим вечером, бодро топтался у входа в университет.
========== Глава 3 You’d be like heaven to touch ==========
Хочу тебя!
На жизнь… На день… На час…
С приданным неумеренных амбиций…
Хочу, как в первый и последний раз.
Пусть за стеной сосед перекрестИтся…
Пусть дрогнут цепи смертного греха!
Пусть небеса взорвутся звездным джазом!
И захлебнутся Солнцем облака!
Хочу тебя!
Как никого…
Ни разу… (Альванди Маэртис)
- Мы идем слушать оперу, - с места в карьер, вместо приветствия выдал Том.
- Оперу? – опешил Хам.
- Да, - Том был очень собой доволен, озадаченный вид альфы – что бальзам на израненную гордость.
- Утром ты ничего не говорил об опере.
- Утром я туда и не собирался, - хмыкнул. – «Травиата» ждет нас.
Он позволил Хаму взять себя за руку.
- Что-то я не уверен… может, лучше к тебе?
Том наслаждался моментом триумфа, скептически приподнял брови, демонстрируя удивление.
- Ты мне вчера заявил, что я твой омега, так? – Хам кивнул. – Значит, опера.
Мужчина лишь вздохнул, выражение мольбы на лице сменилось обреченностью.
- А что я за это получу?
Том хитро прищурился.
- Ты проведешь со мной вечер. Тебе мало?
- Ночь.
- Что?
- Я хочу провести с тобой ночь!
- Вчера ты говорил о всей жизни… - Тому стало смешно. И отчего-то немного грустно.
- Так надо же с чего-то начинать, - не растерялся Хам. – Кстати, какие планы на новый год?
Какие планы? Чертова течка – вот все его планы…
- Я поеду к родителям.
- Я с тобой.
- К моим родителям?
- А почему нет? Ты разве не хочешь познакомить их с отцом своих будущих детей?
Том поскользнулся и наверняка упал бы, если бы не быстрая реакция Хама.
- Чего? – выглядел он при этом презабавно: уши и щеки раскраснелись от мороза, и так немаленькие глаза от удивления стали огромными, рот приоткрылся. – Какие дети, Хам? Я с тобой знаком всего пару дней… ничего о тебе не знаю.
- Ты спрашивай, я все тебе расскажу, - спокойно ответил тот.
- Где ты работаешь?
- Не важно. Я смогу обеспечить и тебя, и потомство.
Том не сдержался и фыркнул.
- Чем ты занимаешься?
- Машины чиню.
- Понятно…
Разумеется, автомеханик – идеальная пара для будущего ректора.
Том наслаждался бы великолепной оперой, если бы не Хам. Мало того, что тот просто до неприличия возбуждающе пах, так еще и непрерывно ерзал и сопел, тяжело вздыхал, шуршал фантиками от конфет, приставал к Тому, а ближе к антракту вообще уронил голову омеге на плечо и всхрапнул.
Том не знал, куда деться от стыда и возбуждения. Страдали оба, и Том отчего-то совсем не получал удовольствия, истязая Хама оперой.
- Хам… понимаешь, - Том тщательно подбирал слова, стоя перед входом в подъезд. – Мы не подходим друг другу, ты замечательный парень, но…
- Я замечательный, - как ни в чем не бывало улыбнулся Хам. – Ты заметил.
- Заметил, - тяжело вздохнул Том. – Но мы не сможем быть вместе.
- Ты ошибаешься, - медленно проговорил альфа. – Я чувствую, что ты мой.
- Спокойной ночи, - прошептал Том. – Прости, но нет.
Он в последний раз втянул ноздрями кружащий голову аромат и скрылся в подъезде.
Хам печально смотрел ему вслед.
- Мам, я хочу приехать к вам на новый год. Вы не против?
- Конечно, мы только рады тебе, сынок, - не задумываясь, ответила мать.
- Только… - Том замялся. – У меня течка будет.
Мать охнула.
- Когда?
- Двадцать восьмого начнется.
- Бедный мой мальчик. Конечно, мы с папой тебя ждем.
Первая течка у Тома случилась сразу после школьного выпускного. На два года позже, чем у всех омег. Том вообще долго был «гадким утенком» - долговязым, нескладным, неуклюжим. Он и сейчас не считал себя красавцем, компенсируя посредственную, на его взгляд, внешность стильной одеждой, высоким интеллектом и умением себя подать.
Течка… это слово до сих пор вызывало у него оторопь, вгоняло в краску и пугало до безумия. В свой первый раз он оказался абсолютно беспомощным. Нет, теоретически он представлял, чего ждать, однако действительность редко совпадает с теорией. Естественно, партнера у стеснительного паренька не было, поэтому через ад пришлось проходить в одиночку, собственно, именно поэтому и был ад. Все тело зудело, требуя прикосновений, соски набухли и болели, член ломило от напряжения, смазка из задницы заливала простыни, и их приходилось менять каждую пару часов. Он бредил и метался, не мог самостоятельно пить и есть, абсолютно не контролировал себя. Тогда его спасли родители.
Вторая течка оказалась полной противоположностью первой. Она началась накануне нового года, прямо в общежитии, и омега оказался к ней не готов. Сколько альф его тогда переимело, Том не знал. Да и не хотел знать. Помнил только, что сам умолял его трахнуть, сам подставлялся. Его, конечно, кто-то порвал. Одно счастье, хоть успел выпить противозачаточные.
В общежитии после больницы он появился всего раз – забрал вещи.
Все остальные течки проходили по стандартному сценарию – ударная доза «Стопа» отлично помогала. Первые три дня он чувствовал влажность в проходе, был раздражен и излишне чувствителен, однако на альф не кидался, как и те на него. Да, повышенный интерес присутствовал, но Том ни разу не терял контроля. Остальные четыре дня проходили уже в привычном режиме, просто он быстрее утомлялся.
Конечно, в этот раз можно было остаться дома, запереться и переждать. Но Том боялся оставаться один.
Утром Хам не появился, не было его и на следующий день. И Том понял, что скучает, что ему не хватает этого большого и шумного парня, не хватает его подначек и приставаний. Не хватает запаха и чувства защищенности, которое тот дарил. Не хватает его самого.
А у Тома даже номера телефона его не было.
Звонила мать, вновь нахваливала Криса. И умный он, и красивый, и из хорошей семьи.
- Мам, я подумаю, - сдался Том. Надо же, в конце концов, когда-то начинать. Так почему не с умным и красивым, и из хорошей семьи? Тогда отчего, лаская себя, Том представлял Хама, такого неидеального, неподходящего, но искреннего и горячего.
Накануне отъезда Тому приснился сон.
Ему снилось, что течка началась раньше, что он не успел уехать, что остался дома – одинокий, испуганный. Снилось, как выгибался, лаская себя, как стонал и плакал от такого близкого, но отчего-то недостижимого наслаждения. А потом каким-то образом рядом оказался Хам. И взгляд альфы светился любовью и участием.
- Иди ко мне, - кричал, как в бреду, Том.
Хам лег рядом, обнял омегу и прижал к себе.
- Все будет хорошо, ты мой, я чувствую, - шептал исступленно. А потом целовал – то тягуче-медленно, то страстно, кусая губы.
Том, словно со стороны, видел, как становится на колени, приподнимает текущий зад, как умоляет взять его. И Хам берет. Нежно, чувственно, даря долгожданную разрядку, заставляя стонать и кричать от удовольствия, от того, что теперь он не одинок, что любим, что любит…
А потом они лежали рядом, на несколько часов крепко привязанные друг к другу, даже дышали в унисон, словно единый организм. И Хам сказал:
- Я хочу, чтобы наш малыш был похож на тебя.
И Том чувствовал себя самым счастливым на свете.
Тем печальнее было просыпаться. Одному.
Он сел, сильно, до боли укусил себя за ребро ладони и протяжно завыл.
Какой же он дурак!
========== Глава 4. I wanna hold you so much ==========
http://www.youtube.com/watch?v=a7M-UQsvrrY&feature=related - для настроения
Sleep, sugar, let your dreams flood in,
Like waves of sweet fire, you’re safe within
Sleep, sweetie, let your floods come rushing in,
And carry you over to a new morning (Poets of the Fall – Sleep)
Том считал столбы, просто так. Чтобы отвлечься. Пригородная электричка стремительно везла его навстречу родителям. И Крису.
После сна он так и не смог до конца прийти в себя – настолько тот был ярким и правдоподобным. Настолько желанной оказалась та, другая действительность, настолько желанным оказался Хам. И потому так плохо было сейчас. Оконное стекло опять заледенело, Том подышал на него и потер перчаткой. Сто двенадцать, сто тринадцать… и опять с начала, тяжелые мысли каждый раз сбивали со счета.
Отец встретил Тома на станции и привез домой. Родительский дом пах праздником – пирогами, живой елкой и мандаринами. Родители так искренне ему радовались, даже несмотря на то, что праздник он им, конечно, испортит, и Тому стало стыдно – за то, что не приехал раньше, звонил редко, мало интересовался.
- Как ты, сынок? – спросила мать. Том обнял ее, уткнулся носом в макушку и вздохнул.
- Все хорошо, мам. Все хорошо.
Он поднялся на второй этаж, распахнул дверь в свою комнату. Его комната… на стене над письменным столом в тонких деревянных рамках висели грамоты за победы в олимпиадах по истории и английскому, школьные фотографии. Вот Том в пятом классе – кудрявый мальчишка с широкой улыбкой и веснушками, вот в восьмом – тощий долговязый парень с худой шеей и впалыми щеками, вот в выпускном – немногим лучше, чем в восьмом. Отдельно висели студенческие фотографии – их родители крепили без него. На столе царил идеальный порядок – ручки и карандаши ровно торчали из стаканчика, альбомы для рисования лежали аккуратной стопочкой. Том повернулся – в его комнате ничего не менялось: все та же полуторная кровать, застеленная серым пледом, его рисунки над ней, все тот же шкаф, те же шторы… застывшее время.
И тут внезапно стало очень спокойно – он дома, ему помогут, его защитят. А еще Том подумал, что хотел бы быть здесь с Хамом.
Он выложил на полку заготовленные подарки, распаковал вещи и спустился вниз.
- Думаю, сегодня. Да, на ужин. Завтра… завтра у него течка начнется. Я очень за него волнуюсь. Спасибо. Спасибо большое.
Том застыл за дверью в гостиную. Кому его мать может рассказывать ТАКОЕ? Выдохнул и шагнул в комнату.
- Ох, сынок, - мать вздрогнула.
- С кем ты разговаривала?
Мать посмотрела виновато.
- С Крисом.
- Я же просил…
- Тебя это ни к чему не обяжет, - быстро сказала мать. – Познакомитесь просто. Пообщаетесь. А вдруг он тебе понравится…
Вообще-то, ему уже кое-кто нравился.
На ужин Том принципиально решил не наряжаться, посчитав, что черных брюк и тонкого светлого джемпера будет вполне достаточно. И нарочно на несколько минут опоздал. В камине горел огонь, на одном диване, лицом к лестнице, сидели родители, на другом, спиной, светловолосый мужчина. Сердце забилось чаще.
Он бегом преодолел ступеньки.
- А вот и Том, - радостно воскликнула мать. Мужчина встал с дивана и повернулся.
- Привет, я Крис, - и протянул руку в приветствии.
На Тома невероятно синими глазами смотрел Хам.
- Привет, - рука дрожала, голос тоже. Том весь дрожал. Мужчина уверенно и крепко пожал Тому руку, задержав ее в своей дольше необходимого.
В ноздри ударил знакомый будоражащий аромат сильного свободного альфы, голова закружилась, и Том качнулся.
- Присядь, - альфа помог ему сесть на диван, устроился рядом.
Том был ошарашен, причем ошарашен настолько, что онемел. С одной стороны, очень хотелось начать выяснять отношения – обвинять Хама или, скорее, Криса, во лжи, с другой – наброситься и зацеловать до потери сознания.
В итоге Том остался сидеть, где сидел, и молчал.
- Вы пока немножко пообщайтесь, а мы с папой накроем стол, - мама застенчиво улыбнулась. – Мы вас позовем.