— Слушай… — сказала я, когда Даармархский, то есть Рихт, развернулся ко мне. — Ты это…
И тут до моей туго думающей после бессонной ночи головушки дошло:
— Со своей девушкой?!
— Должен же я был что-то сказать, чтобы сдвинуть их с места, — Рихт как-то странно на меня посмотрел.
Мне же захотелось провалиться сквозь пол до самого убежища. Картина «проваливания» оказалась настолько яркой, что по коже прошел мороз, а комната качнулась перед глазами. С недосыпа, наверное.
— Я не выспалась, — заявила я, стратегически отступая к дивану. Если падать, то на мягкое и невысоко. — Так что…
— Так что?
— Поэтому до меня туго доходит, и я несу непонятно что.
— Дракона с два, — перебил меня Рихт. — Это я несу непонятно что.
Он шагнул ко мне так стремительно, что я даже опомниться не успела. Обхватил ладонями мое лицо, целуя в губы, настойчиво, но мягко, без лишнего напора. Не желая отпускать, но позволяя отстраниться.
Я же отстраняться не захотела. Последние несколько дней вышли настолько насыщенными, не говоря уже о бодром полете вниз головой, что в этот поцелуй я просто упала. Подхваченная ветром и сильными руками, взмыла ввысь, когда в напряжение плеснуло тепло. Спокойное, как сила обманчиво-легкого прикосновения пальцев к моим щекам.
Уверенное, мужское.
Разогрев случился стремительно и так неожиданно, что я на миг утратила чувство реальности, когда хрипло вздохнула ему в губы. Хрипло и так отчаянно-остро, что голова закружилась еще сильнее, и это слегка отрезвило.
Я дернулась в его руках, и Рихт вздрогнул вместе со мной.
Точнее, как продолжение меня, отпуская мои губы, но не лицо.
— Прости, — глубоко произнес он. Так низко, что внутри меня что-то тут же отозвалось желанием углубить и продолжить.
— Ты сейчас за поцелуй извиняешься? — фыркнула, стирая это короткое ощущение. — Или за то, что назвал меня своей девушкой?
— За то, что сделал это не вовремя, — Рихт смотрел мне в глаза. — Я просто… когда узнал о том, что случилось, чуть с ума не сошел. Танни.
В том, как он назвал мое имя, точно было что-то неправильное. Хотя бы потому, что к коллегам так не обращаются, а вот к девушкам — вполне.
— Я тоже чуть с ума не сошла, когда это случилось, — хмыкнула я.
— Все шутишь, — Рихт коротко улыбнулся.
Устало, но как-то светло и спокойно. Под глазами у него залегли глубокие темные круги, и до меня внезапно дошло, что он тоже не спал всю ночь.
— А что мне еще остается? Теперь вся съемочная группа считает меня слетевшей с катушек экстремалкой.
Обманный маневр «как задать неудобный вопрос» в действии.
— Танни, никто знающий тебя не поверит в то, что ты могла оступиться.
Как тактично он это сказал!
— И уж тем более в то, о чем говоришь ты.
— Никто?
— Никто, — серьезно повторил Рихт.
Опомнившись, он убрал руки, но не отодвинулся.
— Это радует, — привычная свобода не принесла облегчения и желания отступить на пару шагов — тоже. Не говоря уже о том, чтобы залезть в пещеру. — Потому что сам слышал…
Я кивнула на вышедших вальцгардов.
Стоило вспомнить. В дверь постучали и со стороны коридора донеслось негромкое:
— Осталась одна минута.
— С секундомером они стоят, что ли? — мрачно поинтересовался Рихт.
Мрачно, но с таким лицом, что я не выдержала и расхохоталась. Точнее, мы расхохотались вместе, глядя друг на друга и окончательно стирая неловкость, возникшую между нами после этого странного поцелуя.
Поцелуя во время налета, когда за окнами надрывается сирена.
Что может быть безумнее?
— Насчет девушки. — Произнес Рихт, отсмеявшись, и я махнула рукой.
— Забей.
— Нет, — он внимательно посмотрел на меня. — Я действительно этого хочу, Танни.
Вот теперь я залипла.
Учитывая, что чьей-то девушкой я была от силы два раза, и оба раза это закончилось не самым лучшим образом…
— Тебе совсем не обязательно думать об этом сейчас, — серьезно произнес он. — Я просто хочу, чтобы ты это знала.
Открыла было рот, но в этот момент синхронно открылась дверь, и в номер вошли вальцгарды.
Очень вовремя.
— Оставайся, — предложила я, но Рихт покачал головой.
— Тебе стоит отдохнуть.
— Под бодрый вой сирен?
— Не думаю, что это надолго. Аронагара в надежных руках.
— То есть ты сейчас пойдешь к себе и будешь спать, пока за окнами творится непонятно что? — я вскинула брови.
— Ага. И храпеть так, что все драконы от страха разлетятся.
— Так вот оно, секретное оружие Даармархского! — фыркнула я. — Могучий храп иртхана?
— Именно так.
Говорить об истории Ильеррской было куда проще, чем о нас.
О нас?
— Увидимся, Танни, — произнес Рихт, лишая меня необходимости затирать снова вспыхнувшую неловкость. — Я буду ждать.
Долгий взгляд — и Рихт вышел за дверь, оставив меня наедине со своими мыслями. А мыслей было ой как много, в частности о том, что он только что сказал.
Девушка?
Нет, серьезно?!
Нет, серьезно. Это серьезно, а я ни о чем серьезном думать сейчас не способна. В частности, о поцелуе, который почти не помню. Точнее, помню какими-то урывками. У нас с Рихтом все вообще как-то феерично: первый поцелуй — на пике Вдохновения, когда мне удалось первый раз войти в роль, второй я даже почувствовать не успела, потому что Гроу меня утащил во флайс, апеллируя к условиям договора, по которым в общественных местах я обязана появляться только с ним. А третий…
Третий вот так.
Когда из ощущений во мне остались только теплые губы на моих и желание продолжать.
А ведь я бы продолжила.
Если бы не пять минут, если бы Рихт не остановился, когда я вздрогнула, наверное, рядом с ним я действительно могла бы продолжить.
В ту минуту, когда я об этом подумала, за окнами смолкла сирена.
Молнией метнувшись к дивану, я схватила пульт и клацнула им. Первым врубился «Соларс Ван», и виды родного города сопровождались быстрыми словами репортера:
— … драконы опустились на землю, все как один. Это невероятно!
Небо над пустошами Мэйстона действительно было чистым, ни единой точки.
— Что там происходит, Эйна?
— Ближе нас не подпускают, но, по последним сведениям, местр Халлоран с супругой уже прошли за кордон к драконам.
Камера чуть дрогнула, а в следующий миг на заднем плане появился вальцгард. Скажу сразу, в штатском они выглядят гораздо более приземленными, а в форме — просто отпад.
Стоявший на заднем плане парень мог играть в кино.
Легко.
И я бы смотрела только потому, что он там играет.
Вальцгард что-то сказал женщине-репортеру, а потом отступил в сторону.
— Что такое, Эйна? — несмотря на профессионализм, голос диктора едва уловимо дрогнул.
— Нас приглашают пройти ближе.
Невольно сдавила тонюсенький, как лист чипсов из водорослей, пульт.
Единственная возможность по-настоящему прикоснуться к миру иртханов для человека — в таких вот коротких репортажах. В том, что они позволяют увидеть и узнать, а позволяют они не так много. История Ильеррской — лучшее тому подтверждение, за такой короткий отрезок сценария я уже умудрилась найти кучу несоответствий. Что будет дальше, даже представить боюсь.
Перед глазами снова возникла рука Гроу на заднице… ну ладно, чуть повыше, Сибриллы, и мне захотелось запустить пультом в ни в чем не повинную плазму. В конце концов, какая мне разница, кого он там лапает? Гроу спас мне жизнь, я спасу его от таэрран, и все. На этом все.
Ах, да.
Еще попутно снимусь в его фильме, и все это время буду терпеть его физиономию поблизости.
Только какой чешуи было это все в холле у водопада?
А что, собственно, было?
Дракона твоего за ногу! Могу я хотя бы сейчас не думать об этом драконосамце?!
Тем временем репортер с оператором в сопровождении вальцгардов как раз дошли до точки. То есть до точки дошла я, а они до кордона парящих боевых флайсов и строгих шеренг вальцгардов.
— … последний раз так близко подпускали прессу десять лет назад. Тогда мы стали свидетелями оборота, который считался невозможным, — голос репортера чуть подрагивал. — Свидетелями чего мы станем сейчас, я даже предсказать не берусь…
В ту минуту, когда вальцгарды расступились, у меня перехватило дыхание.
Драконы действительно расположились на границе пустоши, на земле. Рэйнар и Леона выглядели крохотными фигурками, затесавшимися между гигантских чудищ.
Драконы огромные.
В самом деле огромные, у них только глазищи размером с половинку меня, но сейчас, когда сестра с мужем стояли рядом, это не имело значения. Сила иртхана такова, что способна развернуть зверя в сторону пустоши, заставить спать, есть, сидеть, лежать, взлететь в небеса… И сейчас я смотрела на то, как самые мощные существа на планете застыли перед супружеской парой.
Репортер молчала, в руках оператора едва уловимо подрагивала камера, и если честно, я их понимала. И сотрудников «Соларс Ван», и камеру. Видеть такое совсем рядом (учитывая, что людей к драконам не подпускают в принципе), это не для слабонервных.
В следующую минуту Рэйнар и Леона вместе шагнули к паре, расположившейся ближе всех. То, что это пара, я поняла сразу: одно из немногих, чему учат в школе — большая и страшная без гребешка — девочка, большой и страшный с гребнем — мальчик. То, что они сидят рядом, означает, что они пара. Пару драконы образуют раз и навсегда.
— С ума сойти, — выдохнула, наконец, репортер. — Кажется, сейчас мы увидим, как Председатель и первая леди отдают приказ.
Не отдавая себе отчета в том, что делаю, закусила губу.
То есть одно дело знать, что такое возможно, и совсем другое — видеть. Воздух вокруг драконов колебался густым маревом, раскаленный от температуры их тел, и Рэйнар с Леоной стояли в этой плавящей кислород дымке. Невольно сглотнула, когда их ладони почти синхронно протянулись к зверям. Рэйнара — к мощному, крупному дракону, чья чешуя напоминала по цвету пурпур, а Леона — к соседствующей с ним, темно-красной самке.
Слов отсюда, разумеется, было не разобрать, но огромные морды склонились перед такими хрупкими на вид людьми… тьфу, иртханами, а потом в воздух взметнулись огромные мощные крылья. Вспарывая раскаленную дымку, разгоняя ее, звери одним рывком оттолкнулись от земли и вместе взмыли в воздух. От рычания, отразившегося во мне сквозь динамики визора, камера подпрыгнула так, что часть репортерши съехала из кадра, но вряд ли она сейчас смогла бы что-то сказать.
Шум хлопанья крыльев слился с хрустом каменной крошки: драконы один за другим взлетали и разворачивались, направляясь за удаляющейся парой. Камера в руках оператора растерянно скакала то за ними, то на Рэйнара с Леоной.
— Невероятно, — повторила, наконец, репортер, — это просто невероятно. Местр Халлоран…
Микрофон в ее руках чуть дернулся (видимо, руки дрожали).
— Вы можете объяснить жителям Аронгары, что мы только что видели?
— Пресс-конференция состоится сегодня вечером, — произнес Рэйнар. — Но я хочу, чтобы все аронгарцы знали: они в безопасности.
Репортер продолжала что-то возбужденно бормотать, камера провожала Рэйнара с Леоной к флайсу, а я смотрела на свою сестру и понимала, что наши миры действительно несоизмеримо далеки друг от друга. Мне никогда не понять и не почувствовать их невероятную силу, силу их пламени, способную развернуть сотню драконов, как нашкодивших малышей.
Тайны иртханов всегда будут только их тайнами, на пресс-конференции мы услышим то, что должны услышать. Об истинной причине будут знать только члены Совета и особо приближенные.
Так же, как и о том, что со мной сотворила Мелора.
Ой, все.
Не хочу.
Не хочу больше думать о Мелоре, о Совете, вообще думать не хочу.
Пока не высплюсь, мне это противопоказано.
— Теперь мне можно в душ? — поинтересовалась у застывших рядом со мной вальцгардов.
— Теперь да.
И на том спасибо. Спасибо, что в номере есть чудесный халат, в который я могу завернуться, потому что моя одежда до меня пока еще не доехала, и когда доедет — неизвестно. А я безумно люблю свою пижамку с виарчиками, между прочим.
Никогда с такой радостью не избавлялась от одежды, как от драконова костюма, из которого выпуталась в считанные минуты. Стоя под душем, запрокинула голову и смотрела на тянущиеся по матовому стеклу капли.
Наверное, к лучшему, что я увидела Гроу с Сибриллой, потому что в том состоянии точно могла бы наделать глупостей. Таких, после которых приходится годами собирать ледяные куски сердца, тающие в руках.
«Ты все слишком серьезно воспринимаешь, — как-то сказала Имери, моя лучшая подруга. — Парни — они как хороший алкоголь, их надо распробовать. Далеко не факт, что тебе понравится, скажем, этот сорт тоньяса».
Наверное, она была права, у меня всегда все слишком серьезно.
В частности, поэтому я однажды позволила Лодингеру насажать мне кучу комплексов, с которыми справилась относительно недавно.
Но Гроу не Лодингер.
Он — неразбавленное пламя, однажды прикоснувшись к которому, я рискую обратиться в пепел.
Или подсесть на него так, что мало не покажется.
Мне все равно никогда не стать пламенем, а участь Ибри меня как-то не сильно прельщает. Помимо сего прискорбного факта, девиц Джермана Гроу можно солить, и соленья в Аронгаре не переведутся.
Хотя Сибрилла Ритхарсон не из Аронгары, она из Ферверна.
Очередная иртханесса на жизненном пути знаменитого режиссера.
Или не очередная?
Глянула на свой покоцанный мобильный, понимая, что искать на нем информацию — себе дороже. Да и не собираюсь я ничего искать, потому что оно мне не сдалось.
Я действительно просто играю Ильеррскую.
А он просто снимает кино.
Все просто.
Глава 2. Танни
У кого-то утро начинается утром, у меня оно началось ближе к вечеру. Никогда не представляла, что смогу спать в присутствии двух посторонних мужиков. И уж тем более не представляла, что не смогу их выгнать, но когда засыпала и когда проснулась, они по-прежнему стояли у дверей. С теми же самыми выражениями лиц, ни дать ни взять, почетный караул.
— Ребят, вы хоть в туалет сходили? — поинтересовалась я.
Мою шутку никто не оценил, потому что главный окинул меня свежемороженым взглядом.
— А пожрать?
Пожрать, к слову, мне самой хотелось.
Зверски. Учитывая, что я отключилась и бревнышком провалялась в постели десять часов, аппетит у меня сейчас был просто драконический. Надо бы заказать себе много всего в ресторане, но сначала — звонок Леоне.
Я бы даже сказала: звонок Леоне вотпрямщас.
Все просто — это не про меня. В этом я убедилась, когда вышла из ванной и обнаружила вальцгардов на том же самом месте. Нет, я не ожидала, что за время моего отсутствия они испарятся, растворятся или каким-либо еще образом проявят свою активность, но хотя бы сделать вид, что они собираются по домам, можно было?
Или нет?
— Ребят, налет закончился, — сказала я главному.
Про себя я уже решила, что буду так звать парня со стрижкой под единичку. Его суровое волевое лицо и квадратная челюсть, а также ширина плеч в полтора раза больше моей и взгляды сверху вниз как бы намекали. Одним из таких меня сейчас и наградили, в упор.
— Закончился.
— Я не спрашивала. Точнее, спрашивала, но не о том. Я как бы спать собираюсь, вы так и будете здесь торчать?
— Да.
Нет, ну нормально, а?
— Что значит — да?
— Приказа оставить вас одну не было.
Понимая, что у меня был чрезвычайно трудный день, плавно переходящий в не менее трудную ночь, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Как перед танцевальной разминкой.
— Насколько я понимаю, вы должны были меня защищать во время налета…
— Нет.
Да, далеко мы так не улетим.
Вытащила из кармана халата свою мобильную хромоножку, выразительно на нее посмотрела и сунула обратно.