Я уже отворачивалась, чтобы направиться к выходу в город, как услышала характерный звук. Сосулька с крыши откололась. И летела прямо в темечко Фроста!
Как-либо среагировать не успела. Да и не нужно было – здоровяк вскинул руку и поймал ее на лету, в сантиметрах от головы. Откусил кусок и, жуя лед, продолжил путь. Все заняло мгновения.
– Он выглядит отмороженным, да?
Вздрогнув, я обернулась к низенькому мужичку в ушанке из заячьего меха. Мимо дядьки Жила, лучшего знатока повадок ньйоров, ни одно значительное событие не пройдет. Вот и сейчас он ждал у входа в башню лорда-хранителя, чтобы поживиться свежими новостями.
Фрост мог промолчать в кабинете, чувствуется, что ему глубоко наплевать на окружающих, но не стал, соизволил заговорить. И на стене он вмешался, когда Йохан лез ко мне. Так что нет, не отмороженный он, слегка странный – возможно.
– Дядь Жил, а кто он?
Что Фрост не местный, понять несложно, Вьюга – град небольшой, старожилов я знала всех.
– Чужак он, Изольдушка. – Дядька Жил завел руки назад и стал покачиваться с каблука на носок. – О себе не распространяется, имя знаем и на что способен, а больше ничего. Сперва присматривался наш хранитель, не доверял, да только за полгода Глыба показал себя добрым магом и фартовым разведчиком. Не пьет со всеми, не кутит, по бабам, гм… прости, Изольдушка, то есть девушкам не подмигивает. А как дерется! Ночью видит без заклинания зоркости и летунов одной левой мочит десятками.
Как сражается, я и сама оценила. Сильный воин.
– А почему прозвали Глыбой? Огромный потому что?
Дядька Жил хмыкнул:
– Бесчувственный, Изольдушка, не человек, а глыба льда.
Особого интереса особа Фроста не вызывала, но я все равно поблагодарила за рассказ, иначе в следующий раз старый сплетник мне ничего не поведает.
– Бывайте, дядь Жил, а я в канцелярию, а потом домой.
Расспрашивать, о чем шел разговор в кабинете лорда-хранителя, мужчина не решался, надеялся, что сама оговорюсь, порадую сплетней. Я же держалась, и Жил спросил о менее интересном для него:
– Твои-то как, Изольда? Вернулись?
Подавив вздох, утолила его любопытство:
– Мать с сестричкой все там же – греются на солнышке, в холода не спешат, да и целитель запретил, говорит, болезнь может вернуться.
Мужчина одобрительно закивал:
– Оно и правильно, солнце для маленькой девочки – самое то. Ну, передавай отчиму привет.
– Всенепременно, дядь Жил! – Ответ я уже прокричала, спеша в другую башню, где находилась канцелярия.
С высоты стены Фрост наблюдал, как Жил что-то рассказывает расстроенной защитнице. Она вертела головой по сторонам, переминалась с ноги на ногу, без особого желания слушая старика. Учитывая, что тот жил сплетнями, понять несложно, кому они перемывали кости: лорду-хранителю, его племяннику, а может, и ему как невольному участнику скандала.
Почему влез? Ссора бывших возлюбленных, которую слышал от первого до последнего слова, не тронула. Не пробудила ни единой эмоции. И все же он вмешался.
Кроме утерянных чувств есть еще убеждения. Женщин нельзя обижать, делать им больно. Женщин нельзя принуждать к чему-либо, добиваться внимания силой.
Профессия, которую выбрала девчонка, противоестественна природе: женщин оберегают, не наоборот.
Вот оно. Причина найдена. Несоответствие сути судьбе.
Порывистая магичка влезла в мужские игры. Лучше бы сидела дома, ела конфеты и читала книжки в красочных обложках.
Нет, он обманывает сам себя. Здесь не только принципы виноваты. Обманывает, допуская, что опять ошибся. Чем-то юная защитница зацепила его, тень раздражения из-за несправедливых обвинений в ее адрес заставила открыть рот в кабинете лорда-хранителя.
А если это так… если это правда, где-то он видел ее. Мельком, раз пробуждение до конца не состоялось, но видел. Вьюга город небольшой, пока не начинаешь искать девушку, внешность которой не запомнил.
Еще один день на стене, и у него выходной. Пора обратиться к чужим богам, раз свои не помогают. И дать обет, как советовал жрец.
Пока забрала из канцелярии документы о назначении в крепость-град Вьюгу младшим защитником, пока поболтала со всеми встречными знакомыми, пока решила все вопросы, стемнело. Зимой в четыре часа дня уже непроглядная темень, вьюжане включают маглампы, зажигаются уличные фонари. Забавно, но в северных городах ночью светлее, чем в некоторых районах столицы, здесь не экономят накопители.
В доме Хельги свет не горел, значит, еще не вернулась из трактира. Я хотела рассказать, что учудил Йохан, поэтому немного расстроилась, что пришлось сразу идти домой.
У нас тоже не горели маглампы – лишь у крыльца, но следы на снегу указывали, что отчим вернулся.
Привычно проверив домашние сторожки от нечисти, я открыла дверь. Тихо сняв куртку, сапоги и перевесив сумку удобнее, на цыпочках прокралась в темноте.
Прошмыгнув бесшумно через гостиную, уже ступила на первую ступеньку лестницы, как позади что-то зашуршало, звякнуло стекло.
– Изольда, – прохрипел отчим. Глухо икнул и попросил: – Посиди со мной.
Шмырь меня покусай! Повезло так повезло…
Я даже на кухню не пошла, планируя в спальне умять купленный в городе ужин, но незаметно пройти по дому не вышло. Если бы не зима, полезла бы в окно, как раньше бывало. Отчим не одобрял мои прогулки с Йоханом, говорил, они к добру не приведут. И как в воду глядел – парень оказался еще тем вралем.
После очередного кряхтенья отчима зажглась маглампа. Чуть обрюзгший, но еще крепкий мужчина сидел в кресле, у ног валялись две бутылки.
Опять напился, да еще не закусывая. Вздохнув, я присела в соседнее кресло.
– Вчера я запекла окорок. Почему не ели?
– Изольда, а что бы ты делала, если бы тебя обижал муж?
– Я за такого бы не пошла, – споткнулась на объяснении, вспомнив Йохана. В нем я обманулась и в дальнейшем, видят боги, не застрахована от ошибок. – Но если бы вышла, то развелась бы.
Наклонившись вбок, отчим достал третью бутылку. Ловко открыв, сделал жадный глоток.
– А если развестись нельзя? Что-то связывает, надо жить вместе?
Странные вопросы задает. Потянуло на пьяное философствование? У таких, как он, это бывает – совесть нечиста, тянет поговорить, покаяться. Только почему на такую тему?
– В рожу дала бы, недаром боевой закончила.
– Ага, ты бы не стала терпеть, да? – обрадовался отчим и пробормотал себе под нос: – Целительницы мужей-садистов и убить могут…
Привычно подавила желание возразить, что я специалист по защитной магии, а не целительница, и дождалась, пока отчим захрапит.
Что с ним творится? Сам не свой после продажи последней партии мехов, как слышала, очень удачной. Может, скорый отъезд из Вьюги повлиял – совесть дала о себе знать?
Писать матери, что он пьет, или не стоит? Напишу – и она сорвется с места, а сестре сейчас необходим присмотр целителя, как никогда. Нет, лучше попросить кого-то из старых товарищей поговорить с ним, не откажутся. Решено, так и сделаю послезавтра, когда будем провожать его.
Раз уж таиться нет нужды, можно нормально поужинать.
И я в полной мере оценила окорок собственного приготовления, квашеную капусту и холодную, но тем не менее вкусную пшеничную кашу. Вершиной моего пиршества стал купленный в кондитерской медово-ореховый пирог. Пальчики оближешь!
Вкусно и плотно поужинав – а на Севере иначе и нельзя, если не хочешь болеть, – я искупалась и легла спать.
Гадский сон не спешил ко мне, мысли невольно вертелись вокруг пьяного отчима. Марон неплохой человек, оступился лишь раз. Неужели совесть напоминает о бесчестии и он глушит воспоминания выпивкой?
Глава 2
Сделка
Серым утром я пила кофе, поджав под себя ноги в шерстяных чулках в оранжево-черную полоску, когда на кухню вошел отчим. Глаза налиты кровью, темно-русые волосы всклокачены, сам в мятой вчерашней одежде.
– Изольда, спаси… – просипел жалобно.
Я не умею исцелять, но устала об этом напоминать. Слишком сильно на Севере предубеждение о магичках боевых специальностей, и мои родные годами рассказывали знакомым, что учусь на целителя, хотя маги-защитники в таком же, если не большем, почете.
– Хорошо, я попробую. Садитесь.
Надавить на точки на висках, коротенькое заклинание и снова нажатие… Когда мужчина болезненно застонал, протянула ему большую кружку ароматного взвара, который приготовила заранее, не дожидаясь просьбы.
Понятно, что до настоящего целителя, который в один миг убирает интоксикацию организма и ее последствия, мне далеко, но пару штучек у старших боевиков, уважающих горячительные напитки, во время практики я подсмотрела.
Выпив взвар в несколько больших глотков, отчим счастливо вздохнул и искренне пожелал:
– Дай тебе боги, Изольда, здоровья и мужа хорошего!
Скептически усмехнулась – насмотревшись на поведение Йохана, замуж я уже не хотела. Нет, хватит с меня любви, сосредоточусь на работе.
– Завтракать будете?
– Спасибо, дочка, я откажусь, – ответил повеселевший мужчина.
Я же закусила губу – несколько раз просила так не называть меня. У него есть дочь, а у меня – отец, так зачем делать вид, что мы настоящая семья?
– Как хотите.
Отчим пил новую порцию взвара, а я жевала медовый пирог в неловкой тишине, которую вспугнул перезвон дверного колокольчика.
– Сиди, Изольда, я сам отворю! – резво сорвался с табурета отчим, как будто не у него только что раскалывалась голова.
Когда на кухню прошел худощавый мужчина в франтовском камзоле из темно-синего атласа, я удивилась. Это не та комната, где ждешь незнакомцев.
– Доброе утро, госпожа Изольда.
– Здравствуйте, – мрачно ответила я и пересела приличнее, одернув юбку и выпростав ноги.
Взгляд незнакомца успел бесстыдно измерить их длину, прежде чем я спрятала свои полосатые конечности под скатерть.
– Изольда, дочка, помоги и моему другу, – внезапно произнес отчим. – Мы вчера с господином Кастаносом сделку обмыли, немного не рассчитали сил.
– Простите?..
Он совсем обнаглел? Уже своих собутыльников тащит в дом, чтобы я лечила! Слабо заплатить целителю или обзавестись амулетом против похмелья? Кастанос выглядел как человек, который денег не считает, – я вычислила на нем целых три защитных артефакта и не слабых. Минуту. Кастанос?..
– Деточка, что тебе стоит подлечить господина Кастаноса? – залебезил отчим.
А я внимательнее пригляделась к его знакомому. Жгучий брюнет с бледной кожей, острым носом и тонкими губами, голубые глаза похожи на льдинки. Последнее сравнение принадлежало Хельге, и я вспомнила, о ком она так отзывалась. Кастор Кастанос, родственник какой-то шишки из военных, открыв мужской клуб, уже два года пытался подмять Вьюгу под себя. Вот только градоначальник здесь одновременно и хранитель крепости, а значит, истинной власти небоевой маг не дождется, каким бы большим ни оказался его кошелек.
Вздохнув, я поднялась со стула. Хельга, у которой Кастанос пытался выкупить трактир, говорила, что с таким типом лучше не ссориться. Что ж, избавлю и его от похмелья, мне не жаль капельки силы.
– Прошу, присядьте, мне нужно прикоснуться к вашим вискам.
К удивлению, он беспрекословно послушался, и вскоре я поняла почему.
Нажимая на нужные точки, чуть не вонзила в них ногти, когда заметила, что Кастанос уставился на мою грудь, которую подчеркивал тонкий свитер.
Знаю, что такова мужская природа – пялиться туда, куда не следует, но можно же потерпеть, пока я лечу! Хоть бы вид сделал, что приличный человек.
Неприятный, наглый тип, но Хельга права: с таким лучше не ругаться. Интересно, что связывает хозяина мужского клуба, фактически притона, и главу артели добытчиков пушнины?
Поспешно закончив излечение, я отошла к печи. Демонстративно повернувшись к гостю спиной, поставила вариться еще одну чашку кофе, без которой не взбодрюсь после беспокойной ночи.
– У твоей дочери слабый дар, Ханс, – заявил Кастанос нагло. – Затылок все еще болит.
Я не целительница и не дочь Марона! Вспыхнув от гнева, развернулась к бледнокожему брюнету.
– Вообще-то я не…
– Она отлично знает другие заклинания, – перебил меня отчим, подобострастно глядя на гостя. – Я мог летом руки лишиться, когда ньйор откусил шмат, но Изольда остановила кровотечение и боль сняла. Спасла мне руку дочка.
Он еще что-то рассказывал, но я мысленно отстранилась, махнув на него рукой. Первый день на работе, как пройдет он? Еще интересно, что вчера обнаружил Ларс, когда проверял сторожки.
Поставив чашку на стол, открыла шкаф, чтобы достать вазочку с печеньем.
– Кофе ничего так варит, сойдет.
Резко обернувшись, удивленно уставилась на наглеца, пьющего мой напиток.
Может, я и не гостеприимна, раз сама не предложила, но и Кастанос нахал, каких поискать.
До выхода из дома осталось десять минут. Ругаться с деловым партнером отчима? Да ну его…
Смолчав и забрав печенье, я направилась к себе.
Закрывая дверь кухни, успела услышать смешок и снисходительное заявление:
– Что ж, Ханс Марон, я согласен на сделку.
Сделку? Отчим не только пьет, но и успевает дела проворачивать? Вот только я почему-то думала, что меха он уже продал все и обязанности главы артели тоже передал. Врал, выходит…
День пролетел незаметно.
Мы с Ларсом напоминали белок с провалами в памяти, которые в голодную зиму ищут, где разместили свои запасы. Нет, у нас была карта, которая показывала размещения сторожек за стеной Вьюги, просто мы не только меняли барахлящие, а кланялись каждому схрону, снова проверяя, не испорчен ли в нем артефакт. Не зря напрягались – нашли еще шесть неисправных. Удручающе плохой показатель. Спустись с гор нечисть посерьезнее, чем вчерашние летуны, вероятно, были бы жертвы.
Мастер Вран, наш непосредственный начальник, остановился у раздвоенной сосны и, сбросив с плеча на снег пухлую сумку, оперся всем весом на трость из ясеня.
– Ну что, желторотики, есть идеи, почему сторожки сломались?
Главный маг-защитник Вьюги называл Ларса, своего первого помощника, и меня, вчерашнюю студентку, одинаковыми обидными прозвищами: птенчики, цыплята, слепыши. Он постоянно подчеркивал, что нам до него далеко. И я согласна, только зачем обзываться?
– У всякого артефакта есть срок годности, пришло время и сторожкам ломаться. – Я загнула один палец, а за ним и второй. – Виновато возросшее возмущение в аномальных зонах, которое негативно сказывается на такого рода магических предметах.
Мастер Вран благодушно кивнул.
– Хорошие версии, Эйк, – похвалил он и тут же раскатал мои предположения в лепешку: – Только все сторожки я поменял в прошлом месяце, а выбросов негативной энергии настолько большой силы не было семь недель. Твои идеи, Ларсон?
Рыжий маг замялся:
– Можно предлагать любые версии?
Мастер Вран довольно осклабился:
– Давай, Ларсон, жги. Жду даже самые бредовые!
Он подтрунивал над открытым, импульсивным помощником, но готов слушать любые его версии, и я понимала почему. Ларс Ларсон лишь на первый взгляд мнущийся, нерешительный парень, а на самом деле гений в защитной магии. А гении видят чуточку больше, нежели просто одаренные люди.
Чуть покраснев, напарник принялся перечислять:
– Сторожки сломал новый вид разумной нечисти, какой-нибудь диверсант или вы, чтобы устроить нам, своим ученикам, проверку.
Мастер хмыкнул и махнул рукой, веля продолжать.
– Еще это мог сделать пробравшийся в город представитель ледяного народа, то есть ледяник. И похожий вариант. – Рыжий повернул голову вправо, в сторону гор, – Ледяная королева проснулась и пронеслась перед стенами города на снежном коне, и где ударяли его копыта, там выходили из строя артефакты.
Невольно я тоже посмотрела на позолоченные солнцем верхушки гор.
За Костяным перевалом есть аномальное место, откуда никто из исследователей не вернулся. Практически невидимый днем, а ночью окутанный сполохами голубоватого сияния замок стоит на склоне горы. Массивные зубчатые стены с башнями; кажущееся хрупким высокое здание наверняка лишь иллюзия, но подтвердить или опровергнуть это еще никому не удалось. Неудивительно, его прозвали замком Ледяной королевы.