- Сколько тебе удалось нанять боевиков?
- Шестнадцать автоматов, да и те в основном зеленые, необстрелянные.
- Нет желающих?
- Увы, народ не хочет воевать, даже большие деньги и чувство мести не слишком помогают.
- Так ты говоришь, чеченцы не хотят мстить за пролитую кровь? Это звучит парадоксально!
- И, тем не менее, это так. Возможно, что многие из них ненавидят русских, но предыдущая война многому научила, кроме того, нет веры в окончательную победу. Надо отметить также, что русские выделили немалые деньги на восстановление Шали и, хотя часть из них была разворована в горном селении восстановлена нормальная жизнь и менять ее на абстрактную независимость никто не хочет. Тем более что их свобода была голодной, а нынешнее жизнь довольно сытная.
- Я понял, чтобы они снова взялись за оружие надо сделать их существование невыносимым!
- Пожалуй, так, волк никогда не полюбит цепь, он может только временно успокоиться, получив жирный кусок.
- Тогда пора сделать первый шаг в этом направлении; показать что движение сопротивления не умерло.
- Взорвать, утопить это мы можем.
- Нет, напасть на комендатуру российский войск в Шали и разгромить гарнизон.
- С такими малыми силами это не реально! Мы не сможем даже пощипать противника.
- Через сутки сюда прибудет специальный излучатель, он сможет мобилизовать в армию такие силы, что и не снились.
- Я думаю, что против нашего народа и гипноз не поможет.
- Тогда мы подымем всех павших боевиков. Это будет апологетом террора.
- Как это можно поднять мертвых, воскресить.
- Нет, но придать трупам силу и движения мы можем. Завтра мы нанесем по России столь страшный удар, которого не было со времен первой чеченской войны.
- Ты отвечаешь?
- Я всегда отвечаю за свои слова. - Борода удлинилась, и распалась на жгучие змейки.
- Скоро начнется такое, что даже Гитлер перевернется в гробу. А пока я подбодрю тех боевиков, что удалось собрать.
- Мы захватили двух российских санитарок заложниц, они такие молоденькие свеженькие, не хотите ли их попробовать.
- Они русские?
- Да "славяночки"! Своих женщин мы не трогаем и так народ настроен против нас, не зачем его сверх меры злить.
Арлициана кивнула.
- Пожалуй, я попробую с ними, интересно узнать каковы русские на вкус и чем отличаются от других народов.
Когда боевики подошли к сараю, им хмурый курящий марихуану подросток старающийся казаться старше своих лет открыл двери.
- Вот где спрятались эти "бляди".
Девушки затряслись и забились в угол, они были босые и почти голые. Арлициана имел перемежающий пол, всего их у махов девять и поэтому сразу загорелся.
- Дюже гарные девицы! - Произнес он, подражая украинцам, потом достал сигару прыгнул к девушке и приложил горящий конец к груди. Санитарка завизжала.
- А вы русские сделаны не из стали, тоже ощущаете боль. - Довольно произнесла шпионка. - Теперь я буду драть вас жестоко и больно.
Словно по приказу фаллос Арлицианы стал расти, принимая угрожающие размеры.
Из сарая еще долго раздавилась стоны и крики, это напоминало не секс, а казнь.
Максим и Янка не знали об этом, они лежали в госпитале, где неплохо кормили, и было спокойно. Потом их отвезли на рентген, переломы оказались не столь значительными, как показалось в начале и юношей быстро выписали. На ребра были надеты корсеты, но двигаться разрешили. Возвращение в часть было напряженным, с ними никто не хотел здороваться, правда и бить пока избегали, только более робкому Янке во время марш-броска слегка врезали в зад.
Потом они, как положено, потренировались, щадя торсы, поужинали, и не заметно подошло время отхода ко сну. Причем матерые солдаты прикупили водки и заметно приняли на грудь. Усталость брала свое; Максим и Янка легли в вместе на двухъярусную кровать Янка как более легкий сверху и мулат снизу. Их подкололи.
- Смотри Белоснежка и черный гном хотят совокупиться.
- Они прямо как муж и жена, маленький будет прыгать, и танцевать на члене.
Белый юноша вскочил:
- И это говорят, российские солдаты, мне стыдно за вас!
- Молчи бульбяш. Не тебе Белоснежка нам указывать!
Старослужащие бросились, на них желая видно довести до конца то, что не удалось сделать вчера.
- Повесим их на проволочку, негра линчуем, а бульбяша разорвем. Потом спишут на самоубийство. - Предложил сержант Сергей. А то, сколько можно за этими чмошниками смотреть.
Послышался ответный гул, замелькали кулаки, Максим и Янка стали решительно отбиваться. Двое солдат уже волокли проволоку, стало ясно, что ребятам не жить.
Их отчаянно отбрыкивающихся схватили за руки и ноги, а на шею накинули петлю, продолжая наносить по лицам удары. Неожиданно прогремел взрыв, с потолка посыпалась штукатурка, в казарму влетел прапорщик.
- Подъем боевая тревога, а это еще что такое? - указал он избитых парней Максима и Янку.
- Товарищ прапорщик, они хотели свести счеты с жизнью, а мы им помешали.
- Не верю! - Крикнул Владимир Быков. Его слова были прерваны очередным грохотом, ударило практически рядом, а кое-где било в отдалении.
- Шали обстреливают, вот-вот начнется штурм, а вы, вместо того чтобы сражаться убиваете друг друга. Я когда бой кончиться отдам вас под трибунал.
- Не надо! Это они сами виноваты. - Заскулил Сергей.- Ведут себя как чмошники.
- Судя по синяку на вашем лице это не так, они дают вам сдачи. И на колени не встали.
По этому они получат, по автомату и будут сражаться вместе со всеми.
- А если они нас пристрелят? Этим психам ты хочешь доверить оружие?
- Раз они попали в армию, значит, здоровы, а вот вам я бы посоветовал оставить всякие мысли, что покончить с ними во время боя. Когда схватка закончиться мы проведем экспертизу всех автоматов.
- Мы поняли товарищ прапорщик.
-Тогда вы рас сосредоточьтесь.
Обстрел был не особенно сильным, куда более серьезные проблемы возникли, когда начался штурм. Максим и Янка заняли оборону в подъезде здания, они оказались, чуть ли не впереди всей роты, остальные солдаты особенно те, кто их бил видимо не доверяли новичкам.
Послышалось знакомое заунывное пение, потом силуэты несущихся боевиков. Они даже не пытались скрыться. Юноши, опасаясь промахнуться, решили подпустить их поближе, однако другие более опытные солдаты сразу открыли огонь. Видимо не даром. В их сторону полетело несколько гранат, причем некоторые успели удивиться, как боевики сумели метнуть с такой большой дистанции. Послышались крики и стон раненных.
- Знаешь, Максим я впервые на войне, и как только представлю себе, что должен открыть огонь по живым людям то у меня пальцы застывают.
- У меня признаюсь тоже, но мы должные стрелять, это наша профессия солдат!
- Но это убить человека, у которого свои мысли чувства, целый мир в голове, а также родные и близкие.
- Представь что это боевики животные, которые нашим солдатам отрезали головы.
- Ну, а если русские издевались над их близкими, грабили их, насиловали жен, расстреливали детей.
- Этого не может быть, солдаты российской армии до этого не опустятся.
- Но ведь нас хотели, повесить. Этот сержант Сергей Порк такая сволочь, для него обидеть другого естественно, что раз плюнуть.
- Даже если кто из военнослужащих сволочной человек, за их отношениями с гражданскими лицами следит ФСБ, они не позволят обижать мирное население. Причем, судя по тому, как долго длилось затишье, они действовали успешно.
- А не верю официальной пропаганде, может они замалчивают бои, вот мы едва попали на фронт и сразу битву!
- Молчи Янка, разве в нашем мире хоть что-то скроешь, не сказали бы официальные лица, узнал бы по "Голосу Америки".
Боевиков были сотни, хотя большинство не имело оружия, двигались они очень быстро. Когда свора приблизилась, Янка обратил внимание.
- Какие уроды, это просто страх.
Действительно многие из них были покрыты трупными пятнами, другие и вовсе обратились в скелеты, на которых болталась военная и гражданская одежда. А пустые выеденные червями глаза вызывали ужас. У некоторых бандитов вместо глазищ горели гнойные язвы. Вонь ощущалась даже на расстоянии.
- Живые трупы! - Пробормотал Максим. - Я читал про зомби, это они.
- Так может и террористы смертники тоже зомби? Разве может нормальный человек себя взорвать?
- Не болтай, а стреляй. Теперь это не живые люди.
- Но боль и они могут чувствовать.
Янка был очень умным парнем, они бил короткими очередями по ногам, стремясь поразить кости. И это у него неплохо поучалось, сказывалась подготовка в тире. А Максим стрелял в грудь, в чем не было толку, пули лишь замедляли движение боевиков-зомби, на мгновение, останавливая их, либо прошивая на вылет, либо застревая, а затем боевики продолжали бег.
Янка истерично крикнул:
- Бей им Максимка по конечностям. Они не очень верткие.
Юноша переключился на по более точный огонь, но попасть в движущуюся костлявые ноги было гораздо труднее.
- Вот черт, а ты Янка попадаешь.
- Не всегда, но чаще чем промахиваюсь, жаль только что автомат не удобный.
Пули и впрямь поражали конечности. Мертвяки падали, но продолжали ползти, перебирая лапами. Слышался стон и завывание, что говорило о том что боль они все-таки чувствуют.
- Хоть мал ростом, но снайпер, тебе бы киллером работать.
- Как-то не предлагали. Кроме того, не знаю как тебе, но для меня убить человека даже плохого это значит причинить самому себе большую душевную травму.
- Вот какой ты пацифист, а как попал в армию.
- Не по своей воле.
- Я тоже не по своей.
Обоймы в автоматах АК-72 быстро разряжались, а зомби прорвались вплотную.
- Пора уходить иначе они нас растерзают.