Поклонилась. Бледная, растерянная. Такая же точь-в-точь, как ее подруга-чемпионка, там, в Братиславе. Мирра не помнит, как играла! Она была в сказочном городе. Может, Лера тоже что-то видела, пока каталась? Тело помнит…
Роберт Вахтангович обнял с такой силой, что перехватило дыхание. Куртка пахла розами и снегом…
— Ну, ягоза! Ну и заставила ты меня понервничать! Никаких тренировок, пока Отар Иванович тебя не посмотрит, поняла? Надо косые мышцы проверить… Но ты молодец — вытянула! Спиной вытянула… А дорожка! Просто сказка, ягоза. Просто сказка… — и Роберт Вахтангович, укрыв воспитанницу курткой, протянул ей бутылочку с водой.
— Я… все сделала?
— Все, ягоза, все! Твой лучший прокат в сезоне. Даже на тренировках лучше не было, хотя последнее время ты у нас старт-минусом грешила. Пошатнулась с каскада, конечно, — но ведь вытянула! Спина не болит? Вот здесь?
— Ай… — Девушка скривилась, почувствовав боль. Но это, скорее, радовало. Она возвращалась. И еще — пока была там, в сказке, где цвели под мягким пушистым снегом розы, здесь, на катке — она все сделала! Как — это уже не важно…
— Вот… Ну ничего, ничего, будем надеяться травма не серьезная. Нам с тобой, Лерок, теперь к России готовиться, так что болеть потом будем! — тренер обнял, всматриваясь в табло. Как всегда, тянут. В этот раз что-то очень долго.
— Не пойму, чего они там думают. Ни одного вопроса по недокрутам быть не должно. На дорожке ты ребро сменила, но это — все. Что, кстати, произошло у тебя там?
Лера вздохнула, делая вид, что она еще восстанавливает дыхание. Вот что сказать? Что из огромного окна с балкончиком, на котором цвели алые розы в самый разгар зимы, под звуки чьей-то скрипки вылетела огромная сова? Что пришлось перейти с внутреннего ребра на внешнее, чтобы не задеть белоснежное крыло в полметра? Бред же…
Ее спасли оценки, которые наконец-то появились на табло.
«Сто тридцать пять и восемьдесят девять получает Войсковицкая за произвольную! Есть ли шансы у нее выиграть чемпионат России и отобраться на Европу, Эмиль?»
«Думаю, шансы есть. Лера в отличной форме. Программы…ну, вы сами только что все видели. Музыку она выбрала сама и поначалу и я, и тренер, Роберт Вахтангович Гигичкори, мы, если честно, сомневались. Мелодия малоизвестная, очень сложная. Я боялся, что это музыкальное произведение нашим усилиям не покорится. Переживал, что музыка будет сильнее и хореографии и фигуристки. Но все сложилось. Все сложилось и я этому очень рад».
Елена Дмитриевна вытерла глаза. Радость от того, что дочь победила на этих соревнованиях, ушла на второй план. Вместо нее в материнском сердце появилась тревога. Слишком бледной и растерянной выглядит ее девочка. Каталась в этот раз — бесподобно, но…Что-то было не так, она это чувствовала.
Санкт-Петербург
Прогулка
Город тонул в предвкушении праздника. Они гуляли, сливаясь с толпой, что спешила купить подарки и завершить все свои срочные дела в уходящем году. Какое это все-таки счастье! Просто идти. Просто смотреть по сторонам. Выдыхать кудрявые облачка морозного воздуха, ловить ладонью падающие снежинки. Болтать ни о чем. Хотя… болтать как раз было о чем! Они уже успели поделиться своими видениями и прийти к выводу, что видели одно и то же. Сказочный городок с башенками, красными черепичными крышами, цветущими во время зимы розами… Катки и ледяные дорожки. Нарядные люди, румяные и счастливые. Огромные белоснежные совы и загадочные скрипачи.
Как говорил папа дяди Федора: «С ума поодиночке сходят! Это только гриппом все вместе болеют!» Так что эту версию решено было пока не рассматривать, но задуматься, тем не менее, было о чем. Их объединяла музыка. Элегия Мирра Тимаша «Хрустальный шар». Но это, увы, пока мало что объясняло.
Какое-то время они еще шептались, но потом не выдержали — хотелось просто гулять. На центральной площади поставили огромную елку, вокруг которой развернулся новогодний базар. Елочные игрушки, гирлянды, хлопушки, бенгальские огни, сувениры.
Мама и тетя Фира затерялись среди всего этого безобразия окончательно.
— И где теперь их искать? — Мирра беспомощно озиралась вокруг.
Такая… смешная. Длинная юбка, из-под коротенького пальто, серо-розово-фиолетовый вязаный шарф, очки, берет, косы. Нет, для музыкального гения самое оно, конечно, но… Но с этим надо что-то делать! Вот закончится сезон, и она подругой займется!
Лера была в спортивной куртке и джинсах. Ей-то было не холодно. Она привыкла, а вот Мирра.
— Замерзла?
— Ну да. Есть немного, — Мирра шмыгнула носом.
— Пойдем, зайдем хотя бы вон туда! И я маме позвоню, скажу, где мы.
Они зашли в небольшой подвальчик. На вывеске было написано «Антиквариат». Лера раньше этой вывески не видела, но она и в городе-то не бывает! Дом — Ледовый дворец — дом. Вот и вся ее среда обитания. У Миррки — то же самое. Только скрипачка каждый день ходит в Консерваторию. Огромное, серое, скучное здание. Где все говорят шепотом, а из каждой аудитории доносятся эти ненавистные слуху гаммы. Бррр… Как она это выносит? Но скрипачка, казалось, была счастлива. Наверное, ее собственная жизнь тоже для кого-то кажется кошмаром. Тренировки. Падения. Травмы. Боль. Страх. Злость. Надежды. Поражения. Победы… Ни школы, ни личной жизни. Но она… счастлива? Наверное. Хотя нет… Она не знает. Она просто не представляет себе по-другому. Одно дело счастье, другое — невозможность остановиться. Но если остановиться все равно невозможно, чего думать об этом тогда?
— Лера, смотри! Ну, посмотри же сюда, наконец, Лерочка!
Лера очнулась от собственных внезапно нахлынувших философских рассуждений, и повернула голову туда, куда показывала Мирра.
— Да… ладно?! Классно…
На витрине стоял прозрачный шар. Если потрясти — пойдет снег. Обычно внутри таких сувениров был снеговик, Дед Мороз или ангел, но тут…
Маленькие домики. Крошечные розочки. Нарядные дети, летящие на коньках и чинно разъезжающие, приглядывающие за ними взрослые. Волшебный мир в прозрачном шаре. Мирра стояла, открыв рот. Девушка, казалось, забыла, как дышать.
— Вот вы где! Котинька, я тебя потеряла! Ну-ка посмотри на меня? Голодная! Девочки, пойдемте в кафе! Да? Леночка?
— Конечно, конечно. Лерочка, пойдем.
Мирра и тетя Фира уже поднимались по лестнице, когда Лера потянула маму за рукав…
Кофе был горячий, с пушистой пенкой и корицей! Лера любила корицу, а мама нет. Мама всегда пила черный кофе. Без сахара. Мирра с бабушкой кофе вообще не признавали, только чай.
После кафе пошли домой. Девочки играли в снежки. Они сами от себя такого не ожидали, но… было весело!
— Лера! Лерочка! Осторожно! Лера, скользко же!
— Мирра! Мирра не кричи на морозе! Простудишься, Мирра! — наперебой кричали женщины.
— А знаете, — вдруг сказала мама юной чемпионки, поддерживая соседку под локоть. — Мы, наверное, им смертельно надоели, нашим девочкам. Этот вечный страх, чтобы с ними ничего не случилось перед ответственным выступлением… А ведь они, наверное, так хотят просто побыть детьми. Самими собой. Упасть. Заболеть. Залезть под одеяло и никуда не идти.
— Ох, Леночка… Бедные… Бедные наши котиньки… Но хорошо, что они дружат, правда?
— Конечно, — мама Леры вздохнула, — конечно… Вы приходите к нам встречать Новый год! Обязательно!
— Вы любите фаршмак, Леночка? Я непременно принесу фаршмак!
Глава 4
Санкт-Петербург
Хрустальный шар
Лера с силой вдавила кнопку звонка. Так, чтобы она застряла! И разбудила весь дом! Получилось с первого раза.
Хорошо, что после выступлений дарят цветы. Бантиков, ленточек, и всяких оберток — полон дом! Во все это она завернула подарок для Мирры. Получилось… феерично. Какофония, как сказала бы скрипачка. Зато не понятно, что это! А это самое главное, потому что это — сюрприз! Вместе с объемным свертком девушка прижимала к себе огромный букет для тети Фиры. Пусть поставит в вазу. Будет красиво. У них дома вазы закончились, а ванну она не отдаст! Душ — это святое!
— Лерка! — Мирра выскочила в халате и с отверткой, — ты чего! Бабушка спит еще….
— Отдай это тете Фире, и она меня таки простит, — Лера сунула подруге жизнерадостный букет оранжево-морковных гербер.
— Что случилось, котинька? — вышла в коридор бабушка Мирры. — Ой! Ой, какая красота! Боже мой! Боже мой! Лерочка! Котинька! — тетя Фира всплеснула руками, внимательно посмотрела на раннюю гостью и сказала. — Голодная! Я чай поставлю. Да?
— Спасибо, бабуль. Мы пока у меня посидим, хорошо?
— Боже мой, Боже мой, какая красота! Какая красота! — причитала женщина, удаляясь с букетом на кухню.
— Ты чего в такую рань-то? — Мирра залезла с ногами на кровать, нашла свои жуткие очки, нацепила их на маленький носик и уставилась на подругу огромными, большими и без того, а сейчас еще и увеличенными за счет толстых линз карими глазами.
Лера невольно улыбнулась. В мохнатом бежевом халатике и очках девушка была похожа на совенка.
— С Новым годом! — и фигуристка протянула то, что все это время прижимала к груди.
— Ой… Лер, а я…
— Ты — потом. Я знаю, что еще рано. Просто не хочу при всех. Открывай!
— Ну… я не знаю. Так… Так все красиво… — девушка не решалась испортить «феерию с какофонией».
— Открывай! Ну, давай же!
Мирра аккуратно развернула то, что принесла подруга и… Заплакала.
— Лерка… Ой…
— Ну ты таки хуже своей бабушки, честное слово!
Они обнялись, счастливые и растроганные. Мирра провела ладонью по щеке, вытирая слезы, и осторожно прикоснулась к блестящему, холодному стеклу…
Санкт-Петербург
Ворон
— Сколько раз тебе говорить, Кирюша! Не называй меня мамой на людях! Это какой-то фирменный магазин? Столько хоккеистов! А ты узнаешь кого-нибудь? Здесь есть именитые спортсмены?
— Нет. Не узнаю. Я все купил ма….
— Кирилл!
— Извини.
— А кроме амуниции для хоккея? Ничего не хочешь? Отец перевел деньги… Намекнул, чтобы я сделала все для твоего Merry Cristmas! Но… я тут подумала… А давай выпьем кофе? Пойдем!
Мама, как всегда, схватила сына под локоть и, едва удерживаясь на высоких шпильках, зашагала в сторону кафе танцующей походкой.
— Что у тебя такое кислое лицо, Кирюшенька? Улыбайся! Ну? Ну ради меня, а?
Кирилл лишь вздохнул. Мать всегда такой была — кокетливой, легкомысленной, вечно строила на людях из себя его девушку. Наверное, ей это льстило. Нет, ему, конечно, не жалко… противно просто. Мать была доброй. Давала денег столько, сколько он просил. Никогда не спрашивала зачем. Это было очень удобно. Вопроса с поляной никогда не возникало — это раз. Он всегда спонсировал ребят из команды, у кого с семьей проблемы — это два. Уважение опять же в команде. Он все-таки капитан. На все финансовые вопросы говорил, что решит. И решал. Многие знали, что он в некотором роде баловень судьбы, но никто его по этому поводу не задевал. От девушек, опять же, не было отбоя. Красивый, спортивный, богатый… Капитан команды — мечта. А он… Он не знал, куда от них деваться. Записки эти бесконечные.
С Лерой они даже не познакомились. Просто он успел. Вовремя. Первые заморозки. На пути к «Юбилейному» ступеньки снегом припорошило, а внизу — лед. Девчонка летела вверх тормашками. Если бы он ее не подхватил — точно что-нибудь сломала бы!
Он не ожидал такого прямого, внимательного взгляда. Не кокетничала, не улыбалась. Просто взяла и сказала:
— Спасибо тебе большое!
Пожала ему руку и пошла в женскую раздевалку фигуристок. Никаких: «Может, встретимся? Хочешь, я дам тебе номер своего телефона?» Ничего такого.
А потом начались съемки рекламы чемпионатов. Решено было сделать красочный ролик — хоккеист и фигуристка на льду. Выбрали его и ее. Она кружилась, он ехал и хмурился. Типа он весь такой суровый, а она вся такая грациозная…
Это, кстати, Леркины слова. Вот что-что, а чувство юмора у нее было! Они пили кофе после съемок, хохотали, болтали обо всем. Он проводил ее домой, проследил, чтоб не упала, и пригласил в кино. Все. Все было хорошо. Может, он бы и влюбился со временем… А так…
Когда к нему подскочили какие-то девчонки и стали спрашивать, что у него с Войсковицкой, он их послал: «Да нет у меня ничего с этой вашей Войсковицкой, понятно?! Больно надо…»
Грубо, конечно. Сам виноват, надо было сказать, что они дружат, и все. А он… Должен был догадаться, что девчонки эти очень свою соперницу любят, и записанный на айфон разговор этот ей перешлют. Теперь она на его звонки не отвечает.
— Кирилл! Ты меня слышишь?! Что тебе взять, говорю?!
— Кофе и чизкейк, — буркнул парень, поискал глазами свободный столик. Сел.
Разговаривать с матерью не хотелось, но деваться было некуда. Он скинул куртку, что-то упало. Он нагнулся. Поднял. Плеер. Леркин. Когда он последний раз ее провожал, девушка дала послушать какую-то музыку. Кажется, это играет ее подруга, скрипачка. А она под эту музыку катает. Точно! А потом… Они, конечно, не поцеловались, но… почти. И плеер так у него и остался. Старенький. «Сонька». Потертый. А что, если ей новый айфон подарить? Последней модели. Дорогой, навороченный, с кучей режимов, камерой и плеером? И музыки закачать. А на звонок поставить рождественскую песенку. Девчонки от этого сходят с ума. Купить плюшевого мишку, они от этого почему-то тоже с ума сходят, и пойти мириться. Скоро Новый год…
— Чиз-кейк! Твой любимый, черничный! И кофе. Вот.
— Спасибо, ма… Извини.
— Да ладно, тут уже никто не слышит! Я вот о чем… Отец прислал тебе в подарок внушительную сумму… Но зачем тебе сейчас машина, а? Это у них там, в Америке. А мы тут ведь совсем по-другому живем. У нас что главное? Квартирный вопрос. Ты уже взрослый. Тебе надо самостоятельно жить. Так что давай квартиру купим. Ты ведь не против?
— Я? Да нет… — Кирилл слушал мать в пол-уха, думая, какого медведя выбрать. Или, может, не надо медведя? А то она еще надумает Бог знает чего… Он, в общем-то, просто хочет помириться. Пока…
— И еще. Когда у тебя нет соревнований? Поедешь к отцу.
— Нет.
— Кирилл… Ты не понимаешь. Это вопрос уже решенный.
— Значит, он уже прислал деньги за то, чтоб ты меня уговорила?
— Кирилл! Да как ты можешь! Как смеешь мне такое говорить?! Отец тебя очень любит, он мечтает тебя увидеть!
— Пусть приезжает, — юноша пожал плечами, залпом допил ставший вдруг горьким кофе, — скоро этап в Бостоне.
— Но ты же знаешь, как он занят!
— Так он занят, или мечтает меня увидеть, мам?
— С тобой совершенно невозможно разговаривать!
— Согласен. Я пойду, мам.
— Ну хорошо, хорошо, иди. Ты ведь с друзьями пойдешь гулять, да? Мы встречаем на работе, в ресторане. Ты, конечно, можешь пойти с нами… Но тебе, наверное, лучше с ребятами? Да?
— Конечно, мам. До вечера.
— До вечера, милый! Пока-пока!
И так каждый год. Конечно, они соберутся с ребятами после двенадцати. Пойдут гулять. Но сам Новый год все встречают дома. В семье.
Мать врет, и он это знает. Она не на работе. Каждый раз она с каким-нибудь мужчиной. Он не злился, нет. Он — взрослый, а ей надо же личную жизнь налаживать. Но…
Если он вырастет и кого-то полюбит, то… То у него будет совсем другая семья. Дружная и теплая. И почему люди расходятся? Вот с Леркой… С ней можно построить семью? Она вроде ничего такая… Боевая. Принципиальная. Такая не предаст. Так… Айфон!
Санкт-Петербург
Подарки Антиквара
— Эсфирь Моисеевна, ну что же вы? Еще не готовы? Мы же с вами договаривались, что пойдем по магазинам. Давайте, одевайтесь, пока все не закрылось!
— Иду, Леночка, иду. Но как же девочки? Надо им сказать…
— Да оставьте вы их в покое! Лера, Мирра, мы ушли! — крикнула Елена Дмитриевна и, взяв женщину под руку, увлекла за собой.
Дверь Эсфирь Моисеевна так и не закрыла, потому что Леночка стала рассказывать о симпатичном продавце маленькой антикварной лавки, куда девочки забежали погреться. О том, что она там видела два чудесных кулона — маленьких, но очень изящных. Один в форме конька, а второй — скрипичного ключа. Елена Дмитриевна непременно хотела купить их для девочек. А держит ту лавку настоящий волшебник! Кругленький, толстенький, и с добрыми глазами.