– И Стогину, значит, забрали. А Стаса?
Подошел официант, поставил перед капитаном очередную кружку пива.
– Какого Стаса? Стаса у меня и не было, – Разумов покрутил кружку и с наслаждением понюхал.
– Парнишка, помнишь, в её квартире был? Ты его допрашивал…
– Я? – Кипр Иванович остановил подносящуюся ко рту кружку.
– Ну, да, – Кондрат хлебнул пива. – Он со Стогиной прилетел. На его крик соседка вызвала дежурку. Кстати, это очень странно. У них в доме очень хорошая звукоизоляция. Как она крик услышала?
– Не, – покачал головой Разумов. Вытащил платок и протер лысину, сунул его обратно в карман. После чего вновь взялся за кружку любовно посмотрел на неё. – Так-то оно так, но соседка утверждала, что к себе поднималась, когда увидела открытые двери, вот и вызвала, не знала, что Катерина вернулась, подумала, что воры. – Кипр поднёс кружку ко рту и, наконец, отпил.
– Нет, это ты Кипр Иванович, что-то путаешь. Дежурный на месте, мне сам сказал, что их вызвала соседка, которая крик слышала.
– Кондрат, я не стану спорить. Я говорю, что читал.
– Но ты же со Стасом разговаривал.
Кипр поставил кружку, внимательно посмотрел на Лешего.
– Кондрат, я не знаю, чего там у тебя происходит. Но, – он вздохнул. – Не было никакого Стаса. И я бы тебе посоветовал просто принять это, а иначе… – он вздохнул.
– Что иначе? – усмехнулся Кондрат.
– У нас тоже много чего происходит. Я вижу и молчу. Потому как лично мне, три года до пенсии. Я всю жизнь в этой системе проработал. Не нужно стучать в стены. Не пробьешь. А вот лоб себе расшибешь. Дался тебе этот Стас. Нет, его и не было, – Кипр Иванович горстью взял анчоусы, запихал в рот и начал жевать.
Кондрат уткнулся в стол.
– Вот так, значит. Нет тела, нет дела, – повторил он уже сказанные Фархадом слова. – Нет, Стаса и не было. Но ведь кто-то его знал. Начнут искать.
Разумов сделал большой глоток и поднялся. Вытащил из кармана несколько ассигнаций, отсчитал две сотни, бросил на стол.
– Идем, Кодя, поздно уже, меня жена потеряет.
– Посижу я немного, капитан.
– Ну как хочешь, а я пойду, – и грузно, переваливаясь с ноги на ногу, он медленно прошел между столиков и вышел из кабака.
***
Вернулся домой Кондрат за полночь. Шатаясь на некрепких ногах, поднялся по ступеням, стараясь не шуметь, открыл дверь:
– Кодя!
Голос тетушки показался встревоженным.
– Всё в порядке, – медленно, заплетающимся языком, проговорил Леший.
Тетушка стояла в коридоре. Вздохнула.
– А к тебе приходили.
– Кто? – пытаясь снять обувь, спросил Кондрат. Правый ботинок никак не поддавался. Пришлось наклониться, Леший при этом чуть не завалился на бок. Выглянула из комнаты Тайра, осуждающе посмотрела на хозяина.
– Девушка.
– Как… как… какая девушка? – с трудом спросил Кондрат, наконец, справившись с обувью и выпрямившись. Тут же пришлось облокотиться о стену, так как пол под ногами начал выплясывать столь дикие вензеля, что стоять стало почти невозможно, не рискуя ежесекундно встретиться лицом с полом.
– Рыжая такая. Как же… – тетушка нахмурилась. – Представилась как Номин.
– Номи… Номин! Не, не знаю… тётя, я пошёл спать.
– Иди, иди…
Кондрат проковылял в комнату и, не развеваясь, рухнул на кровать.
***
Тайра заёрзала и спрыгнула с кровати. Потянула зубами одеяло.
– Уйди! – сонно, нетрезвым голосом промямлил Леший. Собака одеяло отпустила и лизнула хозяина в нос. Кондрат резко поднялся, вытер ладонью лицо.
– Вот паскудная псина! – выругался он беззлобно. – Чего тебе?
Тайра бросилась к окну и остановилась. Кондрат почесал затылок и, поднявшись, подошел к столу. Посмотрел в окно.
«А36174»
Раз, два, три…
Буквы погасли. Но свет остался, странный, дерганный, отсвечивающий зарницей в стеклах верхних этажей больницы. Кондрат подступил ближе к окну и глянул на улицу. Красной БМВ не было. Как и рыжей девицы. Леший протер глаза. Спирт еще гулял по крови, в голове несносно гудело. И вдруг через гул протяжно взвыла сирена. Сорвалась, замолкла и снова взвыла. По улице пронеслась пожарная машина. Показалось, что где-то внутри комнаты что-то мерно отстукивало – тик, так. В голове вторило молоточками – тук, тук.
– Потом, – тихо проговорил Леший, сжав виски, обращаясь к собаке. – Потом, подумаем, обо всем утром.
Вернулся к кровати и снова лег, так и не раздевшись.
Глава 13
Утром его разбудила прыгающая, визжащая Тайра.
– Ща, – кивнул ей Кондрат, снимая потную, помятую форму. «Ех, не хочется тетушку будить, чтобы погладила». Он понюхал одежду. Мда, ну и запашок! Хорошо бы и постирать. Кондрат бросил взгляд на электронные часы. Десять минут седьмого. Ладно, постираемся вечерком.
– Тайра, к двери! – приказал он, натянув спортивный костюм. – Тетя Зина! – осторожно стукнул в дверь тетушкиной комнаты.
– Да, Кодя! – сонно ответила тетушка.
– Ты прости за вчера.
– Что ты, Кодинька! – за дверь раздалось шуршание. Тетушка поднималась. – Бывает.
– Там форма…– замялся Кондрат.
– Постираю, – ответили из-за двери, и тетушка вышла. Она была чуть раскрасневшаяся от сна, но уже бодрая. – Иди, выгуляй, Тайру. Гляну, что у тебя там с формой.
Она прошла на кухню. Кондрат вздохнул. Потом развернулся и прошел следом за ней. Тетушка уже надевала фартук, когда Кондрат подошел, обнял и поцеловал её в щеку.
– Спасибо!
– Да ну тебя, – отмахнулась тётушка, на лице растянулась улыбка. Она смущенно коснулась губами его щеки. – Иди, давай. Потом в душ, а то разит от тебя… – женщина поморщилась.
Кондрат улыбнулся, еще раз поцеловал её в щеку и быстро вышел, присвистнув за собой собаку.
***
На площадке первого этажа, на ступенях, сидел прикорнув сосед дядя Вася, голова его покоилась на коленях. Он всхрапывал и что-то тихо бормотал. Кондрат поморщился, обошел дядю Васю и вышел на ходу доставая сигареты. Похоже не один он вчера нахлебался! Ох, голова раскалывается. А ведь хотел зайти в парк к старухе-газетчице.
В голове шумело. Кондрат сделал затяжку и отбросил только что прикуренную сигарету. От дыма мутило. Что там говорил Разумов? Нужно видеть и молчать. А может правда, закрыть на все глаза. Не было Стаса, синего света и всего остального. Вот жил он до того, работал и никаких головомоек. Ох, что творится в голове. Кондрат снова поморщился. Выпить таблетки от головной боли и на работу. Или плюнуть к чертям, и остаться дома. Отлежаться.
Тайра вернулась, умными, сочувствующими глазами посмотрела на хозяина.
– Плохо мне, – пожаловался ей Кондрат.
Собака заскулила. Кондрат вздохнул, он и сам готов был скулить. Медленно, старясь не трясти головой, развернулся и пошел в подъезд.
***
– Тетя, ты вроде вчера говорила, что ко мне кто-то приходил? – от крепкого чая головная боль понемногу утихала. Даже муть вроде как отпустила.
– Приходила, – поправила тётушка. – Девушка. Хорошенькая. Рыжая… просто удивительно, редко можно встретить рыжую…
«Рыжая, – тоскливо подумал Кондрат. – Что этой от меня нужно?»
Вслух же сказал.
– Рыжих много.
– Нет, Кодя, эта… она не русская. Бурятка, эвенка, монголка… не разобрать, и рыжая. Глаза зеленые, раскосые как у настоящей лисы. Интересная, – тетушка задумчиво пила чай. – У нас на селе много бурятов и монголок жили, таких не было. Смуглые все, темноволосые…
– Всякое бывает, – пожал плечами Кондрат. – А чего приходила?
– Ах, – всколыхнулась тетушка. – Так она не сказала. Только, попросила передать, что хотела бы с тобой поговорить о неких цифрах. Визитку оставила, очень просила, чтобы ты ей еще вчера позвонил. Но…
– Вчера я был не в состоянии, – договорил Леший.
Тетушка порылась в кармане фартука и достала визитку, точно такую как оставила ему рыжая на дороге у дома.
– Ты уж позвони. Уж очень она просила. И, знаешь, мне показалось, что девушка эта была чем-то сильно напугана и встревожена.
Кондрат кивнул.
– Просила, позвоним, – поднялся из-за стола, и тут же вспомнил. – А форма?
– Так не просохла ещё, – встрепенулась тетушка. – Сыро на улице.
– Ну и ладно, – махнул рукой Кондрат и направился к выходу. Тайра, стояла в прихожей у зеркала, отстукивая по полу хвостом.
– Пока, домочадцы! – сегодня брать с собой собаку в планы Лешего не входило. Он потрепал её по голове и вышел.
Тётушка всплеснула руками и кинулась следом, но остановилась. Дверь за Кондратом уже закрылась.
– А про второго визитёра мы и забыли сказать, – вздохнула тётушка, жалуясь Тайре, и направилась назад на кухню.
***
С минуту Кондрат стоял под козырьком, в висках постукивали хмельные молоточки. Спуск по лестнице возвратил головную боль. А ведь еще добираться на работу. Давно бы пора машинку какую-нибудь прикупить. Мысли, мечты… с его зарплатой о машине только мечтать. Конечно, можно взять кредит. Но Лешему всегда казалось, что кредит – это кабала. Лучше сам накопит и возьмет. Ведь когда-нибудь обязательно накопит.
Кондрат добежал до остановки и махнул проезжающему микроавтобусу. Тот осторожно притормозил, Леший запрыгнул в салон. Сел на первое сиденье, позади ещё трое, дядька в синей куртке и тетка с мальчиком лет шести. Мальчишка елозил на сидении, тетка его одергивала. Кондрат уставился в окно. В пыльном окне, с оставшимися от дождя разводами мелькала улица. Съёжившиеся прохожие неровными тенями проносились мимо. Светофор, мигающий размытым зеленым – унылый и тусклый. Расплывающиеся лица, не смотрящие по сторонам, спешат, бегут. У каждого свои проблемы, маленькие и большие, но одинаково неинтересные никому кроме них самих. Что-то меняется в жизни каждого, так же мало интересующее других. Вот в его жизни все изменилось за одну ночь. То, что мучает и тревожит только его. И не может Кондрат не думать о том. Старается отвлечься, но мысли упорно возвращаются к последним событиям. К нему в кабинет попал паренек по имени Стас и погиб. А ему, майору Лешему, в лицо дышал синий свет. Дышал и хрипел как зверь. А, может, не было, ни света, ни Стаса. Может, ничего не было. Нет тела – нет дела. И правы, Фархад и Разумов. Не было и все тут. Но, как бы хотел Кондрату и самому верить в то, что повторял он про себя: «Нет, нет. Не было. Но ведь было! И Стас и свет!» И от мыслей становилось нехорошо. Малыш за спиной вдруг смолк, как будто испугавшись, услыхав его мысли. А в голове словно застучали сотни отбойных молоточков.
– Было! Было! Было!
Тук, тук – сердцу тревожно. Тук – звук мотора старенькой маршрутки.
Тук!
Свет появился внезапно, отлепился от неровной стены и выскочил на улицу, ярким, синим, размытым пятном, пронесся мимо стоящих у светофора людей. Кондрат вскочил!
– Вы видели?
Тетка испугано прижала к себе начавшего всхлипывать малыша. Дядька в конце салона нахмурился. Маршрутку колыхнуло, и она остановилась. Водила оглянулся в салон.
– Мужик, ты чего?
– Вы видели? Синий свет! Там, у светофора.
Водила нахмурился, косо глянул на сидевшего в салоне мужика.
– Слышь, ты это, иди, наверное. За проезд не нужно платить. Иди себе мирно.
– Да я нормальный! Я просто… вы же видели! У светофора. Яркий, синий свет!
Кондрата заколотило. Малыш заплакал. Мужчина в конце салона поднялся. Подошел к Лешему, опустил руки ему на плечи.
– Мужик, ты иди. Правда. Иди лучше.
Кондрат вырвался из рук. Маршрутка покачнулась.
– Вы видели! Я знаю, вы видели!
Тетка, прижимавшая к себе малыша, испугано помотала головой.
– Да не видели мы ничего! Что вы кричите! Вы ребенка пугаете.
Кондрат открыл рот, чтобы в очередной раз выкрикнуть…
Он не видел, как посмотрел в стекло мужик и выскочившего из-за руля водилу не видел. Тот резво оббежал маршрутку и рывком открыл двери. Мужик стоял рядом, как-то нарочито ласково приговаривая:
– Ты бы шёл, всяко видеться. Не пугай народ.
И вдруг сгреб Лешего в охапку и выкинул в открытые двери и сразу же закрыл. Водила уже сидел за рулем, надавил на газ и, обрызгав Кондрата грязной водой, маршрутка умчалась.
***
На крыльце отдела стояли Мишка и Степан. Один курил, второй облокотившись о перила, о чем-то говорил. Когда подошел Кондрат он смолк. Леший поднялся по ступеням.
– Утро доброе! Чего здесь?
– Да не доброе, – хмуро затягиваясь дымом, проговорил Мишка. – Леший, Семен помер.
Кондрат побледнел.
– Как помер?
– Вот так, утром. Минут двадцать назад жена позвонила. Говорит утром встал, умылся, кто-то в дверь позвонил, он на площадку вышел, она минут десять ничего не слышал, а вышла, он уже лежит.
– Сердечный приступ? – приглушенно спросил Кондрат.
– Не похоже, грохнули нашего Сеню. Ребята уже выехали.
– Почему мне не позвонили? – тихо спросил Кондрат.
– Так позвонили, сразу же. Тетушка трубку взяла, говорит, забыл телефон, спешил, когда уходил.
Кондрат похлопал по карманам. И правда, видать тетушка, когда форму стирала, вытащила…
Леший развернулся.
– Из наших кто остался?
– Из водил? Так Федор и Ташман.
Кондрат заглянул в двери отдела.
– Федя!
– Чего? – выскочил из дежурки с булочкой и чашкой чая в руках совсем молоденький паренек.
– Поехали, – выкрикнул Кондрат.
Тот быстро кивнул, сделал большой глоток и, запихав булочку целиком в рот, бросился к машине.
Глава 14
Уазик трясло и подкидывало. Семен жил на Краснореченской, через четыре квартала от отдела. Проезд шел через узкую улочку, неровную, давно позабывшую, что такое асфальт. Краснореченская относилась к старому городу, и дома здесь были исключительно, старые – сталинки, хрущевки. У Семена была сталинка с высоченными потолками и огромными комнатами. Всего в доме было два этажа. Два подъезда. Квартира Семена находилась во втором. Площадки широкие, с деревянными, недавно выкрашенными ступенями и перилами. Тело дежурного было накрыто простыней. Из недр квартиры слышались всхлипы Лены – жены Семена. Кто-то с ней говорил.
Кондрат присел на корточки, вздохнул. И отчего-то не отваживался откинуть простыню.
Судмедэксперт стоял в стороне и что-то записывал. Быстро работали ребята. Быстро и тихо, как будто боясь побеспокоить покой погибшего товарища.