– Перед тобой невозможно устоять. – В его голосе прозвучало что-то похожее на осуждение. Но хищный блеск его глаз говорил о том, что желание, которое она загадала, задувая свечи, может скоро исполниться.
– Ты собирался сопротивляться? – прошептала Элин, когда Кортес коснулся ее щеки своей огромной ручищей. Кожа на его ладони была такой грубой, что Элин на секунду задумалась, чем он зарабатывал себе на жизнь.
– Ни за что. – Он притянул ее к себе и жадно поцеловал. – Ты правда хочешь этого? – Кортес пристально посмотрел на нее, словно пытался прочесть ее мысли.
– И ты еще спрашиваешь? – Элин казалось, что в нее вселилась какая-то другая женщина. И эта дерзкая соблазнительница обвила руками шею Кортеса и набросилась на его губы, в то время как он поднял ее на руки, а потом опустил на кровать, придавив весом своего тела.
Он страстно целовал Элин, а она с готовностью отвечала на его поцелуи. Элин хотелось получить от этого мужчины все, что он мог дать ей, и, когда он прильнул губами к ее шее, ее желание только усилилось.
Она начала снимать с него куртку, пока он стягивал бретельки ее платья. Раздался звук рвущейся ткани, а потом Элин ощутила прикосновение холодного воздуха к своей обнаженной груди.
Она застонала, когда Кортес склонил голову и обхватил губами ее тугой сосок.
– Пожалуйста, – задыхаясь, прошептала Элин.
Она инстинктивно приподняла бедра, когда Кортес скользнул рукой под подол ее платья и провел ею по внутренней стороне бедра. Он стянул с нее нижнее белье, а потом его пальцы оказались там, где она так отчаянно ждала его прикосновений. Кортес ласкал ее так умело, что в считаные секунды Элин оказалась близка к оргазму.
– Я хочу… – выдохнула она, дрожа от страсти.
– Я знаю. – Кортес снова прильнул к ее губам, а между поцелуями стянул с себя свитер. Его кожа, покрытая курчавыми волосами, показалась Элин шелковой на ощупь, когда она провела своими руками вниз, к молнии на его джинсах.
Кортес не переставал ласкать ее, только усиливая желание. В пылу страсти Элин не заметила, когда он успел раздеться, и ахнула, увидев его возбужденную плоть. Его мужское достоинство показалось ей потрясающим, таким красивым и таким огромным. Ее сомнения рассеялись, когда Кортес переплел пальцы внутри ее лона, и она пережила наслаждение, которое было таким острым, что она не сдержала крик.
– У меня нет презерватива с собой, – просипел он, поднимаясь с Элин, но она была не готова отпустить его.
Элин вспомнила, что в комоде где-то валялась упаковка презервативов, которые бесплатно раздавали во время ее учебы на первом курсе университета.
– В верхнем ящике комода, – едва слышно сказала она.
Кортес бросился к комоду, достал презервативы и разорвал одну упаковку. И уже через секунду он снова навис над Элин, раздвигая ее ноги своим бедром.
А потом он одним резким рывком вошел в нее, и она ахнула от боли, которая почти тут же исчезла. Кортес нерешительно замер, но ощущение наполненности им было таким невероятным, что Элин изогнулась навстречу ему, призывая овладеть ею целиком и полностью.
Ей хотелось большего, и она вонзила пальцы в плечи Кортеса, прижимаясь к его сильному телу, пока он врывался в нее снова и снова, унося ее на вершину блаженства и заставляя вскрикивать от нарастающего желания. А потом ее мир разлетелся на тысячу сверкающих осколков. Элин услышала, как застонал Кортес, и их обоих накрыла волна наслаждения.
Элин с трудом открыла глаза и обнаружила себя лежащей на кровати в своей спальне в Кенсингтоне. Она отбросила покрывало и увидела, что уснула одетой. Верх ее платья был стянут вниз, оставляя обнаженной грудь, и когда она провела рукой вниз, то обнаружила, что на ней нет нижнего белья.
Боже правый! Элин начала вспоминать события прошлой ночи: вечеринку, громкую музыку, свечи на торте. Она танцевала со многими мужчинами, среди которых выделялся красавчик Кортес с черными как смоль волосами и темными, с янтарным отливом глазами.
Сначала она поцеловалась с этим испанцем, а потом пригласила его в свою спальню.
Щеки Элин стали пунцовыми, когда она заметила валявшиеся на полу трусики и вспомнила, что произошло в этой самой комнате. Она занималась сексом впервые в жизни с абсолютно незнакомым мужчиной.
– Элин, ты здесь? – За дверью послышался голос Вирджинии.
– Секундочку. – Элин поспешно накинула халат поверх своего измятого платья, чтобы спрятать следы своего постыдного ночного приключения. Вирджиния была ее лучшей подругой, но Элин не хотелось рассказывать ей, что она вела себя как потаскушка. Она мечтала о том, чтобы спрятаться куда-нибудь подальше, но ей пришлось улыбнуться и открыть дверь.
– Ты одна? – удивилась подруга. – Я видела, как ты улизнула с шикарным парнем, и подумала, что ты, может быть, провела ночь с ним. Кто он?
– Его зовут Кортес. Я не спросила его фамилию, потому что думала, что он из твоих друзей. Разве не ты пригласила его на вечеринку?
– Я никогда раньше не видела его, – помрачнела Вирджиния. – Странно. Может, он пришел с кем-то из гостей. – Подруга равнодушно пожала плечами. – Ты ведь пропустила все самое интересное. Арестовали одного парня, Тома Уилсона. Его подозревают в том, что он подсыпал какую-то дрянь в напиток моей знакомой Лизы. Она почувствовала себя очень странно после коктейля, который он сделал для нее, но подумала, что просто пьяна. Позже Том пытался уговорить Лизу уйти с ним с вечеринки, но кто-то предупредил ее, что тот что-то подмешивал в ее напиток. Вызвали полицию, и, когда проверили остатки коктейля Лизы, оказалось, что в него подмешан наркотик, который Том подсыпал, чтобы изнасиловать ее.
Элин потрясенно опустилась на кровать.
– А как проявляется действие этого наркотика?
– Лиза сказала, что у нее кружилась голова и что ей казалось, будто она оторвана от реальности. О бог мой, – ужаснулась Вирджиния, увидев побледневшее лицо Элин. – Он и тебе подсыпал эту дрянь?
– Том сделал мне коктейль, и я почувствовала себя очень странно, выпив его. Но, как и Лиза, я подумала, что просто пьяна.
– Тебе лучше сообщить в полицию. Некоторые из подобных наркотиков могут вызвать провалы в памяти. Теперь понятно, почему ты проспала до самого обеда.
Если Том подмешал наркотик в ее коктейль, тогда понятно, почему она вела себя вчера таким образом. Слабое утешение. Кортес ведь ничего не знал. Похоже, он считал, что Элин привыкла спать с мужчинами, которых видела впервые в жизни. И то, что он исчез утром, даже не попрощавшись, заставляло ее почувствовать себя девицей легкого поведения.
Как только Вирджиния ушла, Элин стянула с себя свое красное платье, которое стало символом ее позора, и бросила его в мусорное ведро. Потом она забралась в ванную, но, сколько она ни мылилась и ни обливалась горячей водой, она не смогла смыть отвращение к самой себе и отметины на теле, оставленные Кортесом.
Вернувшись в спальню, Элин встала перед зеркалом и отбросила полотенце в сторону, рассматривая доказательства своей вины. На ее груди остались красные отметины после того, как ее нежную кожу оцарапал жесткий подбородок Кортеса, а внизу живота раздавалась едва ощутимая пульсация, напоминавшая о том, что Элин потеряла девственность в объятиях абсолютно незнакомого человека.
Хорошо хоть, что они предохранялись. Элин закрыла лицо руками и пожалела, что у нее не было провала в памяти. Но она четко помнила свое безответственное поведение. Кортес не принуждал ее к близости, и, даже если в ее напиток была подмешана какая-то дрянь, ей не становилось от этого легче. Она вела себя как женщина легкого поведения, и ее единственным утешением было то, что она никогда больше не увидится с этим испанским конкистадором, который вместе с девственностью лишил ее самоуважения.
Глава 2
Прошел год с той памятной ночи.
Элин сидела с братом на первой скамье в церкви, где собралось множество народу, чтобы проводить в последний путь их приемного отца, Ральфа Сандерсона. Она поежилась от порыва ледяного ветра, ворвавшегося в церковь, когда тяжелая дубовая дверь открылась, впуская кого-то из опоздавших. В сапогах было бы теплее, но туфли на шпильках лучше подходили к ее пальто в стиле пятидесятых и черной маленькой шляпке с вуалью, в которой, по словам шляпника, она была похожа на Грейс Келли. Ведь Элин с самого детства приучили следить за своим внешним видом.
Ей стало интересно, кто мог прийти с таким опозданием, поэтому, когда присутствующие поднялись, чтобы спеть гимн, она бросила взгляд через плечо и застыла, словно пораженная громом.
Кортес!
Но такого быть не могло. Скорее всего, ее подвела память, потому что Элин не могла найти причину появления этого человека на похоронах своего отца.
Она резко отвернулась и уставилась в книжку с гимнами, которая буквально подпрыгивала в ее трясущихся руках. Джарек тихо выругался и взял ее под руку.
– Ты ведь не собираешься упасть в обморок? – прошептал он. – Журналисты, окружившие церковь, будут в восторге увидеть, как тебя выносят из помещения в бессознательном состоянии во второй раз за эту неделю. Конечно же они скажут, что ты либо напилась на похоронах своего дорогого папочки, либо под кайфом.
– Ты ведь знаешь, что это все неправда, – едва слышно ответила Элин. – В клубе, где Вирджиния устроила свой девичник, было слишком душно и многолюдно.
– Больше похоже на правду то, что ты до сих пор не оправилась после рождения Гарри. Понимаю, ему уже три месяца, но ты потеряла тогда бог знает как много крови, – мрачно заметил Джарек. – Я предупреждал, что тебе еще рано возвращаться к насыщенной светской жизни.
Его слова больно ранили, потому что Элин стала узнаваемой лондонской тусовщицей только для того, чтобы отвлечь внимание прессы от самого Джарека. По крайней мере, теперь ей больше не придется переживать по поводу того, что Ральф потеряет всяческое терпение с ее братом. Их приемный отец умер неделю назад, после того как в прошлом месяце у него обнаружили опухоль головного мозга. Джареку предстояло занять место главы «Сандерсон-банка», и, хотя многих членов совета директоров беспокоила его репутация любителя риска, никто не смог бы помешать наследнику Ральфа Сандерсона стать преемником своего отца.
Мысли Элин вернулись к мужчине, которого она только что увидела в церкви. Конечно же это не мог быть Кортес. Хоть он и знал ее имя и лондонский адрес, за последний год он ни разу не попытался связаться с ней, а она не знала его фамилию, так что не могла найти его, чтобы рассказать ему о Гарри.
Элин подумала о сыне, который сейчас находился под присмотром няни в Какмир-Холле. Гарри был сама невинность и не знал, что был зачат в результате порыва страсти между двумя абсолютно незнакомыми людьми. Но когда сын подрастет, он захочет узнать, кто был его отцом, и Элин планировала придумать историю о том, что тот погиб. Все же лучше, чем сказать ребенку правду о том, что отец бросил его до того, как он родился.
Их с братом бросили собственные родители. Джареку тогда исполнилось шесть лет, и у него остались смутные воспоминания об отце и матери. Но Элин помнила только то, как смотрела на окружающий мир сквозь прутья кроватки. Джарек рассказывал, что в приюте младшие дети часто целыми днями лежали или сидели в своих кроватках. Элин научилась ходить в два с небольшим года, и то только потому, что брат часто тайком пробирался в ее спальню и держал за руку, пока она делала свои первые шаги.
Зная, что Гарри никогда не узнает своего отца, Элин решила, что будет любить своего сына в два раза сильнее.
Церемония отпевания подошла к концу, и Элин вместе с братом последовала за гробом отца, которого выносили из церкви. Она окинула взглядом собравшихся почтить память Ральфа, но не увидела никого похожего на Кортеса.
Наверное, это воображение сыграло с ней злую шутку.
– Ты выглядишь бледной, словно увидела привидение, – заметил Джарек, когда они вернулись обратно в Какмир-Холл. – Призрак отца скорее будет пугать меня, а не тебя. По крайней мере, Ральф испытывал к тебе хоть какую-то привязанность, – сухо бросил он. – Он хотел удочерить хорошенькую маленькую девочку, а пришлось взять еще и проблемного десятилетнего мальчика.
– Ральф заботился о нас двоих, – пробормотала Элин, пытаясь убедить себя в правдивости своих слов. И хоть она больше любила Лорну Сандерсон, она испытывала привязанность и к Ральфу тоже, потому что он был единственным отцом, которого она знала.
– Мы были его социальным экспериментом, для которого нужно было взять парочку детей из самых нижних социальных слоев и попытаться сделать из них аристократов, – язвительно улыбнулся Джарек. – Можно смело говорить, что с тобой он добился больших успехов, чем со мной.
– Неправда. Уверена, он хорошо относился к тебе и уважал твою деловую хватку, вот почему назначил своим преемником в «Сандерсон-банке».
Элин сняла шляпу и пальто и разгладила складки на своем черном платье, зауженном книзу.
Дворецкий, который встречал их, предложил ей бокал шерри, но она отказалась.
– Бэйнс, я заметила какую-то машину во дворе. Это адвокат отца? – Ей хотелось улизнуть наверх, к сыну, но с этим придется подождать, пока не прочтут завещание Ральфа.
– Мистер Карстерс и еще один джентльмен приехали десять минут назад, и я проводил их в библиотеку.
– Похоже, дела у старика Карстерса идут очень хорошо, раз он приехал на Астон Мартин, – заметил Джарек. – Наверное, он взял с собой своего помощника. Что ж, кроме нас, других родственников у Ральфа не было, так что оглашение завещания не займет много времени. – Он глянул на часы. – Этим вечером у меня гонки.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты ездил на этом чертовом байке, – пробормотала Элин, следуя за братом по коридору. – Это очень рискованный вид спорта.
– Риск есть во всем, – нервно заметил Джарек. – Кто бы мог подумать, что поездка мамы к ювелиру будет стоить ей жизни.
Они вместе зашли в библиотеку, и Питер Карстерс тут же поднялся с кресла.
– Элин, Джарек, у вас выдался тяжелый день, и я не стану сильно задерживать вас.
– Спасибо. – Элин с удивлением заметила напряженность в обычно дружелюбном голосе Карстерса. – Не желаете выпить?
– Нет, спасибо. Итак, приступим к делу.
Элин с братом сели на диван перед столом, место за которым занял мистер Карстерс. Его помощника нигде не было видно.
Адвокат зачитал несколько пунктов из завещания, которые касались служащих его дома.
– Теперь перейдем к винограднику Сандерсона. – Карстерс прокашлялся и продолжил: – «Я оставляю пятьдесят процентов акций виноградника и винодельни моей приемной дочери Элин Дворска Сандерсон».
Элин удивилась, потому что думала, что Ральф передаст ей все права на собственность. Последние полтора года она работала в качестве директора производства и посвятила себя тому, чтобы воплотить в жизнь видение Лорны Сандерсон по производству английского игристого вина премиум-класса. Джарек никогда не проявлял интереса к этому делу, но, может быть, Ральф понадеялся, что ситуация со временем изменится.
Она услышала, как дверь в библиотеку открылась, а потом снова тихо закрылась, но внимание Элин было занято мистером Карстерсом, поэтому она не стала оглядываться.
Адвокат снова нервно прокашлялся.
– Элин, тут есть одно условие. Мистер Сандерсон заявил, что до того, как предъявить права на наследство, ты должна в течение года выйти замуж и обеспечить отца своему сыну. Если ты не выполнишь это условие, твоя доля винодельни перейдет к главному наследнику твоего приемного отца.
Элин потеряла дар речи. Конечно, ее отец не одобрил то, что она стала матерью-одиночкой, но, когда родился Гарри, он, казалось, очень обрадовался малышу.
– Не могу поверить, что Ральф мог написать такое, – наконец выдавила она.
Джарек потянулся к Элин и сжал ее руку.
– Ты ведь знаешь, что Ральфу нравилось играть в свои маленькие игры, – язвительно заметил он. – Это еще один способ попытаться контролировать ситуацию даже из могилы. Элли, не переживай. Твоя доля перейдет ко мне, а если ты не выйдешь замуж, я перепишу винодельню на тебя. У меня нет ни малейшего желания заниматься виноградником. – Джарек перевел взгляд на Карстерса. – Может, уже покончим с этим завещанием? Меня ждут дела.
– Осталось еще два пункта, – в который раз прокашлялся адвокат. Казалось, он нервничал не меньше Элин. – «Два поместья «Роуз Коттедж» и «Айви Коттедж» я оставляю моим приемным детям, Джареку и Элин».