-- Дайте сигарету! - потребовал он.
-- Не дам. Вы сорвётесь, а это подозрительно. Вы теперь сами того не ожидая, стали очень ценным источником. Кто знает, может, вам удастся предотвратить третью мировую войну. - потрафил ему.
Тамм всё ещё был на ногах, задумался.
-- Знаете, а, может, вы и правы!
"Я всегда прав, мой юный подполковник!" -- пронеслось самодовольно в голове.
Пока агент думал, стал заваривать чай.
Тамм резко пододвинул стул, сел, расположил бумагу для письма.
-- Что писать? И на каком языке?
-- Язык не имеет значения, на каком вам удобно. - снова очаровательная улыбка.
-- На каком удобно? - тоже улыбка, секунда на раздумье. - А на какую разведку я буду работать? - глядя прямо в глаза жёстко спросил он.
-- Для вас это имеет значение? Если на полиграфе вам будут задавать вопросы, вы не сумеете сокрыть правду. А если вы не знаете правду, то вам и не придётся врать. Подумайте. Я же вам говорил, что мы - организация, которая борется за мир во всём мире.
-- Знаю я эту шутку. - снова усмешка. - За борьбу за мир вы камня на камне не оставите на планете. И всё-таки? Я рискую жизнью, и имею право знать на чью разведку работаю?
Вздохнул. Конечно, ты имеешь право знать.
-- На русскую.
Тамм широко, даже радостно улыбнулся в тридцать два зуба, откинулся на стул, заложил руки за голову:
-- Я знал! Я чувствовал! Постоянно знал, что за мной наблюдают русские! Что я им интересен!
-- Насчёт наблюдения за вами, я бы не сказал, что это были русские. Последнее время за вами наблюдали ваши коллеги из НАТО. Американцы. А вот русские наблюдали за американцами. Ну, это, видимо, та самая проверка, которая включала наблюдение. Вечером вас провожали до дома. К этому мы ещё вернёмся. Позже. А сейчас - -подписка. - кивнул ему на листок перед ним.
-- Конечно! Ну, коль на русскую разведку, то буду писать по-русски! - решительно взял ручку. - Диктуйте!
-- Сверху посередине: "Подписка о сотрудничестве".
Тамм начал писать. Я продолжил по-французски:
-- С красной строки: "Я, Тамм Роберт Артурович, дата рождения,
Тамм писал, не отрываясь от письма произнес:
-- Как-то напоминает присягу. - прочитал присягу по памяти, отложив ручку в сторону:
"Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным Воином, стойко переносить все тягости и лишения воинской службы, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.
Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины- Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа""
Пока на русском языке произносил текст присяги. Выпрямился, смотрел куда-то вдаль, словно перенёсся сквозь годы. Лицо серьёзное, торжественное. Ни разу не запнулся, не споткнулся, не сбился.
Потом долго сидел молча. Я не торопил.
Когда-то, очень давно, не на плацу с оружием, а в кабинете, в присутствии своего деда, отца, мамы, моих кураторов, начальников, точно также, в волнительном запале, торжественно читал текст присяги.
На самого как-то нахлынули воспоминания.
Принимать присягу, стать разведчиков в третьем поколении... Это накладывает большие обязательства. Я не могу подвести своих предков, свой род.
Налил чай в две высоких кружки. Сахар, сдоба, чайные ложки. Офицер насыпал две ложки, стал помешивать, и всё это машинально. Сделал первый глоток. Поморщился. Горячий. А ложечку не стал вынимать из кружки. Чисто русская привычка, хотя рядом стоит блюдце. Это отметил машинально. По привычке.
Тамм вернулся из своих воспоминаний. Наверное, чай горячий отвлёк его.
-- Это же надо столько лет прошло, а до сих пор помню. Все тога волновались перед присягой. Самое страшное было - упасть в обморок. Позор! Вот и сейчас волнуюсь. Как тогда. Давайте дальше.
Он оттёр взмокшие ладони о брюки.
Я усмехнулся. Чисто русский жест. Хорошо, что не надо выдавать себя за иностранца. Один жест - подозрение. Второй подобный - провал.
-- Беру на себя обязательства о предоставлении правдивой информации секретного характера, выполнять отдельные конфиденциальные поручения. С красной строки. Обязуюсь хранить в тайне сведения, полученные в ходе сотрудничестве. Также обязуюсь не разглашать сам факт сотрудничества.
-- Секунду. Не торопитесь. Мне нужно прописать организацию, на которую я всё-таки я буду работать.
Я, молча, смотрел на него. Он продолжил:
-- Какую спецслужбу вписывать?
Молчу. Смотрю.
-- Службу внешней разведки или ГРУ?
-- А вам самому на какую спецслужбу в системе разведывательного сообщества России хотелось работать?
Без раздумий:
-- На Главное Разведывательное Управление Генерального Штаба, конечно!
Ах, как мне хотелось провести вербовку "под чужим флагом"!!! Но глядя на Тамма, который рискует жизнью, не смог ему соврать. Не знаю почему, но решил, что нужно быть честным с ним.
-- Пишите. Также обязуюсь не разглашать сам факт сотрудничества с ФСБ России.
Тамм опешил:
-- Так разве ФСБ может работать за границей по линии нелегальной разведки?
Теперь я уже усмехнулся:
-- Поверьте на слово. ФСБ может всё! В том числе и работать нелегально за границей. Увы. - я развёл руками. - Не могу предъявить вам служебного удостоверения. Оставил на панели автомобиля, чтобы бельгийские "флики" не оштрафовали за парковку в неположенном месте.
"Флик" -- так называли полицейского во Франции и Бельгии.
Тамм продолжил писать. Теперь уже серьёзен. Проникся, наверное.
-- Пишите дальше. С красной строки. Для связи и подписи избираю оперативный псевдоним...
Роберт писал.
-- У вас есть предпочтение, желание избрать себе псевдоним?
-- Можно... - запнулся. - Разрешите. "Анатоль"?
-- Конечно.
Кивнул ему. Он писал. Не надо было подсказывать, чтобы подписал. Он сам всё это сделал, расшифровка фамилии. Дата. Я внимательно наблюдал, что он писал, за его реакцией. Есть ли сомнения? Есть ли страх? Он закончил. Бегло пробежался глазами по тексту, протянул:
-- Кровью подписывать не надо? - пошутил он.
-- Спасибо. Но вы слишком высоко меня оцениваете. - шутливо поклонился ему.
Он пристально посмотрел на подушечку своего указательного пальца.
-- А я уже приготовился. Подумайте. Может, вам моя ДНК потребуется?
-- Я думаю, что когда вы отправлялись в командировку в Чечню, то у вас брали.
-- Хм. - Тамм задумчиво почесал лоб. - А, знаете, вы правы. Срезали волосы, ногти. Для облегчения опознания неопознанных трупов. Была в Ростове-на-Дону лаборатория, которая после штурма Грозного занималась опознание останков. - помолчал, вспоминая. - Я уже и забыл. - внимательно посмотрел на меня. - Уважаю Контору. Столько лет прошло, а всё записано. Навечно. Какая штука - память! Вспомнился стишок:
"Товарищ верь, пройдет она,
так называемая гласность,
и вот тогда госбезопасность
припомнит ваши имена."
-- Давайте поговорим о тех бумагах, которые вы мне принесли. - подписку я сложил и убрал в карман. - Где вы писали их? На службе?
-- Да, вы, что? - Тамм возмутился. - Я, что похож на идиота? Дома. И снизу ничего не подкладывал, если вас это интересует. Разрешите вопрос?
-- Спрашивайте. - я кивнул.
Он спросил на русском:
-- Я много говорил по-русски. Но так и не понял по вашей реакции, вы понимаете русский язык?
Молча, смотрел на него. Мне тут же хотелось его послать в известные каждому русскому места. Не всякий иностранец сообразит, как туда добраться, а русский знает дорогу с пелёнок.
-- Я всё прекрасно понимаю. - ответил я на русском.
-- Ух, ты! - по-мальчишески воскликнул седой подполковник.
-- Знаете, у нас с вами мало времени. Если у вас нет вопросов по существу дела, давайте продолжим. Вы не против?
Как послушный ученик, он поёрзал на стуле, выпрямил спину, руки только не сложил как в первом классе, одна другую.
Чёрт побери! Как хочется курить. Уши уже пылали. И тут у агента проснулась никотиновая зависимость, будь она неладна! И мне не курить! Ничего. Не первый год в разведке. Когда сам ведёшь наружное наблюдение, или скрючившись на чердаке, прослушиваешь квартиру, а курить нельзя. Тоска. А всего ломает как наркомана со стажем. Но есть выход. Разведчик всегда должен находить выход. Хочешь курить, а нельзя, значит, жуй никотиновую жвачку. Конечно, суррогат, но ничего попишешь. Лучше так, чем никак.
Квадратик в рот.
-- Хорошо. Вы писали. Куда вы прятали написанное?
-- У меня дома газовая плита. Я прятал в духовке. Стоило запалить духовку, как все бумаги сгорели бы.
Я улыбнулся.
-- Мудро. Сами придумали или кто надоумил?
-- Сам. Сидел в каждом помещении квартиры, включая санузел. Думал куда. В кино в туалете все прячут оружие и наркотики. Это все видели, знают, там будут в первую очередь искать. Думал в холодильник, завернуть что-нибудь и морозилку. Но там тоже часто прячут деньги и оружие. И нужно же быстро уничтожить. Вот и придумал. Я что-то неправильно сделал? - с видом испуганного школяра спросил он.
-- Нет-нет. - успокоил я. - Вы сделали всё очень правильно. Тем более, что сами продумали. Это очень хорошо. Вот и давайте начнём наш первый урок как правильно записывать информацию, шифровать её, так, чтобы у всех на виду, но непонятно и как расшифровывать свои записи, хранить её. Так пойдёт?
-- Да! - он кивнул, улыбнулся. - Жаль, что конспектировать нельзя.
-- Нельзя. - в тон ответил я ему.- Итак. Начинаем. У нас с вами... -- посмотрел на часы. - Не более часа, потом вы сделаете то, что я вам скажу.
И я стал обучать агента как собирать информацию на службе, помечать "на манжетах". У Тамма есть ассоциативное мышление и память. Это хорошо. На этом и сделал упор. Также у него хорошая зрительная память. Так же я обучал его методам тайнописи. И как обезопасить своё жилище и рабочий стол подручными средствами.
-- Сейчас, хоть и объявили, что приняли вас в команду, но тем не менее будут обкатывать на мелких заданиях. Например, то же самое наружное наблюдение за другими кандидатами. Вам же не озвучивали список группы?
-- Нет. Не озвучивали.
Я рассказал ему, что за ним было установлена слежка. Кто, когда наблюдал, маршрут его следования, и как поступали наблюдатели.
-- А вы знаете, я ведь как-то чувствовал. Ощущал кожей что ли. На войне ты не видишь противника, но понимаешь, что он наблюдает за тобой. И неизвестно будет он стрелять, смотреть на тебя, или попытается захватить. Я и сейчас не могу объяснить толком. Лишь было желание внезапно отпрыгнуть в сторону, перекатиться, развернуться за укрытием, вытащить пистолет и посмотреть что за спиной. Или кто там прячется, крадётся. А дома я сидел, потому что писал. Вспоминал. На работе пытался запомнить всё, и бежал домой, чтобы записать, пока что-то в голове осталось.
Рассказал ему о его ошибках, которые могли привести к его, и не только, провалу. Обучал простейшим мерам конспирации и выявлению службы наружного наблюдения. Но, опять же, чтобы сильно не расслаблялся. Когда против тебя работает человек двадцать в наблюдении, то могут разыграть целый спектакль, а ты ничего не заметишь.
Показал как элементарно, когда будет приходить на квартиру для встречи, незаметно глядеть на окно. Если одна из штор будет задёрнута - немедленно уходить, безостановочно. Если в течении трёх часов я не дам знать о себе - уничтожать без жалости всю информацию, оборудование. Ждать. Пароль при встрече: "Мы могли встречаться в Австралии?" Отзыв: "Наверное, вы перепутали с Эстонией". Продолжение: "Точно! Я видел вас в Швейцарии!"
В Швейцарии, Австралии Тамм не бывал.
Жаль, что мало времени, было видно, что агент в звании подполковника жадно, словно сухая губка, впитывал неведомые ему знания. В него сегодня можно было вложить, и он усвоит, "переварит", разложит всё по полочкам в сознании. Он будет работать. У него пока ещё азарт поиграть в шпиона.
Но сознание человека подобно маятника. Теперь главное, не упустить тот момент, когда у него наступает апатия, желание послать всех подальше, лишь от него отстали. Психологический надлом. Некоторые идут сдаваться в контрразведку, кто-то кончает жизнь самоубийством... Но если вовремя понять, уловить этот "провал" в сознании, то легко поправить мотивацию источника и продолжить многолетнее плодотворное сотрудничество. Главное, чтобы конфиденциальный источник "выдавал на гора руду" -- информацию. И, желательно, не мелкую, но много, а крупную. А Тамм, пока, обладал широкими оперативными возможностями. Значит, он автоматически, становится кандидатом из категории просто агент, в категорию "ценный агент".
Я отслеживал время. Потом рассказал, что в его поведении насторожит окружающих.
-- Ваш монашеский образ жизни. Либо больной или избегаете женщин...
Он прервал меня. Надо поработать над его манерой поведения. Надо слушать, уметь слушать, слушать так заинтересовано, что собеседнику хотелось бы говорить с вами. Много, подробно, честно. А когда спрашивают, надо жевать жвачку, а не говорить. Но Тамм продолжил мою недосказанную мысль, продемонстрировав отменную ассоциативную память:
-- Это почти полная цитата из моей любимой книги "Мастер и Маргарита": "Что-то недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжелобольные, или втайне ненавидят окружающих."
-- Прекрасно сказано. Вот поэтому этот вечер вы проведёте в компании юной девы с Украины. Вам предстоят расходы. - потянулся к бумажнику.
Тамм замахал руками:
-- Гусары денег не берут!
-- С этой минуты вы делаете то, что я говорю. Вам сейчас нужно появиться в сопровождении девушки в нескольких людных местах, там, где могут быть ваши сослуживцы или кто вас знает. - перехватил его взгляд. - Нет-нет. Ко мне ходить не обязательно.
-- Я, может, хочу показать свою фотографию в вашем кафе. Произвести на даму впечатление, какой я бравый вояка.
Я задумался.
-- Хм. Логично. Но не вздумайте со мной искать встречу. Даже взглядом. Просто поприветствуете меня, если увидите в зале. Не более того. Понятно? А до этого, зайдите в пару мест. И не напейтесь! Пьяницам секреты не доверяют и ответственную работу тоже. Помните об этом! - достал из бумажника тысячу евро. - Вот. Сдачу отдавать не надо.
У Тамма глаза чуть не выпали из орбит.
-- И ещё небольшая формальность. Не очень приятная, но требуется... Поймите правильно. - я засмущался, замялся.
-- Надо написать расписку? - пришёл на помощь он мне.
-- Да. Так положено.
-- Понимаю. Что писать?
-- Сверху "Расписка". Мною, агентом "Анатоль" получено одна тысяча евро как числом, так и прописью в скобках за предоставленную оперативную информации. Внизу подпись и "Анатоль" -- расшифровка вашей подписи, дата.
Тамм написал расписку по-русски. Подпись поставил свою.
Теперь у тебя перед ФСБ не только моральные обязательства, в виде подписки, но и материальные, не считая агентурного донесения, собственноручно исполненного.
-- Сейчас вы выйдете на улицу, и выйдет девушка. Будьте естественны. Не стройте из себя важную птицу, что вы разведчик. Помните об этом.