- Отпустить, - отдала приказ своим воинам гоблиана.
Не прошло и вара, как все плененные были развязаны и отпущены. Однако никто из освобожденных не спешил выражать свою радость словами или мимикой. Они молча шли в мою сторону с непроницаемыми лицами. Последним ко мне подошел Кайя, и я увидела высохшие дорожки слез на его щеках.
- Это еще что? – прошипела я не хуже степной гадюки, - почему ребенок плакал?
Гоблины встали в боевую стойку, мои спутники в ответ ощетинились оружием и клыками. Ситуация вновь накалилась.
- Другой кельпи покалечил пятерых из нас и одного убил. Его отправили на казнь, - растолковал мне один из воинов.
А я все никак не могла понять, что не так. Теперь ясно, не хватало Палана.
- Ратха, как это понимать? – я вызверилась на подругу.
- Успокойся, Су. Я была вынуждена дать согласие на его казнь. Ты и сама знаешь закон: смерть за смерть. Именно поэтому тебя и разбудили. Я просто хотела пообщаться, но ваш конь напал на мой отряд. Воины обезвредили его и связали всех остальных. А теперь, если хочешь его спасти, придется принять приглашение вождя и посетить наш город.
- Темень и ее твари! – смачно выругалась я, при этом крепко прижимая мальчишескую голову к груди. Бедный Кайа. Как же сильно он испугался?
- Сушка, хватит ломать комедию. Теперь у тебя нет выбора, - оптимистичнее, чем следовало, констатировала факт гоблиана, - Даарханг уже сотню весен ждет твоего визита, и такой шанс ни за что не упустит. Смирись, тебя поймали в капкан.
Вся эта ситуация дико веселила мою лучшую подругу. Ну еще бы, ведь она раз …дцать передавала мне приглашение от самого вождя горных гоблинов погостить в Уртшанге и, когда я отказывалась от очередного, говорила, что я сама когда-нибудь приду к ним. Кто бы знал, что так и выйдет. Даарханг все-таки получит банши в свое распоряжение. Всевышние, и сколько у них там приставившихся?
- Кайя, родной мой, - я оторвала мелкого от себя, взяла его лицо в ладони и заглянула в перламутровые глаза кельпи, - успокойся, ничего с твоим непробиваемым братом не случится. Я им нужна больше, чем какая-то месть за воина. Вернут они тебе Палана, и даже не по частям, а целым кусочком.
- Правда? – с надеждой спросил меня чистый мальчишеский взор. В ответ я лишь кивнула и теперь обратила все свое внимание на Ратху.
- Веди, предательница, - сдалась я.
- Ничего подобного, я тебя давно предупреждала, что при первой возможности затащу в горные проходы. Тут столько неупокоенных, что даже стены стонут. Мой дом разрушается от скитающихся душ. Без твоей помощи Уртшанг завалит горной породой. Мы не можем этого допустить.
Самое интересное, что никто не стал со мной спорить. Все смирненько двинулись за гоблинами вглубь пещеры и дальше по переходам. Даже Ласкан смолчал. Причин для этого может быть две: желание спасти Палана и желание помочь исчезающему в горной породе древнему городу. В любви к зверобратцу я откровенно сомневаюсь, а потому остается город. Похоже, Ратха не врала, и духи расшалились. А учитывая, что магия здесь сбоит, то и уйти за грань неупокоенным крайне сложно. Ну что ж, поможем.
***
- Рыгрх ур ваш, гардынг шаркх тирга зи ношр гашре?![1]
Высокий, стройный болотно-серый брюнет приближался ко мне размеренным шагом, широко разведя мускулистые руки, призванные служить одной цели: обнимать. Что он и не замедлил сделать, как только оказался рядом со мной. Мою тушку так стиснули, что я не испустила дух только потому, что отделиться от тела при такой хватке невозможно.
- Аргирх ер, Даарханг, урукх шааринг аргши[2], - просипело мое теряющее связь с реальностью сознание.
- Она говорит на аргшианге? – вождь так удивился, что даже непроизвольно ослабил хватку, что позволило мне сползти по его сбитому телу в объятия спасительного земляного пола. Даже странный кисловато-гнилостный запах, идущий от сырой земли не смог оторвать меня от нее.
- Да, Даарханг урукх[3]. Я обучила ее, - и Ратха приклонила колено.
Переварив поступившую информацию, меня скоренько отодрали от землицы и снова начали душить. Всечувствующие, вы же не дадите удушить последнюю банши?
- Урукх, вам стоит отпустить мою подругу, если вы заинтересованы в спасении нашего великого города, - все еще прибывая на одном колене, гоблиана попыталась донести до вождя то, что вскоре одна небезызвестная плакальщица отдаст богам душу, и шанс спасти их святыню улетучится вместе с ней.
- Оу! - меня отстранили на расстояние вытянутых рук, на которых я обвисла бесформенной соплей, и недоуменно воззрились на предполагаемую спасительницу из разряда недодушенных.
В ответ смогла лишь вякнуть что-то нечленораздельное.
- Сушка, - зашипела на меня подруга, - ты же менестрель, где твое красноречие?
Это намек на мое состояние висения или онемения?
- Менестрель, - что-то мне не нравится восторг, с которым было произнесено это слово, - какая удача. Вы непременно должны спеть на нашем празднике осеннего плодородия, - как в воду глядела.
- Но я не могу, - как можно более четко выдавила из себя.
- Как?! – и столько протеста, что захотелось тут же опровергнуть собственные слова, - Ратха, разве менестрели не обязаны петь в оплату гостеприимства? Поднимись.
- Так, мой вождь, - и девушка поднялась с колена, вновь встав в полный рост.
- Неужели наше гостеприимство не стоит и песни?
- Стоит уточнить, что мне еще ваш город спасать, - попыталась осадить наглеца.
- Но это твой долг, не имеющий к нам никакого отношения. Ты проводник душ. Вот и займись своим делом, а остальное - это уже наши взаимоотношения.
Дожили! Сколько весен существует мир, а в долге перед ним меня уличили впервые.
- Я никому и ничему ничего не должна, - твердо парировала я, оттолкнув руки вождя, последнюю опору для моего тела. А что, мне и на земле неплохо сидится.
Ярко-карие глаза сощурились. Клянусь мозолью на левой стопе, в них отразилось раздражение и некое извращенное торжество.
- Казнь пленного состоится на закате, - голос вождя был спокоен, но я то знала, как он доволен собой.
- Ратха! – это единственное, что пришло мне в голову.
- Суардана, перестань упрямиться, - я разозлилась, - успокойся. Твой товарищ убил воина. Его не наказали только из-за уважения к тебе. Так будь же разумной и ответь тем же.
Согласна, в чем-то гоблиана права. Но шантаж – дело последнее. И посмотрев на подругу, поняла, так оно и есть. Я их последний шанс. Ну что ж, проявим уважение. К тому же у меня есть небольшая просьба непосредственно к девушке. Грех не воспользоваться помощью искусной плетуньи.
- Хорошо, Даарханг. Я исполню свой долг, а на празднике услажу ваш слух песней в благодарность за предоставленные еду и кров.
- Благодарю, банши. Твое появление – милость Всечувствующих, - и вождь чуть наклонил голову, не более чем мог позволить себе правитель, выражая почтение перед служащей смерти, - как только ты выполнишь свои обязанности, мы устроим празднество в великом Уртшанге.
Отлично, теперь меня ждет бессонная ночь, полная стонов, страданий и боли неушедших душ.
[1] Кого я вижу, неужели банши занесло в нашу обитель?!
[2] Приветствую тебя, Даарханг, вождь горных гоблинов.
[3] Вождь.
Глава 12 Первомать
Освобождение пещер от обезумевших призраков затянулось до обеда следующего рассвета. Кто только не рвался в лучший мир. И им всем нужно было спеть песню, проводившую в эфир неугомонных. Однако чувствовала я себя на удивление бодро. Когда пришла очередь последних двух задержавшихся на этом свете, я уже видела горячий обед перед собой и истекала слюнками. Но так просто меня не отпустили к вожделенной трапезе. Бабулька, которой оказалась предпоследняя неупокоенная душа, при жизни явно была той еще каргой.
- Я уже трижды спела вам заупокойную, что ж вы все никак не унесетесь в эфир! – возопила дико измотанная банши.
- Деточка, пение не твое. Может, ты танцуешь хорошо? – хрустя призрачными суставами, издевалась сморщенная старушка, которой я макушкой доходила только до бровей.
- Неужели не тянет к предкам? – я пристально всмотрелась в неупокоенную душу едкой старушенции, - может, свет где-нибудь приветственно зазывает вас в свои объятья? Потусторонние силы громко зовут в свою обитель?
- Ох, деточка. Как ты вообще умудрилась стать банши с полным-то отсутствием профессионализма в этом деле?
- Родилась такой, и обучать меня никто не спешил. - Всевышние, я уже огрызаюсь на почившую не весть сколько десятков, а то и сотен весен тому назад бабулькой. - Ну так? Надолго вы тут?
- Пока не отпоют, - бросила камень в мой огород старушенция.
- Что, совсем ничего не чувствуете? – обречено спросила я.
- Раздражение.
- Взаимно, - как же она меня достала!
Впервые такое на моем веку, чтобы душа не ушла за грань после моей песни. Что не так с этой женщиной? Может, буйная какая. Я исподлобья наблюдала за передвижениями старушки, что была абсолютно спокойна. Будто это не она застряла в межмирье навечно.
- Что ж, коль ты бездарностью оказалась, подожду другую плакальщицу, - высокомерно заявила бабка и уселась на торчащий со стены выступ.
- Жди-жди, аж до скончания веков прождешь! – вспылила я. Чтоб тебя скалой прихлопнуло!
- Как до скончания веков? – оживилась гоблиана.
- Молча. Раз уж последняя банши этого мира оказалась с дефектом, сидеть вам тут долго и несчастливо, - я совершенно не собиралась щадить чувства этой высокомерной грубиянки.
- Как последняя? – старушка подскочила со своего седалища.
- Каком кверху!
Все, пусть хоть лично выгрызет весь Уртшанг, а я больше здесь не задержусь.
- Госпожа банши, а я? – пискнул из угла призрак маленького гоблиненка лет семи по человеческим меркам.
- А ты сейчас отправишься на перерождение.
Парочка вар, и малыш уже в эфире. Никаких осложнений, как с той каргой. И что же с ней не так?
- Стой, плакальщица, - ее голос невообразимым образом преобразился из вечно недовольного ворчания в приятный, мелодичный.
Я даже не сразу поняла, что это давешняя бабулька меня окликнула. Она больше не гремела костями, и весь ее вид говорил о том, что она крайне серьезно относится к тому, что собирается мне сказать. Ладно, послушаем.
- Я не могу уйти, пока не передам свои знания внучке.
- И что же вас так долго останавливало? – я не спешила идти на мировую.
- Смерть, - твердо и необратимо.
- Тут я не помощник.
- Знаю, - старушка опустила голову. Обреченность, так можно назвать то, что я сейчас наблюдала, - я должна была передать свой опыт и память прошлых главных плетуний вплоть до знаний самой первой из нас. К несчастью, я умерла за рассвет до того, как моя внучка вернулась домой.
Гоблиана как-то рвано направилась к все тому же камню, но не села на него, а уставилась на стену за ним. Пустой, невидящий взгляд. Вся ее расплывающаяся фантомная фигура была пропитана страданиями и самобичеванием.
- Это трагедия для всего нашего рода. Традиции, заговоры и приговоры. столько весен бывшие с нами, теперь утеряны из-за преждевременной кончины одной слабой старухи, - она была зла сама на себя за то, что унесла в могилу все наследие горных гоблинов, накопленное множеством поколений.
Да уж, и как долго ее грызет вина за независящее от нее обстоятельство? Бедная плетунья. Быть обреченной скитаться по ходам в недрах гор, наблюдать жизнь своего народа и знать, что из-за тебя он потеряет свою магию шаманства. Сила плетуний будет увядать, пока окончательно не развеется по ветру. Больно, когда кровь превращается в воду.
- Может, вы смогли бы передать знания через меня? – попыталась я приободрить старушку, хоть и знала, что ничего не выйдет.
- Моя внучка мертва и, благодаря тебе, уже в лучшем мире. Даже если бы был способ передать все через тебя, то уже некому передавать, - да уж, не думала, что ситуация может быть еще хуже.
- И что, у вас совсем не осталось родственников?
- Род главных плетуний прервался на моей внучке. Она не смогла воспользоваться силой и умерла молодой. Ее дар, не найдя выхода, убил девушку.
- Но моя подруга плетунья, и ее дар не убил ее.
- Это невозможно, плетуньи вымерли. Все остальные лишь пустышки с крупицами дара.
- Что-что, а пустышкой Ратханге назвать нельзя. Она из семьи жреца и плетуньи и довольно сильна.
- Ха, ты не знаешь, что такое истинная сила, девочка.
- Я старше вас, по крайней мере, на тысчонку весен. Так что, кто еще девочка, - не стерпела я снисходительного к себе отношения.
- Да, прости плакальщица. Все забываю, что вы рождаетесь вместе с миром. Ты старше всех на Синуле.
- Не сказала бы, - сразу вспомнился Широ с его мавки знают сколькими тысячами весен, - но это сейчас не важно. Так что насчет моей подруги?
- А знаешь, мне все равно нечего терять, а так хоть попробую исправить свою оплошность, - и старушка широко улыбнулась, углубляя свои многочисленные морщины на щеках.
- Н-да, настрой ни к демонам. Верить надо, плетунья.
- Шакриза.
- Суардана. Очень приятно, Шакриза. Так мне привести к вам подругу и…
- Нет-нет, плакальщица. Не нужно ей ничего говорить. Если все получится, то и слава Всезнающим, а если нет, то и знать не стоит.
Наверное, Шакриза права. Не стоит кому-либо знать о моей авантюре чистой воды. Не оценит мое разношерстное воинство инициативы.
- На сегодняшнем празднике, когда будут петь шаманские тексты, подойди ближе к костру, и подругу поближе к себе усади. Возможно, Всевышние сжалятся, и я смогу передать свое наследие.
Я уже собралась уходить, вот только мучил меня один вопрос, и я не замедлила его задать:
- Шакриза, а это больно?
- Что ты, девочка! – гоблиана эмоционально схватилась за сердце, - Всевышние упаси! Так, тряхнет маленько, и все.
Старушка подозрительно отвела глаза.
- До вечера, плакальщица. Не забудь, ты должна привести Ратху к костру, - и гоблиана растаяла в воздухе.
Мне оставалось только тяжело вздохнуть и поплестись вперед к более обжитым пещерам.
На самом празднестве присутствовало все племя, мы и освобожденный Палан. Было шумное застолье, растянувшееся на несколько десятков тар, красочное представление шаманов, что повелевали огнем и даже парочка брачных обрядов. В целом вечер удался, но я ждала другого.
Ближе к полуночи нас позвали к костру, у которого собрались избранные гоблины племени, шаманы и плетуньи. Все они расселись вокруг огня и ожидали чего-то. Не заметно для своих проскользнула к самому краю кострища и утянула за собой Ратху.
- Сушка, ты умом тронулась! Здесь только вождь и жрецы сидят!
- А теперь еще и мы, - спокойно ответила паникерше, - куда-а-а-а?
Я чудом успела схватить почти скрывшуюся в толпе гоблиану за пятку и рванула ее назад. С коротким «уф» Ратха приземлилась на свое прежнее место подле меня. Судя по злому пыхтению, меня хотят придушить, но момент пока не подходящий.
- Да расслабься ты, - я легонько пихнула плетунью плечом, - вдруг из-за твоей враждебности все наследие профукаешь.
- Чего? Банши, ты совсем охамела. Нас сейчас с позором отсюда выгонят.
- Не выгонят.
- Откуда такая уверенность? – не сдавалась девушка.
- Оттуда, - и я указала кивком головы на скалящегося в улыбке Даарханга. Он сидел напротив нас, и его сложно было заметить сквозь всполохи пламени, - он тебя не видит.
- Зато тебя видит!
- А я банши, мне все можно, - просветила подругу о своем статусе.
- Ну подруга, ты… ты…
- Прекрасна, феерична, гениальна…
- Безумна!
- Есть немного, - сложно отрицать очевидное.
На этом наш разговор был прерван громким распевом одного из шаманов. Его песнопение подхватили еще пятеро, и гул голосов стал нарастать. Уже через пять вар весь Уртшанг заполнился гортанным, удивительно слаженным пением. Я даже забыла о старой Шакризе, когда последняя дала о себе знать.