Пест – Ломаный грош - Вишневский Сергей Викторович 7 стр.


– Род Подов голову свою на совет привел, – с этими словами Огниво поклонился в пояс.

Дым за его спиной так же поклонился в пояс, но слова не сказал.

Староста и мужики недоумевающе переглянулись. Староста пробежал взглядом по лицам мужиков, еще раз – на Дыма и Огниво, а затем повернулся в темный угол, в котором сидел Пест.

– Правильно смотришь, старшой! – сказал Пест из своего угла. – Это мое слово.

Мужики начали гомонить, выражая недовольство.

– Не было такого…

– Голова одна…

– Цыц! – оборвал всех староста. – Выйди вон, род Подов, дабы ушами своими слово глав родовых не пугать….

В избе, пока выходили Дым и Огниво, воцарилась тишина. Как только они вышли, слово снова взял староста.

– Держи ответ тогда, Пест-ведун. Отчего во главе рода Подова двое?

– Голова у рода Подова одна. За голову Огниво будет, – начал объяснять Пест, выйдя из темного угла. – Но слова он не имеет, и делать дело не вправе, покуда не одобрит Дым.

От такой постановки вопроса мужики снова загомонили.

– Огниво на руку и слово горяч. Делает и говорит, а опосля думает, – начал рассказывать Пест. – Коли его в головы не поставить и ответ не заставить держать – чудить начнет. Может обиду затаить, а может и в скитальцы податься. Больно горяч он.

– Так и пусть ступает с миром, – влез кто-то из мужиков.

– А ну как не уйдет? А вдруг обиду затаит? Что делать будем? – начал Пест упрекать мужиков. – А ежели спровадить его решитесь, то ему как скажете? Мол, иди-ка ты подобру, Огниво, вон из села? Да и Дым при таком напутствии тоже с ним подастся! Они ж как две капли воды! Вся рознь в том, что у одного волос рыжий, как огонь, а второй с волосом серым, аки дым. Один без другого не может. А Дыма в головы ставить тоже нельзя! Он думу думать любит зело, да так, что крутить и вертеть дело будет седмицу, пока дело не остынет. А как остынет, так и не нужно то дело уже будет. Тут новое дело делать надо, а он над прошлым думу думает.

Мужики реагировали на слова Песта по-разному. Кто-то хмурился, а кто-то одобрительно кивал.

– Вот и решил я, что ежели Огнива без ярма головы никак не оставить, то пусть будет головою, но так, чтобы Дым успел своё слово сказать. Чтобы без совета не лез сломя голову, куда не надо!

– А ведь дело говорит Пест! – вмешался Лык. – Я-то давно за ними приметил! Как пошлем их морды ставить по одному – хорошо, если не с пустыми руками вертаются. А ежели вдвоем идут – полны кадки рыбы, а то и ягод принесут, аль рака какого. Не было, чтобы они вдвоем ходили и без улова вертались!

– Дым к грамоте тяготеет…

– А у Огнива кулак добрый! В вои его надо!

– Огниво хороший сруб рубил, а Дым резьбу режет – залюбуешься…

– Ну, коли так! – громко сказал староста, прерывая разговоры. – Коли близнецы они и вместе дело делают справнее, нежели порознь… Быть по-твоему, Пест! Огниво в голову рода Подова ставить будем, но пока Дым слова своего не скажет, не будет ни слова, ни дела Огнива и рода Подова. Сему быть!

Староста с размаху ударил кулаком по столу, отчего тот даже слегка подпрыгнул.

Мужики ответили стройным хором: «Быть!»

– Ну, чего тогда сидим? Айда на улицу, нового главу рода Подова ярмом порадуем!

Мужики поднялись и потянулись на выход. У избы уже было столпотворение. Событие редкое, и на него пришли посмотреть все, кто мог. Даже немногочисленные старики стояли и сидели, ожидая процедуры появления нового старшего в роду Пода.

Главы родов выходили из избы и становились в круг. Вместе с ними встал и Огниво. Дым сначала решил отойти, но его ухватил за плечо Лык и притянул в круг. Дыма поставили рядом с Огнивом. Мужики образовали круг, в центре которого никого не было. Первым заговорил Пест.

– Ярмо на тебе, Огниво, за род Подов, – Пест поднял с земли жидкую грязь.

В толпе зрителей в это время засыпал вопросами старого деда Дакрит.

– Дед! А почему в круг все встали? Кто в круге главный? Почему в круг никто не выходит?

– Дед? Ты на себя погляди! Седина в бороде, а вопросами сыплешь, аки малец дворовый! – начал ворчать в ответ дед, но на вопрос ответил: – Они оттого и встали в круг, что нет там углов и главных нет. А ежели ты в центр круга выйдешь, то, как ни крути, к кому-то спиной стоять будешь, обидишь кого-то.

– Так нельзя угодить всем… – начал было Дакрит.

– Нельзя, но не обидеть и чистоту помысла показать можно. Для того надо встать и говорить лицом ко всем, – дед говорил размеренно, подняв указательный палец вверх, словно старался придать торжественности своим словам. – Так, чтобы все твое лицо видели, и ты всех видел.

Тем временем в круге происходило довольно занятное зрелище. Пест поднял две горсти жидкой грязи с земли, подошел к Дыму с Огнивом и положил каждому на голову.

– Ярмо тебе права не дает, оно с тебя ответ за род требует, – приговаривал Пест, размазывая грязь по голове Огнива. – Ответ перед предком, перед родом твоим и селом!

Пест повторил свои слова, размазывая грязь по голове Дыма, и встал снова в круг. Тут же начал произносить слова следующий глава рода, так же нагибаясь за грязью.

– А зачем они на голову грязь кладут? – задумчиво спросил Дакрит, наблюдая за этим странным ритуалом.

– Как без грязи-то? – удивленно спросил дедушка Дакрита. – Когда за тобой не один рот, как дело ни делай, как думу ни думай, а всё едино кто-то не у дел останется. Недовольный всегда будет лихим словом тебя поминать, милое дело! На то слово злобу держать нельзя. Не будет хорошего головы у рода, коли злобу держишь за слово такое. Вот грязь на голову сразу и кладут, чтобы привыкал глава к лихому слову и обиде от родичей.

Дедок погладил длинную седую бороду и добавил:

– Погода нынче хороша, так что тут отроки нарочно воды натаскали, дабы грязь под ногами жидкой была… А еще грязь – она памятью для главы служит. То память, что глава рода – не место теплое, – старичок снова поднял указательный палец к небу, обозначая важность своих слов. – Глава рода – это ярмо, опека рода своего и дела его! Ответ за всех, кто в роду, глава держит, а не праздное место имеет, как у люда с кровью благородною.

Дакрит хмыкнул и улыбнулся странной трактовке старичка. От старика не укрылась его ухмылка.

– Думаешь, старшой села без грязи в старшие вышел? – с прищуром спросил дед.

– Что? И его грязью мазали?

– Не, его грязью не мазали, – старичок наклонился к Дакриту и полушепотом произнес: – Его с головой в бочонке с помоями недельными купали. Вонь така-а-а стояла!..

Тут старичок сморщился от воспоминаний.

– Но то поминать у нас не принято. Нынешнего старшого передергивает, кады мы за то ему напомним, – старичок улыбнулся беззубым ртом. – А первый год он совсем зеленел, когда помои упомянешь. Но то завет предков, не нами придуманный, а посему – завет чтить надобно…

Старичок еще много чего рассказывал. Про заветы, про поминовения предков, а порою начинал нести околесицу. Дакрит же слушал его вполуха. Он наблюдал за тем, как главы родов выходили с грязью в руках, и с традиционными словами размазывали ее по головам Дыма и Огнива. В конце ритуала они оба были по пояс перемазаны в грязи.

Отступление первое

Людвиг

Графское имение Сылестских

В главном зале, обставленном красивой монументальной мебелью, стоял Людвиг. Он склонил голову, уставившись под ноги.

Перед ним стоял высокий статный мужчина в дорогом, расшитом золотом камзоле.

– И это все? – спросил мужчина с неприкрытым гневом. Привычка держать осанку выдавала в нем дворянина. – Людвиг, я тебя спрашиваю! Это все, чему ты научился за год?

– Пап, учеба очень сложная…

– Людвиг, я уже разговаривал с вашими преподавателями. Ты знаешь, что мне сказал декан факультета воздуха? – мужчина наклонился к самому лицу Людвига. – Он тебе завидует, завидует твоей силе… Он готов многое отдать, чтобы у него была такая сила в начале его обучения. А ты? Ты только и делаешь, что пьянствуешь по кабакам…

– Это ложь и наговоры! – попытался возмутиться Людвиг.

– Да? И весь город так убедительно лжет! Тебя же в каждом борделе как облупленного знают! – От этих слов Людвиг склонил взлохмаченную голову, понимая, что уйти от ответа не получится. – Мне тут принесли все твои счета и долги… Ты что, решил меня разорить?

– Нет, папа, я все…

– Хватит! Все, Людвиг, мое терпение кончилось! – мужчина вздохнул и сел в кресло. – Я закрыл все твои долги, обучение я оплачивать продолжу, но… Людвиг, ты же знаешь, что я тебя очень люблю, несмотря на то, что ты мой бастард… и ты этим пользуешься. Поэтому я решил. Отныне ты платишь сам за еду и жилье.

– Пап, ты в своем уме? Мне идти работать с простолюдинами? – начал возмущаться Людвиг.

– Да, Людвиг. Именно! Идти и работать! Более того, этим летом ты едешь на северное побережье. Там у меня есть знакомый из берегового патруля. Все лето до самой учебы ты будешь служить в его отряде.

– Но ведь я не имею знака войны…

– Ты пойдешь как обычный солдат-простолюдин! С мечом и щитом! – оборвал возмущение Людвига отец. Людвиг открыл рот и тут же закрыл, еще раз и еще раз. Он словно изображал рыбу, выброшенную на берег. – И не делай такого лица. Или ты сделаешь, как я сказал, или я отказываюсь платить за твою учебу! Это мое последнее слово!

Людвиг перестал изображать рыбу на берегу и закрыл рот. Так закрыл, что скулы вздулись, а костяшки на сжатых кулаках побелели.

– Вот здесь – письмо, подтверждающее, что ты мой бастард. Адресат на конверте, – мужчина протянул письмо Людвигу. – Это мой старый друг, мы с ним в одно время хорошо служили вместе. Вот в этом мешке дорожные принадлежности и немного денег на дорогу. Все. До сентября я не желаю тебя видеть. Если узнаю, что ты не доехал или дезертировал – сюда и в Академию можешь не возвращаться.

С этими словами мужчина развернулся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Глава 4

Государство Гвинея. Северное побережье

Застава берегового патруля Серый Клык

– Людвиг, значит… – усталый мужчина еще раз пробежался глазами по письму и поднял взгляд на Людвига. – Лет тебе сколько?

– Семнадцать.

– Для начала подпиши вот это.

Мужчина протянул два свитка, в которых Людвиг быстро расписался. Он даже не обратил внимания на то, что один из них назывался «Срочный контрактный наем военнослужащего с ограниченными сроками», а второй «Согласие на смерть по контракту и завещательные указы в случае наступления оной».

– Теперь хватай свои пожитки и за мной, – тон мужчины тут же разительно изменился, заставив Людвига нахмуриться. Тем не менее он взял свои сумки и припустил за мужчиной.

Тот шел быстрым шагом, не оборачиваясь и говоря на ходу.

– Меня зовут Трок, я главный в местном гарнизоне патруля. Спать будешь в казармах со всеми… – Они уже вышли из главного каменного здания, и он указал рукой на одноэтажную, но длинную избу. – …а когда возвратятся патрули, ты будешь спать на улице…

– А если дождь…

Трок моментально остановился и развернулся. Глядя прямо в глаза Людвигу, он произнес:

– Тебе не разрешали говорить и не задавали вопросов. Ты не спросил разрешения говорить, и поэтому будь так добр… ЗАКРОЙ СВОЮ ПАСТЬ! – рявкнул Трок так, что Людвиг от неожиданности даже подпрыгнул. – Все, дитятко! Детство кончилось! Ты теперь новобранец славного государства Гвинея. И ни папа, ни мама тебе не помогут. Дай руку!

Ошарашенный Людвиг несколько секунд смотрел на Трока, но потом протянул левую руку вперед. На его запястье тут же защелкнулся черный кожаный браслет с красными камнями.

– Этот браслет будет гасить твою магию. Попробуешь снять или сломать – я тут же узнаю, и тогда… – Трок наклонился к лицу Людвига и снова рявкнул: – ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО РОДИЛСЯ! ПОНЯЛ?

– Д-д-да… – кивнул головой вжавший ее в плечи Людвиг.

Трок развернулся и пошел дальше, продолжая рассказывать:

– Там столовая. Есть строго по расписанию или приказу десятника. Полигон там. На нем из такого куска мяса, как ты, будут делать строевого воина. За два месяца ты должен научиться держать строй. Не научишься – третий месяц будешь драить туалеты и готовить еду. Всяко больше пользы выйдет, – начальник заставы увидел кого-то вдалеке и помахал ему рукой. – Свал! Свал, иди сюда!

– Чего случилось, капитан? – спросил подошедший бугай. Он поглядывал на Людвига с каким-то плотоядным интересом.

– Новенький. Он твой…

– Так ведь кожа да кости! Куда я его?

– Мне плевать, куда ты его. Он твой! – с этими словами Трок развернулся и пошел обратно в главное здание.

– Вот же ж!.. Не было печали, – Свал перевел взгляд со спины удаляющегося Трока на Людвига. – Звать как?

– Людвиг, – пришибленно произнес парень. От свалившихся неприятностей он все никак не мог прийти в себя.

– Что за палка у тебя на поясе? Ты дворянин, что ли?

– Бастард…

– Не было печали… Зубочистку с пояса сними и вещи в хранилище сдай. Там тебе форму выдадут, – Свал указал на землянку. – Чего стоим? БЕГОМ!

Людвиг с перепугу сорвался с места и побежал в сторону землянки, услышав на бегу крик Свала:

– После этого на полигон ко мне!..

Северное побережье Гвинеи

Застава берегового патруля Серый Клык

Полигон

– Ты так членом в аристократок тыкать будешь! – снова заорал Свал. – Кто так мечом орудует? Им рубят! Рубят, понимаешь? Это ты своей зубочисткой можешь такой херней заниматься, а полуторником рубить надо!

Людвиг стоял рядом с обычным бревном, которое молотил уже неделю. Ноги у него подрагивали, а руки вообще не хотели слушаться от усталости. Так и висели как тряпки.

– Им колоть в строю только над щитом можно и то, если есть куда, – уже более сдержанно принялся объяснять Свал. Он глубоко вздохнул и потер руками лицо. – На плац пошли, а то ты меня до белого каления доведешь…

Свал пошел к просторной площадке, а Людвиг пошаркал за ним, едва переставляя ноги.

– СТРОЙ! – крикнул Свал, и Людвиг тут же ускорился, подбежав к краю площадки. Он выставил вперед щит и встал за ним боком. Левое плечо было впереди, левая рука крепко сжимала лямки щита, а правая сжимала стальную болванку, изображавшую полуторник.

– ШАГ! Гоп… гоп… гоп… – Людвиг на каждое «гоп» изображал приставной шаг, стараясь полностью повторить движения, которые в него вдалбливал Свал. Эти движения заставляли щит действовать как таран, отодвигая и отбрасывая строй противника.

– БЕЙ! АП! – по команде Людвиг чуть повернул щит, ровно настолько, чтоб оставалось пространство для удара мечом. На «АП» Свала он рубанул воздух болванкой сверху вниз. Затем тут же закрылся щитом.

– ДЕРЖАТЬ! – тут же закричал Свал, и Людвиг прижался плечом к щиту, а правую ногу вытянул назад, стараясь создать упор. Свал медленно подошел и начал придирчиво осматривать позу Людвига. Он обошел вокруг и встал перед щитом Людвига. Пара секунд заминки и в центр щита пришелся удар ступней. Людвига тут же опрокинуло назад. – Дерьмо, а не стена! Все! Прорван строй! Тебя убили!

Людвиг не ответил. Он с кряхтением повернулся на бок и отбросил щит в сторону. Глубоко закашлявшись, он скрутился калачиком.

– В голову себе вбей! Если эти твари… – тут Свал указал куда-то в сторону моря. – Припрутся на своих галерах со своими колдунами, то бой решать будет сталь. И тогда! Тогда тебя спасет только строй! Без строя они нас всех просто накрошат как репу! Каждый! Каждый в строю должен знать своё место и уметь его держать! То, что ты сейчас делал – полное дерьмо! Из-за тебя прорвут строй и всех порубят к чертям! Еще раз! Встал!

Людвиг не двигался.

– Я тебе повторяю! – цедя сквозь зубы, произнес Свал, склонившись над Людвигом. – Последний раз повторяю!

– Не могу… сил нет…

– Не могу – это мертвый или калека! – взревел Свал командным голосом на ухо Людвигу. – Остальное – не хочу!

Назад Дальше