Меня быстро, но небрежно охлопали, потом туго стянули чем-то руки, после чего хриплый прокуренный голос негромко доложился:
- Готово, Мирон. Чистый аки младенец.
- Рыжий, вяжи его и в кают-компанию к остальным, - распорядился Мирон. - Лютый, Панас, Петруха, вы со мной. Будем брать Шмуклеровича с его лярвой. Да тише, тише, идиоты, не топайте как бегемоты...
- Подъем, морда буржуйская, - меня как пушинку за шиворот вздернули на ноги. - Ужо отольются тебе слезки рабочего класса. Похлебаешь ртом дерьма вдосталь...
Я благоразумно промолчал и едва перебирая ногами побрел в направлении полученного в спину тычка. Морда буржуйская? Слезы рабочего класса? Как-то это неубедительно прозвучало. Переигрывает фраер, явно переигрывает. Тут дело пахнет банальным гоп-стопом. Но все равно, вот как это называется? И стоило огород городить с переносом в другую ипостась, чтобы тут же угробить обновленца руками негодующего пролетариата. Спасибо! От души благодарен. Сука, как чердак болит...
Через десяток шагов я наконец немного пришел в себя и немедленно грохнулся на пол, чтобы глянуть кто выступает за конвоира. И чуть не заорал в голос, когда провалившийся в кальсоны пистолет, едва не лишил меня девственности своим стволом.
- Чегой-то ты квелый какой-то... - в поле зрения появился весь бугрящийся мускулами коротышка с побитой оспой красной рожей и огненно-рыжими волосами. - А ну вставай, буржуйская морда! Вставай говорю, иначе получишь пулю в башку... - Рыжий больно ткнул меня стволом револьвера в скулу. - Слышишь, что говорю?..
'Рамсы попутал дырявый?! На кого клавиши щеришь, сявка?'. - Внутри меня плеснулась дикая ярость. Но тут же прошла. Не время и не место. Ничего, позже сочтемся...
- Уже-уже... - бочком, стараясь чтобы пистолет не вывалился из штанов, я встал на ноги.
- То-то же... - довольно реготнул конвоир и еще раз пнул меня. - Шевели ходулями...
Через несколько шагов мы подошли к трапу, ведущему на верхнюю палубу. А возле него наткнулись на двух парней, в такой же матросской робе, как у остальных представителей 'пролетариата', конвоирующих здоровенного и широкого как шкаф мужика в длинном сюртуке купеческого типа. Заросший курчавой бородищей как медведь, мужик был мертвецки пьян, едва стоял на ногах и люто благоухал ядреной смесью одеколона, спиртного и копченой колбасы с чесноком. Бородач выглядел настолько забавно и безобидно, что ему даже не стали связывать руки.
- Геология это вам... ик... - едва ворочая языком и грозно тараща глаза из-под кустистых бровей, вещал он. - Это вам не хухры-мухры, а точная наука, епть! Неучи! А кто свидетельствует, что матушка Земля плоская - еретики! Гореть им в геенне огненной! Прости мя Господи! Боже ца-а-аря хра-а-ни!!! - закончив с 'точной' наукой, затянул он и начал торжественно осенять всех крестными знамениями.
После некоторой заминки бородача все-таки протолкнули по трапу наверх, после чего, вместе со мной, наконец подвели к двухстворчатой двери из красного дерева. Рядом стоял на посту длинный и нескладный, совсем юный матросик с какой-то архаичной фузеей у ноги.
- Ага. Плюс еще два буржуя... - ломающимся баском довольно протянул он, большим ключом с замысловатой бородкой отпер амбарный замок и распутал цепь на ручках двери. - У ну заходи, пережитки прошлого. И тихо мне. Услышу хоть словечко, пущу пулю в лоб не задумываясь!
- Так их, Сява, так... - хохотнул рыжий и вслед за бородатым любителем геологии втолкнул меня в кают-компанию.
'Очередная 'хата' ... - грустно подумал я, остановившись за порогом. - М-да... и в новой жизни не смог избежать. Видать судьба такая. Ну что сидельцы, принимай заслуженного арестанта...'.
Сидельцев в кают-компании оказалось ровно пятнадцать человек. Пять матросов разного возраста, шестой - пожилой мужик с сильно разбитым лицом и в форменной морской тужурке, еще один помоложе, в такой же, только, судя по рантам на рукавах, рангом пониже, и восьмой - носатый еврей с печальными как у Моисея глазами, в белой поварской куртке. Эти сидели в рядок на полу возле стены. Напротив, расположилась закутанная в пуховую шаль, очень важная с виду, пышная матрона с пунцовым от злости брылястым лицом, а к ней прижимался козлобородый, сухенький мужичок в сюртуке и подштанниках. Рядом пристроился еще один дородный мужчина в шитом золотом бархатном халате, с расчесанной на пробор шикарной седой бородой. Завершали счет две девчушки, лет по пятнадцать возрастом в ночных рубашках и хлюпающий носом мальчик вполовину младше. Эти жались как цыплятки, к удивительно красивой даме с припухшими заплаканными глазами, одетой в роскошный пеньюар нежно кремового цвета.
У всех, включая детей, были связаны руки.
Бородатый геолог купеческого вида пьяно бормоча примостил седалище там же, где стоял, подперев дверной косяк широченной спиной, и тут же захрапел, а я, немного поразмыслив направился к повару, возле которого было немного свободного места. Кроме того, он показался мне самым вменяемым из всех. Толком не знаю почему, возможно из-за того, что взгляд носатого был не такой затравленный и потерянный как у других. Хотя и полный вселенской печали.
- Приживайтесь, присаживайтесь, пожалуйста... - кок сразу гостеприимно подвинулся. - Ай-ай, эти шлемазлы таки вам рассадили голову, штоб им жаба титьку давала. Ойц, пардоньте ради бога, а я не представился. Самуил Эныкович Вейсман - кок, то есть повар, если по сухопутной терминологии. Вот уже двадцать пять лет как.
- Очень приятно... - буркнул я ему. Пытаться достать пистолет со связанными за спиной рукавами даже не стоило пробовать, поэтому я решил сначала немного прояснить ситуацию. - Слышь, Эныкович... а где это мы?
Ничуть не удивившись абсурдности вопроса, кок охотно и быстро доложился:
- Товаро-пассажирский пароход 'Димитрий'. Принадлежит или принадлежал, увы, не знаю, как правильней сейчас сказать, акционерному обществу 'Шмуклерович и компания'. Следовали в Константинополь, чтобы доставить туда всех здесь присутствующих достойных людей, еще нескольких пока отсутствующих, и самого владельца парохода, господина Шмуклеровича с супругой, чтоб ему пусто было.
- А я как сюда попал? - я осторожно пошевелил затекшими пальцами. - Уж извини, Эныкович, как по башке дали, все забыл.
- Вы прибыли вчера ночью на извозчике, - невозмутимо ответил еврей, - имели короткую беседу с хозяином этой лоханки, после чего для нас сразу нашелся уголь, а вы закрылись в каюте и больше не выходили. С рассветом мы ушли из порта на внешний рейд, где приняли на борт остальных. Это, был еще тот гармидер. Дамы верещали как моя покойная Сонечка, когда узнала, что я хожу к Сарочке. Как я понял, Шмуклер решил провернуть свой гешефт, взяв за круглую денежку вам попутчиков.
Кока вдруг перебил сухенький мужичок, испуганно жавшийся к дородной даме.
- Замолчите! - испуганно зашипел он, истерично тараща глаза. - Нас всех из-за вас убьют. Предупреждали же, чтобы молчали...
Но и он не договорил, потому что схлопотал локтем в бок от матроны, лязгнул зубами и жалобно заскулил, роняя слезы на палисандровый паркет.
- Казимир Карлович Малевич с супругой, Дорой Ипатьевной, - прокомментировал еврей. - Лучший адвокат в городе. Был. Если бы вы знали, как он вел процессы! Это пестня, а не...
- Понятно, - оборвал я его. - Что случилось?
- Команда взбунтовалась... - горестно вздохнул Вейсман. - А заводилой у них Мирон Ковалевич, машинист наш. Говорил я господину капитану, чтоб гнал поца этого, ан нет, не послушался Алексей Иванович. Некем было заменить. Он самый опасный из всех. И еще рыжий, Хвалько Валентин. Остальные так, бакланы...
- Сколько их? Чем вооружены?
- Семь голов. Вооружены?.. - кок наморщил лоб. - Револьверы есть точно. И винтовка, кажется. Одно.
- Почему их так мало? Где остальная команда?
- Так и пароходик небольшой... - снисходительно объяснил Самуил. - К тому же, команда в сильном некомплекте. Уже давно. Еще пятеро матросов, капитан, второй помощник и я, ваш покорный слуга, отказались брать грех на душу. Вот и все...
- Понятно. Грызи.
- Простите? - у еврея полезли глаза на лоб.
Я слегка развернулся и пошевелил кистями:
- Живо.
- Но...
- Тихо! - рядом со мной вдруг оказался любитель геологии. От бородатого по-прежнему дико разило перегаром, но в глазах уже не было даже следа опьянения, совсем наоборот, они стали колючими и цепкими, как у злой сторожевой собаки. Он обвел остальных пленных грозным взглядом, прижал похожий на сардельку палец к губам, а потом шепнул мне: - Я все сделаю...
Вот это новости. А как талантливо изображал бухого в стельку. Красавец, ничего не скажешь. Недолго думая, я подставил ему руки, не переставая следить за входом в кают-компанию.
За дверью раздавались звуки губной гармошки. Силуэта постового через витражные стекла двери заметно не было. Ага, где-то в стороне музицирует, фраерок. А что, может и прокатить. В любом случае, выхода другого нет. Как-то мне не хочется проверять на себе гуманность этих рэволюционэров. Обчистят до нитки и в воду. Пролетариат он такой пролетариат...
Уже через пару секунд руки были свободны. Я быстро залез рукой в штанину и вытащил пистолет. У всех в кают-компании сразу полезли глаза на лоб, но тут же вернулись обратно, после демонстрации внушительного волосатого кулачища купчины.
Так, что тут у нас? Ага, Кольт М1908, под патрон .380 АСР, с этим я ошибиться не могу, даже надпись на затворе читать не надо - так как оружие люблю и уважаю. Правда, с практическим его применением у меня совсем неважно. Особенно с пистолетами. Так, постреливал по случаю, но не часто. И не по людям. С калаша садил в свое время, по бородатым в Афгане, и даже попадал, но это было очень давно и успело почти забыться. И вообще, не люблю я по людям стрелять. Не моя это специализация. Но тут ничего не поделаешь, да и дурное дело вспоминается быстро. Так что, вперед, Академик, тебя ждут великие дела. Эх, не по масти мне становиться мокрушником, но ладно...
Я быстро проверил магазин, облегченно выдохнул, обнаружив что он полный, после чего загнал патрон в патронник.
Теперь план действий. Часового надо убирать однозначно. И желательно тихо. Дальше посмотрим по ситуации. Главное не ввязаться в перестрелку, патронов у меня всего семь, особо не разгуляешься.
- Зовут как?
- Александр Николаевич Доценко, значитца, мы, - от чего-то упоминая себя в множественном числе, сообщил бородатый громила, обдав меня жутким перегаром. - Купеческого сословия. Состоим в первой гильдии.
- А геология? - не удержавшись, поинтересовался я.
- Уважаю я сию науку... - строго сообщил купец. - Ибо землестроению основой оная.
- Понятно. Приделаешь постового, когда он войдет сюда? Только все надо сделать тихо.
- Угумс... - солидно кивнул купчина. - Сделаем в лучшем виде.
Я проследил за тем, как он занял место около двери и тихонечко переполз к жене адвоката.
- Дора Ипатьевна. Тут такое дело... Надо бы покричать. Жалобно, испуганно, чтобы часовой зашел внутрь.
- Что вы себе... - пискнул козлобородый, но увидев ствол пистолета перед носом опять заткнулся.
Матрона мгновение промедлила, внимательно заглянула мне в глаза и кивнула.
- По сигналу ... - я обаятельно ей улыбнулся, переместился на свое место, приготовился взять на прицел дверь и жестом дал команду начинать.
Дама гулко прокашлялась, помассировала себе горло и глубоко вздохнув, запричитала неожиданно густым басом:
- Ой-ой, помира-а-аю!!! Пама-а-агите люди добрые! В грудях дави-и-ит. Ж-жеть, мочи прям нет. Ой-ей, помира-а-аю... Дайте воды, водички-и-и мне-е-е...
В ее голосе было столько жути и страданий, что даже я проникся. Видимо, постовой гармонист тоже, потому что уже через пару он секунд влетел в кают-компанию, воинственно потрясая своим винтарем.
- А ну заткнись, курва старая...
На этом слове фраза закончилась, потому что купец с размаху шваркнул парня по темечку кулаком.
Постовой утробно хрюкнул и с жутким грохотом рухнул на пол.
Я про себя зло выматерился и метнулся к двери. Вот же... Тебе бы быков на бойне глушить, а не часовых снимать. Громила, хренов...
К счастью, в коридоре никто так и не появился. Я уступил место Александру Николаевичу, уже вооружившемуся древней винтовкой системы Бердана ?2 *, и быстро обшмонал постового.
Винтовка Бердана ?2 - состоявшая на вооружении в Российской империи во второй половине XIX века, однозарядная винтовка под унитарный патрон центрального воспламенения с металлической гильзой и дымным порохом, с продольно-скользящим затвором, калибра 4,2 русской линии, что соответствует 10,67 мм.
У него, помимо винтаря, еще нашелся длинный мясницкий тесак и тяжелый как топор Смит-Вессон, той самой, 'русской'* модели.
4,2-линейный (10,67-мм) револьвер системы Смита-Вессона (русская модель) - американский револьвер, использовавшийся в армии США и Российской империи в XIX веке. Револьвер имеет переломную рамку, обеспечивающую извлечение стреляных гильз при наклоне ствола вниз.
- Это мой... - тихо сказал капитан. - Отобрали сволочи.
- Вы в состоянии помочь нам? - я переломил револьвер, проверил патроны в каморах барабана и закрыл его опять.
Моряк поморщился и отрицательно мотнул головой. Да, тут не поспоришь, отделали его на славу. Едва дышит, наверное, ребра поломаны, да и лицо всмятку, опухло так, что глаза в щелочки превратились.
- Я помогу, - с готовностью вызвался второй помощник. - Вебер Илья Ипполитович. Стрелять обучен.
Я немного поколебался, перерезал ему путы на руках и сунул Смит-Вессон рукояткой вперед. Морда решительная, в глазах злость, вроде как должен справится.
- Вы как? - глянул на матросов.
- Поможем... - ответил самый пожилой из них, лысый как яйцо худой мужик в измазанном маслом рваном тельнике. Остальные молча закивали. Особого желания у них на лицах не светилось, но и на том ладно.
- Хорошо, держи... - я предал лысому тесак. - И освободи всех. Илья Ипполитович, ваша с матросами задача охранять женщин и детей. До тех пор, пока мы не вернемся. Забаррикадируйтесь здесь и ждите.
- А если вы не вернетесь? - c кислой рожей переспросил адвокат. Его жена с досадой хлопнула руками по бедрам, совсем было уже собралась осадить муженька, но ее опередил белобородый в халате.
- Постыдились бы. Живо прекратите! - презрительно рыкнул он на Казимира и уже обращаясь ко мне, спокойно сказал. - Позвольте представиться, действительный статский советник, Илларионов Георгий Иванович. Вы не обращайте на него внимания, молодой человек. - Делайте свое дело, а мы тут сами справимся.
Я кивнул и посмотрел на Вейсмана.
- Самуил Эныкович, нам будет нужен проводник по кораблю.
- Почему сразу я? А без меня никак? Веиз мир! И что я с этого буду иметь, кроме дырки в голове? - сразу возмутился кок, но все-таки встал. - Мало нам гембеля... Ну никуда без старого еврея. Хорошо, хорошо...
- Вы со мной? - поинтересовался я у купца.
- Угумс... - ответ любителя геологии оказался предельно кратким.
- Тогда вперед...
Но, прежде чем я покинул кают-компанию, сорвалась с места дама в пеньюаре. Она быстрым шагом подошла ко мне, скромно поцеловала в щеку и опустив глаза застенчиво прошептала:
- Мое сердце с вами, мой герой!
Ее девочки прощально замахали мне ручками, а пацан скорчил рожу и показал язык.
М-да...
Когда мы вышли в коридор, я поинтересовался у кока:
- Самуил Эныкович, где эти сявки могут сейчас быть?
- Я вам что, провидец? Уверяю, совсем нет, - сварливо хмыкнул повар и тут же, по своему обычаю, сменил гнев на милость. - Но могу подумать. Машина не под парами, шаланда в дрейфе, значит, могу предположить, что на мостике никого нет. Тогда где эти шлемазлы? Где, где... П-фе... Конечно же, всем кагалом курвят Шмуклера на предмет лаве, которое он снял с пассажиров за спасение от красных.