Олег с наушниками в ушах пританцовывал в углу большой комнаты. Дем замер на пороге, любуясь им, и вдруг взвыл. Испуганный Олег отскочил от тяжеленного комода, который собирался куда-то двигать. И да, большая часть мебели уже была переставлена.
— Какого хрена?! — завопил Дем, подскакивая к нему. — Ты соображаешь вообще, что творишь? Нафига мебель двигал? У тебя, как бы, альфа есть!
Явная паника на лице Олега вдруг сменилась широченной улыбкой.
— Что? — все еще не остыв, резко спросил Демьян. — Чему радуешься?
— Тому, что у меня есть альфа. Прости.
Ну как на него злиться? Да еще и когда от любви рвет на ванильные клочки. Демьян вздохнул, обнял Олега и притянул к себе.
— Я привык просто сам со своими дизайнерскими заморочками справляться. У отца работа, ему обычно некогда было. А ты не волнуйся, я все на коврике двигал, даже не напрягался почти. Привет, кстати. Я плов приготовил, будешь?
Демьян никогда не понимал всех этих ревнителей семейного счастья. А сейчас смотрел в запрокинутое к нему лицо, вдыхал запах этого, несомненно, вкусного плова и отчетливо понимал, что ничего больше ему не надо.
— Привет, — выдохнул, обрисовывая губами приоткрытые губы Олега. — Буду. Я очень голодный.
Эта сумасшедшая идиллия не могла не омрачиться. Если бы Дем верил во всякую потустороннюю чушь, то непременно решил бы, что это какое-то проклятие. Словно по волшебству все начало ломаться. Начиная с мелочей, вроде наушников Олега, и заканчивая холодильником и машинкой. Олежа решительно отказался от покупки последней, потому что их финансы горестно завывали уже после покупки нового холодильника, утверждая, что ничего страшного в стирке руками нет. Но после первой же такой стирки его руки покрылись ужасными волдырями, и Демьян, невзирая на протесты, потратил последние деньги на стиралку. В итоге до зарплаты Дема им пришлось лишить себя любых лишних трат.
— Я приготовлю рагу на костре. Ты пальчики оближешь. И никакого мяса не надо, — увещевал Олег, идя с Демьяном по рынку. Тот силился не улыбаться, в очередной раз сходя с ума от нежности и умиления, и согласно кивал. — Да и вообще, вредно его есть, мясо это.
Возможно, Демьян поверил бы ему, если бы в этот момент они не проходили мимо колбасного прилавка. Олег настолько отчетливо потянул носом, что не заметить это было невозможно. Да Дем и сам принюхался. Пахло сногсшибательно. Они переглянулись, фыркнули и пошли дальше. А рагу, и правда, было чумовым. Демьян умял три тарелки, смертельно устав после сверхурочной работы. Зато через неделю гордо нес домой целый батон свежей ароматной сырокопченой колбаски. Прошел к шуршащему на кухне Олегу и застыл, глядя на точно такой же батон на столе.
— А я порадовать тебя хотел, — медленно проговорил Олег, переводя взгляд с колбасы на столе на ту, что была зажата в руке у Демьяна.
— И я… Порадовать…
Они дружно рассмеялись.
— Откуда у тебя деньги? — спросил Дем, как только они успокоились.
— Подработал. Репетитором у соседей и их знакомых. За это очень неплохо платят. Я легко нахожу общий язык с детьми и объяснять умею.
Демьян прищурился, отгоняя от себя совершенно непристойные фантазии об Олеге-репетиторе, но обещая себе вернуться к ним чуть позже.
Никогда в жизни он не ел такой вкусной колбасы. Олег напротив еле заметно прищуривался на каждом куске и явно тянул удовольствие. Демьян хотел было предложить ему не заморачиваться — ведь еще не начатый батон имеется, а потом вспомнил, что шиковать им рано. Это было непривычно — настолько ограничивать себя, но в то же время парадоксально давало ощущение одной с Олегом семьи, чего-то большего, чем просто побег двух глупых сопляков.
— Выходи за меня? — неожиданно выпалил себя и тут же пожалел о своем порыве: нужно было подготовиться, хотя бы купить кольцо.
Но Олег широко разулыбался и кивнул:
— Да. — И смешно прибавил: — Спасибо.
Демьян рассмеялся. Вскочил из-за стола, подхватил радостного Олега, закружил.
— Ты прости, что так по-дурацки, без кольца. Я исправлюсь.
Но Олег замотал головой:
— Так это ведь самое правильное, когда без подготовки. Значит, от души.
И уткнулся Дему в шею.
Никакой свадьбы, в классическом ее представлении, у них, понятное дело, не было. Не тогда, когда, того и гляди, их найдут и теперь уже точно разлучат. Так что пришлось ехать в Рязань. Там они быстро расписались, без всяких торжеств, но вышли счастливее, чем многие пышно одетые пары. И Дем был уверен, что среди них уж точно не было никого красивее, чем Олег.
Первая брачная ночь, в их случае, действительно была первой. Демьян держал слово и не давил. Тем более, на него, всего такого охрененного мачо, который трахался всегда как дышал, с Олегом напала странная робость. Как будто весь прошлый опыт стал неприменим, а опозориться сейчас — это, наверное, было вторым самым страшным Демовым кошмаром. В итоге после праздничного ужина они оба были на взводе. Демьян с ужасом ощущал дрожь в руках и ногах, видел явный страх Олега и понимал, что дальше тянуть невозможно.
Это была самая неловкая, нелепая ночь в его жизни. От вида обнаженного — наконец-то, Господи! — Олега коротило. Хотелось облизать его всего и, в то же время, было страшно прикасаться. От нервов у Демьяна упал, и это было такое позорище, что хуже и не придумаешь. Тем более, момент был самый подходящий: Олег перестал зажиматься, испуганно смотреть круглыми глазами. Но омега у Демьяна был самым лучшим. Он, несмотря на всю свою неопытность, проблему разглядел, но внимания обращать не стал. Притянул поближе и принялся целовать, несмело гладить по напряженным плечам, спускаясь на спину, самыми кончиками пальцев проходясь по поджимающимся ягодицам. Прикосновения были легкими, совсем не такими, какие обычно заводили Демьяна, но не в этот раз. От этой нежности, желания помочь, несмотря на собственное волнение и даже страх, вернулось желание. Не ошпарило разом, а накатило медленно, лениво даже. Смыло неуверенность, лишние опасения и оставило двоих и натянувшуюся между ними любовь.
Незаметно пришла осень, и Дем спохватился, что Олегу нужно учиться. На себя было как-то наплевать, но оказалось, что умница Олежа, как и он сам, впрочем, оформил академ. И они окунулись в сладко-умиротворенный быт. И не хотелось ни гулянок, ни шумных вечеринок. На клубы и ночную жизнь тоже было пофиг. Хотелось возвращаться домой с работы, есть вкуснющий ужин и смотреть по видику какой-нибудь фильм, угорая над гнусавым переводом. Дом хоть и был теплым, но отапливался печкой или, как сейчас, когда стоило экономить дрова, радиаторами. Так что Олег навязал теплых носков и свитеров. Он вообще обшил-обвязал Демьяна и себя. Вещи выглядели действительно круто, так что скоро Олег начал шить на заказ. В сумме с репетиторством, которое он не оставлял, и с зарплатой Демьяна выходила нормальная сумма. Они даже начали откладывать. Жизнь налаживалась.
А потом Олег забеременел. Случайность, по большому счету, но Демьян был неимоверно счастлив. Олег казался взволнованным, словно погрузившимся в себя, а он готов был орать от восторга на каждом углу. Демьян укутал Олега своей заботой. Старался побаловать его лишний раз, купить что-то вкусное. Например, нежно им любимые пирожные «Корзиночки» из крохотной кондитерской недалеко от центра Нижнего.
Была суббота, законный Демьянов выходной, когда он выскочил за ними, пока Олег дремал после завтрака. Чего он точно не ожидал, так это увидеть Ивана Александровича у калитки.
— Здравствуй, Демьян, — спокойно произнес а-тесть.
Первым вполне закономерным порывом было забежать за забор и закрыться на все замки. Возвести баррикады, если потребуется. Но Дем переборол себя. Вышел, прикрыл калитку и решительно кивнул:
— Здравствуйте.
Олега он не отдаст — эта мысль осела в голове сразу и железобетонно.
— Ты собирался куда-то? Давай подвезу. Заодно и поговорим.
Демьян чувствовал себя птицей, которая уводит врага от гнезда. Жизненно необходимо было увеличить расстояние между а-тестем и Олегом. Поэтому он снова кивнул.
Разговор не клеился. До самого Нижнего они не сказали друг другу ни слова. Демьян пару раз порывался начать, потому что отцу своего мужа стоило сказать хотя бы о свадьбе, но закрывал рот сразу же, как только его открывал. И поэтому пришлось начинать Ивану Александровичу:
— Честно говоря, я сначала думал выпустить тебе кишки, потому что такому мудиле украсть моего ребенка — это просто пиздец, не находишь? Да я бы, наверное, так и сделал, если бы сразу вас нашел. Пока шерстил твоих знакомых, успокоился: случись что, Олег бы вернулся. При всем дерьме, впечатление клинического психа, который силой будет его удерживать, ты не производил.
Он замолчал, и Демьян, потерзавшись напряженным, гнетущим молчанием, решился спросить:
— Хотите убить меня?
Странно, но беспокоился он больше не за себя, хотя перспектива была вполне реальная, а за Олега, за нерожденного ребенка. Как они будут без него?
— Нет. Не хочу. После того как узнал о вашей свадьбе остыл. Мудак, каким ты всегда выглядел, не стал бы мараться штампом. Тем более, Олежа ведь и не настаивал, да?
— Да, — кивнул Дем. — Знаете, — он резко развернулся к расслабленному альфе, — я вашего сына люблю. Серьезно, действительно. Можете избить меня, забрать его — я от него не откажусь. Он мой. Не в плане собственничества, хотя и этого у меня хватает, а… как бы объяснить…
— Как будто кто-то подсмотрел все желания и сделал его. Как будто этот омега был создан специально для тебя.
— Да, — выдохнул Демьян.
Вся эта ваниль, давно уже превратившаяся для Дема в реальность, должна была произноситься Иваном Александровичем, как минимум, с насмешкой. Издевательский тон тоже подошел бы. Но он был серьезен. Молчал. Смотрел на руль и о чем-то думал. Что-то решал.
— Ладно, — выдал он наконец. — Я согласен на ваши отношения. Только несколько условий.
Демьян заранее закивал, соглашаясь на что угодно. Как щенок радовался одобрению этого человека, по которому Олег отчаянно скучал. Который, как Демьян ясно понял по рассказам и оговоркам, был совсем не свиньей и сволочью, и ненавидеть которого не получалось.
Иван Александрович искоса взглянул на него, усмехнулся и продолжил:
— Вы возвращаетесь домой. Я разменяю квартиру, будете жить отдельно, хотя и в однушке. Потом придумаем что-нибудь. — Демьян кивнул. — Олежа идет в институт, ты тоже получаешь вышку.
Последнее условие удивило, так что Демьян упустил из виду то, что к учебе Олегу возвращаться смысла нет.
— Да я в колледж к себе вернусь. Хочу тачками заниматься, зачем мне вышка?
— Только придурки и юнцы верят в то, что диплом — бумажка. Это свидетельство не каких-то знаний, а того, что ты не идиот. Пока молодой — все возьмут, а в сорок нахрен никому не нужен будешь. Хочешь с тачками возиться — возись, но сходи в Автодорожный.
Мысль была не лишена логики, так что Дем снова покивал.
— Условие последнее и самое главное: никаких детей, — он чуть помолчал и добавил: — Хотя бы пока.
Демьян не сдержал легкую улыбку. Конечно, было бы неплохо отучиться сначала, но ведь не идти из-за такой херни на аборт.
— Извините, Иван Александрович, тут ничем не помогу. Условие уже невыполнимо.
Он думал, что тесть порадуется: ведь одно дело теоретизировать, а совсем другое — знать, что твой любимый сын ждет твоего же внука. Это ведь не может не тронуть, хоть что-то должно задеть. Олежа — любимый ребенок, тут даже долго гадать не надо, все и так ясно. Одно то, что он, Демьян, сидит еще живой и здоровый и собирается переезжать в выделенную квартиру…
— Ты охренел?! — неожиданно завопил Иван Александрович и схватил его за грудки, встряхивая. — Как так? Как так?! — он стремительно побледнел, меняясь в лице.
— Вы не волнуйтесь, пожалуйста, — забормотал Дем, — с Олегом и малышом все нормально. Мы ходили к врачу…
— Какой срок? — глухо спросил Иван Александрович, падая лицом на руки на руле.
— Девять недель, — медленно проговорил Демьян.
А-тесть встрепенулся, поднял голову и быстро проговорил:
— Успеем еще. Есть тут у вас клиника, чтобы по субботам работала?
— Зачем? — мысли в голове Демьяна текли медленно, словно мозг не хотел обрабатывать полученную информацию. Специально стопорился, чтобы не понимать…
— Чтобы сделать аборт.
— Ни за что, — рявкнул Дем, подрываясь. — Вы в своем уме, вообще? — В голове не умещалось, как такое возможно — настаивать на аборте только ради сраного образования. Да их десять потом получить можно! И еще пятнадцать купить.
— Не горячись, парень, — устало вздохнул Иван Александрович. Откинулся на кресло, растер ладонями лицо. — Он ведь не сказал тебе, да?
— Не сказал что? — еще не до конца отойдя, грубо спросил Дем.
— О том, что у всех омег по роду моего покойного супруга имеется отклонение в репродуктивной системе. Они все умирают при родах, Демьян. Раньше никто толком не понимал, в чем причина, да и не изучал эту тему особо. Ну умирают и умирают, тяжелые роды, слабый организм. Только недавно были обнародованы результаты каких-то зарубежных исследований. Мы обследовали Олега. Все то же. Он этих родов не переживет.
И именно в этот момент Демьян понял истинное значение слова безысходность. Запрет на встречу с Олегом — детская игра. А сейчас его мир уверенно трещал по швам. И обломки его оглушительно грохотали в ушах.
— Поехали к Олегу, сынок.
========== Глава 4. ==========
Демьян не помнил обратной дороги. Информация в голове не укладывалась. Хотелось что-то сделать, и вместе с тем не было сил даже поднять руку.
Проснувшийся Олег выскочил в коридор, обвел взглядом бледного убитого Демьяна, серого отца и вдруг рванул мужа за себя. Загородил и рявкнул:
— Никуда мы не поедем! И не рассчитывай! Я люблю его! Какие доказательства еще нужны?
— Сынок… — тихо и неимоверно горько произнес тут Иван Александрович и распахнул объятия.
Огорошенный внезапный Олеговым взрывом, Демьян отстраненно наблюдал, как напрягается его спина, как он вздрагивает и тихонько всхлипывает. Олег почти влетел в руки отцу, сразу срываясь в горькие рыдания. А Демьяну вдруг стало тошно оттого, что муж так долго носил в себе все эти страхи, наверняка мучился, терзался. Что же это получается: для Олега их любовь только в здоровье и радости? Или он, Демьян, недостоин доверия? Не поддержка и опора? Слишком много навалилось всего, чтобы удержать лицо.
— Я полагаю, — вдруг сдержанно проговорил Иван Александрович, отстраняя Олега от себя, — что тебе нужно поговорить с мужем. Ты, как минимум, крупно задолжал ему объяснения. И он, как мне кажется, очень жаждет их услышать.
Олег моментом развернулся, взгляделся в Демьяново лицо и виновато скривился:
— Пойдем, — протянул руку.
Откровенно говоря, обида, детская, не рассуждающая, душила так сильно, что хотелось просто вылететь за дверь, хорошенько приложив ей об косяк. Но Демьян встряхнулся и взял Олега за руку. Такие вот всплески он уверенно и без долгих сожалений оставил в прошлом, с его бесшабашными загулами, пьянками и легкими на подъем омегами. Нынешний Дем, который искренне хотел стать поддержкой и опорой, должен был задвинуть взбрыки своего эго на задний план и разбираться с куда более важными вещами. И он прошел в гостиную, сел рядом с Олегом на диван и притянул его к себе. Тот вцепился в его джемпер, скомкал ткань в крепкой хватке и зачастил:
— Прости меня, Дема. Пожалуйста, прости. Это… Я не хотел быть для тебя ущербным. Надо было сказать еще тогда, чтобы не было всего этого, но я не думал… Прости… Если ты захочешь, — Олег тяжело, ощутимо сглотнул, — уйти, я пойму…
Пока он не договорился до чего-нибудь совсем уж абсурдного, не накрутил себя, Демьян прижал дернувшегося Олега к себе, утыкая в плечо, глуша все эти несусветные глупости.
— А теперь слушай меня внимательно. Еще раз услышу про ущербного или что-то в этом роде, отшлепаю. Я серьезно. Вспомню свое буйное дворовое прошлое и отшлепаю, — Олег хмыкнул ему куда-то в подмышку, видимо, не устрашившись. — Я совру тебе, если скажу, что не хочу ребенка, но ты важнее. Сейчас так много брошенных детей, сирот — возьмем одного или двух, воспитаем, как родных.