«Вчера получила письмо от нашего Сережки, и он пишет, что кто-то из твоих соседей сообщил ему, будто ты связался с некой распутной женщиной, чуть ли не индийской танцовщицей, и поселил ее в нашем доме. Сережка пишет, что не верит этому, а если, дескать, это и так, то это твое личное
дело. Ты же знаешь нашего добряка Сережку, он весь в тебя. Но я смотрю на это по-другому. Не сходи с ума, отец, выпроводи прочь эту авантюристку. Иначе ноги моей не будет в твоем доме. Так я и Сережке напишу».
Радов сглотнул подступившие к горлу слезы. И это его дочь! Его любимая Светочка, которую он когда-то носил на руках, потом водил за руку в детский садик, потом часами просиживал с ней над задачами по не дававшейся ей математике, потом просил, умолял не соединять свою жизнь с единственным сынком директора местного винокуренного завода, уже тогда поглядывавшим свысока на «рядового», не сумевшего «выбиться в люди» геолога. Но все оказалось тщетным, слишком могущественный союзник был у Светланы в лице ее сверхпрактичной мамаши. Жена всегда считала, что Радов не умеет жить. А уж когда на карту было поставлено счастье дочери... Впрочем, этот «счастливый» брак и свел супругу его раньше времени в могилу. А Радов до сих пор пожинал плоды дочернего «счастья».
Занятый такими мыслями, он даже не услышал, как к нему подошла Нуэла. Она тихонько присела рядом, положила руки ему на плечи:
- Я чувствую, вы чем-то опечалены, мой друг. Я всегда это чувствую.
- Да, пришлось понервничать немного, но это... Боже, Нуэла, ты вся горишь! - он приложил ладонь к ее лбу. -У тебя не меньше сорока. Давай поставим градусник.
- Не надо градусник. Я и так чувствую, что у меня жарок. Но это пройдет.
- Конечно, пройдет. Только надо лечь в постель. А я запарю тебе липового цвета и приготовлю чай с малиной.
- Я все сделаю, как вы скажете. Спасибо, мой хороший... Только не нервничайте больше. Пожалуйста. Постарайтесь хоть ради меня.
Глава восьмая
Следующие три дня прошли без всяких происшествий. Нуэла поправилась. Рындин больше не звонил. И Радов готов был уже поверить, что таинственные следы в саду оставил какой-нибудь пьяный бродяжка, случайно забредший на дачный участок.
Он начал подумывать даже, что было бы неплохо как-то разнообразить жизнь Нуэлы: свозить ее к морю или поселиться с ней на две-три недели у знакомого рыбака, живущего в летнее время в охотничьем домике на уединенном речном острове. Но все повернулось иначе.
В ночь с субботы на воскресенье, часа в два пополуночи, он снова услышал в саду звуки шагов. Радов затаил дыхание. Да, несомненно где-то неподалеку от дома, с той стороны его, куда выходила лоджия мансарды, явственно прослушивались чьи-то осторожные, крадущиеся шаги. Но вот они смолкли. И в ту же минуту раздался легкий стук в стену, словно кто-то ударил по ней доской или палкой. Это было уже больше чем подозрительно. Радов вскочил с дивана и, не тратя времени на одевание, набросив лишь пижамную куртку на плечи, спустился на цыпочках в сад.
Здесь не слышно было больше ни звука. Но стоило ему дойти до угла, как он ясно различил в темноте садовую лестницу, прислоненную к перилам лоджии, а на верхних ступеньках ее - черную фигуру человека. Тьма не позволяла различить, что это за человек. Но в том, что это была не Нуэла, можно было не сомневаться. Значит...
Все дальнейшее произошло почти минуя его сознание. Радов подскочил к лестнице и сильным рывком повалил ее наземь. Однако человек, забравшийся наверх, успел ухватиться за верхнюю кромку лоджии и пытался теперь дотянуться до нее, с тем чтобы перелезть через перила. Скорее всего ему удалось бы это. Но тут взгляд Радова упал на резиновый шланг, конец которого с металлической насадкой был опущен в бочку с водой.
Вот она, последняя возможность! Схватить шланг, вытащить его из бочки, раскрутить вентиль было делом одной секунды, и в следующее мгновенье мощный поток ледяной воды обрушился на судорожно извивающуюся фигуру злоумышленника.
Этого налетчик, конечно, не ожидал. Сначала он еще пытался сопротивляться бешеному напору бьющей по нему струи. Но через минуту или две руки его, видимо, соскользнули с мокрых перил, и он рухнул прямо под ноги Радова.
Теперь Радов был уверен, что незнакомец вскочит и бросится бежать. И он, пожалуй, не стал бы его преследовать.
Но злоумышленник и не думал спасаться бегством. Напротив, пригнувшись, как изготовившийся к прыжку тигр, он медленно пошел на Радова. В руках у него блеснуло лезвие ножа.
Это было сверх всякого ожидания. Нечего было и думать вступать с единоборство с матерым бандитом. Но отступать было поздно. К тому же неизвестно, что стало бы тогда с Нуэлой. Можно было не сомневаться, что налетчик охотится именно за ней.
Эта последняя мысль ожгла Радова как огнем. Он снова схватил шланг и, изловчившись, полоснул им по хищно вытянутой руке.
Нож покатился на землю. А когда бандит нагнулся, чтобы поднять его, Радов направил прямо ему в лицо кинжальный поток воды.
Налетчик затряс головой, метнулся в сторону, другую, но поскользнулся на мокрой земле и растянулся в луже. Тогда Радов, не давая ему подняться, начал колотить тяжелым металлическим концом шланга по его голове, спине, плечам, пока изо рта у бандита не показалась кровавая пена.
И тут Радов опомнился, выронил шланг, нагнулся над распростертым грабителем. Тот не двигался.
- Что это? Я убил его?! Так это же... - Он в ужасе бросился в дом, подскочил к телефону, набрал 02. В трубке раздались короткие гудки. Он набрал номер снова. И снова - гудки.
- Но может, он еще жив, только потерял сознание... -Радов вернулся в сад, чтобы еще раз взглянуть на покалеченного им человека, но... того уже и след простыл.
- Ну вот, а я думал... - вконец обессилевший Радов с трудом добрался до стены дома и опустился прямо на землю.
Что же теперь делать? Звонить в милицию больше, пожалуй, не стоило, бежать за бандитом - тем более. Но и войти в дом было более чем рискованно: а если налетчик вернется или приведет своих сообщников, если он лишь притворился побитым и выжидает где-нибудь в кустах?
Радов подтянул колени к подбородку и постарался оценить сложившуюся обстановку. Голова у него раскалывалась от боли. Его била дрожь. Ноги сводило судорогой. И тут сверху, со стороны лоджии, явственно послышался скрип открываемой двери и милый сонный голос нарушил тишину ночи:
- Андрей Семенович, что вы? Что вы там делаете в такой темноте? И почему течет вода?
- Боже, Нуэла! - прошептал Радов, тщетно стараясь унять бьющую его дрожь. - Да, это я. Тут, понимаешь, такое дело...
- Что-нибудь случилось?
- Как тебе сказать... Ты спустись, пожалуйста, сюда, если сможешь.
- Прямо к вам в сад?
- Да, только осторожнее. Я тут уронил лестницу и разлил много воды...
- Ничего, я мигом!
В то же мгновенье белая тень мелькнула перед глазами Радова, и горячие тонкие руки обвились вокруг его шеи.
- Ой, что с вами? Вы весь дрожите. На вас сухого местечка нет. И почему открыт шланг? Я выключу его, и без того все кругом залито водой, - она быстро перекрыла вентиль, снова вернулась к нему. - И сбросьте эту куртку, она насквозь промокла. А рубашка... Вы даже рубашку не надели! И в таком виде вышли ночью в сад?!
Радов не знал что отвечать. Он и сам еще не мог осмыслить всего происшедшего, а как сообщить это Нуэле? Она снова обхватила его плечи:
- Да что все-таки с вами?! Вы весь словно ледышка. И так дрожите, что...
- Сейчас это пройдет, Нуэлочка. Сейчас ты все поймешь. Дай только собраться с мыслями... Все началось с того, что мне показалось...
- Нет-нет! Никаких «показалось»! Нашли время для воспоминаний! Не хватало еще подхватить лихорадку. Сейчас же в дом! И в постель! - она схватила его за руку, провела в комнату, почти силком уложила на диван, заботливо прикрыла пледом. - Вот так! Лежите и не двигайтесь! Вот уж не ожидала от вас такой прыти - пойти ночью почти раздетым поливать грядки! Вам что, здоровья не жалко?
- Да ничего я и не думал поливать. А пошел в сад потому, что... Сейчас я все расскажу, только...
- Только согрейтесь сначала. И вот еще что, - она метнулась к буфету, наполнила рюмку коньяком, отрезала ломтик лимона. - Выпейте это.
- Да, это, пожалуй, не помешает, - он выпил и сразу почувствовал, как приятное тепло разливается по всему телу. — Спасибо, Нуэлочка.
Она села на краешек дивана, пригладила его рассыпавшиеся волосы:
- Ну вот, теперь я вас слушаю. Так что произошло там, в саду?
- Не знаю даже, как тебе сказать... Во всяком случае ты не очень пугайся. Все началось с того, что я услышал шаги...
- Шаги у нас в саду?
- Шаги возле нашего дома. И тихий стук в стену.
- И решили, что кто-то забрался в сад?
- Не будь тебя, я просто не обратил бы на это внимания. Но разве можно было не выяснить, в чем дело, когда опасность могла подстерегать и тебя? Я быстро набросил куртку, выскочил в сад и... - и Радов рассказал все, что только что произошло под лоджией мансарды.
- Та-ак... - промолвила Нуэла после недолгого молчания. - Значит, они выследили меня и здесь...
- Ты думаешь, это они?
- Больше некому. И боюсь, что на этом они не успокоятся.
- Заявятся снова?
- Такие люди не останавливаются ни перед чем.
- Пусть попробуют, я им... Нуэла зажала ему рот ладошкой.
- Андрей Семенович, - она прижалась лицом к его груди, - милый Андрей Семенович, я знаю, вы пойдете ради меня на все. Но ведь они могут расправиться и с вами. И вот этого... этого я не переживу.
Он легонько коснулся ее щек и почувствовал, что лицо Нуэлы мокро от слез.
- Ну, полно, полно, Нуэлочка. Не плачь. Все обошлось, как видишь, лучше некуда: налетчик еле ноги уволок, я отделался лишь легким испугом. Иди к себе, родная, ляг в постельку и постарайся успокоиться. Уж сегодня-то они точно больше не сунутся сюда. А завтра мы еще раз все обсудим и наверняка придумаем, как обезопасить себя от любых бандитов.
Она лишь покачала головой. Радов попытался заглянуть ей в глаза:
- Ты все еще боишься?
- Я боюсь за вас.
- Ну, я-то смогу постоять за себя. Иди спи, Нуэлочка. Спокойной ночи. /Н
Она снова покачала головой:
- Я не уйду отсюда.
- Но ведь становится совсем свежо, а ты, я вижу, в одной сорочке.
- Я не уйду от вас... - упрямо повторила Нуэла.
- Ты хочешь, чтобы я устроил тебе постель здесь, внизу?
- Я хочу остаться с вами... Понимаете, с вами! Я люблю вас. Я люблю вас больше жизни. Я хочу стать вашей. Совсем вашей. Вашей до последнего моего волоска, до последнего моего вздоха. Хочу этого сейчас. Сию минуту! - она стремительно выпрямилась, откинула назад упавшие на глаза волосы и прежде чем до Радова дошел весь смысл сказанных ею слов, погасила ночник и, сбросив сорочку, юркнула к нему под плед.
- Милый мой, дорогой мой человек, - горячо зашептала она, прижимаясь к нему всем телом, покрывая поцелуями его лицо, грудь, руки. - Неужели ты не понимаешь, не чувствуешь, как я люблю тебя, как хочу быть твоей, только твоей! До конца моей жизни!
- Любимая моя... - только и смог вымолвить Радов, сжимая ее в своих объятиях.
Больше они не произнесли ни слова. Мир перестал для них существовать...
Когда он проснулся на следующий день и вспомнил все, что произошло прошедшей ночью, слух его поразила неестественно глубокая тишина. Нуэлы рядом не было. Видимо, она уже успела встать. Но из кухни, где она в это время обычно готовила завтрак, не доносилось ни звука. Тихо было и наверху, в мансарде. Что бы это значило?..
В сильной тревоге Радов вскочил с дивана и прежде всего заглянул на кухню. Там действительно не было ни души, и ничто не говорило о том, что кто-либо уже побывал этим утром. Не было Нуэлы и в других комнатах. Не было ее и в саду. Тогда он метнулся наверх, чтобы постучать в комнату девушки. Но тут взгляд его упал на стол, и страшное предчувствие сдавило его сердце. На самом краешке стола лежал маленький белый конверт, которого вчера еще здесь не было и который могла оставить только Нуэла.
С лихорадочной поспешностью дрожащими руками вскрыл Радов конверт и извлек оттуда небольшую записочку. В ней было всего несколько строк. Нуэла писала:
«Мой милый, единственный! Я знаю, что причиняю тебе кошмарную боль. У меня самой сердце разрывается на части. Но иного выхода я не вижу. Чтобы спасти тебя от этих негодяев, я должна расстаться с тобой. Защитить тебя от них я не смогу. Никто другой нам здесь не поможет. А если не станет тебя, мне все равно не жить. Куда я еду? Пока не знаю сама. Прежде всего к себе на родину. Моих денег (которыми ты так и не захотел воспользоваться) хватит на авиабилет до Дели. А дальше... Тешу себя надеждой, что где-то там, в предгорьях Гималаев, я смогу все-таки спрятаться от своих преследователей. Если же нет, то брошу им в лицо тот злополучный камень. В конце концов он не принес мне ничего кроме несчастья и горя. И может быть, мы сможем еще встретиться. Я надеюсь на это. Я хочу этого. Я верю в это. Верю, что судьба не разлучит нас на веки вечные. Ведь мы не сделали ничего плохого ей, судьбе. Особенно ты, самый лучший, самый добрый человек на свете. Ты дал мне счастье, воспоминания о котором хватит на всю жизнь.
До свидания, родной мой. Целую тебя снова и снова.
Навеки твоя Нуэла».
Радов со стоном повалился на диван. Это было свыше того, что можно пережить. Это был конец. Конец его счастью, конец его любви, конец его жизни. Жизнь мгновенно потеряла всякий смысл.
Только час или два спустя нашел он в себе силы еще раз прочесть письмо Нуэлы.
Да, это был конец. Второй раз терял Радов самого дорогого ему человека. Второй раз судьба отнимала у него любимую женщину...
Но вдруг словно что-то взорвалось у него в душе. Кулаки его сжались, глаза зажглись упрямым огнем. Нет, на этот раз Радов не сдастся судьбе на милость. Он разыщет свою Нуэлу. Если даже для этого придется исколесить весь мир!
Вместо эпилога
«Россия. Новгородская область. Поселок Лесной.
В. Рындину
Дорогой друг, пишу тебе из небольшой деревушки, что приютилась в глухой горной долине у самого подножья Гималаев. Ты помнишь, как два года назад, после известных тебе событий, я продал дачу, распродал все свое имущество и отправился на поиски Нуэлы? И я разыскал ее. Не буду описывать все трудности, с какими пришлось столкнуться в чужой далекой стране, скажу лишь, что мне очень помогли мои бывшие друзья-геологи, с которыми я когда-то работал здесь, в Индии. Без них я бы не нашел свою любимую.
Теперь мы снова вместе, построили небольшой домик на берегу веселой горной речки, разбили маленький сад и надеемся дожить здесь до конца дней своих на радость друг другу. Мать Нуэлы скончалась. Камень свой она добровольно отдала своим преследователям. И представь себе, все они вскоре погибли в кораблекрушении, так что камень покоится теперь там, где ему положено быть, - на дне Индийского океана. А недавно у нас родилась дочка. Мы назвали ее Джуной. И очень рады, что над ней уже не будет витать то роковое проклятье, какие долгие годы испытывали на себе ее мать и бабушка.
А. Радов».