Виктор взломал еще один ящик, а потом и последний. На самом дне покоились семейные бумаги. Юноша нашел свою титульную бумагу, копию эдикта, и документы на колье. Прихватив еще несколько нужных ему документов, Виктор бесшумно пошел в гардеробную матери. Перевернув там все шкафы, в трюмо нашел было нужное. Виктора охватила эйфория, и, от прилива адреналина, он решил взять заодно красивую рубиновую брошь, что подарил его дед своей жене. У его матери столько украшений, что она беднее не станет. Что он будет дарить своей будущей жене? Хотя многое он, наверное, заработает, но не найдет такие чистые камни и такую тонкую ювелирную работу, да и еще драгоценности с историей.
Теперь осталось прийти к себе и с чемоданами выбраться из дома. Юноша спрыгнул с окна, пробираясь к тайной стене с нишей, где хранились тетради старой ведьмы. Уложив все это в чемоданы, он помчался к Закрытому саду. Сосало под ложечкой, и сердце бешено стучало, ему все казалось, что их найдут, и тогда гнев его отца будет велик. Поэтому Виктор бежал, прячась за кустами и деревьями. Стояла тишина, небо было темное, оно их укрывало, пряча от злых глаз. Почтальон Джимми ждал у старой дороги. Артур кинул в багажник чемоданы, запрыгнул в машину. Виктор сел рядом с ним.
— Ну что, ребят, куда едем? — спросил Джимми.
С этим пареньком они находились в хороших отношениях, и поэтому, нисколько не колеблясь, он согласился им помочь. Джимми знал, насколько им важно исполнить свои мечты и что, под управлением нынешнего хозяина, этот молодой, добродушный паренек превратится в такого же бездушного человека.
— В Белфаст. Нужно успеть на поезд, — проговорил Артур.
— Успеем, — тихо сказал Джимми.
Виктор и Артур в последний раз бросили взгляд на Холстон-Холл. Они покидали его, покидали эти места навсегда. Для Артура судьба распорядиться так, что он окажется здесь, чтобы окончательно попрощаться, сможет вдохнуть запах ирландской земли в последний раз. Виктор окажется здесь, когда его голова будет седая, когда в его жизнь все получиться и слава о нем будет греметь по всей стране.
До Антрима они доехали быстро, они попрощались с Джимми, еще раз обговаривая условия передачи писем. Купив билеты, они сели в поезд. Уже в Белфасте, юноши почувствовали облегчение. Артур захотел обналичить чек, но Виктор отговорил его. Так их могли обнаружить или напасть на их след, он вынул тяжелый кошелек, стал им везде расплачиваться. Нанятый экипаж привез их в порт, где они успели на рейс, что уезжал на рассвете. Уже находясь на палубе, Виктор посмотрел на плещущиеся волны, нет, он не испытывал чувство сожаления. Сейчас он был близок к своей мечте, как никогда.
Они покидали Ирландию, их пароход увозил их в Англию.
***
Солнце лилось сквозь шторы, Мария потянулась; так не хотелось вставать, но сегодня, по случаю помолвки ее брата, в доме праздник. Никто, кроме родителей, не знал, кто она, невеста, но это не меняло суть дела. Виктор обручится и через три года, после окончания колледжа, женится. Вчера он показался ей странным, молчал, словно что-то скрывал от нее. Девушка заметила на подушке письмо. Это почерк Виктора:
Милая, любимая Мария,
Я уезжаю сегодня ночью. Когда ты будешь читать это письмо, я, надеюсь, буду на пути к Лондону. Прости меня, но мы с Артуром не могли поступить по-другому, мы вынуждены бежать, как воры. Не переживай за нас — я прихватил у отца деньги из кабинета, забрал все документы на мой титул и право наследования. И еще взял то самое колье и рубиновую брошь, так что пусть maman не расстраивается: оно принадлежит моей супруге, которую я найду сам. Как устроюсь в Лондоне, обязательно тебе напишу. Джимми будет приносить письма и прятать в нашем старом дубе. Я обязательно поступлю на медицинский и устроюсь на работу. Как появится возможность — беги, они погубят тебя.
И еще: сделай так, чтобы родители не знали, где я и что со мной. Моей невесте передай искрение соболезнования. Твоему жениху, что, если он обидит тебя, я вернусь в Холстон-Холл и убью его. Правда, вместе с моим поступком, падет наша семья, но, может, это чему-то их всех научит. В мире творятся странные вещи, не так ли?
Я люблю тебя и надеюсь, что и ты тоже узнаешь Лондон. Прошу, не таи на меня злобу и обиду.
До скорых встреч.
Твой брат Виктор.
«Ах, Виктор, ну почему ты мне ничего не сказал? Хотя, оно понятно: ты боялся, что я выдам тебя взглядом. Будь счастлив! Я не обижена, я счастлива за тебя», — думала Мария, одеваясь.
Она вышла в коридор, услышав крик отца на прислугу и мать, затаилась, но тот заметил ее; глаза Эдварда злобно сияли — он был в бешенстве. Прислуга сбивчиво отвечала хозяину, боясь.
— Где он?! Где этот сосунок?! — спросил он, приближаясь. Мария выпрямилась, стараясь не показывать отцу свой страх.
— Я не знаю, папа, — пролепетала она.
— Врешь, конечно, знаешь! Вечно ты с ним шлялась, тебе-то он мог сказать!
Каролина молчала, но торжествовала в глубине души. Вот они, плоды! Наконец Виктор сам сделал то, что навсегда лишит его всего, осталось испортить жизнь Марии, и тогда ее любовь будет отомщена.
— Он украл документы, колье твоей матери, деньги и сбежал вместе с Артуром, как трус! Сбежал, и я не буду искать его, хотя мне интересно, где он! Тебе он точно сказал!
— Я не знаю, — снова пролепетала девушка.
— Смотри, кого ты вырастила! — этот упрек был адресован Каролине. — Знаешь, а я не удивляюсь этому. Нет у меня больше сына. Руфус, теперь ты мой наследник. Виктор для меня умер...
Так закончилась история этой семьи, и появились Лейтоны Английские и Лейтоны Ирландские. Одну семью ждало все, другую — ничего.
Примечание к части
[1] — здесь имеются в виду две Балканские войны (1912, 1913).
>
Глава 7
Путь длиной в тысячу миль начинается с одного шага.
Китайская пословица
Лето 1914.
Вчера прошел дождь, о чем свидетельствовали лужи и мокрая трава, и мгновенно в город пришла жара. За считанные часы Лондон стал другим. На безоблачном небе светило яркое солнце, и здания сияли в лучах, словно они были отмечены Богом. Старожилы говорили о переменчивости лондонского климата и о том, что никогда не устаешь от однообразной погоды.
Лондон менялся, словно по мановению волшебной палочки, стараясь, чтобы жители его не разлюбили и не ушли, как от сварливой жены. Посреди зимы может прийти весенний день, что запоминается на весь оставшийся год. Между ливнями может быть период жары, никому это не покажется странным, и эта жара дарила особое очарование городу. Небо над Трафагальской площадью, или Пикадилли, было таким же чистым, как небо над Вечным городом мира. Хотя, кроме неба Антрима или Дублина, им больше ничего не повелось увидеть в жизни, поэтому Лондон пьянил двух юношей.
Автомобили с колесами на литых шинах заменили экипажи, Лондон в отличие от Антрима выглядел современным. Совсем не реальным он казался. Ароматы, наполнявшие улицы, люди, вывески — все другое. Это был шикарный Лондон, и это был первый Лондон, с которым Виктор успел познакомиться. Впереди будут Лондон времен Великой войны и Лондон «долго перемирия», Лондон новой войны и послевоенный Лондон, и, наверное, самый свободный город, что он застанет на склоне лет, богемный Лондон 60—80-х годов. Позже они узнают другой Лондон, и единственное, что объединяет разные образы, это свобода. Воздух здесь всегда будет пропитан ею.
Они с Артуром сразу же приобрели цилиндры (в этом городе это не только признак достатка, но и знак респектабельности, и их удивляло то, что многие парикмахеры содержали специального мастера, который отглаживал шляпы, приводя их в порядок). Виктор отметил, как отстала ирландская мода от лондонской, и сразу же влюбился в местных девушек. Они без труда могли опознать аристократа, или представителя рабочего класса, или члена палаты лордов. Котелки носили представители более низшего класса, а кепи — самых низов, и только единицы ходили с непокрытой головой: ношение головных уборов стало привычкой лондонцев.
Без уличного торговца невозможно было представить улицы, они являлись неотъемлемой частью любого рынка. Было некое очарование и в самом городе: улицы, мощенные брусчаткой, очаровывали, а парки — нескончаемый источник вдохновения — не зря многие творческие личности находили его на улицах Лондона. Виктор влюбился в столицу сразу и навсегда, и город ответил взаимностью.
Лондонцы отличались занятостью и кипучей деятельностью и уверенно получали жалование золотыми и серебряными монетами. Но, кроме легко отличимых франтов, на набережных можно было заметить спящих нищих детей и взрослых. Да, это был город резких контрастов, он производил впечатление огромного, дружелюбного и мирного мегаполиса. Пропасть между богатыми и бедными была велика, но время диктовало правила развития общества. Другие провинциалы называли его городом неограниченных возможностей. Но не каждый мог признаться, что его жизнь в столице удалась.
В Лондон юноши прибыли поздней ночью, когда солнце уже давно опустилось за небосклон, а улицы наполнились шумом и музыкой. Они сошли с поезда на вокзале Юстон и даже не знали, куда ехать. Артур предложил сразу к Королевскому медицинскому колледжу на Кеппел-стрит. Они зашли в первый попавшийся паб на Веллингтон-стрит. Неподалеку сиял знаменитый Ковент-Гарден, гостиницы, Темза. Там была разношерстная публика, мужчины курили и пили пиво пинтами, что-то живо обсуждая, а хорошенькие официантки порхали между ними, крутя круглыми бедрами и прижимая кружки пива к пышной груди. Артур и Виктор сели за свободный столик, вдыхая едкий аромат сигар; к ним подошла пышнотелая девушка с пшеничными волосами и личиком, как у крестьянской девчушки.
— Что желаете? — они, холеные аристократы, никогда не пили ничего, кроме вина, и теперь, чтобы не выдать себя, им придется пить пиво, как всем.
— Две пинты ирландского, — ответил Виктор.
— А... — протянула она. — Вы не местные.
— Что, так заметно? — спросил Артур.
— Да, ваш выговор, он другой, — как бы их не учили, с лондонцами не сравнить, и сейчас придется учиться говорить как лондонцы. — Вы ирландцы?
— Да, — прошептал Виктор.
— Тогда лучше закажите темное пиво, как в Англии, — предложила она. — Вы ведь только приехали? — они кивнули.
— Могу предложить комнату на эту ночь.
— Мы бы хотели что-нибудь другое, — начал Артур.
— Эй, Тина, быстрей давай, хватит трепаться! Я не за это держу здесь твою жирную задницу! — кричал толстый мужчина с красным, потным лицом.
— Я скоро приду, — сказала девушка и бросилась к барной стойке. Она принесла кружки с пивом и положила бумагу с адресом.
— «Аптека Лоренса», Тюдор-Стрит, — прочитал Виктор.
— Там живет старый мистер Лоренс, у него аптека, ему еще нужны помощники, но думаю, вас это не интересует, — Тина собралась уходить.
— Еще как нас это интересует работа и жилье! — когда они допивали пиво, Виктор улыбнулся Артуру. — Да, мы везунчики.
Тина вернулась, паб был уже полупустым, хозяин ее отпустил. Она открыла дверь, ведущую на второй этаж, где жили она и еще несколько девушек и где сдавали комнаты, чаще всего — влюбленным парочкам. Тина отворила две двери, Виктор дал ей несколько монет, и она, весело засмеявшись, ушла. Это были маленькие комнатенки, но мило обставленные; маленькие окна выходили на улицу, которая стала уже замолкать. Постельное белье, надушенное фиалкой, совсем было не похоже на то, на чем он спал раньше, но, чтобы добиться своего, он должен отказаться от буржуазных привычек. Виктор лег на широкую кровать, не раздеваясь, и сразу заснул глубоким сном от усталости.
Он проснулся, услышав, как скрипнула дверь. Кто-то бесшумно прошелся по комнате, он ощутил, как прогнулся матрас. Чьи-то нежные губы прижались к его рту, отчего он чуть не задохнулся; девушка засмеялась:
— Не думала, что аристократы неопытны в любви, — это была Тина, сквозь пелену сна он узнал ее голос.
— С чего ты взяла, что я аристократ? — злобно спросил он.
— Был у меня один такой, умею отличать по манерам, — начала она, распуская косу.
Ее босые ноги привели его в невероятное возбуждение. Виктор и раньше видел женские ноги, только, правда, у Марии.
— Выброси это из головы, — она обнажила плечо, и дальше он сам нетерпеливыми непослушными пальцами стал ласкать ее. Он припал губами к ложбинке, вдыхая женский аромат.
Из всех девушек ему была близка только Мария, и то, она была его подругой, сестрой, музой, но никак не любовницей, как шептались многие. Он был неопытен, и ему хотелось познать прелесть любви, чтобы потом забыть эту девушку.
После сладкого мгновения Виктор не мог уснуть, он видел, как Тина тихо ушла и странное выражение ее лица. Он не знал, что после него, она пошла к такому же неопытному Артуру, и так же, как и ему, подарила радость любви.
Утром в хорошем настроение они отправились в аптеку мистера Лоренса. Они легко нашли здание, находящееся неподалеку от Темзы; это была тихая, короткая улица, но она сразу им понравилась, от Медицинской школы досюда было совсем не далеко. Виктор и Артур вошли в аптеку. Старик сразу понял, что они пришли в поисках работы:
— Мне нужны помощники, — Виктор встрепенулся, — и вы оба мне подходите. Вы студенты?
— Да, — соврал Артур. — Нам еще надо жилье, а вы, говорят, сдаете комнаты.
— Хорошо, я плачу меньше жалованье, а вы мне не платите за жилье.
Мистер Лоренс был человеком преклонных лет, его виски давно уже седые, а кожа испещрена морщинами, глаза потеряли зоркость и поблекли. Жена его давно умерла от простуды, он не смог спасти ее, а их единственный сын и наследник погиб во время англо-бурской войны, и, наверное, поэтому ему понравились эти юноши, из которых энергия ключом била, они давали всем советы, и многие приходили потом со словами благодарности. Мистер Лоренс искренне поддерживал, когда они сдавали экзамены, и устроил маленький праздник, когда они поступили в колледж.
Появление в Лондоне оказалось для них удачным. Мечты стали сбываться, но...
29 июня все газеты облетела новость, потрясшая весь мир. Итак, пожар вспыхнул, и теперь оставалось ждать, когда пламя охватит всю Европу. Взрывоопасная ситуация на Балканах, где каждая страна мечтала отхватить кусок побольше и выжить конкурента навсегда, проблемы, копившиеся годами, дали о себе знать: религиозные противоречия и территориальные споры Балкан привели к тому, что одной искры достаточно, чтобы мир стал другим. Одни хотели чужого куска пирога, другие — поделить мир или стереть кого-то с карты. Одни имели все, другие ничего, и именно это не давало многим жить спокойно.
За день до громогласных заголовков в Сараево произошло то, что дало повод многим поднять боевые оружия. Австрийский наследник Франц Фердинанд вместе со своей супругой приехал с деловым визитом в Боснию. Он ехал в машине, не ожидая опасности. Первым прогремел взрыв под колесами машины, а когда автомобиль съехал, молодой террорист Гаврило Принцип расстрелял монаршую чету. Убийц наказали. Но разве только это привело к трагедии?
Виктор искренне верил, что Антанта победит, но также он знал о хорошей подготовленности соперниц Антанты. Вызов брошен и, как показали события потом, принят.
Газеты стали пестреть новыми сообщениями, люди с замершим сердцем ждали войны. В кулуарах шептались, что это ненадолго, что это на несколько месяцев, но только дальновидные люди осторожно предполагали, что это сражение за первенство затянется.
Австрия, заручившись поддержкой бывшей соперницы, а теперь подружки — Германии, — 23 июля предъявила ультиматум несчастной Сербии. Эти десять пунктов были унизительны для последней, и все, что ей осталось, — отказаться от позора. Сербы хотели мира, а Австрия жаждала крови и 28 июля объявила войну Сербии, подвергая Белград артиллерийскому обстрелу. В ответ на это Россия, выступившая в роли защитника братьев-славян,начала собирать войска. Теперь Германия не могла оставаться в стороне и поддержала союзницу. Так началась Великая война, охватившая мир.