— Мне надо тут задержаться. План такой — я осмотрюсь тут, с Сэмом поговорю, вы ребята на подхвате. Если что — дам знать. И мне нужна та девица, что Джанин мочканула. Не знаете, с ней что?
— Девица в ячейке. Ждет суда. Сэм как-то не очень интересуется ее судьбой, ему она по-барабану по-моему, — Джойси старательно делает безразличный вид.
— Ясно. Значит иду к Сэму. Что ж парни, теперь моя очередь просить вас не дать мне сдохнуть!
— Не вопрос, лидер, мы рядом! — ребята пожимают мне руки, я чувствую их поддержку. Когда это стало так важно для меня?
Эрудиция встретила меня не очень дружелюбно. После обыска и под стволами автоматов меня проводили к Сэму.
— Эрик! Вот уж не думал, что увижу тебя! Как тебе удалось выбраться? – ну, давай, добавь «живым», да? Вот так сюрприз!
В кабинете Джанин чувствую себя премерзко. Яркое освещение, у*бищная изогнутая во все стороны мебель, какие-то трубки, стол из стекла. Грязный, раненный бесстрашный здесь явно лишний. А вот Сэм смотрится тут довольно органично. Если бы не знал, что он урожденный бесстрашный подумал бы, что он бывший эрудит.
— Сэм! Выбраться не проблема, у меня везде свои люди! Не думал, что увижу тебя на месте Джанин! Какими судьбами? Ты сменил фракцию?
— Надеюсь ты шутишь сейчас, Эрик! Такие разговоры не допустимы!
— Кем? Тобой?
— Правящей фракцией. А я ее лидер. Джанин, перед тем как умереть, сделала меня своим приемником (с какого х*я ТЕБЯ, Сэм?). Все по закону. Он гласит, что лидером фракции может стать любой достойный, даже не принадлежащий к этой фракции.
Пытаюсь сесть удобнее на стул больше всего напоминающий выеденное яблоко.
— Какой удобный закон, Сэм. Я, надеюсь, остальные фракции с ним согласны?
— А какой у них резон НЕ согласиться? Эрудиция самая достойная фракция, у нее есть все — новейшие разработки, техника, современные и удобные помещения. — обводит рукой кабинет. Мда, на самом деле больше напоминает аквариум. Как же сесть в том долбанутом кресле, чтобы не съезжать и не заваливаться? — Что ты все ерзаешь, Эрик?
— Стул не удобный.
— Яма изжила себя. Изжила себя система фракций. Кому она нужна, она давно всех тяготит. Появилось много людей, подходящих к нескольким фракциям. Их зачем-то объявили опасными. Мы постепенно должны стать единым обществом, без дурацкого разделения по характеристикам. Наши правители совершили ошибку, мы по их наущению стали подавлять достоинства других фракций. Каждый человек должен быть храбрым и самоотверженным, умным, честным и добрым. Ты разве так не считаешь, Эрик?
— Я считаю так: раз, два, три, четыре… А думать могу все, что угодно, Сэм. Вряд ли мое мнение как-то важно. Мое дело охрана и патрулирование, ведь так?
— Большинство людей консервативны, держатся за свои привычки и уклад жизни годами, — словно не слыша меня, продолжает вещать Сэм. Ну, еб*но в рот, Джанин номер два. — Не имея решительности что-то изменить. Иногда нужно, подобно хирургу, удалить опухоль, чтобы жить дальше. – Ага, а ты стало быть тот самый еб*ный хирург. Ага. Ну супер, бл*дь. Молодец, все-таки.
Так, на х*й кресло. Отхожу к окну. Интересно здесь можно курить?
— Эрик! Не кури тут, будь добр! Так вот. Для того, чтобы что-то менять глобально, существуют правители, Эрик. Чтобы решать подобные проблемы. В конечном счете для всех так будет лучше. — Ну если ты говоришь, Сэм. То конечно. — Или ты с мной или против меня. Решай сам, последствия ты знаешь.
— Я с тобой, Сэм. Но ты должен понимать, что будут не согласные с тобой…
— Жалкую кучку революционеров мы подавим. Они сами изживут себя, Эрик. У них нет средств к существованию, и если они захотят выжить, они либо присоединятся к нам, либо умрут. Они не представляют опасности. — А я значит тот самый подавитель, так что ли?
— Но я так понял, что Джанин…
— Джанин была кровавым тираном! Она уничтожила целую фракцию, чтобы захватить власть, она приказала напасть на Дружелюбие. Она совершила ужасные преступления, теперь ее нет. Я же хочу сделать людей счастливыми. Ты разве не того же хочешь?
— Ты знаешь, мне как-то поеб*ть на людей. И всегда было поеб*ть. Просто… В Бесстрашии я был лидером. А тут не понятно. Мне хотелось бы понимать свой статус при тебе.
— Ты старший над командирами. Первый после меня. Тебя устраивает такой статус?
— Да, вполне. Это почти то же самое, что быть лидером фракции. Спасибо, Сэм.
— Мне показалось, или я слышу иронию в твоей интонации?
— Что ты, Сэм, никакой иронии. А теперь, если ты не против, я пойду отдохну. Последние недели были просто сумасшедшими.
— Конечно, Эрик. Надеюсь на твою преданность.
— Да, Сэм. — стараюсь идти к выходу вальяжно и непринужденно. В дверях оборачиваюсь чтобы кивнуть, и натыкаюсь на испытующий колючий взгляд. Ставки сделаны, карты брошены. Сыграем, Сэм? — И вот еще что. Прикажи вернуть мое оружие. Мне оно дорого как память.
Черт, черт, черт, какая чушь!!! Какая беспросветная, феноменальная, идеопатическая х*йня!!! Бл*дь, бл*дь бл*дь, такого бреда я не слышал даже от Джанин! Какое бесфракционное общество, о чем ты, Сэм! Лапша свисает с моих ушей так, что трудно идти! Тебе, для того чтобы принести счастье людям, потребовалось уничтожить целую фракцию, Сэм, и ты говоришь, что мы теперь должны жить после этого долго, счастливо и все вместе на могилах отреченных? Зачем городить такой еб*ный огород, если система действительно себя изжила?
Не надо было мутить гребанное моделирование и делать из бесстрашных идиотских дронов! Не надо было убивать и громить Отречение и Дружелюбие, людям не надо было бы убегать за стену, а тебе не надо было бы тренировать изгоев, если бы ты был прав, Сэм! Не надо было бы держать эрудитов в страхе и надо было бы позволить им самим назначить лидера, раз уж на то пошло. То, что ты сделал это руками Джанин, ничего этого не отменяет. Что же ты не остановил «кровавого тирана» раньше?
Острая боль пронзила предплечье, стена вся в крови. Оказывается, все это время, я пытался пробить ее кулаком. Кажется, пальцы сломаны, надо бы в лазарет. То есть, в клинику, мать ее за ногу. Черт!
К клинике никого не было. Вот, просто, пустое помещение, гулкое и ярко освещенное.
— Есть тут кто? Эй, док! Ты тут?
— Да, я здесь — голос тихий, уверенный. Очень знакомый. Из-за шкафа с лекарствами выходит довольно высокий, молодой человек, бледное узкое лицо спокойно, держится с достоинством. Серые глаза смотрят прямо. — Что вы хотели?
— Нужно обработать, — протягиваю ему руку, — и посмотреть на наличие перелома.
— Сейчас дам обезболивающее и посмотрю.
— В обезболивающем нет необходимости, нужно чтобы быстро зажило, док. Если можешь, сделай это быстрее.
— Как это случилось?
— Познакомился со стеной. Она была неприступной.
— Контроль помог бы в будущем избежать подобных травм.
— Учить меня будешь, док? Как твое имя?
— Это принципиальная информация? Вам что-то скажет мое имя?
— Не уверен, но хотел представится сам. Я старший командир бесстрашных. Бывший действующий лидер. Мое имя тебе должно быть известно, мне хотелось бы знать твое.
— Меня зовут Дин Финн. Я узнал вас. Это моя сестренка отправила вас на больничную койку. И у вас было тяжелое ранение. – А, так вот почему голос мне кажется знакомым. Слышал его, когда приходил в себя после огнестрела. Почему же я потом его не видел больше?
Мне показалось или в холодных серых глазах промелькнула искра смеха. Если это ее брат, то они совершенно не похожи. Хотя она говорила, что она росла в приемной семье. Проворные руки Дина как раз заканчивали перевязку. Так, теперь регенерирующий укол. Все можно жить дальше. Хм, быстро и профессионально. Нормальный мужик. Может пригодится.
— А ты, стало быть, помог ей. А я голову сломал, как она выбралась. Я тебя не выдам.
— Я знаю. Я понял, что ты ей тоже помогал. Я не тупой, сама она не выбралась бы.
— Она всегда была такой… неспокойной?
— О, да! Постоянно орала, рвала мои книги и во что-нибудь влипала.
— Как же «Фракция выше крови»?
— Кажется, уже нет никаких фракций. И ты, кажется, с этим согласен?
— А ты нет?
— Это мое дело.
— А если я скажу, что не согласен?
— Это твое дело.
— Если тебе будет до этого дело, буду рад тебя видеть, Дин, — протягиваю ему забинтованную руку. Он сжимает ее чуть сильнее, чем нужно было бы сжать сломанную конечность
— Мне нет дела ни до чего. Я не хочу иметь отношения к революциям и бойням. Но, если этого пафосного придурка не станет, я буду рад. И буду рад, если смогу быть полезен.
— Заметано.
====== «Глава 14» ======
Эшли
Что-то холодно совсем… окно что ли забыла закрыть? Не удивительно, еще бы, после очередного, особо емкого на нагрузку тяжелого дня. Осенний прохладный воздух медленно пробирает до костей, покрывая кожу большими мурашками. Нужно встать, закрыть створку, иначе околею. Прождав достаточно для того, чтобы тело совсем продрогло, нехотя выползаю из кроватки. Черт, как пить хочется. Придется спускаться вниз. Футболка длинная, но портки все равно одеваю, это одно из главных правил нашего нового дома. В ладонь прихватываю оружие, тяжелый армейский нож. Вряд ли кто-то мог пробраться на маяк тайком… мимо дозорных, так просто не проскочишь… и все-таки.
Тихо выхожу из каморки, придерживаю дверь, чтобы петли не сильно скрипели. По ступеням спускаюсь осторожно, стараясь не слететь и не свернуть шею. Так, вот она, кухня. Нащупав в темноте дверную ручку, поворачиваю… Густой, светло серый дым, он просто клубится стеной, заволакивая все вокруг. Ничего не видно. Ничего больше нет — только дым, и где-то там, в нем, в его вязкой глубине — что-то страшное… я точно знаю. Аккуратно ступаю вперед, босые ступни утопают в жухлой траве, она словно большой ковер расстилается под ногами. Иду вперед медленно, осторожно, мне страшно… Я знаю, что ждет меня там, в этом сизом киселе, знаю до того, как туман рассеется. Резкий порыв ветра, глицериновые клубы разносит в клочья, словно расходится тягучее молоко и я вижу его… Он снова лежит на этом поле, свободно раскинув руки в стороны, а на широкой груди, расплывается яркий, огненно-красный цветок… Я опять кричу.
Глухой звук за стеной, словно кто-то уронил набитый мешок, приближающийся топот пяток, скрип открываемой двери, хлопок замка и мое одеяло вскидывается вверх. Острый локоть пихает в бок, призывая подвинуться и Линн ложится рядом, натягивает на нас одеяло. Я обнимаю ее тоненькое тело, утыкаюсь носом в шею. Ее руки стискивают меня в ответ и мы не говоря ни слова, слушаем наше прерывистое дыхание. Сегодня кошмар снова наведался ко мне, Линн, как громоотвод или ловец снов в который раз прискакала на помощь. Ей тоже до сих пор страшно, знаю, только она хорошо научилась это прятать. Но и у урожденной бесстрашной бывают аналогичные проблемы, и тогда уже я несусь ночью в соседнюю комнату, чтобы прогнать плохие сновидения. Дыхание постепенно умиротворяется и мы проваливаемся в пустой сон…
Громкий стук в дверь звучит как сигнал к завтраку. Пора просыпаться, новый день — старая надежда на будущее. Живем на маяке уже неделю. На удивление, нас приняли почти с распростертыми объятьями. Маяк достаточно большой, места много, что обеспечило всех жилыми помещениями. Живем среди изгоев, афракционеров, отбросов, конечно бл*дь, но именно они, те, кого никто и не трудился посчитать за людей, оказались именно самыми, что ни есть настоящими людьми. Именно они протянули руку помощи в трудную минуту, не ожидая и не требуя взамен, какой-либо для себя выгоды. Именно они дали нам кров. Разве кто-нибудь мог себе такое представить? Мы видим в людях только то, что хотим увидеть, то, что диктует нам общество, а нужно лишь только раскрыть свои глаза пошире и внимательно оглянуться вокруг. Вокруг нас существует огромный, интересный, целый мир…
Когда мы пришли на маяк, нас никто, ни о чем не стал спрашивать, просто проводили внутрь помещения и дали отдохнуть. Хотя, подозреваю, что это благодаря Эду и Майре, которые привели сюда свою группу, укрывая людей от войны и бессмысленного уничтожения. Наши изгои не приняли сторону Сэма, они не мирятся с жестокой реальностью нового мира, но они и не идут воевать против новой власти, а просто пытаются выжить. Не мне их судить, беглой предательнице, точно не мне. Это их выбор, это их цель, а у меня есть своя. И я не отступлю.
Зевая и охая мы с Линн спускаемся вниз, в кухню, где Сани расчихвотивая всех приглушенным голосом, уже пристроила парочку мужчин себе помощниками по жрачкоготовке. Эта предприимчивая мадам сразу взяла в свои руки все вопросы по быту, ловко управляясь с полчищем мужиков, установив распорядок дежурств по дому. Конечно, сперва они сопротивлялись как могли, но в красноречии и виртуозе матерных выражений с бесстрашной, пожалуй, не поспоришь. Тем более, что и самим изгоям, жить в нормальных условиях необычайно по нраву.
Самый взрослый мужчина, тот, что провожал меня вместе с Эдом в Эрудицию — Рон, взявший на себя бразды управления нашей гоп компании, как раз распределяет график по охране периметра, выходов в город на промысел. Наши афракционеры все бывшие бесстрашные и видимо Рон, был когда-то то ли командиром, то ли еще кем, но организовывать людей он умеет, так что мы по прежнему чувствуем себя — новобранцами. Вопрос питания остро висит в воздухе. Конечно мы не голодаем, на удивление. Маяк — старая база Бесстрашия, в подвале мужчины обнаружили неплохой запас продуктов, оружия и самого необходимого для выживания. Но запасов на долго не хватит, кушать хочется каждый день, а то и не раз. Поэтому нас ожидает вылазка в жилые районы Чикаго.
— Проснулись, лежебоки? — сухой скрипучий голос атамана изгоев, насмешливо отзывается из-за стола. — Кроша, ты сегодня в ночь в карауле. — сообщает он. С легкой подачи Линн, все вообще, по моему, забыли мое имя. Да и ладно, хоть горшком зовите…
— Ты возьмешь нас в город? — присаживаюсь я рядом с ним. — Я мелкая, в любую щель пролезу.
— Возьму, — кивает он и ухмыляется. Его лицо, покрытое щербинками источает практически отцовскую заботу. — Хочу показать вам запасные проходы в соседний район. Мы пробираемся туда только по ним, чтобы не привести сюда хвост и не выдать наше местоположение.
— Ого, я тоже хочу, — вскрикнула Линн. Ей до одури надоело безвылазно сидеть на маяке. — Рон, я пойду, а?
— А то, ты так просто отстанешь? — сердито сдвигает он брови, пряча улыбку. — Мы должны быть очень осторожны, на днях в том районе была перестрелка с бесстрашными. Смотреть в оба и слушать меня, ясно? — посуровел он. Мы согласно закивали. — Пойдете все, нам нужно добраться до Отречения, на общие склады. Пополним запасы продуктов, одежды. — глянул он на женскую часть отряда. Хоть в местных закромах в избытке имелось шмотье, по размеру оно нам не подходило. Такое ощущение, что планировался запас только на мужиков.
— Что у нас по медикаментам? — насела на мужчину Сани, выставляя на стол еду. — Где можно их достать?
— Только в Эрудиции. — качает он головой. — Так, на прием пищи у вас пол часа и выдвигаемся. Оружие выдаст Эдвард.
Рон не разрешает таскать пистолеты вне дежурств, ну кроме ножей, опасаясь заварухи среди своих. Еще нам строго настрого запрещено шататься по дому полуголыми, чтобы не спровоцировать коллапс, среди мужского населения. В первый же день он выстроил всех и объявил:
— Значит так, девки, трусами не махать, сиськами не светить. Здесь одни мужики и голодные. А если кто-то тронет наш цветник, — рявкнул он тогда на своих подопечных. — Отрежу яйца и заставлю сожрать. Ясно? — всем все было понятно. Какой дурак станет спорить под дулом пистолета?
— Привет. — подсел к нам Райн. — Сани, дай пожрать. — поклянчил он у бесстрашной.
— Я, бл*дь, что, здесь вам домохозяйкой нанялась? — взревела она дурниной и зарядила ему ложкой в лоб. — Сам наложишь, руки не отвалятся. — после такого аргумента парень заметно растерялся и потрусил к плите, где наша царевна поварешек наваяла, с помощью подручных целую лохань.