– А где трахнул-то? – Заинтересованно нагибаюсь, цепляясь за спинку дивана.
Кай отодвигается чуть в сторону, демонстрируя длиннющий текст.
– В туалете клуба, разумеется. Где ж ещё.
Возвращаюсь к исходному положению и пытаюсь нащупать пульт, завалившийся куда-то между спинкой и ногой Кайлера.
– Раньше ты не особо жаловал социальные сети.
– Раньше у меня не особо было…
Закатываю глаза и, перебив, договариваю вместо него, – любимая фраза уже, да:
– Не особо было время. Эту песенку я знаю.
– Тогда не спрашивай.
– А о чём спрашивать?
– Ну, – задумчиво пожёвывает губами воздух, пытаясь, видимо, нащупать нужную тему. – Спроси меня про универ. Почему ты не интересуешься моей успеваемостью? А если я плохой мальчик, и ты зря за меня платишь?
– Тогда у меня появится повод тебя выпороть. Ты как? Любишь ролевые игры?
Задумывается, пальцы замирают над тачпадом, так и не кликнув по значку, оповещающему о новом сообщении.
– Что-то не очень. И потом – ты не похож на сурового папочку, скорее, на старшего братца, эдакого вечного распиздяя.
Я и есть вечный распиздяй и даже если дотяну лет до семидесяти, уверен: буду весьма хардкорным дедом. Впрочем, надеюсь, что всё же не дотяну. Диализ, каталка и поехавшие татухи – явно не то чтобы предел моих мечтаний.
– Тогда поиграем в инцест?
– Мы и так это делаем.
И, наверное, стоит согласиться с ним, ибо ненормальную, в чём-то больную тягу к своей же роже вряд ли можно классифицировать как-то иначе.
Продолжает щёлкать по тачпаду, переходит с одной страницы на другую, нигде особо не зависая, и тормозит, случайно наткнувшись на сообщество, пестрящее яркими картинками.
– Боди-арт?
– Неа, татуировки. А ты давно забился?
Пожимаю плечами. Тут точно и не припомнишь.
– Года четыре, может? Не знаю.
Кивает в ответ. Листает вниз, рассматривая цветастые изображения.
– А почему именно ЭТО? Ну, если у тебя были бабки, почему не что-то крутое? Ну, скажем, реализм?
Пренебрежительно фыркаю на его выпад и тут же переключаюсь на мысль, со звонким сигналом входящего сообщения стукнувшую меня по извилинам. И она кажется мне интересной. Очень интересной.
– Потому что мне нравится блэкворк. А что ты, малыш Кай, не думал перекрыть свой партак?
Задумчиво постукивает по корпусу и так и эдак вертит кистью, разглядывая выбитые на запястье цифры. Словно мечется, не может сказать ни да, ни нет. Молча смотрит, касается их, обводит, легонько нажимая ногтем поплывшие контуры.
Ты должен отпустить это, Кай. Перестать таскать напоминанием то, что заставляет тебя вновь и вновь приниматься за самоедство. А дальше – как снежный ком налепится.
Не надо. Нельзя.
Исключить все раздражающие факторы, и тогда, возможно, всё станет ещё проще. Для нас. Следующий шаг.
– Давай, детка. Решайся, и избавимся от этого дерьма. Прямо сейчас. Хочешь?
Не оборачивается, всё трогает их, потирая подушечкой нежную кожу запястья.
Склоняюсь поближе, чтобы увидеть его лицо и как язык нервно проходится по губам.
– Кайлер?
– Но это почти всё, что осталось, - возражает слабо, словно с затаённой надеждой на то, что я сам сейчас выпишу ему пинка и за шкирку утащу избавляться от синей пасты.
– Раш? - зовёт почти жалобно, тщательно скрывая просящие интонации в голосе.
Но слышно же – прорываются. И хрен разбери, чего хочет. Чтобы отвалил или подкинул недостающей уверенности.
– Детка?
– Я не думаю, что хочу убирать это.
Закатываю глаза и отвешиваю ему хороший шлепок.
Раздражённо шипит в ответ и тут же получает ещё один.
– Подрывайся. Поехали.
Тут же щетинится, выставляя все свои метафорические иголки, с силой закрывает ноутбук и, подобравшись, вскакивает на ноги.
– Почему ты не можешь быть нормальным дольше, чем пару часов в день?!
Вопросительно выгибаю бровь, никак больше не отреагировав на хрен пойми чем спровоцированный выпад.
– Я более чем нормальный.
– Да ни хуя! Хочешь меня трахнуть – о-кей! Приготовить тебе завтрак – иду! Тащишь за собой – ладно! Можно мне оставить хотя бы это?!
И блядская косая лыба сама собой лезет, искажает мою рожу так, что, глядя на это, он сам начинает кривиться.
– Одевайся.
– Ты вообще чистишь уши? Хочешь, этим тоже буду заниматься я? Только, когда проткну твой тупой череп насквозь, без обид, ок?
– Почему ты злишься?
– Не догоняешь? – Щурится и замирает напротив, в защитном жесте сложив руки на груди. Взгляд тяжёлый, озлобленный, губы плотно сжаты.
Против воли прикидываю, как он начнёт выбиваться, если мне приспичит потрахаться прямо сейчас.
Тут же кривится и, не меняя позы, показывает средний палец.
– Хер, понял? Нет, я не хочу и не буду это делать! Мне нравятся эти цифры, ясно? И что бы ты там себе ни думал…
Закатываю глаза и, развалившись поудобнее, перебиваю, не дав закончить пламенную речь:
– Кайлер, ты мазохист?
Теряется, явно ожидая чего-то другого.
– Нравится каждый ёбаный раз находить причины для жалости к себе?
Открывает рот и тут же его захлопывает.
Жду.
Сглатывает, переступая с ноги на ногу и вытягивая руки вдоль туловища.
Продолжаю ждать, вопросительно приподнимая брови – давай, мол, излагай, я слушаю.
Начинает медленно, подбирая слова, делая паузы и выдыхая сквозь стиснутые зубы:
– Что? Мне, видно, уши спермой забило. Повтори?
– Больше не за что цепляться?
– Ещё раз?
– Тебе плохо со мной?
Кривится, должно быть, начиная понимать, к чему я веду.
Становится полубоком, и я вижу только левую часть его лица.
– А это-то тут при чём? – сквозь зубы цедит, нервно теребя лямку майки.
– Так, ответь, плохо? Не нравится? Раньше было лучше?
– Какое "раньше" ты имеешь в виду?
– До того, как я запал на тебя.
Хмыкает и кивает, прикусывая губу, чтобы задавить понимающую усмешку.
– Так ты, выходит, ещё и благодетель? Считаешь себя принцем на белом коне?
– Скорее, ублюдком на диване, не съезжай. Херово? Херово спать по двенадцать часов вместо того, чтобы вкалывать на бесконечных подработках? Жрать то, что хочешь, а не то, на что мелочи в кармане хватит? Херово тебе сейчас, Кай?
Молчит. Отворачивается к панорамному окну и продолжает обнимать себя за плечи. Сжимает их, растирает пальцами, словно мёрзнет. Словно пытается себя удержать.
– А секс? Ты ничего не сказал о сексе.
Проглатываю смешок и качаю головой.
Упорно передёргивает, за фразы цепляется – всё, лишь бы не отвечать. Лишь бы не признавать то, что я могу быть прав.
– Мне больше нравится тебя трахать, а не говорить об этом.
– Не сомневался.
Начинаю терять терпение. Вся эта словесная пикировка заходит явно не туда, и, должно быть, Кайлер искренне надеется запиздеть меня и отделаться.
Хер с джемом, малыш.
– Если ты больше не в заднице, то за каким хером пытаешься сохранить воспоминания об этом дерьме?
– И надолго? Надолго я "не в дерьме"? А, Рен?
– Значит, ждёшь, что будет, если наиграюсь?
Отрицательно мотает головой. Отлипаю от спинки и опираюсь локтями на колени, слежу за ним исподлобья, пытаясь угадать, что за эмоции искажают его лицо.
– Не "если". Когда. В этом весь вопрос. Когда ты наиграешься.
И на хуй я только доебался до этих обоссаных цифр? Что мне не сиделось-то, блять?
– Я не выкину тебя с голой жопой и просроченным проездным в кармане. Это ты хотел услышать?
И до чего же злит, злит этот ебучий, скатившийся в полное днище диалог, ясно напомнивший мне, кто есть кто. Кто для меня он и функцию чего для него выполняю я.
У нас типа "отношения", ага.
Ладно. Просто взять себя в руки раньше, чем закипающее дерьмище перельётся через край, а после заставит меня пожалеть об этом.
– Я хочу… – даже не знаю, как начать теперь, после неловкой, уничтожившей все иллюзии паузы. Поднимаюсь с дивана и шагаю к нему, останавливаюсь в шаге, правой ладонью проходясь по его предплечью и замирая на шее. Легонько сжимаю, почти лаская, успокаивая. – Хочу починить тебя. Выдернуть. И из метафорической ямы тоже. Колёс не достаточно, Кайлер. Давно пора пережить и отпустить это. Отпусти её, Кай.
– Метафорической… – повторяет так тихо, что я едва расслышал. Ведёт ладонью, повторяя движение моих пальцев, и натыкается на них, сжимает шею поверх. – Ты иногда меня удивляешь. По закону жанра тебе не положено даже знать таких слов.
Хмыкаю и, словно получив негласное разрешение, прижимаюсь к нему вплотную, обхватывая второй рукой и большим пальцем цепляясь за шлёвку рядом с застёжкой на его джинсах.
– А что положено? Отрыжка и сальные патлы по пояс?
– Ага…
Заторможенным становится, совсем тихим, почти впадает в какой-то странный анабиоз, и я решаю, что наступил нужный момент. Нужный для того, чтобы надавить ещё немного, чуть-чуть.
Склоняюсь ближе, почти губами касаясь его уха. Невольно вздрагивает от того, как дыхание ложится на раковину, втягивает шею.
– Давай, решайся, детка. Это не будет тем, о чём тебе придётся пожалеть.
Едва ощутимо кивает, прижимая мою ладонь.
– Знаешь, о чём я жалею? – всё так же на границе слышимости, создавая почти мистическое ощущение близости, спрашивает и оборачивается ко мне, смотрит через плечо, быстро взглядом по лицу скользит, оценивает и, заглянув в мои глаза и понизив голос, продолжает: – Жалею, что не хватило решимости тебе вставить.
В глазах темнеет моментально.
Как занавес падает.
Толкаю в спину и разворачиваю к себе, не задумываясь, механически, равно как и побелевшими от напряжения пальцами стискиваю его нижнюю челюсть, силой задирая голову вверх.
Прямо в глаза смотрит, даже когда, психанув, смахиваю очки на пол. И в его серых, совершенно на мои без линз не похожих, плещется вызов.
Нарочно провоцирует, из себя выводит, на болевые точки давит и ждёт. Ждёт реакции. Наблюдает за тем, что я сделаю.
Вжимаю в оконную стеклину, наваливаюсь, нависаю над ним и запоздало осознаю, что он только что переиграл меня.
Достал.
И этот взгляд. Забытый мной, упрямый, бросающий вызов.
Заглатываю крючок. Снова. Знаю, что подавлюсь им, знаю, что встанет поперёк глотки, но…
Выдыхаю и не своим голосом, словно на октаву ниже, словно чтобы вот-вот перейти на гуттурал:
– Не могу понять, чего больше хочется: морду тебе разбить или засосать.
Усмехается и, вцепившись в ворот моей футболки, привстаёт даже, оказывается ещё ближе.
Почти.
Сантиметры.
Прямо в лицо дышит, и, когда размыкает губы, я почти чувствую, какие они сейчас на вкус. Какая шероховатая, обветренная нижняя.
– Бей.
Сучёныш.
Дёргаюсь и, оттолкнув его лицо, отступаю назад.
Поколачивает немного, нервная дрожь гуляет по фалангам пальцев. Требуется время, чтобы стряхнуть с себя это ощущение, избавиться от него и удержаться от едкого комментария в ответ и новой пикировки.
– Одевайся, провокатор. Поехали.
Передёргивает плечами и всё-таки кивает.
Услышал, или стоит ждать новой выходки?
– Картинку-то хоть самому выбрать можно?
– Только если это будет не ванильная сопля.
***