После этого несчастья у нее осталась только шкатулка с драгоценностями, которые она выманила у княгини Головиной. Зинаида, хитрая от природы и многому наученная горьким опытом, понимала, что обнаружить хоть одну вещицу оттуда – значит подвергнуть себя риску. Она не решилась продавать драгоценности в Петербурге. К тому же ее уже объявили в розыск. Следовало срочно бежать. В эту минуту ей некуда было броситься, как к отцу Иоилу, старому своему покровителю, окормлявшему петербургскую общину староверов. Он был еще жив и вполне бодр для того, чтобы оказать помощь блудной овце, вновь прибившейся к стаду. Зинаида слезно покаялась во всем: в своем отпадении от веры отцов и переходе в лютеранство, в греховной торговле табаком (о торговле человеческим телом она благоразумно умолчала, решив, что для старенького попа-раскольника это слишком). Клялась и божилась, что решила переменить жизнь и вновь следовать всем заветам отеческого благочестия. Но для этого ей нужно уехать – тут ее многие знают и будут преследовать… Поверил ли отец Иоил искренности ее слез или нет, но помощь он ей оказал: Зинаиде было дано письмо к одному из столпов московской староверческой общины и немного денег на дорогу. Она представила дело так, что осталась без единого гроша.
В Москве ее приняли, несмотря на письмо, настороженно. Или это казалось сводне, опасавшейся после краха всех и вся, или, в самом деле, излишне бойкие манеры питерской вдовы, которой так внезапно пришлось сменить место жительства, никому не внушали доверия. Зинаида старалась держаться как можно скромнее. В Москве она решилась продать несколько самых неприметных безделушек из княгининой шкатулки, деньги у нее теперь водились, но тем не менее платье она покупала на толкучке, всячески подчеркивая свою бедность. За квартиру пришлось платить всего ничего: община устроила ее на жительство к вдове, купчихе-староверке, женщине богатой, но, вместе с тем, на удивление не корыстной. У купчихи был один страшный недостаток: она могла говорить только на одну тему – о муже-покойнике. Зинаида, привыкшая в своем притоне к самому разнообразному и, без преувеличения, взыскательному обществу, умевшая поддержать беседу, ввернуть острое словцо, теперь отчаянно скучала. Она пыталась рассказывать купчихе какие-то анекдотические случаи, разумеется, на приличную тему, чтобы как-то скрасить пустые вечера за самоваром. Та слушала, бессмысленно глядя на жиличку оловянными глазами, потом зевала, троекратно крестила рот и с подвыванием произносила: «Ба-атюшки… Чего на свете не бывает… Это за границей, что ли, было или где?» – «В Питере! – злясь, резко отвечала Зинаида. – Я же сказала – в Питере!» – «Ишь, вот как… – таращилась на нее купчиха. – А вот тоже был случай и у нас: муж мой, покойник, задумал Великим постом грибков поесть. А любил он только рыжики… Груздь ему хоть не показывай – не станет кушать. Опенки тоже не любил…»
Надо было срочно вырваться из этого скучного душного дома, заставленного угрюмыми чудовищными сундуками, завешанного киотами со старыми, темными иконами. Это был безопасный приют, Зинаида была здесь никому не заметна… Но эта жизнь ее мучила. Она мечтала о замужестве – ей определенно обещали подыскать мужа в общине, как и просил в письме отец Иоил. Бывшая сводня планировала в самом скором времени взять муженька под каблук. Ей ли не знать, как это делается?! А там уж она будет делать в своем чистеньком, элегантном магазинчике что хочет… У нее непременно будет магазин в одной из лучших торговых улиц! Новый магазин, новые модные платья, новое имя… Новая жизнь. И вот в Москву по пятам за ней является ненавистная графинюшка, одним ударом разбившая ее питерское безоблачное существование!
С тех пор как Зинаида прочитала о приезде виконтессы де Гранси в Москву, она окончательно лишилась сна. «Не меня ли она преследует?!» – явилась ей дикая, но вполне обоснованная мысль. Зинаида стала следить за особняком, который сняла виконтесса, пытаясь понять, куда та выезжает и выходит. Так она вчера вечером случайно встретила брата, которого считала давно умершим. Эта встреча взволновала ее сильнее, чем ожидала сводня. Никаких родственных чувств к Афанасию она не питала, как не питала никаких чувств ни к кому, кроме себя самой, и ни к чему, кроме денег. Ее мучило и жгло какое-то тяжелое чувство, в котором было много злобы и обиды.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.