— Вы чем заняты, Евгений Иванович?
— Да ничем особенным, Михаил Ильич, — отвечает Евгений, теряясь в догадках, зачем он мог понадобиться Миронову.
— Тогда давайте проведем время в каком-нибудь ресторане, — неожиданно предлагает Михаил Ильич. — В «Пекине», например. Вы ведь знаете, я люблю выпить, — смеется он.
Евгений уже догадывается, что речь идет не о простом развлечении, хотя и отвечает в том же шутливом тоне:
— И будем там преодолевать соблазны?
— Вот именно! — снова смеется Миронов. — Ну так я жду вас у входа в это заведение. Вам ведь до него недалеко.
Майор действительно выходит из какой-то машины, как только Алехин появляется на углу Большой Садовой и Второй Брестской. Они встречаются у дверей ресторана.
— Нам уже приготовлен столик в укромном месте, — шепчет Алехину Миронов. — Оттуда мы и понаблюдаем за Красовскими. Они сегодня тут развлекаются, а нам нужно знать их не только по фотографиям.
— А не спугнем мы их?
— Не думаю. Они ведь пришли сюда не для делового разговора. Кутят они хоть и редко, но совершенно открыто. Считается ведь, что пропивают они не деньги самого Красовского, а гонорары его сына Аркадия, якобы получаемые им за какие-то гениальные изобретения. Он и на самом деле инженер-изобретатель и, черт его знает, может быть, действительно много зарабатывает. На всякий случай я попросил приготовить мне справку о его изобретениях и их экономическом эффекте.
Пока Миронов говорит, Алехин внимательно присматривается к Красовским. У старшего энергичное, пожалуй, даже интеллигентное лицо. Не чувствуется, чтобы этого человека мучили угрызения совести. К тому же чувство собственного достоинства так и сквозит в каждой его черточке. Выражение глаз его очень решительное, почти властное.
Сын его, Аркадий, попроще. Он хотя и молод еще, но в каштановых волосах его явно обозначается лысина. И лицо какое-то несвежее, помятое.
— Что же мы закажем? — прерывает размышления Евгения Миронов. — Так ведь сидеть неудобно. Можем привлечь внимание. Как вы насчет армянского? Мы немного, грамм по сто. Больше я и сам вам не дам, если вы разохотитесь, — смеясь, подмигивает он Евгению.
Пока выполняется заказ, сделанный Мироновым, Алехин, поглядывая на Красовских, спрашивает майора:
— Не кажется ли вам, что мы зря ведем параллельную работу, добывая разными путями улики против Красовских и других дельцов? Может быть, достаточно и одного вашего эксперимента с радиоактивными изотопами?
— Я возлагаю на него большие надежды, — не очень охотно отвечает Миронов, — но даже при успехе его нам понадобятся и другие сведения о преступниках. Бесспорно пока лишь одно — предложенный мною эксперимент значительно облегчит нашу задачу, сузив масштаб поиска. Надеюсь, вы понимаете это?
— Не совсем, Михаил Ильич, — признается Алехин.
— Мы ведь занимаемся сейчас и Красовским и Сетуновым, ибо, кроме подозрений, ничего достоверного у нас пока нет. Проверить фактический объем их продукции мы тоже не имеем пока возможности. Нелегко установить и те каналы, по которым расходится все то, что вырабатывается ими вне плана. Фабрика, где работает Красовский, например, производит многие предметы ширпотреба, внешне ничем не отличающиеся от продукции других фабрик. И даже то, что носит след индивидуальности, нелегко обнаружить среди других товаров, поступающих в продажу. То же самое и у Сетунова. Не только ведь его фабрика выпускает детские игрушки.
Появление официанта прерывает пояснения Миронова. Майор артистически изображает на лице своем умиление при виде графинчика с коньяком и сразу же начинает разливать его в рюмки, приговаривая:
— Наконец-то можем мы заняться настоящим делом!
А как только официант уходит, продолжает пояснять свою мысль:
— Но вот эти фабрики начинают выпускать продукцию из сырья с примесью радиоактивного изотопа. И сразу же меняется вся картина, ибо продукция эта не только перестает быть безликой, но и как бы обретает зримость. Во всяком случае ее никуда уже не укроешь от контроля. Счетчики радиоактивных частиц тотчас же обнаружат ее в любом магазине, складе и даже в тайнике. Мало того, они обнаружат ее безо всякой ревизии и официального контроля. Достаточно будет кому-нибудь из наших сотрудников войти в помещение, в котором среди многих других изделий будут изделия березовских фабрик, как счетчики радиоактивных частиц, сконструированные в виде простой авторучки и находящиеся в боковом кармане пиджака, сразу же поведают ему об этом.
— Ну, хорошо, это я понимаю, — кивает головой Евгений. — А как же без ревизии узнать, «левая» это продукция или легальная, так сказать?
— Давайте сначала выпьем, — улыбается Миронов. — Не могут же нормальные люди так долго сидеть перед налитыми рюмками. Для посетителей ресторана это противоестественно, а у нас с вами все должно быть совершенно естественно. Итак, за успешное завершение нашей операции.
Они чокаются и выпивают. Лицо Миронова расплывается в блаженной улыбке.
— Вот и хорошо! — довольно произносит он. — Теперь можно и продолжить нашу беседу. Вам, значит, непонятно, как мы обнаружим «левую» продукцию? Прежде, однако, следует вам знать, что объем этой продукции составляет не менее пятидесяти процентов официальной выработки. Такое количество рискованно держать на складе. Его нужно немедленно же реализовать. И не только в официальных «торговых точках», но и в различных промтоварных палатках, торгующих подобным же товаром. Вот мы и поинтересуемся этими палатками, и как только наши счетчики обнаружат в них радиоактивность, все станет ясным.
— Спасибо, Михаил Ильич, — благодарит Алехин. — Теперь мне это понятно. Значит, если мы обнаружим радиоактивность в палатках, куда товар с Березовской фабрики ширпотреба официально не поступает, она укажет на Красовского. Засечем где-нибудь радиоактивных резиновых зайчат — подведут они Сетунова.
— В элементарном смысле все это именно так, — кивает головой Миронов. — Вообще же придется действовать, конечно, более изобретательно. Я вижу, однако, что вы совсем перестали интересоваться Красовскими.
— А я уж на них насмотрелся, Михаил Ильич. Запомню теперь надолго. Особенно папашу. Внешность у него очень выразительная.
— Нам тогда и делать тут больше нечего. За ними младший лейтенант Мухин понаблюдает. Он ведь по соседству с ними устроился в обществе своей очаровательной приятельницы. Ну, а тут что у нас осталось? — переводит он взгляд на графинчик с коньяком. — Ага, по рюмочке еще удастся нацедить.
Он ловко и очень точно разливает остатки коньяка и замечает со вздохом:
— Не знаю, как вам, а мне приходится преодолевать явный соблазн, отказываясь еще от такой же порции. Но я зато испытываю и маленькое удовольствие от такой победы. А вы все-таки присматривайтесь к этим субъектам. Нам это может пригодиться, — кивает он в сторону Красовских. — Нужно будет еще и с Сетуновым познакомиться.
Они не спеша допивают свой коньяк, закусывая лимоном и знаменитым пекинским салатом «Дружба». А когда и графинчик и рюмки их оказываются пустыми, Миронов действительно ничего больше не заказывает.
— Теперь по домам! — весело кивает он Евгению.
Спустя три дня неожиданно становится известно, что Березовская фабрика ширпотреба остановилась на ремонт. Вышли из строя несколько основных ее станков, в связи с этим директор фабрики решил сделать профилактический ремонт и остальному оборудованию.
— Не догадались ли они о нашем эксперименте? — с тревогой в голосе спрашивает Волков Миронова, как только тот сообщает ему эту новость.
— Не думаю, — убежденно заявляет Миронов. — Для этого им не нужно было бы останавливать фабрику. Просто поработали бы месяц-другой, не производя ничего «налево». Убытков бы избежали и бдительность нашу усыпили. Нет, на сей раз их действительно оборудование подвело.
— Ну, а мы что теперь будем делать? Временно прервем твой эксперимент?
— Зачем же? — удивляется Миронов. — Эксперимент пусть продолжается.
Василий Андреевич удивленно поднимает брови.
— Объясни.
— «Детская игрушка» работает ведь.
— Ну и что?
— Продукция ее идет в продажу?
— Надо полагать.
— И полагать нечего — я точно это знаю. И продукция эта теперь радиоактивна. Ее мои ребята уже засекают и в магазинах, и в палатках. Во всяком случае сегодня уже докладывали мне об этом.
— Ну и что? — настораживается Волков.
— Пока радиоактивные зайчата Семенова обнаруживаются только в тех торговых точках, которым сдает он их совершенно официально. Но мы еще не завершили эту работу. На всякий случаи я послал несколько человек в соседние области.
— Понимаю теперь твою мысль, — задумчиво произносит Василий Андреевич, прохаживаясь по кабинету. — Значит, если окажется, что Сетунов ничего лишнего не производит, то по методу исключения…
— Конечно же! — оживленно восклицает Миронов. — Нам и незачем будет ждать, когда Красовский снова свою фабрику пустит. Все внимание тогда нужно будет сосредоточить главным образом на нем, не ожидая, когда он запустит свою фабрику на полную мощность. Один цех у него уже работает. За его продукцией завтра или послезавтра прибудет палаточник Пивницкий — постоянный его клиент. Все это оформляется у них, конечно, совершенно официально, но сам Пивницкий — личность довольно подозрительная. Вот мы и попробуем проверить, сколько же он этой продукции вывезет с фабрики Красовского и как потом это оприходует. Не возражаешь против, такой идеи?
— Не возражаю, — охотно соглашается Волков.
…Лейтенанта Алехина весь день сегодня одолевают мрачные мысли.
— Вот я чего никак не могу понять, Михаил Ильич, — обращается он к Миронову. — Как же обстоит дело с рабочими? С теми, которые трудятся на таких фабриках, как березовские. Неужели же они не подозревают, что вырабатывают продукции более ста процентов официального плана своей фабрики?
Майора Миронова не удивляет такой вопрос. Он знал: рано или поздно, Алехин задаст его.
— Прежде чем ответить вам, я тоже хочу спросить, — поворачивается Михаил Ильич к Евгению, отложив в сторону папку с документами, — знаете ли вы, что собою представляет Березовская фабрика ширпотреба? Это ведь не такого рода производство, на котором занят большой рабочий коллектив. Это скорее мастерская. На ней лишь около сотни рабочих. Из них квалифицированных, работающих на станках, еще меньше. Точной выработки почти никто из них не знает, так как, если на фабрике орудуют жулики, наряды рабочим не выписываются, а зарплату выводят лишь в конце месяца. Да и выплата ведется в таких случаях по двум ведомостям. По одной — за выработку по официальному плану, по второй — за работу сверх плана, если уж никак нельзя скрыть от рабочих этой дополнительной выработки. Ну, а такие «ведомости» у фабричных дельцов фиктивные. Они уничтожают их сразу же после того, как рабочие в них распишутся.
— И никто из рабочих не догадывается о подобных махинациях? — спрашивает Алехин.
— Тех, которые начинают догадываться, под различными предлогами увольняют с фабрики. А чаще «задабривают», конечно. Но не все идут к ним в услужение. Многие сообщают о подобных злоупотреблениях и нам и в райком партии. Мы и раскрываем-то такие дела большей частью по их сигналам. Помогает ведь нам ваш друг — бухгалтер Тихонов с Березовской фабрики ширпотреба, помогут и другие.
Хоть Алехина и не очень удовлетворяют эти объяснения, он больше ни о чем Миронова не расспрашивает. А в конце дня, когда Евгений собирается домой, Миронов задает ему неожиданный вопрос:
— Вы ведь, кажется, хороший мотоциклист?
— На соревнованиях в школе милиции занимал первые места, — не без гордости отвечает Евгений, недоумевая, почему этим заинтересовался Михаил Ильич.
— Вот вы и продемонстрируете мне завтра свое искусство, — улыбается Миронов. — Мы покатаемся немного по подмосковному шоссе в направлении Березовской. Будьте в семь утра в милицейской форме возле нашего гаража.
Алехин ни разу еще не надевал свою лейтенантскую форму, и отец его очень удивляется, увидев Евгения в темно-синем кителе с серебряными погонами.
— Вид у тебя прямо-таки бравый, — одобрительно произносит он, критически осмотрев сына со всех сторон. — На морского офицера похож. Куда это ты в таком парадном виде?
— На прием к большому начальству, — сочиняет Евгений, ибо сам еще не знает, для чего ему понадобится сегодня милицейская форма.
А когда он в указанное время приходит в гараж, Миронов уже ждет его там. Так же, как и Алехин, он в форме офицера милиции с майорскими погонами.
Евгений козыряет майору. Миронов, пожав ему руку, кивает на мотоциклы:
— Ну-с, выбирайте, какой вам больше понравится.
— А скорость нам большая потребуется? — деловито осведомляется Евгений, подходя к одному из мотоциклов с коляской.
— Тут все машины достаточно мощные, — отвечает майор. — Любая из них нас устроит.
Алехин все же пробует несколько мотоциклов, прежде чем садиться за руль одной из машин. Миронов усаживается в коляску, и они едут в управление. Там им нужно дождаться, пока палаточник Пивницкий придет на Березовскую фабрику за товаром.
В томительном ожидании проходит почти весь день, а с фабрики все нет известий. Алехин хотя и занимается в это время другими делами, но из отдела никуда не может отлучиться. Только в пять часов Миронов разрешает ему поехать домой переодеться.
Назавтра ему снова велено ровно в семь утра быть возле гаража. Евгений отводит в гараж мотоцикл, все это время стоявший у входа в управление, и на автобусе направляется домой. Пообедав и отдохнув немного, он решает пойти к своему приятелю, как вдруг раздается звонок.
«Вера», — взволнованно думает он, почти срывая телефонную трубку. Но, оказывается, это Толя Тихонов.
— Знаешь, — говорит он каким-то виноватым голосом, — ничего пока не удается. Похоже, что следят за мной эти сволочи.
— Ты откуда говоришь? — спрашивает Евгений.
— От мамы.
— А из поселка смог бы ты мне позвонить?
— Со станции из автомата можно, конечно.
— Давай тогда договоримся: вечерком, часиков в восемь-девять, ты мне будешь звонить два-три раза в неделю и сообщать, как там у вас дела. Я это специально согласую с моим начальством. Да и мы можем дать тебе какое-нибудь задание. Как ты на это смотришь?
— А как я могу смотреть? — удивляется Анатолий. — Раз нужно — так нужно. Только ведь они за мной присматривают, наверно. Ты не обидишься, если я в разговоре по телефону Марусей тебя буду называть, чтобы не догадались, с кем разговариваю?
— Для пользы дела готов быть даже Матреной, — смеется Евгений.
Поговорив еще немного, они прощаются, твердо условившись созваниваться друг с другом.
Спит Евгений в эту ночь скверно. Снится ему какая-то чертовщина, от чего он яростно скрипит зубами. А в семь утра в форме лейтенанта милиции — снова возле гаража. Миронова тут нет на этот раз, но начальник гаража сообщает Алехину, чтобы он немедленно ехал в управление.
Евгений тотчас же садится на облюбованный мотоцикл и выезжает на Петровку. Миронов в милицейской форме ждет его у входа. Сделав Алехину знак, чтобы он не глушил мотора, майор садится в коляску и приказывает ехать на Ярославское шоссе.
— Пивницкий прибыл уже на фабрику, — сообщает он Алехину. — Как только нагрузит свою машину — выедет в Москву. Наша задача — не прозевать его теперь.
— А если он поедет по другой дороге?
— Нужно только успеть до Ильичевки добраться, а там он от нас не уйдет.
По Садовому кольцу добираются до Колхозной площади, сворачивают затем на проспект Мира и выезжают, наконец, на Ярославское шоссе. В пределах города Алехину нельзя было ехать достаточно быстро, но, выбравшись за город, он развивает почти предельную скорость, желая щегольнуть перед Мироновым своим умением вести мотоцикл. Михаил Ильич приказывает ему, однако, сбавить газ, а затем и вовсе остановиться на одном из перекрестков дорог.