Когда мы пришли к купе акаций, где условились встретиться, Бронсон и Стив стояли на коленях у кроличьей норы. Глаза их были прикованы к хвосту и задней части туловища Тайни — австралийского терьера, принадлежавшего Бронсону. Голова, плечи и передние лапы Тайни были в норе, и он яростно рыл там землю.
— А вы видели — есть там хоть один? — спросил Джо с видом знатока, опускаясь на колени впереди ребят.
— Ну-ка! Пусти! — Он схватил Тайни за задние ноги.
— Вытащи его, и мы посмотрим, что там есть, — заметил я не менее авторитетным тоном, чем Джо.
— Только дурак полезет руками в нору: там змеи, — сказал Стив, поднимаясь и отряхивая песок с колен, как будто у него пропал всякий интерес к норе. Он так и не простил мне победы в нашей драке на палках.
— Кто боится змей! — воскликнул я с презрением, ложась на бок и засовывая руку в нору, пока Джо держал сопротивляющегося Тайни.
— Вот, достал до самого конца, — с пренебрежением объявил я, втиснув плечо в отверстие.
— В этой норе давно никто не живет, — определил Джо.
Он отпустил Тайни, и тот нырнул в дыру, как только я вытащил руку. Обрубок его хвоста перестал дергаться, собака трижды громко втянула носом воздух, затем выскочила из норы и вопросительно посмотрела на нас.
— Пошли, — сказал Стив. — Пора двигаться дальше.
— Где Энди? — спросил Джо.
Энди сидел на земле между Дамми и Ровером, ища блох у Ровера; последний спокойно переносил эту операцию, блаженно подняв морду.
— Зачем ты взял с собой Энди? — со страдальческим видом упрекнул Джо Ябеда Бронсон.
Энди быстро поднял глаза на брата, ожидая удовлетворительного объяснения своего присутствия.
— Взял, и все! — резко ответил Джо.
Он никогда не тратил времени на Бронсона. «Как посмотрю на него, так и хочется его стукнуть», — часто говорил Джо, и эта фраза выражала его мнение о Ябеде.
Мы шли по опоясывающей склон горы узкой тропинке. Взбираться по ней мне было трудно. По сторонам ее рос густой папоротник, который оказывал упорное и решительное сопротивление каждому взмаху моих костылей. Когда я ходил по зарослям, я всегда выбирал широкую тропу, но на горе Туралла были лишь узкие тропки, заросшие высоким папоротником. Один костыль я ставил на тропу, а ноги и другой костыль пробивали себе путь между растениями.
Я никогда не принимал в расчет свои ноги: проход для них был не нужен. Я опирался всей тяжестью на «хорошую» ногу лишь на мгновение перед тем, как обе ноги вновь летели вперед, но сама почва, на которую я ставил костыли, и разные препятствия имели большое значение. Я падал потому, что костыль соскальзывал, попадая концом на камень, или запутывался в траве и папоротниках, но, если мои ноги за что-нибудь цеплялись, я не падал.
Когда Джо стал ходить вместе со мной, он сначала не понимал, почему я тащу ноги по папоротникам, а не по открытой тропке рядом. Ему казалось, что ставить на эту тропку один костыль бессмысленно. Он считал, что я должен заботиться о ногах, и часто недоумевал:
— Почему ты не идешь по тропинке, там, где легче?
После того как я объяснил ему, он произнес только:
— Вот как! — и больше никогда не говорил об этом.
Мои стратегические маневры, имевшие целью помешать Бронсону и Стиву подняться на гору без передышки, увенчались успехом, и до вершины мы добрались все вместе. Там дул сильный ветер, не встречавший на своем пути никаких препятствий, и мы с удовольствием подставили ему грудь, оглашая воздух громкими криками, которые эхом отдавались в кратере, лежавшем перед нами, словно глубокая чаша.
Мы столкнули вниз большой камень и с замиранием сердца стали следить, как он летит по крутому склону. Мне страшно хотелось последовать за ним, увидеть самому, что скрывается среди папоротников и деревьев, растущих на самом дне.
— Говорят, там внизу есть большая дыра, чуть-чуть прикрытая землей, — сказал я. — И если встать на это место, сразу провалишься в кипящую грязь и все прочее.
— Он же потухший, — сказал Стив, который никогда ни с кем не соглашался.
— Ну и что! — воинственно возразил Джо. — И все-таки, может быть, дно мягкое и вот-вот провалится. Никто не знает, что там внизу, — закончил он сурово.
— Наверняка там когда-то жили дикари, — сказал Бронсон. — Если спуститься туда, можно увидеть их стоянки. Мистер Тэкер раз нашел здесь их топор.
— Подумаешь, — заметил Джо. — Я знаю парня, у которого полдюжины таких топоров.
— Попробую спуститься, — заявил Стив.
— Давай, — подхватил Бронсон. — Это здорово. Я с тобой. Пойдем, Джо?
Джо посмотрел на меня.
— Я подожду вас, — сказал я.
Склоны кратера были усеяны шлаком и камнями, которые много-много лет назад, прежде чем затвердели, представляли собой раскаленную кипящую массу. Это были клочья пены, превратившиеся в камни — такие легкие, что они не тонули в воде. Местами выступала обнаженная порода с гладкой, как застывшая жидкость, поверхностью, виднелись круглые камни с зеленой сердцевиной. На крутых склонах, густо поросших папоротником, там и сям высились одинокие эвкалипты.
На этой обрывистой, осыпающейся земле не было опоры для моих костылей, но, если бы их и удалось поставить твердо, я все равно не смог бы двигаться по такой крутизне. Я уселся, положил костыли рядом и приготовился ждать возвращения ребят.
Энди ни за что не хотел отказаться от участия в этом приключении.
— С Энди далеко не уйдешь, — заметил Джо, стараясь облегчить мне ожидание. — Он свалится от усталости, если мы спустимся до самого низа. Я пойду только до половины.
— Я могу ходить сколько хочешь, — запротестовал Энди, стараясь разубедить Джо.
— Мы недолго, — заверил меня Джо.
Я следил, как они спускались вниз. Джо держал Энди за руку. Голоса их доносились все глуше и потом совсем замерли.
Меня не огорчало то, что я не мог пойти с ними. Я считал, что остался потому, что решил остаться, а не из-за своей беспомощности. Я никогда не чувствовал себя беспомощным. Я бывал раздражен, но это раздражение возникало не из-за моей неспособности ходить и лазать, как Джо и Стив; оно было направлено против Другого Мальчика.
Другой Мальчик был всегда со мной. Он был моим двойником; слабый, хныкающий, полный страха и опасений, всегда умоляющий меня считаться с ним, всегда из эгоизма пытающийся сдерживать меня. Я презирал его, однако должен был его опекать. Когда нужно было принимать решение, я должен был преодолевать его влияние. Я спорил с ним, когда он упрямо не соглашался; отталкивал его в сторону и шел своей дорогой. У него была моя оболочка, и ходил он на костылях. Я шагал отдельно от него крепкими, как деревья, ногами.
Когда Джо объявил, что спустится в кратер, Другой Мальчик, волнуясь, быстро заговорил со мной:
«Дай мне перевести дух, Алан. Будь осторожен. С меня довольно. Не утомляй меня. Посиди спокойно, пока я отдохну. Я не стану мешать тебе в следующий раз».
«Ладно, — успокоил я его, — но не выкидывай этих штук слишком часто, а не то я тебя брошу. Я многое хочу делать, и ты меня не остановишь. Я все равно буду делать то, что хочу».
Так сидели мы двое на горе, один — уверенный в своей способности сделать все, что потребуется, другой — целиком полагающийся на его покровительство и заботы.
До дна кратера было четверть мили. Я видел, как ребята осторожно спускались по склону, сворачивая то вправо, то влево в поисках более удобной опоры, как они останавливались, держась за стволы деревьев, и оглядывались вокруг.
Я ждал, что они вот-вот повернут и полезут обратно. Увидев же, что они решили продолжать спуск до конца, я испытал такое чувство, как будто меня предали, и с досады начал ворчать.
С минуту я смотрел на костыли, размышляя, останутся ли они целы и смогу ли я запомнить место, где их оставил; потом я встал на четвереньки и пополз вниз на дно кратера, где ребята, перекликаясь, занимались его исследованием.
Сначала я полз сравнительно легко, пробиваясь сквозь папоротники. Иногда мои руки срывались, я падал лицом в землю и катился вниз по рыхлому грунту, пока какое-нибудь препятствие на пути не останавливало меня. Добравшись до шлака, я садился прямо как на санки и скользил вниз среди каскада осыпающихся камешков.
Вблизи дна, среди папоротников, высились беспорядочные нагромождения больших камней, когда-то находившихся наверху. С давних времен, с тех пор, как первые поселенцы пришли в эту страну, люди, поднимавшиеся на гору, сбрасывали в кратер тяжелые обломки скал, лежавшие по его краям, и смотрели, как они стремительно, с шумом катились вниз.
Преодолеть этот каменный барьер оказалось для меня делом трудным. Я передвигался от одного обломка к другому, всем телом налегая на руки, чтобы легче было коленям, но, когда наконец достиг прохода между камнями, мои колени были уже исцарапаны и кровоточили.
Ребята следили за тем, как я спускался, и, когда, кувырком перелетев через полосу папоротников, я упал на ровное место, Джо и Энди ждали меня там.
— Черт возьми! Как же ты собираешься вылезти отсюда? — спросил Джо, опускаясь на траву около меня. — Сейчас, верно, больше трех часов, а я ведь должен еще пригнать уток домой.
— Я доберусь легко, — коротко ответил я и другим тоном добавил: — Ну что, земля здесь мягкая, как ты и думал? Давай-ка сдвинем камни и посмотрим, что под ними.
— Такая же, как наверху, — сказал Джо. — Ябеда поймал ящерицу, но не дает ее никому подержать. Они со Стивом все время говорят о нас, когда я не с ними. Вот посмотри на них.
Бронсон и Стив разговаривали около дерева, украдкой поглядывая на нас с видом явных заговорщиков.
— Нам все слышно! — закричал я.
Эта ложь была традиционным вызовом, и Стив отозвался с нескрываемой враждебностью.
— С кем это ты разговариваешь? — угрожающе произнес он, делая шаг в нашу сторону.
— Во всяком случае, не с тобой, — отрезал Джо. Эта реплика показалась ему уничтожающей. Он повернулся ко мне с довольной усмешкой: — Здорово я его отбрил?
— Смотри, они уходят, — сказал я.
Бронсон и Стив повернулись и начали взбираться по склону кратера.
— Пускай! Кому они нужны?
Бронсон оглянулся через плечо и бросил последнее оскорбление:
— Оба вы психи.
Мы с Джо были разочарованы незначительностью этого выпада. Не стоило труда отвечать на него, и мы молча наблюдали, как эти двое пробирались между камнями.
— Ябеда не пробьет себе дорогу и на ровном месте, — заявил Джо.
— А я пробью, правда, Джо? — пропищал Энди. Его оценка собственных способностей всегда зависела от мнения Джо.
— Да, — подтвердил Джо, жуя стебелек травы. Потом сказал, обращаясь ко мне: — Нам пора двигаться. Мне ведь еще за утками идти.
— Ладно, — произнес я и добавил: — Можешь меня не ждать, если тебе не хочется. Я отлично доберусь.
— Пошли, — сказал Джо, поднимаясь.
— Подожди, я хочу почувствовать, что я на самом деле внизу, — сказал я.
— Здесь как-то странно, правда? — заметил Джо, оглядываясь вокруг. — Послушай, какое эхо!.. Ого-го-го! — закричал он, и в ответ со склонов раздалось глухое «го-о-о».
Некоторое время мы прислушивались к тому, как эхо, перекликаясь, облетало кратер, потом Джо сказал:
— Пошли. Мне тут как-то не по себе.
— Почему, Джо? — спросил Энди.
— Кажется, что вот-вот все обвалится на нас.
— Но ведь не обвалится же, правда, Джо? — забеспокоился Энди.
— Нет, — ответил Джо. — Это я так говорю.
Однако действительно казалось, что склоны кратера, кольцом нависшие над нами, обрушатся и закроют собой небо. Отсюда оно не выглядело куполом, высящимся над землей, оно было непрочной крышей, опирающейся на стены из камня и земли. Небо казалось бледным, прозрачным, лишенным привычной голубизны, каким-то незначительным по сравнению с громадами склонов, встающих ему навстречу.
А земля была коричневой-коричневой, все вокруг было коричневым. Темная зелень папоротников переходила в коричневые тона. Коричневыми были неподвижные, тихие камни. Даже тишина казалась коричневой. Мы сидели, отрезанные от веселых звуков живого мира, лежащего там, за верхним краем окружавших нас склонов, и все время чувствовали, что кто-то огромный и недружелюбный наблюдает за нами.
— Пойдем, — помолчав, сказал я. — Здесь и в самом деле жутко. — Я спустился на землю с камня, на котором сидел. — Никто никогда не поверит, что я был здесь, — заметил я.
— Это только показывает, что они дураки! — ответил Джо.
Я повернулся и стал карабкаться вверх. Когда ползешь по крутому склону вверх, приходится опираться на колени всей тяжестью, а мои были уже воспалены и болели. При спуске все бремя несли на себе руки, колени лишь поддерживали меня. Теперь каждый ярд стоил мне огромных усилий, и я быстро уставал. Через каждые несколько ярдов я вынужден был отдыхать, опустившись на землю и тесно прижавшись к ней лицом, бессильно вытянув руки по бокам. В таком положении мне слышно было биение собственного сердца, доносившееся словно из-под земли.
Сперва, когда я отдыхал, Джо и Энди садились по обе стороны от меня и болтали, но потом мы стали взбираться и отдыхать молча — каждый был занят собственными мыслями. Джо приходилось помогать Энди и в то же время приноравливаться ко мне.
Я полз и полз, подстегивая себя беззвучными возгласами: «Давай! Скорей! А ну-ка еще!»
Высоко на склоне кратера мы сделали очередную передышку. Я лежал, вытянувшись во всю длину, глубоко дыша, как вдруг мое ухо, прижатое к земле, уловило один за другим два глухих удара. Подняв голову, я посмотрел в сторону вершины. Там на самом краю, четко вырисовываясь на фоне неба, стояли Бронсон и Стив; они размахивали руками и испуганно кричали:
— Берегитесь! Берегитесь!
Камень, который они по какому-то внезапному побуждению столкнули вниз, на нас, еще не набрал скорости. Джо увидел его одновременно со мной.
— За дерево! — выпалил он.
Он схватил Энди, и мы втроем с трудом поползли к старому засохшему эвкалипту, стоявшему на склоне. Едва мы успели добраться до него, как мимо нас с резким свистом и шумом, сотрясающим землю, пронесся огромный камень. Мы видели, как далеко внизу он бешено подпрыгивал над папоротниками и поваленными деревьями, потом услышали страшный треск его удара о каменный вал, скрытый папоротниками. Камень раскололся пополам, и оба куска под углом полетели в разные стороны.
Стив и Ябеда, испуганные своим поступком, бросились бежать.
— Они удрали! — воскликнул я.
— Черт! Ты видел такое? — сказал Джо. — Они могли нас убить.
Но мы оба были довольны этим происшествием.
— Вот посмотрим, что будет, когда мы расскажем об этом ребятам в школе! — заметил я.
Мы снова полезли наверх, чувствуя себя немного лучше; сначала мы говорили о камне и о том, как быстро он падал, но вскоре замолчали, и, когда я отдыхал, Джо и Энди сидели тихо, глядя вниз на дно кратера.
Мне казалось, что мы вместе напрягаем все силы и молчание Джо и Энди, как и мое, вызвано усталостью.
Я все чаще делал передышки, и, когда солнце начало садиться, а небо над противоположной стенкой кратера загорелось пламенем, мне приходилось отдыхать после каждого мучительного броска вперед.
Когда наконец мы добрались до верха, я лег на землю, и все мое тело судорожно подергивалось, как у кенгуру, с которого только что содрали шкуру.
Джо сидел рядом, держа мои костыли. Через некоторое время он сказал:
— Мне уже давно пора загонять уток.
Я поднялся, сунул костыли под мышки, и мы начали спускаться с горы.
Глава 20
Отец очень беспокоился, потому что после долгих прогулок по лесу я возвращался совсем измученный.
— Не ходи так далеко, Алан. Охоться в зарослях около дома.
— Здесь нет зайцев, — сказал я.
— Правда… — Он стоял, в раздумье глядя на землю. — Тебе непременно надо охотиться, да? — спросил он.
— Нет, — ответил я. — Но я люблю ходить на охоту. Все ребята охотятся. Мне нравится ходить с Джо. Он останавливается, когда я устаю.
— Да, Джо — хороший парень, — произнес отец.
— Кто обращает внимание на усталость? — сказал я приумолкшему отцу.
— Что верно, то верно… Как видно, тебе придется помериться силами с судьбой. Но когда почувствуешь, что выдыхаешься, бросай все и ложись. Даже лучшей призовой лошади надо давать передышку на большом подъеме.