Так же как в Китае, в прутьях не было охранной сигнализации, так как звери и птицы, то и дело касающиеся конструкций забора, сделали бы такую меру бесполезной. По тем же причинам вблизи забора не было скрытых инфракрасных детекторов. Их следовало ожидать на подступах к основному зданию. Борн достал из переднего кармана пояса кусачки и занялся нижними прутьями забора, находящимися около самой земли, перерезая их один за другим. С каждым новым прутом он убеждался в очевидном и неизбежном, и это подтверждалось участившимся дыханием и каплями пота, выступившими на лбу. Можно было старательно поддерживать свое тело в форме, регулярно занимаясь гимнастикой и бегом, но ему стукнуло пятьдесят, и возраст давал о себе знать. Черт, конечно, впредь нужно будет это учитывать. Но с каждым новым перерезанным прутом проблема уходила все дальше и дальше. Была Мари с детьми, и он должен будет сделать все, что от него потребуется. В душе у него не осталось и следа от Дэвида Вебба, там царил убийца и хищник Джейсон Борн. Он сделал это! Горизонтальные прутья были перекушены, за ними последовали вертикальные в нижнем ряду. Он ухватился за решетку обеими руками и начал отгибать ее внутрь, с трудом завоевывая каждый новый фут пространства. Протиснувшись через образовавшееся узкое отверстие за ограду, он мгновенно вскочил на ноги, настороженно бросая во все стороны испытующие взгляды, стараясь разглядеть в темноте возможного противника. Тьма не была полной, он видел окружающее его пространство, раскидистые ветви сосен, освещенные отдаленным светом, исходящим из большого дома. Медленно и осторожно ступая, он двинулся туда, где, по его расчетам, должна была находиться кольцевая объездная дорога. Достигнув края асфальта, он лег под ветви елей, переводя дыхание, собираясь с мыслями и осматриваясь. Неожиданно где-то справа от него, в конце ответвляющейся от основной дороги покрытой гравием аллеи, блеснул свет. В небольшом домике в конце аллеи открылась дверь. Яркий луч света исходил именно из нее. Из домика вышли двое мужчин и женщина. Они очень громко разговаривали друг с другом, нет, не просто разговаривали… они жарко спорили или даже ругались. Борн достал миниатюрный мощный бинокль и приложил окуляры к глазам. Голоса троицы становились все громче, оставаясь неразборчивыми, но в них совершенно явственно ощущались возбуждение и ярость. Быстро настроив бинокль и сфокусировав его на приближающихся к нему фигурах, Борн сразу же узнал в протестующем человеке среднего роста и телосложения с отличной выправкой, про таких говорят – будто аршин проглотил, пентагоновского генерала Свайна. Женщина с прямыми черными волосами и большим бюстом была женой генерала. Однако особенно заинтересовал и озадачил Джейсона третий человек, толстый и неуклюжий. Борн был уверен в том, что они знакомы. Джейсон не помнил, где и при каких обстоятельствах они познакомились, очевидно при самых обычных, но его внутренняя реакция на образ этого человека отнюдь не была обычной! Возникшее чувство можно было бы охарактеризовать как крайнюю степень отвращения, но в чем была его причина, он не понимал, так как никаких связей с прошлым при взгляде на этого человека ему на ум не приходило. Только омерзение и желание держаться от него подальше. Почему сейчас эти ощущения не сопровождаются никакими образами событий и ситуаций, обычно возникающими на внутреннем экране его сознания без особого напряжения памяти? Рассматривая через бинокль массивную фигуру, Борн не ощущал сейчас ничего такого. Единственное, что он знал наверняка, так это то, что перед ним враг.
Внезапно толстяк сделал одну очень неожиданную и странную вещь. Он протянул левую руку к жене Свайна и обнял ее за плечи, одновременно правой рукой отодвинув генерала в сторону и выкрикнув ему что-то в лицо. Генерал реагировал на происшедшее со стоическим терпением, смешанным с деланым безразличием. Он повернулся по-военному кругом и зашагал через лужайку в сторону большого дома. Проследив за тем, как фигура Нормана Свайна скрылась в темноте, Борн перевел бинокль обратно к двум оставшимся силуэтам, четко выделяющимся на фоне освещенного прямоугольника дверного проема. Высокий тучный мужчина снял руку с плеча женщины и принялся что-то торопливо ей втолковывать. Выслушав его, она кивнула, быстро коснулась губами его губ и почти бегом бросилась вслед за мужем. Ее спутник прошествовал обратно к дверям домишка, вошел внутрь и с силой захлопнул за собой дверь. Кусок лужайки перед домиком снова погрузился во тьму.
Джейсон спрятал бинокль обратно в чехол на поясе и постарался мысленно разобраться в том, что увидел. Действие, развернувшееся перед ним, напоминало немое кино без субтитров, однако с мимикой значительно более живой и без наигранной театральности. Имеющий место на территории, обнесенной забором, любовный треугольник был ясен без лишних слов, однако это отнюдь не объясняло присутствие самого забора. Тут было нечто иное, и именно это ему следовало выяснить.
Каким-то шестым чувством он понимал, что тайны этого места неким образом связаны с массивной медведеобразной фигурой, только что в большом раздражении скрывшейся за дверью. Он должен будет пробраться в этот дом и добраться до этого человека, непонятным образом сочетающегося с выпавшим из памяти куском прошлой жизни. Борн осторожно поднялся на ноги и, перебегая от сосны к сосне, переместился к асфальтовой кольцевой дороге и оттуда, укрываясь за растущими вдоль нее деревьями, к узкому, покрытому гравием ответвлению.
Внезапно, встревоженный новым звуком, не относящимся к монотонному шороху леса, он присел на корточки и замер. Хрустя камнями и разбрасывая их в стороны, где-то ехала машина. Он несколько раз перекатился по земле в сторону ближайшей сосны и укрылся в темноте под низкими разлапистыми ветвями, стараясь на слух определить направление источника звука.
Через несколько секунд он увидел, как по кольцевой дороге пронесся силуэт машины, свернувшей в его сторону на боковую гравийную аллею. При ближайшем рассмотрении прокатившийся мимо механизм показался ему довольно странным. Автомобиль представлял собой нечто среднее между трехколесным мотоциклом и гольф-картом, с широкими и ребристыми шинами, подходящими для быстрой езды, а также дающими хорошую устойчивость на бездорожье. Машина, зловещей обтекаемой формы, имела полностью закрытую кабину водителя с пуленепробиваемыми стеклами. На задней части ее кузова торчала длинная гибкая антенна, из чего следовало, что, в случае внезапного нападения, водитель, укрывшись в кабине от пуль, мог вызвать по радио из большого дома подмогу. Машина затормозила в конце гравийной дороги, рядом с домиком. «Ферма» генерала Свайна оказалась изнутри даже более странной, чем это можно было предположить. Пугающей, если не сказать жуткой. Второй трехколесный механизм вынырнул из тени, отбрасываемой домиком. В свете фар домик оказался бревенчатой хижиной, наподобие охотничьих. Приоткрыв дверцы, оба водителя выглянули наружу. Резкие громкие слова из невидимого громкоговорителя заставили их одновременно, подобно роботам, повернуть головы в сторону зашторенных окон хижины, сквозь которые пробивался тусклый желтый свет.
– Проверьте ворота и заприте их, – скомандовал усиленный динамиком голос. – Спустите собак и продолжайте патрулирование.
Машины сорвались с мест, совершили изящный разворот, двигаясь в унисон, словно в хорошо отрепетированной хореографической композиции, и, форсируя двигатели, разъехались в противоположные стороны. Вскоре они исчезли за деревьями. При упоминании о собаках Борн инстинктивно выхватил из подмышечной пластиковой кобуры газовый пистолет и поспешно пополз под ветками сосен обратно к забору. Если собаки будут нападать группами, то выбора у него не будет. Ему придется забраться по ячеистой сетке на забор и перебраться через спирали колючей проволоки наружу. Двухзарядный газовый пистолет мог обезвредить только двух животных, времени для перезарядки не останется. Он присел около изгороди и принялся ждать, следя за куском леса, видимым под ветвями сосен.
Неожиданно и бесшумно, как призрак, на гравийной дороге появился доберман. Зверь двигался уверенно, но явно не чуя чужого запаха и не имея целью преследовать кого-то, намереваясь лишь занять свое место. Появилась еще одна собака, на этот раз длинношерстый шеферд. Пес замедлил свой бег, скорее инстинктивно, чем преднамеренно. Собака была обучена охранять определенный кусок территории, регулярно совершая ее обходы и делая остановки в особых точках. Пес замер на дороге, принюхиваясь к ночным запахам. Борн рассматривал животное, стараясь не шевелиться и дышать как можно тише, постепенно понимая устройство охраны поместья генерала. В распоряжении Свайна была свора бойцовых и сторожевых собак, причем только кобелей. Каждый из них имел свой участок, отведенный ему дрессировщиком, который животное стерегло от соседей, ревностно помечая предоставленное владение мочой. Это был излюбленный и недорогой способ охраны, издавна практикующийся среди азиатских крестьян и мелких землевладельцев, высоко ценящих специально обученных для этой цели псов. Используя их, хозяева получали покой и уверенность в том, что урожай, без которого им не выжить в зимние месяцы, останется в целости и сохранности. Собаки надежно стерегли свои участки от воров, причем в случае опасности бросались друг другу на выручку. Азия. Вьетнам… «Медуза». Господи, он вспомнил! Расплывчатые неясные образы, тени. Молодой сильный мужчина в военной форме выходит из джипа и, теперь Борн видит все абсолютно ясно, начинает кричать на кучку хмуро слушающих его людей. Эти люди представляли собой остатки ударной группы, прикрывающей отход остальных под артиллерийским огнем северных вьетнамцев. Они попали в засаду во время неудачного рейда в район Тропы Хо Ши Мина. Этот же человек, постаревший и оплывший жиром, только что был в объективах его бинокля. Тогда, много лет назад, он должен был доставить им снаряжение. Амуницию, боеприпасы, гранаты, радиопередатчики. Но он ничего не привез! Только разнос от командования из Штаба в Сайгоне, что «вы, чертовы нелегалы, только и знаете, что объедать нас!». Но это было не так. По вине Сайгона, бюрократии в Штабе и проволочек в тот день погибло и попало в плен двадцать шесть бойцов «Медузы».
Теперь Борн видел прошлое так ясно и отчетливо, как будто это случилось только час назад, минуту назад. Он выхватил из кармана пистолет и внезапно упер его стволом в лоб человека в американской военной форме:
– Еще одно слово – и ты мертв, сержант.
Этот человек был сержантом!
– Ты доставишь нам все, что мы требовали, в район ноль-пять-сто к завтрашнему утру, или я самолично приеду в Сайгон и размажу твои мозги по стене твоего любимого борделя. Я ясно выражаюсь или мне все-таки придется навестить тебя? Откровенно говоря, после наших потерь я мог бы пустить тебя в расход прямо сейчас.
– Вы получите все, что вам нужно.
– Tres bien! – одобрительно проронил самый старый член «Медузы», француз по национальности. Годы спустя он спас Борну жизнь в заповеднике около Пекина. – Tu es formidable, mon fils!
Как он был прав тогда и как мертв он теперь. Де Анжу, человек, о котором буквально ходили легенды.
Воспоминания Джейсона были грубо прерваны. Длинношерстый бойцовый пес внезапно начал кружить на дороге, громко рыча, очевидно поймав ноздрями незнакомый человеческий запах. Через секунду животное определило направление, и его ярости уже не было предела. Пес прыжками помчался по листве, издавая низкое горловое рычание, весь объятый единственным желанием – убивать. Борн прижался спиной к забору, выставив вперед правую руку с газовым пистолетом, одновременно приготовив к быстрой контратаке левую. Одно неверное движение могло по меньшей мере испортить ему сегодняшний визит к генералу или… про это даже не хотелось думать. Объятое яростью животное прыгнуло и понеслось в воздухе, подобно торпеде, неудержимое и не видящее ничего, кроме своего врага. Борн дважды нажал на курок, выпустив по очереди оба заряда, затем, поймав под левую руку голову ослепшей собаки, резко повернул ее череп слева направо, ломая шейные позвонки, одновременно сокрушая ударом колена правой ноги ребра и лапы. Через мгновение, наполненное яростью, паникой и болью, все было кончено. Из горла пса не вырвалось ни звука. Вокруг поляны продолжал монотонно шуметь лес. Покрытое густой шерстью тело животного обмякло в руках Борна. Широко раскрытые глаза собаки замерли и остекленели. Джейсон осторожно опустил неподвижное тело зверя на землю и быстро снова встал в полный рост, прислушиваясь, готовый к отражению следующего нападения.
Прошло несколько минут, но других собак не появилось. Разделенный изгородью лес продолжал жить спокойной ночной жизнью. Джейсон убрал газовый пистолет в кобуру и двинулся вперед, по направлению к гравийной дороге. Только сейчас он почувствовал, что все его тело покрылось потом. Капли соленой влаги скатывались по лбу, попадали в глаза и смачивали губы. Он слишком, слишком долго был не у дел. Лет десять назад заткнуть пасть такому псу не составило бы ему никакого труда – un exercise ordinare , как сказал бы Де Анжу, человек-легенда. Но сейчас это уже не было заурядной разминкой. Чувство, овладевшее им через минуту после схватки, сковывающее движения и мешающее мыслям, можно было назвать страхом. Чистейшим, неподдельным страхом. Почему же он не может снова стать тем человеком, каким был когда-то? Этот человек нужен ему здесь, сейчас, потому что Мари и дети в опасности. Так или иначе, он будет здесь, он обязан быть!
Борн достал бинокль и снова приник к окулярам. Проносящиеся по небу облака то и дело закрывали луну, но света было вполне достаточно. Он, не торопясь, изучил полосу кустарника, растущего вдоль кирпичного забора между воротами. В конце концов он нашел то, что искал. Черный мускулистый доберман, похожий на рассерженную пантеру, возбужденно носился взад и вперед вдоль кирпичной кладки забора, останавливаясь то тут, то там, чтобы задрать лапу или сунуть свою вытянутую морду в кусты. Вышколенный пес строго придерживался своего маршрута, проходящего между двумя запертыми воротами, перекрывающими подъездную дорогу. В обеих конечных точках пес глухо рычал, тряс головой и вздрагивал, как будто от незаслуженного наказания в виде удара током. И снова метод дрессировки собак, восходящий к Вьетнаму. Солдаты натаскивали собак, охраняющих склады с оружием и амуницией, с помощью электрических разрядников с дистанционным управлением, жестоких устройств, вставленных в ошейник. Джейсон перевел бинокль к дальнему углу широкой лужайки перед большим домом. Там он обнаружил еще одно животное, третье по счету, массивного веймеренера, добродушную на вид собаку, но невероятно агрессивную и опасную при нападении. Пес шнырял по кустам, по всей видимости разыскивая белку или кролика. Собака молчала, следовательно, запах Борна до нее не доносился. В противном случае знаком к атаке стало бы приглушенное горловое рычание.
Джейсон обдумал увиденное, прикидывая, как действовать дальше. Судя по общей площади поместья Свайна, вдоль всего забора и на территории могло быть рассредоточено от десяти до пятнадцати собак. Но почему так? Почему было не собрать собак в своры, что было бы более действенным и устрашающим способом охраны? Материальная сторона дела, беспокоящая азиатских землевладельцев, здесь вряд ли принималась во внимание… Неожиданно он все понял, объяснение было настолько очевидным, что даже сразу не бросалось в глаза. Он еще раз внимательно рассмотрел добермана и веймеренера, мысленно добавляя к ним хорошо запомнившегося ему немецкого шеферда. Эти звери не были обычными сторожевыми псами. Они явно были чем-то еще. Все животные являлись превосходными образцами своих пород, тщательно отобранными и заботливо выращенными. Выставка коллекции сверхпородистых собак днем и надежная охрана из безжалостных хищников ночью, вот в чем было дело! Конечно же! Собственность генерала, его «ферма», не была тайной, она часто и охотно посещалась его друзьями, соседями и коллегами, чья зависть, вызванная подобной роскошью, не могла не польстить Свайну. Гости любовались выхоленными чемпионами, запертыми в надежных клетках при дневном свете, не зная о том, чем эти животные были на самом деле. Генерал Свайн, сотрудник Пентагона, выходец из «Медузы», представлялся страстным любителем породистых собак, что подтверждалось чистотой кровей его питомцев. Содержание пород могло влетать ему в копеечку, но в военной этике не было ничего, возбраняющего подобное увлечение.