Кстати, хочу обратить внимание читателей, что меньшевистская Грузия была все-таки демократическим государством, и осудить человека даже на тюремное заключение, а тем более на смерть, там можно было, лишь имея против него веские улики. Такими уликами против Берии грузинская контрразведка, вероятно, не обладала. К тому же мнимый Лакербайя был, как-никак, сотрудником советской дипломатической миссии, а с Советской Россией в то время поддерживался хрупкий, но мир. Этим обстоятельством, а также вызвавшей большой общественный резонанс голодовкой политзаключенных и объясняется, скорее всего, освобождение Лаврентия Павловича из Кутаисской тюрьмы.
Насчет участия самого Лаврентия Павловича в знаменитой голодовке сохранилось не слишком лестное для него свидетельство. В характеристике, данной Берии в 20-е годы комиссией ЦК Компартии Грузии, отмечалось: «В тюрьме не подчинялся постановлениям парторганизации и проявлял трусость. К примеру: не принимал участия во времени объявления голодовки коммунистов». Но безоговорочно верить этому утверждению нельзя. Мы не знаем, следствием каких интриг и борьбы за власть в недрах грузинского ГПУ стала вышеуказанная характеристика, где Берия также обвинялся в уклонах к левизне, бюрократизму и карьеризму, и признавалось невозможным использовать его на более ответственной работе.
А 20 января 1954 года, уже после официального осуждения и расстрела Берии и его подельников, генеральный прокурор Р.А. Руденко предоставил Хрущеву следующий документ: «21 октября 1919 года в Сухуми были арестованы и преданы военно-полевому суду за участие в вооруженном восстании солдаты 2-го пехотного полка Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая, Н. Нозадзе и Л. Берия.
9 июля 1920 года полномочный представитель РСФСР в Грузии С. М. Киров обратился с нотой к министру иностранных дел грузинского меньшевистского правительства и на основании ст. 10 договора между Россией и Грузией потребовал освобождения из Кутаисской тюрьмы Николая Нозадзе, Ноя Тодуа, Георгия Чубинидзе, Баграта Цомая и Лаврентия Берия, осужденных военно-полевым судом к каторжным работам за участие в вооруженном выступлении в октябре 1919 года.
Используя этот документ, Меркулов в книге «Верный сын партии Ленина — Сталина», изданной в 1940 году в Тбилиси, безусловно с ведома Берии, фальсифицировал исторические факты и ложно утверждал, что С. М. Киров принимал деятельные меры к освобождению Л. П. Берия из Кутаисской тюрьмы.
В настоящее время документально установлено, что в ноте С. М. Кирова от 9 июля 1920 года за № 327 упоминается не Л. П. Берия, а Лаврентий Игнатьевич Берия — солдат второго пехотного полка, который подвергался аресту вместе с солдатами этой же части Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая и Н. Нозадзе.
Следственные документы на солдат Л. И. Берия и других хранятся в делах 421 и 424 фонда 142 Центрального государственного архива Октябрьской революции ГССР. Эти данные нами получены после осуждения Берия».
Эта информация и упоминаемые в ней документы выглядят фальшивкой, изготовленной с одной целью: получить возможность и далее тиражировать ноту Кирова от 9 июля 1920 года без изъятия оттуда фамилии «Берия». Для этого Руденко и его подчиненные изобрели двойника-солдата Лаврентия Берия, за которого, а не за презренного врага народа, будто бы и ходатайствовал сакральный Сергей Миронович».
Между тем Берии было бы слишком рискованно в 1923 году врать насчет своего освобождения из Кутаисской тюрьмы при помощи Кирова. Ведь Киров в 1921–1926 годах был Первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана и членом Кавказского бюро РКП(б). И Берия непосредственно соприкасался с ним, когда работал в советском полпредстве в Грузии. Начальники Берии легко могли бы поинтересоваться у Мироныча, действительно ли он ходатайствовал об освобождении Берии, и если бы вскрылась ложь, Лаврентию Павловичу не поздоровилось бы. Несомнено, на ранних этапах карьеры Киров поддерживал выдвижение Берии. К тому же Берию выслали в Советский Азербайджан не одного, а с группой заключенных, которые, очевидно, в 1923 году могли легко подтвердить как факт его пребывания в кутаисской тюрьме, так и обстоятельства освобождения из нее.
Лаврентий Павлович, как мы увидим далее, получил в Баку в высшей степени превосходную характеристику. Этому предшествовали следующие события, изложенные в автобиографии: «На этой должности (управляющего делами ЦК Компартии Азербайджана. — Б. С.) я остаюсь до октября 1920 года, после чего Центральным Комитетом назначен был ответственным секретарем Чрезвычайной Комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих. Эту работу я и т. Саркис (председатель комиссии) проводили в ударном порядке вплоть до ликвидации Комиссии (февраль 1921 года). С окончанием работы в Комиссии мне удается упросить Центральный Комитет дать возможность продолжить образование в институте, где к тому времени я числился студентом (со дня его открытия в 1920 году). Согласно моим просьбам ЦК меня посылает в институт, дав стипендию через БакСовет. Однако не проходит и двух недель, как ЦК посылает требование в Кавбюро откомандировать меня на работу в Тифлис, своим постановлением назначает меня в АзЧека заместителем начальника секретно-оперативного отдела (апрель 1921 г.) и вскоре уже — начальником секретно-оперативного отдела — заместителем председателя АзЧека».
Между прочим, на первом допросе после ареста, состоявшемся 8 июля 1953 года, Лаврентий Павлович поведал о своей революционной юности. На вопрос «почему в июне 1917 года в момент ожесточенной борьбы большевиков в Баку против внутренней и международной контрреволюции вы добровольно поступаете техником-практикантом в гидротехническую организацию армии и уезжаете на румынский фронт?» Берия ответил: «Действительно в июне или в другом месяце 1917 года я добровольно вступил техником-практикантом в гидротехническую организацию армии вместе с Чекрыжевым, который учился вместе со мной в Баку в техническом училище. Почему я не остался в Баку для участия в подпольной работе — я над этим не задумывался».
ВОПРОС: Когда вы возвратились в Баку?
ОТВЕТ: Возвратился в 1917 году, в октябре месяце и продолжил учебу в техническом училище.
ВОПРОС: Чем занимались в Баку в период оккупации турками?
ОТВЕТ: Продолжал учиться и был в ячейке этого училища и выполнял отдельные небольшие поручения.
ВОПРОС: Вы в автобиографии, написанной 22 октября 1923 г., указываете: «Осенью 1919 года от партии «Гуммет» поступаю на службу в контрразведку». Правильно это?
ОТВЕТ: Да, правильно.
ВОПРОС: Ответьте, от кого именно вы получили задание поступить в контрразведку?
ОТВЕТ: Задание получил от одного из руководителей «Гуммет» — Мирзадауда Гуссейнова. Контрразведка эта находилась при муссаватистском правительстве и состояла из левых элементов коммунистов и муссаватистов и в начале своей деятельности должна была вести борьбу с белогвардейцами. Имела ли отношение к этой контрразведке английская контрразведка — я ничего не могу сообщить.
ВОПРОС: Расскажите подробно о вашей деятельности в контрразведке?
ОТВЕТ: В основном моя деятельность свелась к ознакомлению с письмами граждан, которые поступали в контрразведку. Эту работу я проводил под руководством Измайлова, который был тогда коммунистом. Работа моя в контрразведке продолжалась месяца три-четыре, а может быть больше, сейчас не помню.
ВОПРОС: Кто такой Муссеви?
ОТВЕТ: Муссеви левый коммунист. Еще до меня он получил задание работать в контрразведке, как это мне было известно от Гуссейнова, причем он был заместителем начальника контрразведки, а начальником контрразведки был Ших-Заманов. От Гуссейнова я имел поручение контактировать работу с Муссеви.
Муссеви давал задание Измайлову, а через него мне ознакамливаться с письмами и при надобности ориентировать его, Муссеви, о письмах, заслуживающих внимания.
Муссеви был убит, по моему мнению, муссаватистами за его деятельность. Относится это к периоду конца 19 или начала 20 года.
ВОПРОС: Кто может подтвердить, что по заданию «Гуммет» вы работали в контрразведке, и как выполнялось это задание?
ОТВЕТ: Назвать лиц, которые могут подтвердить то обстоятельство, что именно по заданию «Гуммет» я работал в контрразведке, и как выполнялось это задание мною, — я, кроме Гуссейнова и Измайлова, не могу. В 1920 году в адрес бывшего в то время секретаря ЦК КП(б) Азербайджана Каминского поступило заявление о моем сотрудничестве в контрразведке в пользу муссаватистов. Это заявление было предметом специального разбора на президиуме ЦК АКП(б), и я был реабилитирован.
ВОПРОС: В своей автобиографии вы указываете: «…приблизительно в марте 1920 года после убийства Муссеви, я оставляю работу в контрразведке и непродолжительное время работаю в бакинской таможне».
Покажите подробно по вопросу оставления работы в контрразведке, по чьему указанию вы оставили эту работу?
ОТВЕТ: По совету Гуссейнова я подал заявление начальнику контрразведки об увольнении с работы и был уволен беспрепятственно. Истинной причиной моего ухода из контрразведки являлось то, что эта контрразведка стала полностью муссаватистской. При помощи Гуссейнова я поступил на работу в бакинскую таможню счетным сотрудником. Гуссейнов в то время был вроде директора департамента министерства финансов муссаватистского правительства, и, как мне кажется, таможня находилась в его ведении.
ВОПРОС: Расскажите о вашем аресте в Тифлисе. Кто допрашивал вас, о чем?
ОТВЕТ: Первый арест был в 20 году в Тифлисе. Я был задержан вместе с другими на несколько часов и освобожден. Никто и ни о чем меня тогда не допрашивал. Вторично я был арестован в том же году в Тифлисе и направлен вместе с Коландадзе в Кутаисскую тюрьму, где я содержался под арестом месяца два — два с половиной. Никто меня там не допрашивал.
ВОПРОС: В вашей биографии, опубликованной в Б.С.Э., указывается, что в августе 1920 года в результате организованной вами голодовки политических заключенных вы были высланы меньшевистским правительством из Грузии. Правильно ли это?
ОТВЕТ: Да, правильно.
ВОПРОС: Куда вы были высланы?
ОТВЕТ: Был выслан в Советский Азербайджан.
ВОПРОС: Как могло случиться, что вас, активного политического противника меньшевиков, как это вы утверждаете, организатора голодовки политических заключенных, меньшевики выслали в Азербайджан? Почему такая снисходительность?
ОТВЕТ: Выслали не только меня в Советский Азербайджан, а и других, причем это объяснялось, с одной стороны, нашим нажимом — объявлением нами голодовки и, как мне кажется, главным являлось вмешательство представительства РСФСР в Грузии, которое возглавлялось Кировым.
В этом представительстве я числился дипкурьером.
ВОПРОС: Признаете ли вы, что утверждение об организованной вами голодовке есть ложь, что в действительности в Кутаисской тюрьме вы проявили себя как трус, не подчинились решению партийных товарищей и отказались участвовать в голодовке, объявленной коммунистами? Отвечайте.
ОТВЕТ: Утверждаю, что я был одним из организаторов голодовки, но по состоянию здоровья был отправлен в числе других в тюремную больницу за несколько часов до общего прекращения голодовки.
ВОПРОС: Признаете ли вы, что еще в 20 годах партийная организация отмечала у вас наличие уклонов к карьеризму и бонапартизму и уклона к левизне?
ОТВЕТ: Может быть, что и было, но я не помню и не представляю».
Насчет того, что тогда показания давал именно Берия, сомнений не возникает. Кто, кроме Лаврения Павловича, мог помнить, с кем именно он отправился практикантом-гидротехником на Румынский фронт. Что же касается обвинений в работе в муссаватистской контрразведке, то опровергает их Берия достаточно убедительно. «Гуммет» была левой организацией, близкой к коммунистам, а мусаватисты в 1919 году боролись не столько против коммунистов, сколько против агентов Деникина, стремившегося к восстановлению «единой и неделимой». Что же касается того, сорвал ли Берия голодовку политзаключенных или, наоборот, был одним из ее организаторов, вряд ли есть возможность ответить на этот вопрос и сегодня. Противоречивые свидетельства на сей счет, скорее всего, отражают борьбу различных фракций в руководстве Закавказья в начале 20-х годов, и трудно сказать, кто здесь врет.
Отныне целых одиннадцать лет жизни Лаврентия Павловича будут связаны с чекистской работой. До поступления же в ЧК ничего особо выдающегося за Берией, как, впрочем, и за подавляющим большинством других коммунистов-подпольщиков не числилось. Нет сведений о том, что добытая им информация, в частности, во время службы в мусаватистской контрразведке, серьезно помогла операциям Красной Армии против Азербайджана или деятельности бакинского большевистского подполья.
Руководитель закавказских чекистов
Вот в должности начальника секретно-оперативного отдела Азербайджанской ЧК, надо полагать, Лаврентий Павлович проявил себя неплохо. Хотя вплоть до 1922 года находил возможность урывками учиться и в политехническом институте. В 1923 году секретарь ЦК азербайджанской Компартии Рухулла Ахундов выдал Берии удостоверение-характеристику: «Удостоверение дано сие ответственному партийному работнику тов. Берии Л.П. в том, что он обладает выдающимися способностями, проявленными в разных аппаратах государственного механизма… Работая управделами ЦК Азербайджанской Компартии, чрезвычайным уполномоченным регистрода Кавказского фронта при реввоенсовете 11-й армии и ответственным секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих, он с присущей ему энергией, настойчивостью выполнял все задания, возложенные партией, дав блестящие результаты своей разносторонней деятельности, что следует отметить как лучшего, ценного, неутомимого работника, столь необходимого в настоящий момент в советском строительстве…» Автор характеристики был арестован и расстрелян в 1938 году, в бытность Берии во главе коммунистов Грузии. Ахундов был тогда начальником Управления по делам искусств при Совнаркоме Азербайджана. Лаврентий Павлович не смог или не захотел чем-либо помочь несчастному.
Столь же лестную характеристику дал Берии в 1924 году первый секретарь Закавказского крайкома партии А.Ф. Мясников: «Берия — интеллигент… Заявил себя в Баку как способный чекист на посту заместителя председателя ЧК Азербайджана и начальника секретно-оперативной части. Ныне начсот (начальник секретно-оперативной части. — Б. С.) Грузинской ЧК».
В Азербайджанской ЧК Берия сделал немало. С гордостью отмечал в автобиографии, что активно участвовал в разгроме мусульманской организации «Иттихад», которая, по его утверждению, насчитывала «десятки тысяч членов», и ликвидации Закавказской организации правых эсеров. За эту последнюю операцию Лаврентий Павлович 6 февраля 1923 года был отмечен специальным приказом коллегии ВЧК: «За энергичное и умелое проведение ликвидации Закавказской организации партии социал-революционеров начальник секретно-оперативной части Бакинского губотдела тов. Берия и начальник секретного отдела тов. Иоссем награждаются оружием — револьвером системы «Браунинг» с надписями, о чем занести в их послужные списки…» Кроме того, 12 сентября 1922 года Совнарком Азербайджана отметил заслуги Берии похвальным листом.
В Грузии, где с осени 1922-го Лаврентий Павлович возглавлял секретно-оперативную часть и являлся заместителем начальника местного ЧК, он тоже неплохо проявил себя. В автобиографии Берия отмечал: «…Принимая во внимание всю серьезность работы и большой объект, отдаю таковой все свои знания и время, в результате в сравнительно короткий срок удается достигнуть серьезных результатов, которые сказываются во всех отраслях работы: такова ликвидация бандитизма, принявшего было грандиозные размеры в Грузии, и разгром меньшевистской организации и вообще антисоветской партии, несмотря на чрезвычайную законспирированность. Результаты достигнутой работы отмечены Центральным Комитетом и ЦИКом Грузии в виде награждения меня орденом Красного Знамени…»