- Мама, папа, познакомьтесь, это мой жених - Блэк…
У Геннадия кусок застрял в горле. Закашлялся, едва не подавившись. Зина молча, смотрела на удивительного человека в черном кожаном плаще. Незнакомец снял шлем; и тут уже закашлялась от неожиданности Зинаида. У Гены непроизвольно полезли на лоб широко открывшиеся глаза. Рот открылся сам собой. Он почувствовал, как остатки волос на голове поднимаются вверх.
Перед ними стоял черный как сажа, африканский негр, сияя лишь белками выпуклых глаз. Полные губы расплылись белозубой улыбкой, и гортанный голос пролепетал с сильнейшим акцентом:
- Здрастутэ!..
У Геннадия пропал дар речи. Катюха держалась свободно, и тотчас усадила жениха за стол. Налила чай, подала свежую ватрушку. Гость, смущаясь, вонзил крепкие зубы; расправившись в один присест со сдобой, хлебнул горячего чая, и смирно сидел, внимательно разглядывая будущих родственников. Зинаида предложила еще одну булку, потом еще…
Удивительно, но Блэк ни от чего не отказывался, съев все ватрушки и выпив полведра чая без сахара. Молчали, наблюдая, как пережевывает пищу незнакомец.
Наконец Геннадий нашел в себе силы отвести взгляд, и хрипло вопросил:
- Откуда Вы прибыли к нам?
- Бурунди!.. – прошелестел голос.
- Папа не приставай к нему. Блэк приехал к нам из Демократической республики Бурунди. Это в Африке. Он учится в университете на факультете ядерной физики, на четвертом курсе. По-русски говорит не очень, но все-все понимает…
- Ядерной физики? – поразился отец. - В Бурунди что, собирают атомную бомбу? – Геннадий с тревогой смотрел на Зину.
- Нэ-э-эт!.. – африканец со смехом добавил что-то на своем языке.
- Что он сказал?
- Папа, не лезь к нему! Они собираются строить атомную электростанцию и семеро человек прислали на учебу в наш Новосибирск.
Гость интенсивно кивал головой. Зинаида предложила ему еще чаю. К удивлению Геннадия, тот не отказался, с благодарностью приняв поллитровую кружку.
- Может что-нибудь покрепче? – глава семейства, достал из холодильника початую бутылку «Столичной».
Блэк замотал кучерявой головой:
- За рулльем!
- Ах да! Конечно… Ну что ж, а я вот выпью пожалуй. Не каждый день такие гости… - он с укором взглянул на дочь.
Та фыркнула, нисколько не смущаясь.
Налил Зинаиде. Выпили молча. Настроение упало окончательно.
- Блэк работает в ночном клубе барменом и очень хорошо зарабатывает, – похвасталась Катерина. – Там мы и познакомились…
Негр встал, взял черными руками за горлышко бутылку водки, и стал легко и непринужденно жонглировать, перебрасывая из-за спины, из-под ноги, да все так быстро, профессионально. В конце концов, незаметным движением пальцев скинул пробку и налил полную, до краев рюмку, не расплескав ни капли.
- Молодец! – одобрил Геннадий.
- Бар! – Со значением произнес африканец, принимаясь за очередную ватрушку.
- Ну, мы помчались. Вставай! – Катерина потянула его за рукав.
- До сиданьня! – Блэк помахал им на прощание рукой и вышел в сени.
- Да, мама… Я беременна… - дочь быстро произнесла эти страшные слова и пулей выскочила во двор. Раздался удаляющийся рев мотора и все стихло… Они сидели оглушенные услышанным, уставясь друг на друга.
Вдруг, Зина начала дико хохотать, прикрывая рот ладонью, и все повторяла:
- Я знала, я так и знала!
Смеялась, не в силах остановиться. Геннадий, позеленев от досады, двинул ногой табуретку, и вышел на крыльцо…
- Стыдно-то как, Господи!.. – Он давился едким дымом дешевых сигарет. – Как теперь людям в глаза смотреть? Эта горилла скоро уедет в свою Бурундию и оставит Катьку одну. И будут бегать здесь, между сосенок черно-лиловые негритята, будут звать меня дедушкой и играть в жмурки. А потом, они все вместе возьмутся за руки и поедут в зоопарк…
Ему почему-то, казалось, что родится непременно двойня. И все с удивлением, жалостью и насмешкой будут смотреть на него. Может, подумают, что это его дети, а не внуки… Всем же не объяснишь…
- Эх, жизнь! Что делать? Что?.. – Воображение рисовало неприглядную картину.
В детском саду воспитательницы жалуются на чернокожих драчунов, совершенно отбившихся от рук, забирающих у нормальных детей игрушки, никак не реагируя на окрики и замечания, и плохо понимая русскую речь.
А вот, его вызывают на школьный педсовет, где все учителя в голос, дружно ругают за отвратительное воспитание близнецов-хулиганов, научившихся курить со второго класса и выражающих свои мысли только матерными словами, держа в страхе весь класс… Почему-то, думалось именно так.
- А после школы куда? В ПТУ? А потом? В армию? Не дай Бог возьмут в руки боевое оружие… - убивался мыслями Геннадий.
То, что Блэк оставит Катерину одну, он нисколько не сомневался.
– И буду сам воспитывать внуков-африканцев. - Представлялась удручающая перспектива.
- Как она могла? Так подставить родителей! Сама-то мотнет подолом – только ее и видели… Ну какая из нее мать? Ей бы все гулять да по клубам болтаться!
Сигареты кончились. Тьма сгустилась, окончательно утопив все вокруг. С деревьев падали редкие капли, и эти звуки были единственно слышимыми в сонной тишине спящего леса.
Резко похолодало, и Геннадий продрог окончательно.
- Что будет, то будет! – Он смирился в душе, понимая, что от него ничего не зависит. Все случится так, как захочет Зинаида и дочь. А он, как всегда, станет лишь исполнять их решения.
Утешив себя такой вот мыслью, обреченно поплелся, опустив плечи, в жаркую супружескую постель. Сегодня была суббота, и нужно было идти выполнять свой мужской долг.
Часть 2
Через несколько дней выяснились неожиданные подробности. Отец Блэка – министр земледелия в правительстве Бурунди. Один из самых богатых и влиятельных людей в своей стране. Миллионер, имеющий несколько роскошных дворцов и владеющий лучшими пастбищами. Скорее всего, следующим президентом будет именно он.
Блэк – старший сын, наследник огромного состояния. Атомную станцию начали строить несколько лет назад, и по окончании учебы его ждет высокое место в управлении. Отец пока не знает о желании жениться на русской красавице, но Блэк уверен, что добьется благословения родителя, и они сразу поженятся с Катериной, скрепив союз в посольстве. Может быть, отец лично прибудет на свадьбу любимого сына, и обязательно привезет дорогие подарки родственникам невесты. Оценив бесподобную красоту Катерины, он станет еще сильнее гордиться сыном, восхищаясь его достойным выбором. И тогда ему сообщат о будущем ребенке. Радости министра не будет границ, потому что он очень добрый и чувствительный, и чрезвычайно любит маленьких детей. А через год, муж окончит университет. Они уедут в Африку, и заживут там, в мраморном дворце, среди множества преданных слуг, фонтанов и бассейнов.
В доказательство Блэк показал многочисленные фотографии представительного темнокожего человека в светлом костюме и пробковом шлеме, на фоне действительно шикарного дворца, утопающего в зелени огромных пальм и высоких фонтанов. Были также кадры дорогостоящего внутреннего убранства, и самого Блэка, стоящего рядом с отцом и своими малолетними братьями.
Обратила на себя внимание одна удивительная фотография. На серебристой колеснице, запряженной шестью львами и одним слоном, гордо откинув развивающиеся на раскаленном ветру темные волосы, в позе разгневанной амазонки, в открытой белой тунике, перехваченной в талии широким поясом, подчеркивающим всю грациозную изящность гибкой фигуры девушки-воительницы; стояла молодая, красивая женщина, эффектно повернув вполоборота исполненное неукротимой решительности прекрасное лицо. Это была мать Блэка - нубийская принцесса из знатного рода африканских царей.
Геннадий долго не мог отвести взгляда от поразительного фотоснимка, пока Зинаида не вырвала его из рук, и с неудовольствием показала мужу кулак. Блэк сказал, что его мама совсем не изменилась, и считается чуть ли, не самой красивой женщиной в стране. Имеет собственный модельный салон и лучших манекенщиц. Скорее всего, Катерина станет ее помощницей.
- Хорошо бы! – подумал Гена, смотря на дочь. Он был потрясен красотой и величественностью осанки матери Блэка.
В том, что тот говорит чистую правду, сомневаться не приходилось, и он уже без страха смотрел в будущее, поражаясь хитрости дочери. Негр не сводил с нее влюбленных глаз, и было видно, что она крепко окрутила его.
- И что он в ней нашел? Совсем обычная девчонка.
Но втайне теперь гордился дочкой. Зина, конечно, скептически отнеслась к мечтам молодых людей, но виду не подала.
Блэк иногда оставался у них ночевать. Поедал огромное количество сладкой сдобы и выпивал литровыми кружками мятный чай. Был открыт и приветлив, временами вполголоса распевая песни своего племени. С вниманием и уважительностью относился к Геннадию, и частенько помогал по хозяйству Зинаиде.
Дочь запретила отцу предлагать Блэку спиртное, заявив, что ей не нужен муж-алкоголик. Жених купил ей дорогущее платье. В ателье их сфотографировали, и они выслали снимки родителям Блэка, с нетерпением ожидая положительный ответ.
Через две недели будущий зять поинтересовался у Геннадия на ломаном русском: не желает ли тот подзаработать? Гена утвердительно кивнул головой, и африканец подал ему листок с телефонным номером, предложив позвонить, представившись знакомым Блэка. Там, мол, все объяснят.
Геннадий позвонил, и этим же вечером поехал на встречу. Пожилой человек с бегающими глазами, объяснил задачу. Надо было ехать в Горно-Алтайск, грузиться там флягами с медом, и с экспедитором, у которого будут все бумаги, вернуться обратно - помочь сбыть продукт на Хилокском рынке. После оптовой продажи Геннадий получает свои три миллиона рублей.
- Это примерно шестьсот долларов, – подумал Гена. Он теперь все мерил в конвертируемой валюте, ибо гиперинфляция не переставая, все набирала и набирала обороты.
Геннадий поспешно согласился. Человек написал расписку, выдал деньги на бензин, сообщил нужный адрес. Велел с раннего утра уже выезжать, чтобы к вечеру быть на месте. Путь был неблизкий, около полутысячи километров, и Гена, простившись, поехал собираться в дорогу.
На рассвете следующего дня, заправив полный бак и прихватив узелок с провизией, Геннадий выехал из города, держа курс в южном направлении.
Конец сентября осыпался желтыми листьями. Кроны деревьев по обеим сторонам дороги, бежали навстречу, покачиваясь от бодрящего осеннего ветерка, с легким шелестом скользящего меж поредевших ветвей.
Леса стояли в золотом и багряном уборе. Все же зелень еще пробивалась местами. Светло-изумрудные островки часто мелькали на фоне сбрасывающей летний наряд лесополосы. За рядами стоящих по обочине деревьев раскинулся широкий простор опустевших полей. Временами попадалась работающая там сельскохозяйственная техника. Трактора и комбайны заканчивали страду, собирая оставшийся урожай. Над ними кружились птицы, подбирая осыпавшееся зерно.
Утро стояло яркое, праздничное. Невысокое солнце весело светило, лишь слегка согревая прохладный воздух. Над землей клубящейся дымкой растекался невесомый туман, заволакивая далекий горизонт матовой пеленой. Осенняя свежесть радостно врывалась в открытое стекло, остужая и слегка покалывая лицо, проясняя мысли и поднимая настроение. Хотелось петь, и Гена неразборчиво мычал что-то себе под нос, добавив громкость радиоприемника и пытаясь попадать в унисон с исполнителями эстрадных песен.
Думалось, что не так уж все и плохо в этой жизни. Открывающаяся панорама сибирской природы настраивала на позитивную волну.
Справа быстро наплывал навстречу большой дорожный плакат-указатель:
Трасса М52
Чуйский тракт
Горно-Алтайск 464км.
Вечером, добравшись без происшествий, Гена остановил машину у нужного дома. Это было большое частное подворье, в котором проживала армянская диаспора. Он нашел старшего, представился, объяснил цель поездки. Армяне оказались очень гостеприимными и доброжелательными людьми. Загнали грузовик во двор, усадили Геннадия за стол, накормили досыта, и вообще относились к нему со всяческим уважением. Ему очень понравилось такое доброе отношение со стороны совершенно незнакомых людей.
Говорили о политике, экономике, возмущались расстрелу танками парламента в Москве. Геннадию тоже не нравились происходящие там события. Он вместе с этими милыми людьми недоумевал, и ругал президента Ельцина.
Армян весьма интересовал обменный валютный курс, цены на золото и драгоценные металлы. Гена рассказал, что знал, и хозяева немедля произнесли тост за прекрасных русских людей и дружбу между народами. Одобрительно кивая, выпили по полному бокалу хорошего белого вина.
Больше он пить не стал, чувствуя, что его разморило и сильно клонит ко сну после долгой дороги. Его отвели в маленькую комнату, уложили на кровать и, пожелав спокойной ночи, погасили свет.
Утром, хорошо отдохнувший, выспавшийся, он помогал грузить тяжеленные фляги с алтайским медом. Заполнив кузов полностью, сели подкрепиться перед дальней дорогой.
Появился прилично одетый экспедитор Ашот. Все бумаги-накладные на груз были у него.
Через полчаса двинулись в путь. Армянин оказался очень приятным и общительным человеком, опытным и бывалым. Говорил совершенно без акцента, весело скаля белые зубы. Ничем особо не примечательное лицо кавказской национальности несколько портил крупный орлиный нос, горделиво выступающий вперед в форме плоского клюва. Но это даже как-то шло к внешности Ашота, придавая ему солидного достоинства. Неопределенного возраста, женатый и имеющий кучу ребятишек, он, тем не менее, очень любил женщин. Особенно ему нравились пышные дамы среднего возраста.
С упоением рассказывал Геннадию о их несомненном преимуществе перед худосочными моделями. Молодые девушки и манекенщицы его совершенно не интересовали, так как не подходили к его стандартам красоты. Ашот утверждал, что он человек старой школы, и с раннего детства воспитывался на полотнах Рембрандта и Рубенса, уверяя, что в те времена понимали толк в женщинах. А современная индустриализация совершенно погубила вкус у мужчин, навязав обществу американскую Барби и бледную худобу французских шансоньеток.
Естественную женскую красоту теперь могут понимать только такие эстеты как он. Настоящие ценители Ренессанса.
Мировые же тенденции все более склоняются к странному стилю унисекс, и если так пойдет и далее, то скоро в одежде невозможно будет отличить мужика от бабы. В чем здесь суть и почему все женщины хотят быть худыми, он искренне не понимал и очень интересовался мнением Геннадия.
Тот вспоминал, что жена Зинаида несколько раз пыталась освоить чудодейственную диету, но не выдерживала, и вновь набирала вес. Зачем она изнуряла себя и почему так расстраивалась, глядя в зеркало, было ему непонятно. Ведь он все равно любил ее.
Все же один раз, она очень сильно похудела. Гене казалось, будто он спит с другой женщиной. Чувства были необычные, волнующие… Но супруга поправилась опять, и Геннадий быстро забыл о странных, но приятных ощущениях новизны. Он особо не разбирался в красоте женского тела, привык к жене как-то. Хотя сильно толстых не любил.
Но Ашот быстро доказал ему обратное, сославшись на эстетический опыт средневековых живописцев, оставивших нам восхитительные образы телесной красоты и чудесные формы, в изобилии отпущенные природой обнаженным натурщицам. Сколько грации, женственности, соблазнительной силы, хранят в себе переполненные чувственностью прекрасные тела. Сколько необузданной страсти таится в крутых изгибах, сколько таинственности скрывается в плавных линиях бедер, какую бездну наслаждений дарит изящная выпуклость мягкого молочно-белого живота…
Экспедитор говорил чрезвычайно убедительно. Было видно, что он безупречно разбирается в этой теме.
Геннадий слушал его очень внимательно. Перед глазами стояла голая Зинаида. Он шумно вздохнул, беспокойно заерзав по сиденью. Захотелось быстрее приехать домой…