Мальчишку старается сам вступить, хотя босые подошвы и обожжены. У немцев против него ничего нет, кроме показаний полицая Романа, который и сам ничего толком не знает. Но у гитлеровцев тактика - если не хватает информации просто истязать.
А если даже и ошибка, то, что за беда? Одним недочеловеком меньше. Кроме того фон Краузе чувствует светловолосый мальчишка с голубыми глазами что-то не договаривает. А значит нужно усилить пытку.
Кабинет для допросов у гитлеровцев оборудован, словно камера у инквизиторов. Одно из древних приспособлений дыба.
Андрейке связывают сзади руки и вздергивают. Мальчик скрипит зубами и нагибается. Опытный палач дергает Андрейку, и в плечах прокручивается, хрустят кости. Мальчик охает.
Фон Краузе шипит:
- Говори, каких ты знаешь партизан!
Андрейка шепчет, слова с трудом срываются с побледневших губ:
- Я никаких не знаю...
Краузе задумывается. Проволокой мальчишку секли не раз. Вот как спина и бока исполосованы. Огнем пяточки тоже жарили. Не помогло. А сигареты о грудь он уже тушил другому мальчику Владимир Вольфовичу. Нет определенно, эти русские пионеры очень упрямы. Они терпят любые пытки, и не говорят.
Фрау Кидман, женщина-палач, видя затруднение Краузе, предложила:
- Может быть, попробовать ток?
Штунбанфюрер СС согласно кивнул:
- Ток мы с этим сорванцом не пробовали!
Андрейка вспомнил, как его как-то ударило разрядом и, затрясся.
Весьма неприятное воспоминание. Кидман жадно смотрела на избитого мальчика. Хорошо его отделали. На личике синяки, а босые подошвы покрыты волдырями. Вот сейчас она закрепляет датчики с проводами на самых чувствительных местах.
Андрейке придется напрячь все свое мужество, чтобы не выдать. Фон Краузе смотрит взглядом плотоядной пираньи, ему доставляет удовольствие пытать мальчишек. Правда русские какие-то слишком уж упрямые, и ломаются редко. Причем, дети часто более стойкие, чем взрослые.
Фрау Кидман кончила закреплять и пробурчала:
- Говори паршивец, каких ты знаешь партизан?
Андрейка, испытывая неподдельный страх, проскули:
- Я никого не знаю, пощадите!
Кидман неторопливо подошла к переключателю и повернула на пару делений. Электрические разряды пробежались по теле мальчишки. Андрейка вскрикнул.
Фон Краузе проревел:
- Говори паршивец, а то хуже будет!
Андрейка простонал:
- Я никого не знаю...
Кидман повернула ток еще на пару делений. Мальчишка заорал и забился в судорогах. Женщина-палач довольно усмехнулась. Как это приятно приносить чужому человеку боль. Вот сейчас этот мальчик все им расскажет или будет, истязаем, до полусмерти. Тут главное не перестараться, чтобы электрический разряд не парализовал сердце.
Андрейка тяжело дышал и трясся. Ему очень хотелось, чтобы боль ушла и прекратилась, чтобы не мчались по жилам галопом электрические заряды. И кончилась эта адская геенна. Но признаться, мальчишка просто не мог.
Да он служил связным у партизан, и действительно у него есть пара подстреленных немцев. Только фрицам лучше этого не знать. Как больно когда по тебе проходят разряды.
Андрейка представил себе баню, и будто его бьют там веником. Стало чуть-чуть полегче...
Кидман повернула еще на одно деление и остановилась. Беспомощный, нагой мальчишка с перекошенным лицом, дергался, его ноги зажаты в специальную колодку. Женщина-палач подскочила к камину и достала оттуда раскаленную кочергу. Подошла к дыбе, и сунула раскаленное железо к босой и так обожженной пятке мальчишки. Андрейка дернулся, но на фоне электричества раскаленный металл уже не так страшен. Хотя волдыри на волдыри это и очень больно.
Мальчишка стонал и кричал, но ничего не говорил. Фрау Кидман орала на него и хлестнула плетью. Потом приложила кочергу и к груди.
Пионер мужественно пропел:
Душу сердце, отдадим,
Мы своей святой Отчизне...
Выстоим и победим,
И не пожалеем жизни!
После чего мальчишка потерял сознание, погрузившись в спасительный мрак.
Фрау Кидман спросила у фон Краузе:
- А ты думаешь, мальчишка виновен?
Немец, майор СС уверенно ответил:
- Да! И он выдал себя, прочитав большевистские стихи! Теперь я точно знаю что он партизан!
Фрау Кидман тяжело вздохнула:
- Трудно будет его расколоть. Это твердый орешек.
Фон Краузе прорычал:
- На каждый твердый орешек найдется свой молот! А мы еще попробуем, на нем...
Женщина-палач покачала головой и заметила:
- Надо дать ему отдохнуть... Иначе убьешь мальчика пытками!
Фон Краузе прошипел, словно спущенная шина:
- Тогда допросим другого!
Андрейку сняли с дыбы и отправили снова в камеру. Полицаи вынесли измученного ребенка.
А перед Краузе предстал Мишка. Мальчик был арестован недавно и еще довольно свеж. Свирепый майор СС просипел:
- Если ты все расскажешь, мы тебе дадим шоколадных конфет и отпустим домой. А если нет, то посмотри на стену, эти орудия пыток пройдутся по коже.
Мишка обычный мальчишка еще пионер, опустил глаза. Его страшили пытки, но не было желания стать предателем.
Фрау Кидман с улыбкой произнесла:
-Вы русские проигрываете войну. Так что твое будущее в любом случае будет только под нашим правлением. Мы отправим тебя в хорошую школу и станешь служить хозяевам!
Мишка побледнел, но все-таки пробурчал:
- Нет!
Кидман оскалилась словно пантера:
- Что нет?
Мальчик отважно ответил:
- Я вам ничего не скажу!
Женщина-палач приказала:
- На дыбу его! И подвесить к ногам груз.
Когда мальчика вздернули, он застонал. Босые ноги зажали в колодки и подвесили гири. Проклятые гитлеровцы ни с чем ни считались, чтобы добыть информацию. Вес увеличивался, и руки вырывались из плече. По голому, загорелому телу пионера тек пот, пацан стонал и охал. Кидман пожирала мальчишку взглядом. Ей он казался таким беспомощным и мучимым. Но Михаил не говорил, а только издавал жалобные, стонущие звуки.
Кидман осторожно смазала мальчику пятки маслом и приказала:
- Жаровню!
Когда огнь заполыхал и лизнул пионеру подошву, Мишка не выдержал и проскулил:
- Не надо, все скажу!
Фон Краузе приказал машинистке:
- Записывай, и не пропускай ни слова!
Мишка с мукой в голосе понес какие-то небылицы, называя фамилии, кого попало. Он не хотел быть предателем, а просто желал избавиться от мук.
А фашисты все это записывали, и многих невинных людей похватают.
Да на фоне советских пионеров, просто заблудиться в лесу, это еще не та пытка.
Но морально Олег Рыбаченко очень страдал:
- Мы могли бы оказать такую большую, техническую помощь советской армии, а сидим тут словно сычи. Один танк Т-54 многое мог бы решить.
Маргарита согласилась:
- Мог бы... А вообще может быть это заколдованный лес?
Мальчишка-вундеркинд согласно кивнул:
- Вполне возможно и так!
Вдоволь набродившись дети, наконец уснули, благо ночи пока еще теплые. И увидели продолжение сна...
Четверка девчат играла в карты, пока не стемнело. Анжелика повесила погоны Светлане и игриво заметила:
- Я карточная королева!
Девушка-наводчица провизжала:
- Рано радуешься!
Рыжая чертовка предложила:
- Давайте играть не просто так, а на желания?
Наташка сердито ответила:
- Желания? Мы не в тюрьме!
Анжелика серьезно ответила:
- А без интереса играть и вовсе не интересно!
Старший лейтенант презрительно фыркнула:
- А на что мы играем?
Рыжая гарпия хихикнула:
- Это просто развлекаловка!
Девушки хором рассмеялись...
Светлана вдруг насторожилась и шепнула:
- Кажется, гудят моторы!
Наташа с довольным видом, произнесла:
- Тем лучше! Наконец, то есть дело!
Девушки подбежали к пушке и взяли под прицел дорогу. В самом деле, появились немцы. Впереди ехал танк Т-3 с длинным стволом, а за ним два
Транспортера с 37-миллиметровыми пушками. Немцы двигались ночью, и не торопились.
Хотя могли бы, так обстановка на фронтах менялась с калейдоскопической быстротой.
Светлана смотрела в прицел. Оптика у немецкого орудия отличная, и все же девушка никогда не полила из этой пушки. Как получится у нее? Не промахнется ли?
Анжелика взяла и пропела:
- Эх дубинушка ухнем... Эх любимая сама пойдет!
Светлана сжала челюсть сильнее, и мысленно воспроизвела в голове пятиконечную звезду. Может ей и повезет. Плавно нажимаешь на кнопку орудия...