Молчаливый Крот подвёл Сивого, Силантий распахнул запертые на ночь ворота, крепко пожал крылом руку Матвея, потрепал по макушке Кузю, и путешественники неторопливо поехали со двора. На всякий случай оглядываться Мотя не стал.
* * *
- Ну что, давай, кто дальше!
- Ты, конечно! Ты же больше меня чая выпил! И вообще, больше... Так нечестно! Давай лучше, кто вон на тот цветок попадёт!
- Ну давай, давай...
Типичное мальчиковое развлечение было прервано... вернее, не прервано, а потревожено громким треском из близлежащих кустов.
- Медведь?!
Кузька справился первым и успел натянуть штаны до того, как из этих самых кустов высунулись несколько... не лиц даже, скорее морд, и начали беспардонно их разглядывать.
- За просмотр деньги платят! - грозно сказал Мотя, приводя себя в порядок. - С каждой хари по рублю! С рогатых по два!
- Почему это по два?? - невольно растерялись и запереглядывались хари.
Рогатых среди них было больше половины. Если до этого встреченные в Сказяви "зверушки" типа котов и енотов вызывали у Матвея некоторое умиление, то окружившие их ослы, козлы и бараны скорее брезгливость. Тусклая грязная шерсть, кривые, а у кого и обломанные рога, да и выражения на этих самых "лицах" какие-то подозрительно-злорадные. Чего припёрлись-то? Интуиция подсказывала Моте, что ответ на этот вопрос ему сильно не понравится.
- По кочану и по кочерыжке.
- Братцы, видать, капусту везут, вот радость-то! - проблеял кто-то.
Рогатые довольно заухмылялись, нерогатые (две невнятного цвета собаки) насупились.
- Щас мы её конфиксу... фонкиксу... короче, себе заберём!
- Дядь Моть, это же...
- Да понял, - так же шёпотом отозвался тот. Разбойники. Много. Один не справится. Блин. - На счёт три бежишь к Сивому. Раз, два... Три!!
Кузьку как ветром сдуло, а в руках Матвея оказалась подхваченная с земли увесистая палка.
- Не подходите, порублю, с...!!
Струхнули, отпрянули. Сколько времени у него есть? В секундах...
- Слепой, что ли, не видишь, мы - кобели! - обиженно тявкнули за спиной. Абзац.
"Ну вот, теперь точно абзац. Он же капец, он же трындец, он же..."
На оставленной поляне рогатых и безрогих тварей оказалось ещё больше. Бедный Сивка, испуганно ржа, метался в кольце захватчиков; самые инициативные уже словили копытом в лоб, но выпускать вожделенную добычу не собирались. Другое кольцо образовалось вокруг оцепеневшего от страха Кузьки. До коня ему в любом случае уже не добраться...
Матвей с боевым рёвом понёсся к нему, размахивая своим ненадёжным оружием и с благодарностью вспомнив родную армию и отданные ей два года жизни. Именно во время службы он получил первые навыки рукопашного боя. Потом успешно развивал их на гражданке, и только в последние годы как-то обленился. Впрочем, благодаря периодической практике Мотя и по сей день считался очень даже неплохим бойцом, что и продемонстрировал шайке шелудивцев. При виде разъярённого мужика с дубиной они как-то притухли и предпочли сначала не нападать, а отпрыгивать. Кто не успевал, получал по различным стратегическим местам.
Добраться до Кузьки Матвею удалось без особого труда, а вот дальше начались проблемы. Эффект внезапности прошёл, да ещё Сивому удалось воспользоваться всеобщей заминкой и сбежать, припечатав напоследок ещё пару морд. С ним ускакало подаренное Спиногрызычем добротное седло и притороченные к нему мешки с одеялом и харчами. Они же только на минутку остановились... А тут такая засада.
Оставшись без добычи, разбойники разозлились. Нет, РАЗОЗЛИЛИСЬ! Кто-то бросился вдогонку за конём, а остальные, поигрывая тесаками, медленно и зловеще стали подступать к замершей посреди поляны паре.
- Нас убьют, да, дядь Моть?
- Что за дела, конечно, нет, - буркнул он, прикидывая варианты. "Ну, по крайней мере, не тебя, будем надеяться..." - Кузь, быстро ко мне на спину, держись за шею как можно крепче. Добежим - пулей наверх!
Это была единственная возможность хоть как-то протянуть время. Глупо ждать, что по дороге вскоре проедет вооружённый до зубов отряд и спасёт мальца, но что ещё оставалось? Иначе обоих на клочки порвут. Откуда в Сказяви столько дегенератов?! Один к одному - гнусные кривозубые морды, давным-давно не стиранная неопрятная одежда, откровенная тупая жестокость в мутных глазах. Козлы, ослы, бараны, псы, которые "кобели", неэстетично линяющий верблюд... зоопарк какой-то! Уже на бегу Мотю осенило - походу это и есть так называемые "ругательные" персонажи. Чаще всего обзываются именно козлами-баранами, ну ещё свиньями вроде, но их пока не видно. Или у свиней отдельная банда есть?
Впрочем, думать-размышлять было особо некогда. Только действовать. Целью второго марш-броска стала высоченная ёлка на краю поляны. В паре метров от земли на ней имелась удобная, прочная с виду ветка. Кузька на неё легко заберётся. Как и он сам - если успеет. Шансов на это было немного, но вдруг? Помирать в цвете лет в чужой непонятной реальности от каких-то в прямом смысле козлов Матвею совсем не улыбалось. Залезут, покричат на два голоса - может, их услышит какая-нибудь местная птичка вроде Удодовой родни и приведёт за собой помощь. По деревьям лазать эти копытные по идее уметь не должны, собаки тоже, разве только у них в арьергарде не притаилась парочка белок-мутантов или каких-нибудь разбойных ворон. Тогда оборона значительно усложнится. Но, в конце концов, там полно шишек, отобьются!
С такими условно-оптимистичными мыслями Мотя рывком сорвался с места. Заорал куда громче прежнего, с лёту раскидал впередистоящих бандюг и танком понёсся к ёлке. Бандиты за ним, но всё же на расстоянии, опасаясь попасть под горячую руку. Наверное, подумали, что он пытается спастись бегством. Типа далеко всё равно не убежит, с ребёнком на шее, а потом мы... Ослы они и в Сказяви ослы.
Кузя успел. В мгновение ока залез чуть ли не на верхушку ёлки и схоронился в ветвях, и не видно его. Молодец, спортивный мальчишка, или это всё с перепугу? В любом случае за него можно было временно не волноваться. А вот за себя...
Палка, в очередной раз встретившись с чьей-то рогатой башкой, с сухим треском переломилась пополам. Матвей кинул обломок в ближнюю харю и ухватился за ветку. Подтянуться не успел - брошенная кем-то дубинка с размаху огрела его по руке. Зашипев от боли, Быков невольно присел и тем избежал встречи с ещё одной дубиной - она попала по рогам кому-то из своих.
А дальше началась форменная куча-мала. Разбойников было не меньше двадцати, неумелых, бестолково суетящихся тварей, но при таком численном перевесе Мотина участь была предрешена: несмотря на все свои умения, его тупо задавили массой. Результатом короткого яростного махача стало помятое, а местами и покалеченное (и соответственно, очень злое) стадо и привязанный к той же ёлке единственный трофей - избитый, но не менее злой мужик в Матвеевом лице. Ух, как он ругался, с каким удовольствием отводил душу! У самых впечатлительных уши в трубочки сворачивались - причём в самом прямом смысле.
Неожиданно в рядах окруживших дерево супостатов началось какое-то движение. Они зашевелились, опуская морды вниз и поспешно расступаясь, и вскоре Быков увидел прямо перед собой презабавное существо. Росточком чуть выше его коленей, по виду - форменный мутант, не то жук, не то таракан, только с четырьмя конечностями. А больше всего похож на зловредный Планктон из "Спанч Боба" - Мотя одно время смотрел по приколу. Монстрик высокомерно оглядел пленника с ног до головы, не увидел на его лице должного испуга и явно обиделся: подпрыгнул, приподнялся на носочки, как заправская балерина, и вдруг начал стремительно раздуваться, одновременно меняя бледно-зелёный цвет на неприятный сине-багровый. Фу, какая гадость...
Раздулся он порядочно - чуть не в три раза. Ох, не лопнул бы от натуги, не отмоешься потом...
Козлы-бараны разом отступили подальше, почтительно и с долей опаски глядя на своего грозного атамана, а вот Мотя едва сдержался, чтобы не заржать.
- Трепещи же, несчастный!! - с завыванием возопил "планктон". - Не будет тебе сегодня пощады! Ибо ты разозлил меня, жалкий человечишка! Знай же, что тебя победил Великий и Ужасный Шмакозявка Вырвиглот!!
М-да... И кто бы на Мотином месте продолжил после этого стоять с каменным лицом? Да никто. Неужели эта Козявка с комплексом Наполеона всерьёз рассчитывает, что он грохнется в обморок или заплачет, умоляя перестать раздуваться и сводить его с ума своим жутко-кошмарным видом?!
Конечно, он не выдержал. И заплакал. Даже зарыдал - да вот только не от ужаса, а от смеха. Матвею было немного стыдно за свою невольную истерику, но в конце концов, он живой человек, с отнюдь не железной нервной системой! Нельзя же так над ней издеваться!
Запоздало кольнула мысль: успокойся, Быча, живой - это поправимо, это, судя по всему, ненадолго... Эх, досада. Ни нос почесать, ни слёзы на прощанье вытереть - руки связаны. А потом это "тараканище" сочинит легенду про себя-любимого, мол, от меня даже матёрые мужики плачут. И ведь уже ничего не докажешь...
- У-у-у-бить его!! - на грани ультразвука завизжал Вырвиглот и, ярясь, запрыгал на месте.
От сотрясения процесс пошёл вспять, и он начал стремительно сдуваться, возвращаясь к своему родному размеру и цвету. Матвей успел подумать, что вот сейчас на него всё стадо и накинется, не поминай лихом, Кузя... Но вместо этого "соратники" ещё больше подались назад и дружно зажали носы. Зачем - Мотя понял почти сразу, когда его окутало выпущенное Шмакозявкой нежно-розовое облачко с таким резким запахом, что опять заслезились глаза.
- Клоп ты вонючий, свали в... на... к... и ещё дальше! Помереть спокойно, и то, блин, не дают!
Козлы-бараны отступили ещё дальше и тихонько зафыркали в копыта. Помог страдальцу забытый всеми Кузька: несколько удачно сброшенных шишек заставили мелкого садюгу отскочить от ёлки. Дышать стало полегче; одновременно с этим Матвей почувствовал себя как-то странно. Поплыла и зазвенела голова, потом так же резко всё прояснилось, и захотелось действия. Немедленно. Нет, не просто действия - подвига. Подвига! Борьбы! Славы! Урра, товарищи, вперёд, на штурм!!
Штурмовать было особо нечего, но Мотю это не остановило. Он как бешеный начал рваться из верёвок, громогласно вопя сочинённую на злобу дня песню:
Вихри вонючие веют над нами,
То Шмакозявка нас злобно гнетёт.
Бой роковой мы ведём с кобелями,
Нас ещё стадо козлиное ждёт.
Но мы подымем гордо и смело
Знамя борьбы за Бычиное дело,
Знамя борьбы мужиков настоящих
За лучший мир, за свободу и щастье!
На бой последний,
С шуткой и с песней
Марш, марш вперёд
Мотя попрёт...
На этом пение пришлось прервать, ибо противники, наконец, очухались и всем скопом бросились к ёлке.
- Бодайте его, мои верные сыны, бодайте!!
Ну точно мания величия...
Всё смешалось. Разъярённый Быков, козлы, ослы, бараны, шишки, кони... Ой, не кони, а конь!
- Сивка!! - радостно заорал Кузька.
Неужто подмога?! С его спины на ходу соскочил суровый боевой Енот и неумолимо вклинился в гущу неприятеля, раздавая увесистые тычки налево и направо. Его брат, грозно распахнув крылья и вздыбив хохолок, начал методично долбить татей с воздуха. А клюв-то у него ого-го! Один удар - и лежи загорай! Сивый тоже не стоял на месте и азартно лягался в тылу.
- Наша берёт!
- Убить мужика! У-у...
- У-у-у! А-а-а! Твою маать...
- Мама?
Всё смешалось ещё больше. Матвей, наконец, справился с верёвками, рассадив себе кожу чуть не до мяса, но не обращая на это ни малейшего внимания. Разбойники заметались, не зная, кого мочить и куда бежать, их неиствующий атаман начал снова раздуваться... А потом откуда-то с неба оглушительно завизжали, раздалось оглушительное бряк! И сразу за ним более глухое хлоп! И совсем уже негромкое, но противное чвяк-чвяк.
Мотя невольно протёр глаза. Что за?..
Нет, не оптический обман. На месте, где только что подпрыгивала и верещала злобная козявка, застыла теперь покосившаяся деревянная ступа, да не пустая, а с кряхтящей после жёсткого приземления лётчицей. В руках, само собой, помело, на глазах (неожиданно) большущие защитные очки, на голове шлем, а сверху шлема - памятный по Гадюкину цветастый платок. Баба-Яга! Тьфу ты... Кузькина мать!
- Мама, мама!
- Кузенька!
С шайкой разобрались быстро. Ошеломлённые натиском нежданных врагов и трагической гибелью атамана рогатые предпочли сдаться без боя. Собаки под шумок удрали. Прошка и Силантий с самым мрачным выражением на лицах повязали разбойников остатками верёвок, одновременно проводя с ними воспитательную беседу, то бишь беспощадно запугивая. Один осёл со страху даже штаны обмочил... Кузя белкой слетел с дерева в материнские объятья и разревелся от облегчения. А Матвей просто сел на землю, обессилено привалился саднящей спиной к стволу и закрыл глаза. Всё-таки живой...
- Братан, тебе плохо?
- Не, нормуль. Сейчас отпустит.
- Ага, заметно. Жалко, что ты себя не видишь, кошмар ходячий! То есть сидячий.
- И только поэтому я ему от себя не добавлю, - проворчала Кузькина мать. - Чуть не угробил мне ребёнка, поганец!
- Согласен. Я не поганец, я хуже... Называйте меня как хотите, только воды дайте! А то я точно сдохну...
- На, держи. О, так у тебя отходняк! - подёргав носом, определил Прошка.
- От чего это?
- Не от чего, а от кого - от Шмакозявки вестимо!
- Так вы его что, знаете?
- Знаем, - переглянулись братья. - Это же наш бывший конкурент. Громко сказано, конечно, в нашу бытность под его началом всего пара-тройка морд была. Тогда они гораздо дальше по тракту грабили, к нам, само собой, не совались. Точнее, Вошик раз припёрся, с Федотом перетёр, но тот его своим замом брать отказался, сказал - методы его "работы" не понравились.
- Что за методы? И почему "Вошик"?
- Так фамилия у него Вошкогон. Ясное дело, для атамана такая никаким боком не катит, вот он и придумал новую, устрашающую. Хотел с самим Ёжкиным потягаться, салага. Всегда был завистливым и мечтал ни много ни мало - всю Сказявь под себя подмять и в столице воцариться. Кстати, не смешно, - Силантий задумчиво поскрёб клюв. - Проха, сам же видишь, как его банда разрослась. И насколько близко к нашей территории. Уж не замыслил ли он и к нам вскоре в гости пожаловать??
Под его удавьим взглядом козлы-бараны сжались и нестройно замемекали - ничего подобного, мол, кто ж в своём уме на такое покусится?!
Силантий им явно не поверил, но предпочёл пока снова повернуться к Моте.
- Ты уже понял, что Козька не только раздуваться умел, но и вонять по своему желанию? И ведь не только из вредности воздух портить, а оказывать на окружающих особое воздействие. Дурманное. Вспомни, что ты почувствовал, когда надышался этой гадости?
- Захотелось порвать всех вокруг на тряпочки... - понимающе хмыкнул Быков. - Даже удивился, откуда вдруг силы взялись. Нет, я, конечно, люблю подраться, но к тому моменту чётко понимал, что резерв на нуле, и был готов в меру героически сдохнуть... Выходит, этот клоп просто наркотик ходячий! Да уж, с таким козырем в рукаве можно на многое замахнуться. Прийти, навонять, подождать, пока враги сами друг друга перебьют - и дело в шляпе! Вот ведь зараза, вша имбецильная!
- Была вошка, стала лепёшка. Здорово вы его расплющили, уважаемая, искренне восхищён, - поклонился Силантий. Кузькина мать слегка порозовела и небрежно махнула рукой - подумаешь, мол, невелика заслуга.
- А зачем он тогда рядом с тобой завонял? - спросил Мотю Кузька. - Я так за тебя испугался, а он на самом деле не хотел тебя убивать?
- Да хотел, хотел, - вздохнул тот. - Думаю, он просто не смог сдержаться, очень уж разозлился, когда я над ним ржать начал.
- И дразнилку спел. Спой ещё, а? А то они все не слышали!
- Нет уж, - открестился Быков. - Во-первых, я её и сам уже не помню, как в угаре был, а во-вторых... Народ, ни у кого случаем аптечки нет?